Венец судьбы

Глава 15

Райдер

Синтия ворочалась с боку на бок, её тело было покрыто потом, а кошмары терзали разум. Киллиан стоял в углу комнаты, в тени, изучая Син. Я прорычал безмолвное предупреждение, и он начал открывать рот, словно намеревался заговорить. Но покачал головой, приподняв подбородок, наблюдая за капельками пота на её лбу. Она застряла в очередном ужасающем сне, и сила исходила от неё опасными волнами, пока кошмар держал её в ледяных когтях, отказываясь освободить.

— Тебе нужно проникнуть в её разум, чтобы увидеть то, что вижу я, — прошептала Киллиан. Его магия циркулировала по коже в тёмных обсидиановых метках, которые пульсировали фиолетовым и чёрным, танцуя на предплечьях и бицепсах.

— Синтии не нравится, когда в её разум вторгаются, поверь.

— Мне плевать, что ей нравится, и тебе будет так же, когда увидишь, что на самом деле, чёрт возьми, с ней происходит.

— Не стоило впускать тебя в эту комнату, — раздражённо огрызнулся я, зная, что Син разозлится, если узнает, что я привёл Киллиана в нашу спальню. Я слышал её разговор с ним и предложение избавить от кошмаров. Я знал, на что он способен, и всё внутри требовало узнать, что она пережила в той яме. Я почувствовал запах пота Синтии. И понимал, что она убежит, чтобы защитить меня от дерьма, преследующего её. Я не хотел, чтобы меня защищали. Желал знать, что случилось с моей женой, когда я оставил её в той яме.

— Но ты позвал, и её мучают не кошмары, Король Орды. Она страдает от магии, которая не позволяет вырваться на свободу правде о том, что произошло с ней в той тюрьме. Она никогда не освободится от Благих из той ямы, если не позволишь мне вмешаться. Ты привёл меня, помочь ей. Позволь сделать это сейчас. Ты помог защитить мою семью, и за это я никогда не смогу отплатить, но могу помочь тебе и твоей королеве.

— Я тебя не знаю и не доверяю.

— И не должен, но, как я уже сказал, твоя жена не избавится от этого монстра, потому что не может. Он силён, и единственный способ освободить её — заставить увидеть, что произошло на самом деле. Он никогда не отпустит её, потому что она заключила сделку, и она будет там, пока королева не преодолеет страх и не столкнётся с тем, что произошло внизу. Она сломлена, но не так, как предполагает.

— Хочешь сказать, этот ублюдок ещё может добраться до неё? — Я зарычал, эмоции сдавили грудь при мысли о том, что монстр испытывает её эмоций и может мучить Син во сне.

Я посмотрел на неё, метавшуюся на кровати, будто её жестоко мучили.

— Ему не нужно добираться до неё. Он до сих пор держит её в этих снах. Позволь показать, прошу. Ты поймёшь это, как только увидишь то, чему я был свидетелем.

— Этот монстр позволил другим насиловать мою жену, — прошипел я, проглатывая ярость, туманящую мысли тем, что я найду, если соглашусь войти в сон Синтии.

— Нет. Он не позволял им прикасаться к твоей жене. Малахия заставил её думать, что у неё были любовники, и что она уступила, потому что предательство для него что-то новое. Не заблуждайся, он не похож ни на что в этом мире, но никогда не испытывал эмоций и не видел тех миров, которые видела она. Они очаровали его, как и она сама. Возьми мою грёбаную руку или не делай этого. Ты можешь позволить мне помочь, освободить её от его магии, или можешь подождать, пока твоя жена сойдёт с ума. Его власть над ней абсолютна, и он не понимает, какую боль причиняет ей теперь, когда она вырвалась из ямы

Я вновь посмотрел на неё, пока она продолжала метаться и ворочаться, вскрикивая, и слёзы скатывались с её сомкнутых ресниц, добавляя влаги на лицо. Я взял Киллиана за руку, и мы вошли в сон Синтии.

Внутри пещеры пахло мускусом и сексом, и у меня сдавило горло от того, что я мог увидеть. И я точно не был готов увидеть Синтию, занимающуюся сексом с другим. Она скакала на монстре, у которого было моё лицо. Её тело было покрыто тонким слоем пота, а метки светились. Она не отрывала глаз от его, пока покачивала бёдрами, затем подалась вперёд, чтобы завладеть его губами, и с её губ сорвался булькающий смех.

— Какого хрена? — потребовала я.

— Присмотрись. — Киллиан фыркнул.

Я внимательно смотрел, как существо под ней превратилось в неземного мужчину. Его кожа была алебастрового цвета, магия пульсировала на коже серебряными метками. Глаза цвета голубого неба в летний день смотрели на мою жену, и мне хотелось зарезать его. Это Малахия или другой мужчина?

— Она думает, что с ним, — пояснил Киллиан.

— Она трахается с ним!

— Нет, её там даже нет. Синтия вон там, — говорит он, указывая туда, где её тело плавало в луже ледяной голубой воды.

Бассейн сиял вокруг Син, делая её похожей на ангела. Её глаза были закрыты, руки плавали над поверхностью, а мужчина, которого я принял за Малахию, сидел в тени, наблюдая за ней, а не за сексуальной сценой. Он создал серебряный шар, который завис над ней, и пещера превратилась в хаос с сотнями существ, которые окружили грязное, едва прикрытое тело Син, разрывая его на части.

— Это иллюзия, — пробормотал я, прижимая руку ко рту, когда реальность обрушилась на меня. — Он показывает ей свою боль в обмен на её удовольствие?

— Он изучает её, и её любовь к тебе. Малахия жаждет её эмоций, потому что ему не позволяли познать их до того, как поместили в этот ад, и не только его заключили в тюрьму. Малахию бросили сюда без сил, его ели и уродовали монстры, которых создали его родители. Он не понимает её пыл или эмоции из-за того, что её бросили. Почувствуй его, Райдер. Ощути, чего он добивается.

Я закрыл глаза на ужасающие крики Синтии из иллюзии, где монстры медленно разрывали её на части, пожирая, но не убивая. Малахия наблюдал за этим, тяжело сглатывая. Однако он почувствовал. Это очевидно по тому, как он вздрогнул и проглотил боль, пока не поднял руку, и они прекратили её страдания. Его взгляд скользнул обратно туда, где она парила, не обращая внимания на то, что с ней происходило. На идеальной плоти не было ни царапины. Её нетронутое и не испорченное ранами тело плыло. А кровавое месиво было лишь иллюзией.

— Он заставил её думать, что она пережила ад. — Я тяжело сглотнул, качая головой. — Он никогда не прикасался к ней, но через бассейн может контролировать разум, скармливал то, что хотел, словно это реально.

— Точно, это магия, живущая в лабиринтах тюрьмы. Малахия стал источником энергии для тюрьмы. Она плавает в первоисточнике силы, но от него осталась лишь крупица, потому что он всё себе. Чувствуешь магию? Она всепоглощающая. Она просочилась в её тело, тогда-то он схватил её.

— Это объясняет, почему, когда вернулась ко мне, она не пахла иначе. — Я изучал её тело, наблюдая, как он положил руку ей на лоб, вытягивая серебряные нити энергии и заменяя частями своей. — Что, чёрт возьми, он делает?

— Забирает воспоминание из её души, — выдохнул Киллиан. — Твоя королева страдает, потому что даёт ему власть со страхом, что предала тебя. Страх витает в воздухе вокруг, тяжёлый запах вины и отвращения к себе. Он не знает, что ей больно или почему она отказывается просыпаться. Малахия не хочет делать ей больно. На самом деле он пытается защитить её по-своему.

— И кого, чёрт возьми, он из неё делает? — потребовал я сквозь стиснутые зубы, когда Малахия потянулся за другой нитью, заменяя её своей, как какой-то кукловод.

— Его ключом к свободе, — ответил Киллиан, заправляя длинные волосы за заострённые уши. — Он полностью осознает, что у него в руках Богиня Фейри, но не полностью раскрыла свой потенциал. Он помогает осознать это, потому что, как только она поймёт, сбежит, а он выберется вместе с ней. Посмотри туда, — сказал он, указывая на бутылку, в которой были светящиеся шары, которые он соткал из её эссенции.

— Какого хрена он с ними делает?

— Он даже не прикасается к ним, просто берёт понемногу, пока не останется достаточно, чтобы она могла дотянуться до силы. Он реконструирует её, удаляя существенные части, и превращает её в то, чем должна стать, чтобы убраться отсюда.

— Он здесь, — рычу я.

— Да. Он в её снах. Каждую ночь. — Киллиан прижал руку к моей груди, когда я шагнул вперёд. — Ты потеряешь преимущество, если вмешаешься сейчас, и Малахия почувствует тебя, — сказал он, покачав головой, съёжившись от гнева, пульсирующего во мне.

— Это моя жена, а он может валить на хер. — Я стиснул зубы, глядя на него, а внутренности скрутило от того, что Синтия переживала.

Я вышел из тени, и Малахия повернулся, изучая меня переливающимися фиолетовыми глазами. Он едва ли походил на человека, в отличие от других Фейри, созданных Дану. Я остановился перед ним, высвобождая магию.

— Ты не должен быть здесь, — усмехнулся Малахия, прежде чем повернуться к Синтии.

— Это моя жена, мудак. Отпусти её. — Я шагнул вперёд, намереваясь напасть, но почувствовала барьер, который он поставил между нами. Я постучал по нему, и Малахия посмотрел мне в глаза. — Дерись со мной, козёл, — потребовал я.

— Зачем мне её тебе возвращать? Мне она нравится, а ты её бросил. Судьба привела её ко мне, чтобы помочь.

— Она тебя ненавидит. — Я сжал кулаки, свирепо глядя на него, и не отступая ни на грёбаный дюйм. Крылья вырвались наружу, когда я толкнул барьер, чтобы освободить Син. Даже если ценой жизни. — Синтия — это всё хорошее в этом мире. Ты делаешь ей больно.

— Нет. Я лишь показываю ей боль, а она мне — любовь. Честная сделка.

— Ты не представляешь, что она чувствует, потому что, когда просыпается, она снова моя. Мир, в котором мы живём, столкнулся с войной. Мне нужно вернуть жену и мать моих детей. То, что ты делаешь, медленно убивает её, заставляя страдать так, как ты никогда не поймёшь. Отпусти мою жену сейчас же или сражайся со мной за неё!

— Тройняшки прелестны. Она любит их больше собственной жизни, что делает её сострадательной и… странной для меня. Моя мать породила монстров и освободила, чтобы убить меня, а твоя жена играет в игры с детьми и смеётся над их ошибками. Они прячутся, а она притворяется, что ищет их ради удовольствия. Синтия не похожа на женщин, которых я встречал здесь, она заботится о других больше, чем о себе. Поэтому ты выбрал её своей королевой, Король Орды? — Малахия наклонил голову и моргнул.

— Я выбрал её, потому что люблю.

— Но оставил её здесь со мной. Разве нет? — возразил он. И ответ сдавил мне горло.

— Я считал, что тюрьма пуста, после того, как остальные сбежали. Син должна была быть в безопасности.

— Она была в безопасности, благодаря мне. Если бы она не спала всё это время, сошла бы с ума. Здесь нет пищи, и сейчас больше никого нет, кроме меня… только трупы вместе с небытием тишины, составляют мне компанию. Остальные сбежали или погибли. Лишь у богини была сила стереть символ богов, ну, или у достаточно мощной богини, способной выдержать силу разбираемых рун. А ещё богиня должна быть связана с этим миром. Всё сложилось в ней, и поэтому я защитил её, чтобы освободить себя, среди прочего.

— Она освободила тебя. Теперь тебе нужно освободить её, чтобы спасти этот мир и наших детей. Синтии нужно, чтобы ты отпустил её, чёрт возьми, и она могла быть тем, кем рождена, — потребовал я.

— И кто же тогда составит мне компанию в тени?

— Это не моя проблема. У тебя не будет даже тени, если она не станет целой и не поможет мне сражаться. Син не может воевать, когда ты пожираешь части её души во сне. Ты пользуешься теми краткими моментами, в которые ей удаётся уснуть, чтобы мучить. Она боится спать, страшась бесконечных мучений, когда ты заставляешь её думать, что она спала с тобой и с монстрами, прежде чем те рвали её на части. Хочешь любви, гондон? Иди и найти свою. Синтия — моя, и всегда будет моей. Ты не можете забрать что-то у кого-то другого и думать, что это твоё. Она чёртово чудовище сама по себе. Она прекрасно сложена, чтобы выдержать самые свирепые штормы, которые может обрушить на неё любой мир, но ей нужна душа, чтобы быть цельной.

— Но ты забрал её у кого-то другого, и она выбрала тебя, зная, что ты забрал её, да? — Он злобно рассмеялся, прежде чем взглянуть на Син с тёплой улыбкой, которую я хотел стереть с его лица. — А её человечность ты хотел искоренить?

— Она часть её. И я не должен был хотеть избавить её от этого, потому что благодаря человечности Син верная и сильная. Я люблю её всю, и никогда не перестану бороться, чтобы вернуть её.

— Ты принимаешь её сейчас такой, какая она есть? Потому что её эмоции были противоречивы относительно того, кем она стала, и сможешь ли ты любить её, раз она изменилась. Она — настоящее бедствие эмоций, с которым поначалу не могла смириться. Её воспоминания многому меня научили и показали, кто она, и какой могла бы быть наша жизнь, не соверши мы побег из этой тюрьмы. А ещё ей нужна боль, чтобы подтолкнуть к необходимому, потому что она недавно родилась и очень молода. Ты прав; она красива и сломлена. Мне пришлось стереть то, чем она была, чтобы восстановить такой, какой она хотела стать. Я создал её там, где боги и Судьба не могли вмешаться. Я сделал её той, кем она была рождена через знание причины и следствия. Познания боли на таком глубоком уровне, что это переопределяет то, кто ты. — Малахия отвернулся и провёл рукой по волосам Синтии, будто погрузился в мысли и пытался утешить её. Я снова постучал по барьеру, и его внимание переключилось на меня. — Деконструкция души — длительный и жестокий процесс. Сначала она сопротивлялась, но потом поняла, что я делал. Я превратил её в богиню, потому что сама она не могла, независимо от того, как сильно стремилась. Синтия молода, и хотя перенесла боль, не испытала истинных мук в том количестве, которое необходимо для обладания силами. Без моей помощи силы контролировали бы её. Если бы она приняла их, когда ты этого хотел, ты бы потерял её. Она пережила истинное становление богини во время перерождения. Без отведённого Судьбами времени она осталась бы похожей на человека. Так что, я исправил её, и теперь она такая, какой была рождена. Можешь ли ты принять её такой? Она не то же существо, которое вошло в этот ад.

— Я приму свою жену такой, какая она есть, Малахия.

— Тогда ты готов. — Малахия выпрямился во весь рост. — Именно это она ждала получить. Синтия вернулась к тебе, Райдер. Она всегда будет возвращаться, потому что глубоко в её душе. Ей нужно, чтобы ты принял её всю. Я здесь, потому что храню её человечность. Часть, которую я взял, ей нужно было потерять, и за эти же части она цеплялась больше всего. Ты не можешь искоренить часть того, кем она была, не потеряв её всю. Ей нужно простить себя за то, что, по её мнению, произошло в тюрьме, но я заберу магию. Не сразу, потому что ничто, связанное с магией, никогда не бывает мгновенным. Твоя задача научить её быть той, кто она сейчас, позволив со временем исцелиться. Я распутаю сны и позволю ей увидеть правду о наших отношениях. Ты более уравновешен, чем она думала, в отношении нашей сделки. Если она сама не раскроет правду, я помогу.

— Сделка? — спросил я.

— Она спала до тех пор, пока не была готова освободить нас. Синтия знала, что если бы ты прыгнул спасти её, я бы без колебаний использовал тебя против неё. Она пообещала показать, что такое любовь, если я смогу научить её стать тем, кем она должна быть для Царства. Дело в том, что как только начинаешь развиваться через боль, границы размываются, и разум не может отличить сны от реальности. Что и требовалось, чтобы вернуть Богиню Фейри к жизни. Ты прав, она прекрасно сложена для войны, но ни один из нас не покинул бы это место до того, как всё началось, и она это знала. Возможно, она этого не помнит, но знала, что должна вернуться к тебе, и сама закрыла дверь в тюрьму, чтобы ты не прыгнул туда и спас.

— Она защитила меня, — произнёс я, не удивляясь тому, что даже в самый тёмный час эта женщина думала обо мне, а не о себе. Она позволила Малахии делать такое с ней, зная, что если кто-то и мог пробудить её внутреннюю силу, то Благой Принц первенец короля Оберона.

— Не первенец, я король Малахия в этой тюрьме, но моя настоящая мать назвала меня Обероном.

— И кто же твоя мать?

— Дану. — Малахия улыбнулся. — Я брат Синтии, один из многих.

Киллиан фыркнул.

— Ты смотрел, как она занималась сексом? Она же твоя сестра.

— Я не смотрел, мне плевать. Я всегда хотел только её эмоции. Я и Фейри, и бог, но бессилен в этом месте. То, что я научился использовать, — малая часть тех способностей, с которыми родился. Она знает, кто я. Ей нужно только вспомнить, когда будет готова. Она скоро проснётся, и тогда, Король кошмаров будет в её комнате, а мы все будем в её сознании. Я предлагаю уйти до того, как это произойдёт. Мы закончили. Будь осторожен, Райдер. Ты король Орды и Бог Фейри, но Синтия и я? Мы были созданы, чтобы править этим миром. Но я не хочу такого после того, как узнал, что это означает, пережив её воспоминания. Со временем я создам своё королевство и буду жить там без беспорядка в этом мире, который создала наша мать. Удачи, потому что она не просто родилась дикой, она родилась с силой Фейри, текущей по венам.