Верь

Глава 20. Вернулись

Аэропорт встретил нас шумихой, как раз на город опустился вечер, людей в аэропорту тьма — идеальное время что бы потеряться. Он так и не сказал мне той фразы снова, но и не нужно было это, хотела напомнить себе, что те слова касаются нас двоих. В такси мы ехали молча, он на переднем сиденье, я на заднем и, если честно такое отстранение мне было нужно что бы хоть немного прийти в себя. Кажется, я отвыкла, что в моем мире есть кто-то кроме него, непривычно даже воздухом дышать, не то что разговаривать. Мы встали в очередь к стойке, держа друг от друга дистанцию и не разговаривая совсем.

Чем больше думаю об этом, тем больше понимаю, что мой план поднять шумиху и попасть в милицию — полная глупость. Ну попаду я туда и что тогда? Это не спасет Дарью, даже если об этом узнают охотники, я сделаю только хуже. Это ещё если Кай не выкупит меня раньше, деньги делают чудеса с таможенниками и органами правопорядка. Чем больше об этом думаю, тем хуже мне становится, тошнота усиливается.

Очередь не двигается, так что в какой-то момент понимаю, что меня сейчас вырвет. Не могу говорить, потому просто бегу в сторону уборных, слыша крики в спину. Только добравшись в один из женских туалетов и опорожнив свой и так пустой желудок кое-как выбираюсь с кабинки к умывальнику.

— С вами все в порядке? — слышу женский голос где-то рядом, но только утвердительно киваю.

Холодная вода успокаивает, стою некоторое время смотря в отражение, но ничего не видя.

— С тобой точно все в порядке? — слышу женский голос снова и нехотя обращаю внимание на его обладательнице.

Мне улыбается девушка, довольно-таки упитанная, как я раньше. Волосы рыжие, явно крашеные, так ещё кудрявые, заплетенные в два хвостика красной лентой. Я такие причёски видела только у детей, а эта на ребенка не тянет. Может и меня слегка старше. На ней розовая рубашка в клетку и юбка салатового цвета в белый горох. В руках у нее сумочка в форме дольки апельсина и все это смотрится так забавно и мило, что невольно улыбаюсь.

— Чего приуныла? Тебя вон муж снаружи дожидается, милашка такой, а ты здесь стоишь. Своруют же!

Она улыбается и говорит это так добродушно что даже становится смешно.

— Может ты это, ребеночка ждешь? У меня, тогда как раз мятные леденцы есть, сестра, когда племянника ждала — вечно их ела, что бы не тошнило.

Умозаключения девушки ввели меня в легкий ступор, так что я невольно начала подсчитывать и сразу отмела подобную возможность.

— Вот, — вручила мне пакет с леденцами, прежде чем я успела отказаться. — И не журись ты так, чему быть — того не миновать. Ты же не одна, можно свои проблемы на мужа скинуть, я так все время делаю!

Она улыбнулась и махнула рукой, мол это такие мелочи. При этом взяла меня под локоток и потянула с туалетной комнаты. Сразу возле в хода мы застали странную картину трое мужчин, один с ним милиционер, второй мой оборотень и ещё какой-то худой и высокий мужчина громко спорят, решая кому зайти в женский туалет.

— Что здесь происходит? — громко спросила рыжая девица, отпуская мою руку и слегка наступая на всех троих мужчин.

— Даша, — почти сразу зовет Кай и по его обеспокоенному виду понимаю, что попала.

— Киса, ты долго, — высокий парень повернулся в нашу сторону, и пока рыжая девица не пробурчала в ответ, я даже обернулась, не понимая к кому он обращается.

— Какая я тебе киса? Не при людях же…

— Видите, с вашей женой все в порядке, подняли такую шумиху, я вам штраф выпишу! — начал отчитывать Кая милиционер, не давая ему приблизится ко мне.

Рыжая девица встала между милиционером и своим… парнем?

— Чего вы утрируете, все же хорошо. Плохо девушке стало, муж за нее волновался. Это вообще нормально, когда мужчина сильно переживает за беременную жену.

Последнюю фразу обаятельная пышка использовала, как укол для своего спутника, который только страдальчески закатил глаза. Милиционер начал что-то отвечать, но девушка не слушала и как-то очень активно начала наступать на бедного блюстителя порядка. Что случилось дальше я пропустила, когда обзор мне заступил Кай, а затем крепко обнял и как оказалось мне это было сейчас нужно больше мятных леденцов.

— Кажется я средством от посуды отравилась, — буркнула что бы он хоть немного хватку оставил и перестал походить на бледную мумию. — В рот случайно попало, когда посуду мыла.

— Я тебе сколько раз говорила: нельзя так делать! Смотри как он убежал, точно мировой рекорд по бегу с препятствиями поставил! — продолжает бубнить рыжая девушка, поворачиваясь к нам.

Судя по тому, как страдальчески вздыхает ее спутник, это не в первый раз его так отчитывают. Кай отпускает меня с объятий и сдержанно кивает в благодарность парочке, хотя мог бы хоть слово сказать.

— Ну что, полегчало тебе? — улыбается девушка, судя по всему самая общительная в паре она.

— Да, спасибо большое, за всё, — улыбаюсь ей неловко все ещё сжимая пакет с конфетками. — Вы нам очень помогли.

— Ай, эти мужчины только о себе и думают, посмотри какая ты бледная. Ела хоть? — она подошла к нам ближе и как-то по-родному пригладила мои волосы, а затем начала рыться в своей дольке апельсина.

— Киса, может пойдем уже? — начал бухтеть ее высокий спутник, подойдя к нам так же.

Кай резко сжал руку, находящуюся на моей талии, прижимая к себе ближе, так что я начала подозревать что он так на любого мужчину рядом будет реагировать.

— А что, ты так горишь желанием увидеть свою тёщу? — с гаденькой улыбочкой интересуется в ответ рыжая и наконец достает с сумки большую плитку шоколада.

— Разве что в лесу, во время охоты, — буркнул непонятную фразу, как оказывается ее муж в ответ.

— Вот, мою любимый, самый вкусный шоколад! Просто пальчики оближешь, такой только здесь продается, так что советую. Скушай хоть его, пока что.

Плитку мне в руки вручили с таким видом, как будто я должна его съесть сразу же, не забыв поблагодарить от всей души.

— Спасибо, мне кажется я шоколад ела только в прошлой жизни, — улыбаюсь как можно добродушней.

— Эх, если бы могла и осталась здесь жить, исключительно из-за шоколада! — мечтательно протянула рыжая, очень плотоядно взирая на отданную самолично плитку.

— Значит мне ещё повезло, что твоё обжорство длится всего несколько дней в году, когда мы навещаем ту мегеру?

— Ой, да сколько тебе говорить, мама не мегера! Она добродушный человек, просто злых и кровожадных людей как ты, она за версту чувствует, потому тебя и терпеть не может! А все потому, что…

— Странная парочка, — прокомментировала с улыбкой наблюдая за тем, как они удаляются, даже забыв попрощаться.

— И не говори, этот парень оборотень, отвел меня в сторонку и предложил просто вспороть горло милиционеру.

— А я думала это мы с тобой странная парочка.

— Оборотней много, а людей ещё больше — это закономерно, что не мы самые странные.

— Вот и верь после этого в малочисленность оборотней, — пробормотала, смотря в их сторону, пока они не исчезли в толпе.

— Да ты и особо не верила, — отмечает с улыбкой ведя меня обратно к стойке регистрации.

— Подожди, я хочу кое-что тебе сказать, — останавливаю его, слегка отойдя в сторону. Что бы не привлекать внимание. — Поехали домой?

Брови Кай хмурятся, он отворачивает взгляд в сторону, а затем достает с куртки билеты. Смотрю на них не долго, понимая, что просто так уговорить его не получится. Теперь он не удерживает меня за талию, не обнимает, так что чувствую себя неуютно, даже находясь очень близко.

— Мы можем умереть, — говорит он резко, чем заставляет вздрогнуть все телом. — Их больше, у них оружие, мы ничего не можем сделать, только спрятаться или убежать.

— А договор, он же должен ещё действовать!

— Должен, но разве что-то работает только потому что должно? — он опускает сумку на пол, чтобы вдруг приобнять, прижать к себе. — Они уже на нашей территории ведомые какой-то сказкой. Разве этого не хватит что бы понять, как все плохо?

— Нам нужно вернуться, помочь им. Если договор не действует, может просто уедим вместе? Ты ведь тоже переживаешь, и за стаю, и за Юру, и я переживаю. Давай хоть попытаемся, хорошо?

Стараюсь смотреть на него жалостно, да просто умолять, но похоже этого не нужно. Кай молча отпускает мою руку и раскрывает билет, так что бы я видела пункт назначения — мой родной город.

Как? На моем лице появляется улыбка, я даже слегка обнимаю его в благодарность, пока не вспоминаю где видела эти билеты раньше. Те самые, которые он положил на стол, поставив меня перед фактом. Все это время билеты были домой? Как так?

— Ты с самого начала…

— Я вижу тебя насквозь, и слишком хорошо знаю твой придурковатый характер, — он слегка стукнул меня двумя пальцами по лбу, а затем вздохнул с облегчением.

Его правая рука знакомо переплетает наши пальцы, он ведет меня, а я тупо следую.

— Не понимаю, тогда почему ты мне сразу об этом не сказал? — спрашиваю слегка заторможено, когда мы снова встаем в очередь.

— Я надеялся, что был не прав, — отвечает с грустной улыбкой, а затем приобнимет, чтобы поцеловать в макушку.

Прижимаюсь к нему, игнорируя заинтересованные взгляды людей, с каждым мгновением все больше понимаю, что лучше бы он и правда ошибался.

Шум в самолете раздражает, от него начала болеть голова. Ерзаю на шикарном кресле первого класса, с неохотой смотря в окно, там только тучи. В мой родной город прилетим поздно ночью, а в Белый клык вообще под утра приедем. Почему-то у меня такое чувство что уже будет поздно, потому больше нервничаю. Сжимаю телефон, хотя он выключен, пользоваться во время полета запрещено.

— Успокойся, — вздрагиваю, чувствуя его теплые пальцы на руке, когда забирает проклятущий аппарат с рук. — Я звонил Диме, у них все хорошо.

Резко сажусь, так что одеяло сползает на ноги, впервые об этом слышу. Кай оставлял меня только от силы минуты на две, и то только что заказать еду в ресторане аэропорта. Пока я не запихнула в себя салат, отбивную с картошкой и стакана три апельсинового сока, мы никуда не улетели. Никогда бы не подумала, что для него так важно, чтобы я была сыта. Для меня вообще странно, что кого-то кроме моей мамы интересует, поела ли я. Необычно, но мне нравится.

— А Дарья? Ваня как? — интересуюсь, для чего-то хватаясь за его руку.

— Ваня ушел вместе с Марго вызволять ее, судя по всему все дело в деньгах, так что думаю к нашему приезду справятся.

— Так значит все хорошо? — слегка прищуриваюсь, мне кажется странным что все так просто решилось.

— Нет, — отвечает без тени улыбки, откидываясь на кресло. — Все наши в замке, там уже стая Ильнара.

— Почему они там?

— А как ты думаешь? — иронично поднимает бровь, пряча паршивое настроение за улыбкой. — До них дошел слух, что ты знаешь где их пропажа.

— Я не знаю, мы просто виделись, — тоже ложусь в кресло и недовольно натягиваю на себя одеяло.

— Не переживай, никто тебя больше не тронет — обещаю, — воспринимает моё испортившееся настроение по-своему оборотень.

Смешно даже слышать это от того, кто раньше был моей самой большой проблемой.

— Да не в том дело, — опускаю голову ему на плече по привычке используя его, как подушку. — Мне не хочется влезать в их дела.

Кай звонко рассмеялся, чем привлек внимание стюардесс, они и так с него глаз не спускают, так красуется перед ними.

— Точно? Помнится, раньше ты была другого мнения. Что. С дворнягой своей поссорилась? Она тебя укусила? — издеваться самодовольный червь.

Давлю желание стукнуть его и отворачиваюсь к окну, накрывшись одеялом с головой. Интересно, а сейчас наши отношения похоже на те, что в той рыжей с высоким оборотнем? Не похоже, что их на самом деле заботят какие-то охотники и их ужасные планы по нашему истреблению. Они просто счастливы вместе, доверяют друг другу безоговорочно, а я все чаще чувствую, что меня просто обводят вокруг пальца.

— Ой, да чего ты дуешься? — слышу возле самого уха его веселый шепот. — Я в ваши девчачьи дела все равно лезть не буду.

Он и правда знает меня так хорошо? Возможно проблема в том, что я его не знаю, все ещё скрыт от меня.

— Кай, — убираю одеяло и сразу же натыкаюсь на его лицо, нос к носу.

— Что? — спрашивает с легкой улыбкой.

— А ты не хочешь стать обычным человеком? — спрашиваю, смотря в его бездонные голубые глаза. — Если верить охотникам, ты сможешь им стать.

Он смотрит мне в глаза несколько секунд, так что успеваю пожалеть, что открыла рот вообще. Отворачивается и даже слегка отдаляется, сделав что-то похожее на стон.

— А ты хочешь, чтобы я стал человеком? — вместо ответа в своем фирменном стиле задает вопрос на вопрос.

— Да, — кажется мой ответ был слишком быстрым, я даже заметила, как дернулись уголки его губ, в подобии улыбки.

— Значит я останусь оборотнем столько, сколько ты пожелаешь, — слегка склоняет голову, словно раб принимающий приказ госпожи.

Во рту пересыхает, я не это хотела услышать.

— Я спросила, чего хочешь ты? — спрашиваю снова, пытаясь поймать его взгляд, но это сложно.

Он молчал долго, смотря в никуда, а затем молча, слегка улыбаясь откинул меня снова в кресло и заботливо укрыл одеялом. Его тёплая ладонь накрыла мою щеку, пока внутри меня все сжалось в ожидании.

— С самого детства я мечтал, что бы эта тварь умерла. Только когда мы снова встретились через столько лет, я понял, что хочу другого — отомстить. Заставить зверя чувствовать хоть каплю той боли, что чувствовал все те годы я. Для этого я хотел убить тебя, но просчитался.

Его улыбка пугает, слишком похожа на оскал зверя. Целует меня, но не успокаивает, заставляет чаще биться сердце.

— Ты же видишь, как сильно я просчитался, Даша. Когда-то думая, что связан, хотел тебя защитить, а он владеть тобой. Теперь мне кажется этого мало. Настолько мало, что я уже никогда не смогу тебя отпустить.

Мои глаза прикрыты, я чувствую его нос щекой, пока дыхание вызывает мурашки на шее. Ему много не надо, чтобы заставить меня попробовать один из самих пьяных коктейлей в моей жизни — его любовь.

Мой родной город встретил нас почты пустым аэропортом, к тому моменту я просто мечтала побыстрее оказаться в месте где есть кровать, но сомневалась, что смогу там уснуть. Мне его слова не дают покоя, спать уже не могу рядом с ним, а когда-то было наоборот. Забрав сумку с багажного отделения вдруг заметила, что моего старого знакомого больше там нет, а может просто не его смена. К парковке шла уже на полном автомате, под недовольные сопения моего оборотня, ибо от усталости меня шатало, но за руку его не брала. Я конечно не эксперт в отношениях, но кажется мы снова поссорились. Причем в этот раз точно виновата я, но, как и раньше не собираюсь извиниться, хотя надо бы. Все дело в том, что ничего не сказала. Абсолютно ничего, после самого странного признания в любви, что слышала в жизни. Мне стоило сказать хоть что-то, но я не сдвинулась с места, даже не ответила на один из его самых нежных поцелуев. Когда он отстранился, сделала вид что хочу спать и отвернувшись все время полета так и не смогла ни глаз закрыть.

Я мечтала о хорошем конце, там, где белое подвенечное платье, куча детишек и «жили они долго и счастливо», но чувствую, но сердце подсказывает: у нас так не будет.

— Дашенька, а вот и ты! — резко слышу странные слова, от того перестаю спать на ходу.

Я ожидала увидеть Михаила, а не Рената с распростёртыми объятиями. Я даже встала как вкопанная, чем он и воспользовался с очень подозрительно радостной улыбкой подойдя к нам, точнее ко мне. В какое-то мгновение мне даже захотелось спрятаться за Каем, но почти сразу я слегка разозлилась, потому что блондин никак не отреагировал на подозрительное поведение старого альфы. Когда же Ренат резко обнял меня крепко, решила, что поехала крыша. Дед Юры похлопал меня по спине, обнимая так долго, словно это я его внучка, и только затем отстранился с ещё более широкой улыбкой.

— Не замерзла? — очень заботливо поинтересовался он, так что у меня сама по себе начала дергаться щека.

Отступила на шаг, слегка приобняв себя, на самом деле дома было холоднее чем в столице, по крайней мере ночью, а на мне только футболка и джинсы. Нервно оглянулась на Кая и заметила, как этот гад еле сдерживает смех. Правда, у него плечи даже дрожат под курткой.

— Вот точно замерзла! — возмущенно всплеснул руками мужчина, затем отвернулся к собственным внедорожникам и своей стаи. — Толя, принеси куртку девочке!

Девочке? Ой, что-то мне не хорошо. Может волки на солнышке умеют перегреваться, или Юрка что ему наплел? Да нет. Что бы не сказал кудрявый, люди так сильно не меняются, особенно старый оборотень. Один с его оборотней вынес большую кожаную куртку, я даже скривилась, когда ее увидела.

— Да не эту. Идиот! — начал ругаться Ренат и быстрой походкой направился сам искать в машине.

Нервно и незаметно подошла к еле свежующему смех Каю и поинтересовалась:

— Признайся: продал меня ему, да?

Вместо ответа он засмеялся, так радостно и сильно, что мне даже стало обидно. Вот что на них всех нашло? Может где-то неподалеку кто-то курит траву, а оборотни ее унюхали? А что, такое возможно, у меня же обаяние обычное, а у них нет.

— Держи, — обрадовал меня Ренат опустив на мои плечи кожаную куртку, тем самым заставив вздрогнуть.

Я так заикаться стану скоро. Попыталась ее скинуть, но Кай опустив сумку на землю, снова натянул ее мне на плечи.

— В машине снимешь, а пока потерпи, ветер холодный, — и как сказал, как мамочка родная.

— С вами все нормально? — с недоверием спрашиваю в оборотней.

— Белый, — проигнорировал мой вопрос старый альфа и так добродушно улыбнулся, что я подумала не сплю ли я ещё в самолете.

А почему бы и нет? Сон, это просто сон! Но когда Ренат вдруг подошел к моему оборотню и сказал: «ну, ты красавчик», хлопнул по плечу мне резко показалось что это кошмар. Кошмар, где парня, который со мной переспал, называют красавчиком и хвалят, прямо перед мной! Это что мировое достижение затащить меня в койку? Почему я от этой мысли чувствую себя оплеванной? Кажется, я теперь даже не человек, а собственность этого «красавчика». Трофей, который уже никогда не убежит, ибо разводов у них нет. Ох, как захотелось кое-кому по челюсти съехать. Жаль, что понимаю, если я сейчас скажу хоть что-то, то буду выглядеть ещё хуже, чем сейчас выгляжу. Противно, чертовски противно.

— Спасибо что присмотрел за Младшим, — добавил Ренат и даже слегка приобнял бывшего блондина.

Может он напился? Почему только я не понимаю, что здесь происходит?

— Он бывает невыносимым, прямо, как ты, — улыбается в ответ Кай.

Выколите мне глаза, кажется после такого и рушатся все доверие в мире. Что происходит то? Мало того, что меня здесь унизили, так теперь у этих двоих чуть ли не любовь до гроба. Сейчас вырвет.

— Все в порядке? — слышу голос бывшего блондина и почти надеюсь на его адекватность, или хотя бы на то что ответит.

— В полном, мы проверили все дороги, так что не волнуйся, — снова добродушно улыбнулся мужчина обломав меня.

Теперь я понимаю, что чужое счастье меня напрягает, какая бы не была его причина.

— Путь не близкий, хочу быть уверенным что охотников нет поблизости, — говорит ему в ответ Кай, идя к одной из машин, и заодно общается ко мне. — Пойдем.

Это он так мне мстит? Почему это беглое обращение, брошенное словно собаке, так меня ранит? Поджимаю губы, сжимаю кулаки, но иду следом, словно собачка. Только возле задней двери внедорожника, словно случайно со всей силы наступаю на ногу. Забравшись во внедорожник скривилась, понимая, что в машине я поеду одна. Правда, что ли продал? Сумка Кая приземляется на соседнее сидение, а затем мой оборотень начинает раздеваться, причем не он один.

— Кай, — зову его не сдержавшись, даже тянусь к его руке, не даю ему превратиться и сбежать.

— Все в порядке, твой маленький шантаж заставил Юрку рассказать о Кристине и помериться с дедом. Старик просто счастлив, что у него будет правнучка.

Кай стащил с себя футболку и поставил на соседнее сиденье, рядом с курткой. На его лице какая-то странная улыбка, которая в данной ситуации просто раздражает.

— Да что ты говоришь? — недоверчиво хмурюсь. — Из-за этого ты вдруг стал для него красавчиком? За что он так тебя хвалил, а?

Вместо ответа этот гад ухмыльнулся, мол понимай, как хочешь и принялся снимать джинсы.

— Это так заметно, да? — мрачно интересуюсь, и улыбка оборотня становится шире с радостней, что меня совсем не радует.

Какая там интимность отношений, если все всё унюхают сразу? Ненавижу оборотней, особенно в такие моменты. Щёки ещё эти пунцовые, достали в край.

— А в машине ты поехать не можешь? — недовольно кошусь на то, как он снимает кроссовки.

— Так безопасней, в первую очередь для тебя, — сжал мою руку, а затем без лишних слов превратился в оборотня.

Огромный волк в отличие от человека был куда более любезен, так что даже попытался залезть в машину, ко мне, под мой нервный смешок. Шершавый язык прошелся по лицу, пока я не обняла за пушистую шею. Помнится, я в детстве мечтала о домашнем животном. Почесала его за ушком, во всю наслаждаясь пушистой шерстью. Даже мурчать захотелось от удовольствия, пока не поняла, что наши нежности заметили. Белый волк недовольно нарычал на трех волков, сто судя по мордам попросту ржали с нас.

— Мой хороший, — глажу его за ушком, а затем отпускаю, — иди.

Чувствую легкий укол совести, отвечая на вопрос Кая в самолете, я совсем не думала о его звере, только о том, как должно было быть трудно Каю. Живодерка, честное слово. Если зверь часть человека, как должно быть трудно потерять эту часть?

Выдыхаю пар, темно, под ногами скрепит снег. Там, где-то в дали арка и освещенная улица, а здесь глухая подворотня. Поднимаю голову в верх и вижу окна домов, нигде не горит свет, а небо вверху заволокло тучами. Снежинки падают на моё лицо, но я не чувствую их холода. Делаю несколько шагов вперед и останавливаюсь перед завернутым в полиэтилен телом.

Давно мне не снился этот кошмар, мне казалось то, что случилось со мной позже намного хуже. Так почему сейчас?

Оборачиваюсь, слыша какой-то звук за спиной. Оборачиваюсь и первое что замечаю — большие красные глаза с вытянутыми зрачками. Раньше это зрелище заставило меня бы убегать, не разбирая дороги, но не сейчас. Я больше не боюсь оборотней.

Зверь делает несколько шагов с темноты, показывая насколько большой и страшный. Мех цвета темного шоколада, я видела ее уже во сне и наяву раньше. Волчица Кристины? Почему она мне снится? Она же, если верить сестре умерла из-за меня.

Зверь скалится, ее огромные зубы и грозный рык заставляют отступить шаг назад.

«Обернись,» — слышу в голове, не голос, а чувство, что заставляет послушаться.

В противоположном углу кто-то есть, он делает шаг из темноты, и я с трудом узнаю Лева Викторовича.

— Давно не виделись, Петрова, — от его улыбки стынет кровь в жилах и замирает сердце.

Опускает руку, в ней та самая бита с гвоздями. Он держит ее так низко, что они соскребают снег, когда он двигается ко мне. Это всего лишь сон, но все внутри меня дрожит от страха. Делаю несколько шагов назад и оборачиваюсь что бы понять — волчицы больше нет.

— Ну что же ты дрожишь, давай я согрею тебя, — он сровнялся с трупом Нины в полиэтилене, — как и ее согрел.

Это всего лишь сон, значит мне просто нужно проснуться. Ну же, давай! Зажмуриваюсь и сразу же открываю глаза, чтобы еле успеть увернутся от удара. Маньяк не дает передышки и понять, что делать, ещё один удар проносится над головой, когда бросаюсь в сторону. Падаю на четвереньки, почти возле тела Нины, пытаюсь подняться и убежать через арку, но получаю по спине и снова падаю в снег.

Больно, так больно, что даже не могу кричать, только хватаю ртом воздух. Почему так больно, если это всего лишь сон? Хочу проснуться, но не получается. СлиПолзу, слыша его жуткий смех.

— В этот раз ты никуда не убежишь! — насмехается маньяк, медленно приближаясь со своим орудием пыток.

Нужно встать, я смогу, просто нужно встать! Вот так, хотя бы немного, почти у стенки, а там смогу подняться. Вся спина горит огнем, кажется каждое движение только усиливает боль. Хватаюсь за стенку и в тот же миг отталкиваюсь от нее, чтобы спасти руку. Бита проносится совсем рядом, разбила кирпичи в стене. Ноги плохо держат, заваливаюсь на противоположную стену, но теперь хотя бы стою на своих двух.

— Куда собралась?! — кричит маньяк и я с криком бросаюсь с арки, на свет улицы.

Боль в спине заставляет искать опоры, и как только выбираюсь с арки и падаю на капот рядом припаркованной машины. Дышать больно, слегка кружится голова, я чувствую что-то странное, настолько что пытаюсь загнуть руку и коснутся спины.

— Дарья, ты правда думаешь, что сможешь от меня убежать? — кричит мой ночной кошмар, заставляя испугано обернутся.

Гвозди на бите скрипят, сдирая штукатурку со стены, пока он вальяжно приближается, как маньяк в старых фильмах. Куда бежать, что мне делать? Это ведь сон, просто слишком реальный сон. Оборачиваюсь в другую сторону и замечаю цвет машины, на которую опираюсь — розовый, а в этом городе есть только один человек с таким цветом автомобиля.

— Марго? Марго! — кричу, приглядываясь к затемнённым окном и кажется замечаю движение внутри. — Марго, помоги мне!

Бросаюсь к двери, дергаю ручку, но там заперто и сделали это судя по щелчку только что.

— Марго? — растерянно всматриваюсь в затемненное стекло.

— Я же говорил: ты не убежишь!

Капот прогибается от удара по не битой, и хоть отпрыгиваю, она достает меня. Руку от локтя до запястья распаривает гвоздь, отвлекаюсь на эту боль и делаю ошибку — поскальзываюсь. Падаю на колени, и в последний момент уклоняюсь от биты, и даю сдачи, ударяю его ногой по колену.

— Сука, — рычит, замахиваясь битой, но я резко ударяю его в живот, а затем откатываюсь в сторону, что бы не попал.

Нет смысла просто убегать. Он плюется, и опираясь на биту хочет подняться на ноги, но я выбиваю биту с его рук. Проклятая деревяшка отлетает в сторону, под одну из припаркованных машин. Теперь ему нечем меня бить, но я все равно пытаюсь сбежать, но не получается. Он ухватил за ногу и тащит на себя, причиняя боль. Ногти лопаются об асфальт, оставляя кровавые следы на снегу. Пытаюсь копаться второй ногой, но и ее он тоже хватает, а затем бросает меня на середину проезжей части. Спина жутко болит, дышать трудно. Мне кажется, что кожа в том месте, где он ударил битой горит огнем, а чувство такое, как будто мне этим ударом оторвало часть кожи и мяса. Маньяк думает, что победил, вижу это по его жуткой улыбке, он смеется, опускаясь рядом на колени.

Длинные пальцы сжимают мою шею, пока я наношу удар за ударом по его лицу, бью и лягаюсь, то руками, то ногами, а ему все равно. Руки медленно сжимают шею, пока он не отрываясь смотрит на моё лицо, глаза в глаза. Он получает удовольствие от моей боли и агонии. Хватаю ртом воздух и понимаю, что куда важнее не вырубить его, а убрать руки с шеи. Царапаю, почти ломаю себе пальцы, пытаясь, убрать их, но не получается. Он слишком силен, я никогда не выберусь с этого кошмара.

Пальцы немеют, силы покидают меня, хриплю, пытаясь дышать, смотря на его жуткую улыбку. Когда этот кошмар кончится? Лев Викторович умер, он уже получил по заслугам, почему он все ещё так пугает меня? Закрываю глаза, надеясь, что вот-вот проснусь, но вместо этого чувствую, как кто-то целует в губы. Распахиваю глаза и вижу другую жуткую улыбку.

— Я скучал, зверушка, — шепчет Рад, давя на шею только одной рукой, а затем нагибается и снова целует, не отрывая от меня взгляда. — А ты скучала?

— Нет! — упираюсь руками в его грудь, пытаясь сразу и оттолкнуть, и дать себе возможность отдышаться.

— Скучала, — урчит он словно зверь и резко хватает за шею двумя руками.

Он давит сильнее, не тянет как Лев Викторович наслаждаясь моментом, а хочет быстрее все это закончить, быстрее убить. Мои руки упираются в его грудь, но ему все равно, он не улыбается, на его лице кривая гримаса злобы и холодный расчет в глазах. Мне нахватает силы его победить, всегда не хватало. Я слишком слаба, словно мне нахватает чего-то очень важного, того, что у меня забрали давним давно.

— Ты всего лишь зверь, даже не человек, — говорит охотник, наблюдая за моими конвульсиями, пока мои пальцы царапают его лицо в кровь.

Я и правда только ещё один зверек, которого охотник убьет голимы руками? Мне казалось, я значима, хоть немного и для кого-то. Разве хоть это не делает меня человеком? Пускай посредственным, но настоящим? Я ни оборотень, ни человек, а какая-то ходячая неполноценность. Неполноценность? Где, то, чего мне не хватает?

Рык оглушает, заставляет зажмуриться, чтобы снова открыть глаза и понять, что ни Рада, ни Лева Викторовича здесь больше нет. Не верю в это и постоянно оглядываясь сажусь, касаясь своей шеи. Эти ощущения слишком реальны, если боль в спине ещё могу понять, то вот это нет. Кай конечно разок чуть не задушил меня, но тогда я чувствовала совсем другую боль.

Снег скрипит, кто-то приближается, смотрю в арку и вижу силуэт. Так вот чего мне нахватает на самом деле. Большая волчица вышла с арки и остановилась, смотря на меня с некой долей высокомерия. Поднимаюсь на ноги смотря в ее красные глаза. Судорожно дышу, часть меня все ещё хочет убежать, но смысл этого сна в том, чтобы показать — убежать не получится, по крайней мере уже сейчас.

— Я справлюсь и без тебя, — упрямо поджимаю губы, пока волчица кажется смеется. — Раньше справлялась и сейчас справлюсь.

Волчица скалится и трясет головой, ей смешно с моих слов. Она приближается, пока нас не отделяет все лишь шаг. Гордо поднимает свою большую голову показывая какая я по сравнению с ней маленькая и беззащитная.

— Нет, ты мне не нужна, — делаю шаг назад, от волчицы и как будто проваливаюсь в пропасть.

Даже не успеваю отреагировать на падение, потому что волчица хватает зубами меня за руку, не давая провалится в пропасть. Ее пасть так близко, что все что вижу ее красные глаза. Клыки врезаются в руку сильнее, причиняя боль. Она удерживает меня, не я держусь за нее. Почему же мне кажется, что стоит мне захотеть, она отпустит? Словно проверяю эту мысль, зубы разжимаются, отпуская меня и я падаю в бескрайнюю темноту, все ещё видя вдалеке силуэт волчицы на фоне звёздного неба. Силуэт пропадает в какой-то момент, как и чувство падения, так что в испуге дергаюсь в полной темноте.

— Даш? — услышала взволнованный голос Кая, прежде чем поняла, что проснулась. — Все хорошо? Ты уснула, я не хотел тебя будить, по-видимому, зря.

— Мне приснился кошмар, — шепчу, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. — Где мы?

Обнимаю его за плечи, прижимаюсь к теплому телу и вдыхаю любимый запах, чтобы стало легче.

— Мы в проходе, скоро уже выберемся, — слышу его ответ и чувствую, как он крепче прижимает к себе в ответ.

Мы шли вверх ещё какое-то время, а затем наконец вышли на свет. Зажмурилась и слегка вздрогнула от холода. Здесь все ещё лежит снег, даже летом. Глотнула, услышав, как скрипит снег под ногами Кая, словно в кошмаре. Судя по всему, половина оборотней уже пришли и неспешно одеваются перед замком, где нас уже поджидают Михаил и Дима. Старший Дмитров о чем-то болтает с Ренатом.

— Кай, — зовет Дима, как только замечает нас.

Мой оборотень никак не отвечает, только в свете замечаю, что он в одной футболке, а его куртка на мне. Похоже он специально меня переодел, собственник даже в мелочах. Опускает меня только на очищенную от снега площадку перед замком.

— Михаил, — сразу отходит в сторону, о чем-то шепчась со старшим Дмитровым и Ренатом.

— Поздравляю, — обращается ко мне Дима, заставляя отвлечься от наблюдения за троицей.

— С чем? — рассеянно переспрашиваю, а затем понимаю, о чем он и чувствую раздражение, смешанное со стыдом.

Чёрт бы побрал их обоняние! Если уж они так все носом своим чувствуют, почему не могут хоть немного сделать вид, что не знают интимные аспекты нашей жизни? Зачем с этим поздравляет? Они вообще думают о чём говорят? Даже если у них это сродни волчьей свадьбе, но чёрт побери разве это нормально поздравлять кого-то с совокуплением? Скривилась недовольно, решив пойти в дом, пока не сгорела со стыда.

Давно я здесь не была, но первое что заметила, изменение температуры, теперь здесь очень тепло, даже куртку пришлось снять. Дима зашел следом и без лишних слов взял у меня куртку проходя мимо в сторону кухни, я же следом не пошла, услышала голос Кристины рядом. Поплутав по коридору зашла в знакомую уже гостиную, только теперь там уже была совсем другая обстановка, новая мебель. Юра и Кристина ругаются посредине комнаты, судя по тому как упрямо кудрявый, сует ей плед, именно он объект их ссоры.

— Здесь холодно, просто укройся, чтобы не замерзнуть, — рычит сквозь зубы кудрявый, пытаясь ее замотать в одеяло.

— А я говорю, что мне жарко! — в свою очередь поднимает голос Кристина, даже ногой топнула в тапочке с каким-то зверьком.

От их ссоры невольно появляется улыбка, со стороны это даже милым кажется. Кто бы мог подумать, что Говерла такой гипперзаботливый?

— Это сейчас тебе жарко, а как только перестанешь бегать туда-сюда как ошалелая станет холодно. Ну, на какой чёрт тебе здесь убираться? Для этого есть Марго, в конце концов!

— Да потому что мне скучно! Телик не работает, сеть не ловит, интернета нет — да я просто умираю со скуки! — возмущенно сопит сестрица.

На ней розовый махровый халат, волосы спутаны, а на лице ни капли косметики, но при этом кудрявый не отводит от нее взгляда. Невольно ещё шире улыбаюсь, прислонившись к дверному косяку, что бы не заметили раньше времени.

— Так книгу почитай! Тебе вредно так много двигаться! — возмущается Юрка, кивая на книжные полки.

— Я? Книгу? Да это же ещё скучнее чем ничего не делать! Ты меня ни с кем не перепутал? Я такой ерундой не занимаюсь, это твоя обожаемая Даша с книжек носа не высовывает! А мне между прочем другое нравится!

— Дай угадаю: бухать, мальчики и клубы? — с сарказмом переспрашивает кудрявый, за что тут же получает звонкую пощёчину.

Большие серые глаза стали красными с вытянутым зрачком, Юра сжало в руках одеяло так, что костяшки побелели. Кристина в свою очередь сложила руки над животом, показывая, что он ее не испугал. Похоже пора их остановить, а то от них такие искры идут, что скоро пожар начнется.

— Кажется я вам двоим уже говорила, чтобы вы перестали вмешивать меня в свои разборки, — даю о себе знать и медленно иду к ним.

Парочка поворачивается на мой голос и глаза Юры почти сразу становятся обычными, а затем даже удивленными.

— Дашка, а мне сказали, что ты сбежала, — удивленно видала сестренка, а затем разрешила себя обнять.

— Ну как видишь нет, — глажу ее по спине осторожно, стараясь не придавить округлый живот.

Она пахнет чем-то сладким, похожим на дыню, отмечаю с удивлением. Запах какой-то очень сильный, даже не думала, что этот фрукт так сильно пахнет.

— Поздравляю, — сухо говорит кудрявый обращаясь ко мне, и я недовольно поджимаю губы.

— С чем? — интересуется сестра, так что решаю сменить тему.

— Это я вас поздравляю, девочка, да? Давно узнали? — улыбаюсь в этот раз как можно радостно.

— В смысле девочка? — как-то не так воспринимает мои слова Кристина, а затем поворачивается к Юре. — Девочка?

Судя по злому взгляду Юры, я сказала что-то не то, кудрявый даже отступил назад, словно опасаясь за свою жизнь.

— Почему она знает, что у нас будет девочка, а я нет? Мы же с тобой договорились, что узнаем пол, только когда родиться! Какого чёрта она знает?!

— Кристин, это не то что…

— «Не то что» что? Как ты мне объяснишь это? — сестрица схватила со столика первое что попалось под руку, как раз таки какую-то книгу.

Похоже им только дай повод пояснять отношения. Отхожу назад, что бы меня не накрыла волна их «радости».

— Ну, и где моя правнучка и обворожительная невестка? — выдал Ренат у меня за спиной все такой же неестественно радостный. — Младший, ну давай, познакомь меня со своей избранницей.

Вот зря он сейчас пришел сюда именно сейчас. Кристина резко развернулась к мужчине с перекривленным от злости лицом.

— А это ещё что за хрен и почему даже он знает, что у меня будет девочка? — повысила голос сестрица и резко бросила в новоиспечённого родственника книгой.

— Сколько тебе повторять: не у тебя, а у нас?! — вдруг тоже взъелся кудрявый.

— У меня и только у меня! — в свою очередь кричит сестрица, хватаясь за первое попавшееся и бросает это в Юру.

Когда одна из брошенных ею книг отскочила и попала в меня, решила, что пора оставить голубков наедине. Старый альфа кстати это сразу понял, ретировался с какой-то довольной ухмылкой. Только оказавшись в коридоре прикрыла за собой дверь, приглушая их ругань. Хоть что-то в этом мире не меняется.

Где бы в этом доме Ваньку найти? Решаю направиться сначала на кухню, но там только Димка и Кирилл. Художник пьет с кружки кофе, а кудрявый с удовольствием лопает какой-то торт.

— О, привет Дашка! — махает мне куском торта парень. — Поздравляю!

О того как пафосно прозвучал его голос, меня даже дернуло.

— Хоть бы ты не издевался, — пробормотала, садясь рядом за стол и притягивая к себе торт.

— Издевался? О чем ты? — делает вид что не понимает, о чем я говорю узкоглазый протягивая мне большую ложку.

С удовольствием снимаю ею крем и улыбаюсь чувствуя, что давно не ела чего-то такого вкусного. Беру ещё ложку, потом ещё, чувствуя, что от чего-то очень голодна.

— Вот ещё и сока попей, — сует мне под нос стакан Кирилл с очень подозрительным выражением лица.

Стираю крошки с лица и с подозрением кошусь на двух оборотней, у которых уж больно довольные выражение лиц. Так можно смотреть только на котиков с забавных видео в интернете.

— Там что яд? — кошусь то на торт, то на стакан с соком.

Кирилл засмеялся, мол я что-то смешное сказала.

— Плесни мне лучше виски, там в шкафу есть, — решаю не обращать внимание на их странное поведение.

— Виски? — визгнул Дима так, как будто я его не пойми о каком смертельном грехе попросила.

— Виски, виски, или что Марго все выпила? Ну тогда ром, там вроде ящик ещё был.

Оба парня натянуто засмеялись, после того как обменялись взглядами.

— Кончилось, все кончилось, так что выпей сока, — подсунул мне закрытую бутылку сока и чистый стакан.

— Л-ладно, — слегка с опаской сама наливаю себе сока и отпиваю только глоток. — Вы Ваньку не видели?

— Он у себя, на втором этаже, вторая дверь от лестницы.

— Спасибо, — махаю им рукой на прощание.

Чувствуется, что им просто горит поговорить, а я им мешаю. По лестнице поднялась на автомате, но в темном коридоре застыла, наблюдая странную сцену. Вижу Ваньку со спины, напротив него дядя Зенон, странно как-то видеть их вместе.

— Иван, — слегка в приказном тоне обращается оборотень к брату.

— Вот закрой, я повторять тебе не собираюсь. Вали в ту дыру, откуда вылез и никогда не возвращайся!

От голоса брата стало жутко, никогда не видела его таким, даже когда мы ссорились никогда не был так взбешен. Что на него нашло? Он узнал, как этот ублюдок обошелся с мамой? От кого? Сомневаюсь, что Марго бы ему на самом деле об этом сказала. Больше удивляет что его это тоже волнует, Ваня не из тех, кому интересно защищать родных, всегда только за свою шкуру и трясся. Брат поворачивается что бы уйти, но старый оборотень не дает ему.

— Сын, — зовет Зенон Ваню, и он резко разворачивается.

Чуть не вскрикиваю, когда брат разбивает стену там, где ещё недавно была голова мужчины. Штукатурка и кирпичи падают на пол, когда Ваня вынимает руку из стены и замахивается для следующего удара. В следующий раз он попадает в цель, но только потому что Зенон ему позволяет, даже с места не сдвигается. Ладонь брата упирается в грудь мужчины с такой силой, что мне кажется, что слышу хруст сломанных ребер. Они одного роста, у Вани такие же темные, почти черные волосы и черты лица похожи, особенно блинный нос и слегка полноватые губы. Мне всегда казалось брат просто пошел больше в маму, но что, если на самом деле он больше похож на своего настоящего отца?

— Я не твой сын! — рычит сквозь выступающие клыки брат, вминая оборотня в стенку. — Для меня ты всего лишь ублюдок обманувшей мою мать и ничего больше!

— Я твой отец, — очень спокойно ответил старый оборотень, осторожно накрывая руки Вани своими.

Они смотрят друг другу в глаза, и брат резко отпускает

— Отец тот, кто вырастил, а не тот который обманул и бросил беременную женщину. Тебе лучше заткнутся и больше об этом не вспоминать. Волки не уважают тех, кто бросает собственных волчат, а все что у тебя пока есть — это уважение. В конце концов, твой авторитет для тебя куда дороже всего на свете, не так ли?

Брат криво улыбается, пока Зенон молчит, не отрываясь смотря на него. Мне не нужно прожить всю жизнь рядом с братом, чтобы понять, что сейчас он на самом деле чувствует. Ваня растерян и ему больно, настолько что злится, не на этого оборотня, а на самого себя. Делаю шаг вперед, намеренно громко, привлекая к себе внимание мужчин. Не хочу дать им понять, что я все видела и слышала, потому улыбаюсь делая слегка озабоченное лицо.

— Ваня, а я тебя давно ищу!

Встаю между ними, словно это может разредить обстановку. Сжимаю руку брата, приветливо улыбаясь.

— Как ты здесь? Как Дарья? С ней все хорошо? — стараюсь отвлечь его, а сама злюсь от того что Зенон не уходит никуда.

Неужели так тяжело понять, когда нужно отступить? О чём думают мужчины, пытаясь вернуть время вспять, когда все давно упущено?

— Ты пахнешь странно, — бормочет почему-то Ванька, принюхиваясь ко мне, — очень горько что ли…

Мать моя женщина и этот туда же! Хорошо хоть ещё не понял, что это означает, а то боюсь поздравлять он меня не собирается. Вздрагиваю, когда слышу сзади несколько витиеватых изречений на языке схожем на испанский от дяди Зенона за спиной. Я вообще привыкла его назвать дядей, даже если он мне теперь ещё больше не нравится.

— Дочка, что ты натворила? — спросил он, поворачивая меня за локоть к себе.

— Не называйте меня так!

— Не называй ее так! — крикнули мы с братом одновременно зло, чем заставили оборотня меня отпустить.

— В любом случае, это не ваше дело, — обращаюсь грубо к мужчине и слегка отхожу подальше, что бы больше меня не трогал.

— Ты что все это время с белым кувыркалась, да? — грубо улыбаясь спрашивает братец, чем вызывает отвратительное чувство унижения.

— Это тебя не касается. Лучше скажи в порядке ли твоя жена? Ей же не досталось в милиции, да?

— С чего бы это тебя стало волновать, как она? Это ведь все из-за тебя произошло, потому что тебе приспичило сбежать! И с охотниками война тоже из-за тебя началась! И этот тоже, из-за тебя вернулся, потому что видите ли пропал центр вселенной, местное солнце и звезда! Как ты вообще умудряешься создавать проблемы из ничего? Зачем ты вообще вернулась, от тебя одни проблемы. Исчезни!

О, как обычно, на мне срывается, совсем не меняется. Проблема в том, что я не намеренна больше это терпеть.

— Вань, — говорю обманчиво спокойно, — ты так похож на своего отца, такой же эгоистичный ублюдок.

Глаза брата становятся красными, теперь они оба знают, что я все слышала, но срывается от моих слов только один из них. Закрываю глаза, понимая, что не смогу никак увернутся или защититься от удара, но мне и приходится. Дядя Зенон вминает Ваню в стену, так и не дав ему тронуть меня и пальцем.

— Теперь я вижу, как твой отец воспитал тебя, — рычит мужчина на брата, так же, не церемонясь с ним, как и он до этого.

— Отпустите его, — прошу, видя, как брат пытается скрыть боль.

— Нет, его нужно хорошенько поучить манерам. Оборотни не бьют женщин — это не писаное правило.

— Да, да, они только их убивают, — добавляю раздражённо.

Меня все равно никто не будет слушать.

— Но смерть даже лучше, чем то, что делают охотники с волчицами. Наверное, поэтому я и переживала за твою Дарью и вернулась. Мне ли не знать, что на самом деле Ивана Петрова не волнует ничья жизнь, кроме своей. Даже женившись, ты остался тем же эгоистом, сколько бы не повторял, что стал оборотнем из-за нее.

— Ах ты сука…

— Да, братик, ты постоянно обвиняешь других в своих неудачах и никак не можешь понять во всем виноват только ты сам! Так что прекрати обвинять меня во всех своих проблемах и живи уже сам!

Грудь распирает от сбывшегося дыхания и я, гордо вскинув голову поворачиваюсь и просто ухожу, зная, что никто не даст ему и пальцем меня тронуть. Сбежав по лестнице еле разбирая дорогу иду на кухню. Оборотни все так же на кухне, о чем-то шепчутся.

— Что случилось? — спросил Кирилл, доедая торт. — На тебе лица нет.

Поджимаю губы и молча открываю шкафчики, пока не нахожу спрятанную за банкой с горохом бутылку виски. Вот, это то что мне сейчас нужно, чтобы успокоить нервы. Искать тару не собираюсь, потому просто откручиваю крышку и собираюсь выпить с горла.

— Даша! — оглушают меня парни, а затем просто вырывают бутылку с рук.

— Вы что совсем сдурели?! — кричу на этих двух, случайно получив горлышком по зубах в процессе.

Дима прячет бутылку за спиной, пока Кирилл очень натянуто улыбается, словно мысленно придумывает ответ на мой вопрос.

— Что здесь происходит? — слышу голос Кая за спиной и чувствую, что успела безумно соскучится даже за такое короткое время.

— Ничего, — выдавливаю из себя улыбку. — Не видел Марго?

Упираюсь об столешницу и наливаю себе снова сока, недовольно поджав губы и до боли сжимая стакан рукой.

— Она уехала по каким-то делам, Михаил сказал, что вечером вернется, — спокойно объясняет мой оборотень и становится рядом со мной, так что моё плечо касается его руки. — Кто тебя расстроил, эти двое?

— Нет, нет, нет, — запричитали Дима и Кирилл хором, поспешно ретируясь с кухни. — Мы здесь не причём.

Парни поспешно скрылись, оставив нас вдвоем, даже дверь за собой закрыли. Кай мягко развернул, мня к себе лицом, а потом усадил на тумбу и крепко прижал к себе. Похоже именно этого мне хотелось в этот момент.

— Они ведь не буду меня слушать, да? — спрашиваю, что бы он сказал, что я не права, но Кай молчит. — Мы не сможем убедить их просто уехать, да?

Кай отстраняется и слегка грустно улыбается, он с самого начала знал, что так будет. О том, насколько оборотни самоуверенны я уже совершенно забыла. Люди, повернутые на своем превосходстве и звериных наклонностях, никогда не бросят все и не убегут, хотя бы потому что уверены в своей силе.

— Я все равно попробую их переубедить, — слегка неуверенно, но упрямо обещаю, упираясь лбом в его грудь.

— Пока есть время, попробуй, но это бесполезно, — целует меня в лоб, не понимая, что причиняет боль.

Вместо того что бы поддержать, опускает с неба на землю. Его слова делают наше возращение не более чем моей глупой ошибкой, от того и горький вкус во рту.

— Что ты обсуждал с Михаилом и Ренатом? — меняю тему, чем заставляю его отстраниться.

— Они близко, ищут проход. Пока мы только наблюдаем, не нарушаем договор, поэтому большинство не довольны, эти внеочередные каникулы в замке всем не по душе. Мы договаривались кто пойдет ночью в дозор, моя очередь.

— Ясно, — киваю в ответ и слегка отвожу взгляд в сторону.

Казалось бы, нам есть о чем говорить, но говорить не хочется, особенно после его слов. Когда дверь в кухню открылась, почувствовала облегчение, пока не увидела кто зашел.

— О, вернулись, — выдала Дарья с глуповатой улыбкой.

В руках у нее стопка тарелок, которые она тут же сгрузила в мойку, чтобы освободить руки. Освобождала же свои ручки эта пигалица в коротком платье, чтобы полезть обниматься с моим оборотнем и мужем.

— Как я тебя рада видеть, Белый! — просияла эта пигалица, расставляя руки в сторону и тряся декольте в платье.

Сжала губы в тонкую полоску, даже отвернулась, чтобы не видеть этого, но сама невольно отметила что Кай позволил ей себя обнять. ОН ПОЗВОЛИЛ! Даже не скривился и не сдвинулся на миллиметр, когда эта пигалица «случайно» разжимая объятия его по заднице погладила. Понимаю, что все это время сжимала кря мраморной столешницы, на которой сидела, только когда она начала крушится под моими руками. Что-то мне подсказывает, обычные люди так не могут.

— И ты здесь, сделала новую стрижку? Что-то в тебе поменялось, но не могу понять, что. Может ты наконец умылась и причесалась? — глумится надомной эта стерва, а он ей позволяет.

Мне обидны не ее слова, а то, что весь такой из себя мой мужчина, не способен защитить меня даже от зажравшийся альфа суки. На моем лице появляется ироничная улыбка, в какой-то момент я сама его выбрала. Правда схватить ее за волосы и несколько раз приложить лицом об стол все равно хочется.

— Вы с ним просто идеальная пара, — криво улыбаюсь, спускаясь с тумбы, при этом игнорируя попытку Кая помочь.

— Правда, что ли? — хмыкает с насмешкой Дарья, понимая мои слова по-другому.

Она подумала, что я о Кае и ней, а не о брате? Почему-то мне это показалось таким смешным, что засмеялась. Даже проходя мимо нее похлопала по плечу, мол дерзай, я тебя поддерживаю.

— Пойдем? — беру Кая за руку, намекая этой сучке что здесь моё.

— Иди, мне ещё что у нее нужно кое-что спросить, — отзывается Кай слегка сжав мою ладонь в ответ, а затем отталкивая в сторону выхода.

Вот значит, как, да? Закрываю глаза на мгновение. Если бы мы были на самом деле связаны, и он слышал мои мысли, как рассказывала Тася, то уже бы столько лесного в свою сторону услышал. Мне не остаётся ничего другого чем уйти, затылком чувствуя издевательскую улыбку Дарьи. На второй этаж поднялась сразу и совсем не удивилась, увидев почти идентичную картину, словно и не уходила: дядя Зенон прижал к стене моего братца.

— Я тебя уму разуму научу, щенок, — рычит дяденька Зенон с фингалом под глазом, похоже братец все же вырвался, но не надолго.

— Ваня, — зову брата, но тот не замечает, пока не договариваю. — Там твоя жена и Кай захотели пообщаться наедине.

Раз. Ванька вырывается с хватки оборотня, так словно не был только что беспомощным.

Два. Останавливается перед мной только на мгновение, что бы я ответила на вопрос где, а затем срывается по лестнице вниз.

Три. Слышу, как внизу с грохотом выбивают дверь в кухню и испуганный визг Дарьи.

На моем лице появляется коварная ухмылка.

Ещё в детстве, Ванька все время со мной дрался из-за игрушек. Он терпеть не может когда трогают его игрушки. Дарья же, знает она об этом или нет, его игрушка, как в принципе я и наши родители тоже.

Встречаюсь взглядом с дядей Зеноном и замечаю его улыбку.

— Похоже у нас с тобой куда больше общего, чем с сыном, — слегка иронично произносит Зенон, заставляя меня вспомнить, почему его ненавижу.

— Ну, одна общая черта у вас уже имеется: люди для вас только игрушки. Разница только в том, что Ваня выбрал себе стерву, а вы нашу мать. Вот только я сомневаюсь, что после его игр Дарья сломается, попадет в психушку, и больше никогда не будет такой, как раньше.

Хочу увидеть боль на лице этого человека, но ее там нет. Как же просто винить его в своем испорченном детстве, куда проще чем понимать, что люди просто так не сходят с ума. Что бы я не сделала, в чем бы не обвинила, это не изменит ни прошлого, ни чертовой реальности. Так пускай живет, но подальше от меня, не попадаясь на глаза.