Вера и пламя

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Силы наступления свернули с магистрали, как только вдали над лесом появился силуэт врат Стабериндской дороги. Разведчики доложили, что придворная кавалерия Шерринга установила заряды взрывчатки в отвесных городских стенах, под которыми проходил кратчайший путь. Канонисса Галатея не собиралась давать им повод применить против себя столь нелепую тактику. Не тратя зря времени, она быстро отдала команды «Носорогам», «Репрессорам», «Экзорцистам» и «Испепелителям». С неспешной методичностью бронетехника начала прокладывать путь через деревья. Из медных решеток дюжин крылатых горнов-громкоговорителей лились вступительные звуки Lex Imperialis — боевого гимна Сороритас. Мирия устроилась на крыше транспорта канониссы; пейзаж, просматривавшийся сквозь магнокуляры, слегка подпрыгнул, когда гусеничный танк «ступил» на темную землю.

Вскоре они стали подниматься на ровный склон, продвигаясь через ряды деревьев, окружавших плотным кольцом Метис-сити. На первый взгляд, поход был довольно опасен: Метис располагался в базальтовой чаше мертвого вулкана и окружен природной защитной стеной. В нем было несколько точек входа, огромные ворота на каждой охранялись. Однако при более тщательном изучении можно было найти множество недостатков. Кое-где каменные стены были не такие толстые — продолжительный ракетный обстрел вполне мог их разрушить.

Несмотря на великолепие униформы и умение обращаться с декоративными саблями, солдаты барона Шерринга были не готовы к встрече с тяжеловооруженными войсками фанатичных противников. По большей части они являлись местными щеголями, среди которых имелась горстка имперских гвардейцев, изнеженных комфортабельной службой. Сестры Битвы не рассчитывали встретить достойного сопротивления ни от тех, ни от других.

Взор селестинки остановился на верхней границе лесосеки, где круглые защитные бункеры усеивали нижние ярусы городской стены. Декан Веник предоставил разведданные, что блиндажи барона были укомплектованы всего лишь автоматическими сервиторами-стрелками. Мирия неспешно размышляла, зачем церкви понадобилось хранить подробную тактическую информацию о Метисе. Очевидно, лорд Ла-Хайн долгое время подозревал, что в один прекрасный день Шерринг затеет неладное.

Стеклостальной купол орудийной башни открылся, и оттуда высунулась закованная в броню фигура. Канонисса Галатея, настороженно глядя по сторонам, дружески кивала сестрам, шагавшим возле ее «Испепелителя». С ее наплечников ниспадал блестящий плащ из черного вельвета и безупречного белоснежного меха. Плащ святой Аспиры, освященный в великом Дворце Экклезиархии на самой Терре, считался одной из главных святынь монастырских реликвий Невы. Он содержал удивительный кольчужный металл, спрятанный от глаз внешней красотой. Способ создания этой почти невесомой брони был утрачен много веков назад. Говорили, если на то будет воля Императора, священный плащ может отклонить смертельный выстрел.

Канонисса уловила благоговейный взгляд Мирии:

— Не нравится мне эта парадность, — тихо сказала она, пригладив плащ. — Реликвия слишком священна, чтобы несли ее в битву с таким недостойным противником.

Мирия убрала магнокуляры:

— Мощь артефакта не только в его физической силе, почтенная сестра. Созерцание надетого на вас плаща придает мужество сестрам и вселяет страх во врагов.

Галатея хмыкнула:

— И все-таки это принижает честь мантии.

— Только в случае нашего поражения.

Галатея положила руку на пушки спаренной мультимелты на люке.

— Захватывающие дни, Мирия. И снова именно ты умудрилась втянуть меня в это.

— Я не могла предвидеть…

— Что побег Вауна приведет к восстанию? — перебила Галатея. — Конечно нет. Твоя миссия заключалась в том, чтобы взять преступника под стражу. Куда тебе распутать паутину политических интриг и махинаций, незримо царящих на всей Неве? — Она покачала головой. — Я служу в этом ордене много лет, и тайны внутригосударственных и общественных конфликтов этого мира по-прежнему остаются для меня загадкой. Шерринг, Ла-Хайн, Ваун… Все они как карты Таро.

Мирия рассердилась:

— Мы, дочери Императора, не участвуем в подобных играх.

Галатея улыбнулась:

— В точку, старшая сестра. Поэтому этот день и обещает быть интересным.

Колонна поднялась на холм. Мирия и Галатея ненадолго замолчали, слушая Fede Imperialis. Наконец Мирия наклонилась к канониссе и заговорила тихим, серьезным голосом:

— Касательно сестры Верити. Вы ручались за нее перед деканом Веником и притом ничего не знали о ее действиях в библиариуме.

— Если ты хочешь спросить, почему я ее защитила, то, возможно, твое понимание наших отношений не совсем верно, Мирия. — Она взглянула на горизонт. — Веник никогда не являлся сторонником Сороритас. Он предпочел бы, чтобы неванские СПО или Фратерис Милиция защищали местные часовни. Словом, те солдаты, которые больше верны ему, чем слову Бога-Императора. Он, как и любой клерк, рожденный под небом Невы, честолюбив и имеет узкий кругозор. И я не собираюсь давать ему ни малейшего повода предъявлять нам свои претензии.

Мирия сделала протяжный выдох.

— Я скажу прямо, канонисса. Ложь, лицемерие, игры во власть, которые стоят за каждым словом и действием, раздражают меня. У меня одна цель — призвать Торриса Вауна к ответу, и я не хочу принимать участие в политиканстве. — Лицо селестинки скривилось от отвращения.

Галатея печально улыбнулась.

— Тогда я бы посоветовала тебе, сестра, не двигаться выше твоего текущего ранга. Я на собственном опыте поняла, что из всех бросающих вызов слову Его меня больше всего беспокоят те, кто поклялся служить Ему, но запутался в себе. — Она отвела взгляд. — Суровая честная битва порой и есть самая долгожданная передышка.

— Этот Шерринг… Если о его репутации знали во всем Метисе, как ему позволили достичь такого уровня власти? Разве никто никогда не замечал его стремления к мятежу? — спросила Мирия.

— Неванская знать всегда устраивала поединки и дуэли. Барон Шерринг ничем не выделялся среди себе подобных.

— Разве что тем, что заключил договор с колдуном.

— Если сестра Верити права, мы это увидим.

Мирия уловила потрескивающий шум работающего вокс-канала, а затем в бусинке у нее в ухе раздался голос сестры Рейко:

— Канонисса, прошу прощения, но мне кажется, вам стоит это услышать.

— В чем дело, Рейко? — Галатея посмотрела туда, где ее адъютант ехала в «Носороге» с закрепленными на нем знаменами.

— Они передают на общей частоте свою богохульную радиотрансляцию. Полагаю, она предназначается для защитников Метиса.

Канонисса посмотрела на Мирию.

— Давай послушаем.

Послышался треск помех, за которым следовал мужской голос, сильный и полный эмоций:

— …мои дорогие граждане. Будучи предан этим идеалам, я не могу и дальше продолжать нести клятву верности своего дома и своих граждан перед людьми имперской церкви, чья наглость не знает никаких границ. Мне стало известно, что самопровозглашенный лорд Виктор Ла-Хайн злоупотребляет своими полномочиями на посту лорда-диакона неванской епархии. Мои источники представили мне доказательства того, что его порочные прислужники отреклись от Святой Терры и задумали такое, о чем я не осмеливаюсь говорить вслух. А теперь нашим церквям Метиса угрожают ложные прислужники Ла-Хайна, ослепленные своей близорукостью. Мы не хотели начинать войну, но у нас нет выбора. Во имя нашего будущего, во имя нашего Императора мы должны отвергнуть лживое правление предателя-пастыря. Наш город должен оставаться лучом света во тьме. Мы обязаны биться и искоренять эту заразу. Мы должны сражаться!

Мирия сразу узнала голос барона Шерринга, но теперь лукавость в его голосе, которой он прикрывался в Лунном соборе, исчезла, сменившись маниакальной силой.

— Он боится, — озвучила она свои мысли.

— Да, — согласилась Галатея, — и правильно делает.

Она щелкнула вокс-табулятором на шейном кольце брони, выключив поступающую из города передачу.

— Рейко, объявляй боевую готовность. Он разжигает в этих несчастных глупцах воинственную ярость. Сражение не заставит себя долго ждать. — Канонисса обернулась к Мирии. — Спускайся, сестра. Нужно немного времени, чтобы освятить наши боеприпасы перед тем, как мы их используем.

Верити подняла голову и рефлекторно придержала министорумную аптечку на своих коленях, как только «Носорог» остановился. Когда орден начал готовить поход на Метис, Рейко нашла Верити и предложила ей побыть в монастыре, пока восстание Шерринга не будет подавлено.

Верити ответила быстро и без раздумий. Она была уверена в том, что барон сговорился с Торрисом Вауном, особенно теперь, когда хозяин города открыто бросил вызов церкви. Она сердцем чувствовала, что Торрис Ваун находится где-то за черными каменными стенами кальдеры. Другой вариант казался ей невозможным. Верити желала одного — лично присутствовать при завершении цепи событий. Сестра Рейко не стала с ней спорить, напротив — внесла имя госпитальерки в боевой список и подобрала для нее подходящую должность. Медик в наступлении всегда кстати. Держа в руках свои принадлежности, Верити протолкнулась мимо боевых сестер, находящихся в транспорте вместе с ней, и прижалась к огневой щели в толстом бронированном корпусе. Ее взгляд был прикован к женщинам, движущимся плотной толпой. Они шли, склонив головы и спрятав лица под импровизированными капюшонами из обрезков старых боевых мантий, а нагие тела едва прикрывали куски разбитой брони.

Сердце госпитальерки подпрыгнуло к горлу: она никогда не видела сестер-репентисток с такого близкого расстояния. Женщины шли, словно приговоренные к казни, и, скрестив руки на груди, удерживали свои смертоносные цепные мечи, как священник нес крест или тотем. Она видела, как мерцают черные железные цепи, обвитые вокруг их конечностей и туловищ; на некоторых были длинные ленты благословенного пергамента, свисавшие со спин, подобно изорванным крыльям. Неприкрытые тела безликих репентисток усеивали бесчисленные шрамы: одни были нанесены ими лично, другие получены в предбоевом ритуале. Верити вздрогнула, ибо это зрелище напомнило ей картины ужаса, которые она видела на Играх покаяния.

Зловещий змееподобный свист нейрохлыста вывел ее из оцепенения. Госпожа репентисток прошла сквозь толпу, выкрикивая литанию.

— Если я должна умереть, — сурово говорила она, — я поприветствую смерть.

— Я поприветствую смерть, как старого друга, — хором подхватывали репентистки, — и распахну перед ней объятия.

— Только в смерти мы искупим свою вину. — Госпожа скрестила руки, охаживая своими нейрохлыстами незащищенную кожу сестер, дабы разжечь в них праведное рвение.

Преданность репентисток впечатляла и пугала одновременно. Госпитальерка ощущала их нестерпимую жажду очиститься в боевом покаянии. Другие сестры расступились, не говоря ни слова и не смотря на них, позволяя госпоже самой вести своих подопечных. Даже в рядах Сороритас уважение к репентисткам в равной степени сочеталось со страхом. Все сестры во служении Императору стремились обрести чистоту, но лишь немногие могли отдаться ужасам, которым подвергались эти женщины.

Одна из репентисток обернулась, и Верити увидела, как сквозь рваный красный капюшон на нее глядят голубые глаза бледной сестры. Госпитальерка затаила дыхание, но женщина отвернулась и присоединилась к остальным членам своего отделения.

Громыхнув, «Носорог» снова начал двигаться, следуя за репентистками к линии фронта. Ветер донес до Верити боевые кличи и звуки оружейного огня.

Придворная кавалерия Метиса подготовила засаду для сестер ордена пресвятой Девы-мученицы. Устроившись за труднопроходимой местностью с плотным заслоном из деревьев, которые замедляли любое продвижение техники, отряд разведывательных «Саламандр» прятался под камуфляжными сетями, наблюдая за Сестрами Битвы сквозь поддельную листву с помощью оптических приборов.

У нескольких офицеров Шерринга возникли вопросы, когда им приказали обратить свое оружие против Сороритас. Эти люди стали первыми жертвами конфликта — их убрали, не привлекая лишнего внимания, и заменили командирами, имеющими более четкое представление о преданности, которой требует барон.

Как один, все «Саламандры», затаившиеся в своих временных укрытиях, дали залп из орудий, поливая автоматическим огнем передовые линии боевых сестер. Женщины погибли во вспышках оранжевого огня, и, находясь за древесным заслоном, командир разведчиков приказал своим подчиненным заводить моторы транспортов. Кавалерийские танки уже в движении дали еще один залп, зачищая периметр шквалом стальных снарядов.

— По нам ведут огонь! — прокричала Рейко в вокс. Мирию качнуло на борту «Испепелителя» Галатеи, когда водитель включил моторы на полную, уходя с линии обстрела, дабы минимизировать возможные повреждения. Канонисса активировала комплексное устройство, сочетающее возможности перископного сканера с ауспиком и когитатором целенаведения.

— За той чащей, — проскрежетала она, — разведотряды, — затем глянула через наплечник на Мирию. — «Экзорцисты». Я хочу, чтобы выжгли те деревья. Всем войскам — наступательное построение и продвигаться!

Боевая сестра услышала подтверждения от экипажей ракетоносных машин, расположенных позади, и поспешила взобраться по короткой лестнице в пустую башенную турель своего танка. Она тут же услышала, как гармонично загудели пусковые трубы «Экзорцистов».

Как и большинство бронированной техники Империума, основанной на стандартной конструкции «Носорога», «Экзорцисты» числились среди самых старых боевых машин. Они существовали еще в мрачные времена Эры Отступничества — тогда перемещались по полям битв войн веры, играя роль передвижных святынь, способных на боевые действия. Если большая часть боевой техники ордена была выкрашена в красный, черный и белый цвета, то «Экзорцисты» покрыты золотом и серебром. Поверхность их превосходной брони украшали мозаичные инкрустации, а от их задней части поднимались трубы органа, блестящие медью в лучах неванского солнца. Эти трубы не создавали музыку, а вершили суд и сеяли разрушения. Оставляя за собой полосы огня, дюжины ракет вырвались из пусковых труб танков и, описав в воздухе дугу, понеслись к деревьям, где скрывались «Саламандры». Вековые деревья разнесло в щепки и вырвало с корнем, открыв путь для боевых сестер и сестер-воздаятельниц. За ними последовала дюжина бронированных «Репрессоров» и «Испепелителей» с шипованными корпусами.

Повторный обстрел не требовался. Уцелевшие «Саламандры» отступали по всему фронту, люди в кабинах отстреливались беспорядочным лазерным огнем, испытывая терпение сестринства. Башня танка Галатеи повернулась к одной из вражеских боевых единиц. Разведывательную машину подбросило в воздух и перевернуло, как только возле нее ударил заряд. Когда Мирия проезжала мимо, ей показалось, что внутри еще кто-то жив. Она не придала этому значения. Ее пешие сестры прекрасно знали, что делать с выжившими. Орудийная башня «Испепелителя» легко вращалась, водя в разные стороны вдоль горизонта спаренными мелта-пушками. «Саламандры» были быстры и имели шанс выйти из радиуса обстрела прежде, чем Сороритас смогут достать их выстрелами.

— Они пытаются подвести нас прямо под свои орудия, — заметила Мирия. — Может, просто проломить стену где-нибудь в другом месте?

— Я так не думаю, — ответила Галатея. — Западные врата находятся прямо перед нами. Мы разрушим их и проникнем в город.

Луч лазера прошел рядом с танком, угодив в дерево и превратив его в факел. Мирия повернула мелты в сторону виновника, прикидывая расстояние и поджидая нужного момента.

— При всем уважении к вам, создание бреши — оптимальное решение. «Экзорцисты» могут…

— Я отдала приказ, старшая сестра. — Канонисса говорила тоном, не терпящим возражений. — Ход твоих мыслей верен, но дело не только в демонстрации, а еще и в тактике. Если барон Шерринг управляет этим городом, он должен видеть, как мы безо всякой хитрости уничтожаем его самое стойкое укрепление. Если врата падут, оружие защитников замолчит. Стреляй!

— Аве Император, — изрекла селестинка и нажала на спаренные спусковые скобы башенного орудия. Четыре полосы мерцающей перегретой энергии вырвались из мелта-пушек и устремились вперед стрелами абсолютного жара. Сверхвысокочастотный заряд угодил в заднюю часть замыкающей «Саламандры», за наносекунды изменив ее молекулярную структуру. Металл деформировался и испарялся, пока люди внутри кричали, когда горячие пары разрывали их легкие. «Саламандра» резко отклонилась от курса и врезалась в дерево.

Мирия оглянулась на следующие за ними войска. Позади в небо поднимались грязные облака серого дыма. Площадь, по которой они прошли, охватил пожар.

Люк был искорежен, водителю удалось его открыть только после четвертого удара ногой. Его руки и ноги дрожали, перед глазами все плыло, и единственное, что оставалось, — двигаться на ощупь при ослабшем зрении. Ракетные залпы раскачивали «Саламандру», как маленькую шлюпку во время шторма, и в процессе езды он успел удариться головой о стену раз пять. Вдобавок ничего не слышал, кроме противного звона в ушах. Только чтобы удостовериться, что еще в состоянии говорить, он произнес несколько проклятий, за которые его бы на день посадили в тюрьму, и прополз мимо мокрой жижи — того, что осталось от его экипажа.

Из сломанного люка он вылез прямо в темную грязь и пополз, пачкая землей свои геральдические знаки на униформе кавалериста, и без того измазанной ржавчиной, кровью и маслом. Свой стаббер-пистолет он потерял где-то внутри перевернувшегося танка, и после того, как он сполз с небольшого пригорка, наконец, поднял голову.

Когда вытер кровь с глаз, увидел окруживших его женщин и вскрикнул от неожиданности. На них были накинуты ужасающие капюшоны цвета пролитой крови, а одеждой служили лохмотья. Одна из них склонилась к нему, рассматривая его, словно ребенок насекомое через лупу.

— П-пожалуйста, — с трудом выдавил из себя водитель. — Император, пожалуйста. Я не еретик.

Губы женщины зашевелились, и он изо всех сил попытался понять, что она ему говорит. Наконец женщина схватила его за руку и приложила ее к своей непокрытой груди, чтобы он мог чувствовать вибрацию, когда она говорит. Он попытался отдернуть руку назад, когда понял, что она не говорит, а поет.

— A morte perpetua, domine, libra nos, — произнесла нараспев сестра Иона. — Желай им только смерти, не щади никого, не прощай никого.

Он увидел, как сверкнул цепной меч-эвисцератор, когда она занесла над собой оружие, а затем тело пронзила боль — когда она отсекла прижатую к ее телу руку. Водитель откатился в сторону и закричал, другие репентистки тут же обрушили на него свои мечи и разрезали на части.

Башенные установки противника ждали их с нетерпением; трассирующие снаряды автопушки у западных ворот, пролетев через открытую зону поражения и оставив за собой в воздухе фиолетовые полосы, ударили туда, где долю секунду назад находились боевые сестры, которые теперь спрятались за перевернутой «Саламандрой». Снаряды забарабанили по броне разведывательной машины, гремя, как камни в оловянной чаше.

Стеклянные глаза-линзы когитатора, расположенные на железных трубках, выдавались из плоских башенных установок, некоторые из них были объединены связующими проводами. Таким образом, сервиторы внутри каждой башни могли разделять цели. Оружие было старым и громоздким, тем не менее вполне могло разорвать на части сестер, осмелившихся неосторожно приблизиться. Оставшиеся «Саламандры» отступили за линию обороны, миновав траншеи, в которых разместились разодетые солдаты Шерринга с тяжелыми стабберными пушками. Случайный лазерный заряд выдал позиции солдат Имперской гвардии, присоединившихся к кавалеристам в защите Метиса.

Сестра Рейко направила своих женщин к источнику лазерного огня, приказав в первую очередь разобраться с гвардейцами. Они сильно превосходили по своим умениям второсортных местных воинов, боевые навыки которых были направлены в большей степени на парадные марши и тому подобные демонстрации. Точные выстрелы в гвардейцев-ренегатов также давали эффект деморализации кавалеристов, позволяя узреть быструю и жестокую смерть, которая ждала и их в случае дальнейшего сопротивления.

Канонисса Галатея не прекращала наступать. Сила, ведущая Сестер Битвы, была огромной, безмозглые командиры Шерринга применяли против женщин свою обычную тактику, забывая, что имеют дело не с простыми солдатами из соседнего полиса, с которыми придворная кавалерия сталкивалась на протяжении многих лет. Орден пресвятой Девы-мученицы продвигался к своей цели с неистовым рвением, в сердце каждой сестры пылала божественная фанатичность.

— Свет Императора ведет нас! — крикнула Рейко. — Суд и наказание ждут падших!

Она выпрыгнула из люка своего «Носорога». Ее огнемет тотчас ожил, а рядом сразу появился знаменосец с освященным штандартом святой Катерины. Продвигаясь сквозь изуродованный ландшафт, ведущий к вратам, фаланга «Испепелителей» и сестер-воздаятельниц выстроилась позади бойцов Рейко.

Воздаятельницы выглядели безликими валькириями, чьи шлемы защищали от дыма и ярости сражения. В основном они были вооружены громоздкими тяжелыми болтерами и мультимелтами. Рейко призвала их следовать своему примеру, отточенным движением огнемета описав дугу оранжевого пламени по вражеским линиям. В следующий миг воздаятельницы дружно обрушили силу своего оружия, проходя между стальными шипами противотанковых ловушек и изливая смертельный огонь в траншейные линии. Затупленные пули баллистических стабберных ружей с лязгом отскакивали от брони боевых сестер, как град. В ответ Рейко выпустила поток пламени, сжигая тех, кто не успел убежать. Некоторые упали на колени и молились. Но и их она не пощадила.

«Репрессоры» выехали на передовую, тараня танковые ловушки и распихивая их в стороны. Ржавый покореженный металл заграждений был убран с пути в грязные овраги. «Экзорцисты» не прекращали вести огонь по воротам; каждое их попадание заставляло широкие металлические двери дребезжать. «Испепелители» находились на острие передовой: огненными стрелами и копьями сверхвысокочастотной энергии они покрывали феррокрит до тех пор, пока он не начинал деформироваться и пузыриться.

Мирия услышала лязг заднего люка ее танка и почувствовала, как транспорт дрогнул, когда на его поверхности оказалась канонисса. Галатея сжимала в руке видавший не одну войну том «Укора» — одну из многих книг о священной боевой доктрине Сестер Битвы. Женщина подняла ее над головой так, чтобы каждая Сороритас на поле битвы могла взглянуть и увидеть мерцание блестящих чернил на открытых страницах.

— Мы — приговор Святой Терры, высеченный из каленой стали! — прокричала она. — Покажите этим ничтожествам клинок, что всегда будет острым! Вечный поцелуй пламени!

Боевой клич был давно ей знаком, но по-прежнему трогал душу селестинки, будто она слышала его впервые, разжигая в ней чувство яростного ликования. Кровь в ее венах запела, Мирия направила орудие танка на заслуживающих того врагов и испарила их.

Снаряды турельных автопушек засвистели в воздухе, превращая черную землю в жидкую глину, когда танки приблизились на соответствующую дистанцию.

Жилище хозяина города походило на древние королевские дома далекой Терры. Передняя сторона широкого, приземистого дома барона Шерринга была застеклена десятками высоких бронированных стеклостальных окон, выходящих на декоративные угодья и темные стены кальдеры. Сам барон был занят тем, что уже несколько часов ходил от окон к видеоэкранам, расставленным в его комнате, подобно книгам на полках. Дверь с шумом открылась, впуская Вауна, который вопреки приказу Шерринга отказался надеть униформу кавалерии и остался в простом кителе и брюках цвета глубокой полуночи.

— Мой барон, все ходите? Вы так траншею выроете в вашем дорогом ковре.

Шерринг покраснел от гнева и едва не запустил зажатый в руке монокуляр в псайкера. Телохранители барона напряглись, не желая применять оружие против Вауна без прямой на то команды хозяина.

Ваун грубо подмигнул трем людям, что проследовали за ним в комнату. Шерринг узнал юношу с растрепанными рыжими волосами — Игнис, кажется, — но похожая на крысу женщина и мужчина в капюшоне — эти двое были всего лишь очередными безымянными хулиганами из банды головорезов разбойника.

— Бой идет не в нашу пользу, — выпалил барон. — Ваши предположения о численности Сороритас оказались занижены. Вы говорили, что они не станут вовлекать такое количество сил ордена!

Ваун тотчас кивнул:

— Да. Орден пресвятой Девы-мученицы действует со всей присущей ему набожностью. Я так понимаю, они направили сюда все, что у них было в этом округе. Женщины из Горностаевой мантии остались защищать Норок в его стенах, следовательно, канониссе Галатее ничего не стоит заявиться сюда и отшлепать вас. — Он еле сдержался, чтобы не ухмыльнуться.

— По-вашему это смешно? — рявкнул Шерринг. — Мы начали битву за душу этой планеты против врага, от которого пострадали вы и все ваши подчиненные, — он обвел рукой Игниса и двух других. — Кровь Императора, сейчас нет ничего более важного, чем это!

Ваун сделал примирительный поклон.

— Простите меня, барон. Я не хотел выказать вам неуважение. И рад, что смог осветить вам тропу, по которой вы пришли к этому важнейшему решению.

Шерринг вмиг остыл.

— Сестринство опаснее, чем я ожидал. У них нет страха…

— Да, — согласился Ваун. — Фанатизм — мощное оружие, не так ли?

— Если бы я только мог поведать им, ради чего лживый Ла-Хайн заставляет их сражаться…

— Это было бы ошибкой, — перебил псайкер. — Как ни прискорбно нам забирать жизни этих преданных служительниц Бога-Императора, но они ослеплены ложным светом веры и не увидят той правды, что открылась нам. Они ни за что не поверят вашим словам о предательстве диакона. — Он кивнул сам себе. — Утешьте себя тем фактом, что они уходят к Золотому Трону с честью и что единственная их вина в том, что они излишне слепо верят церкви.

— Я запомню эту речь, — усилием воли выдавил из себя Шерринг. — Я молюсь, чтобы Экклезиархия увидела мои благие намерения, не то быть нам осужденными как предатели.

— Я уверен, непременно увидит, барон. Ордо еретикус объявит вас героем за то, на что вы решились сегодня.

Шерринг посмотрел на него.

— А вы? Где помощники, которых вы мне обещали? Где оружие, которое Ла-Хайн, как вы говорите, сам создал и которое мы используем против него?

— Здесь, — улыбнулся Ваун, указывая на мужчину и женщину. — Представляю вам своих друзей — Слепой Эбб и девочка Суки.

На сей раз едва не рассмеялся барон.

— Вы, верно, шутите? Костлявая женщина и слепой мужчина? Какой от них прок?

Ваун склонил голову набок.

— Ну что, покажем нашему другу Хольту?

Суки согнулась в три погибели, и Шерринг подумал, что ее сейчас стошнит на его дорогой ковер. Но вместо этого из ее рта одновременно с утробным воплем вырвался поток зловонного огня. Ближайший к Шеррингу телохранитель угодил в ореол ее драконьего дыхания и умер стоя.

Второй телохранитель вскинул свое оружие, когда слепец указал на него своим скрюченным пальцем. Белесые глаза изучили комнату, словно человек был зрячим, и остановились на человеке Шерринга. Вены на лбу Эбба вздулись, и солдат закричал. Из его ноздрей и рта пошел дым, затем он упал на пол, зажаренный изнутри.

— Терра, защити меня, — прошептал барон. — Пирокинез!

Улыбка Вауна стала еще шире.

— Впечатляет, не правда ли? Я отдаю вам этих двух в знак нашего сотрудничества.

— Да… Да, конечно… — Шерринг отшатнулся, чувствуя, что от запаха паленого человеческого мяса его вот-вот вырвет.

Они послали ударить по боевым машинам сестринства те же самые колеоптеры, что Ваун использовал, чтобы попасть в Норок на Благословение раной. Той ночью столичная городская охрана излишне расслабилась, за что поплатилась жизнью, но войска Галатеи оказались более чем готовы к воздушной атаке. Любовь Шерринга к самолетам и авиации являлась общеизвестным фактом, и для Сестер Битвы атака не стала сюрпризом.

Шум моторов колеоптеров послышался сквозь завесу дыма, и они вылетели из-за высоких западных ворот Метиса, поливая медленно продвигающиеся линии танков болтерными снарядами и лазерным огнем. Они летели низко, рассчитывая на эффект неожиданности, но их тактика была раскрыта.

Боевые единицы сестер-доминионок, боевой касты Сороритас, использующей специальные виды оружия, переключились с орудийных башен и кавалерийских сервиторов-стрелков и обрушили шквальный огонь штурмболтеров и мелтаганов в одну точку, сбив первый колеоптер: кувыркаясь и кружась в воздухе, теряя на лету турбинные лопасти и обшивку корпуса, он упал среди горящих деревьев. Огонь вокруг Метиса стремительно распространялся, охватывая южные и западные склоны оранжевым пламенем, постепенно замыкающим город в кольцо.

Еще два корабля столкнулись в панике, когда их пилоты слишком поздно осознали, что сестры — не легкие мишени, которых они бомбили в Нороке. Один из них, оставляя за собой в воздухе полосу горящего топлива, подобно комете, устремился к колонне бронированных «Носорогов», и металл ударился о керамит, когда два транспорта столкнулись.

От взрыва содрогнулась земля. Ударная волна пронеслась по склону и ударила прямо в заднюю часть «Носорога», где находилась Верити. Ее мир перевернулся, когда стальное вместилище закружилось, беспорядочно разбрасывая в разные стороны женщин и аппаратуру. Кровь ослепила ее, и в голове словно задребезжало, когда она рухнула на пол. Верити услышала, как хрустнула шея одной из боевых сестер, которую придавило слетевшим ящиком боеприпасов. Жаркая тьма скрыла ее от головокружительной тряски, а через мгновение женщина поняла, что лежит в высокой траве и ее тело ноет от дюжины полученных ушибов.

Верити шевельнулась и почувствовала сильную боль в суставах. Чьи-то сильные руки взяли ее под мышки и помогли встать. Она моргнула, зрение постепенно возвращалось, являя ей красно-розовые очертания. Своеобразный шум, который она слышала, был похож на резкое жужжание насекомых.

— Госпитальерка, позаботься о себе сама, — сипло пробормотала она, стараясь из всех сил успокоиться.

Она постаралась сфокусировать зрение, чтобы видеть все должным образом, и, когда ей удалось это сделать, пожалела об этом. Перед ней лежал уничтоженный «Носорог», из которого лился перемешивающийся с размазанными трупами Сороритас прометий. Верити почувствовала рвотные позывы и удушье.

— Император защищает, — прозвучал голос возле самого ее уха. — У него еще есть планы на тебя, сестра. Никто другой из этого транспорта не выжил.

Верити сосредоточилась на говорящей; туман в голове рассеивался с каждой секундой. Она опустила голову и различила бледную рубцеватую руку, что поддерживала ее. Взгляд проследовал дальше, и она увидела рваный красный капюшон. От этого зрелища у нее перехватило дыхание.

— Репентистка…

— На то воля Императора, — ответила Иона, держа в другой руке ждущий своего часа цепной меч-эвисцератор. — Ты погибнешь, если останешься здесь. Он уберег тебя не для этого.

Госпожа — темная, закованная в броню фигура с увесистыми нейрохлыстами в руках — появилась в поле зрения и указала в сторону сражения:

— Медик под нашей защитой. Имейте это в виду, когда мы двинемся вперед. Ее жизнь нужно охранять!

Затем они двинулись дальше, и, когда приблизились к очагу битвы, женщины в красном тряпье решительно сгруппировались вокруг госпитальерки.