Венец судьбы

Глава 13

Ристан держал сына на руках, всё ещё не желая позволять никому, кроме матери, Аланны — несмотря на то, что она — злобная сука, которая жаждала трона и короны Райдера — держать малыша. Но то, что Ристан начал позволять кому бы то ни было помогать — прогресс. Я вновь посмотрела на карту перед собой, и убрала с неё кусочки, рассеянно бормоча, когда Райдер и Элитная Стража удивлённо подняли головы.

— Синтия, что ты делаешь? — спросил Райдер, смотря на меня.

— Бесполезно что-либо планировать. Маги знают наши ходы раньше, чем мы сами, — проворчала я, протягивая руку за спину, чтобы почесать место, откуда стремились вырваться крылья. — Вил знает наши планы. Как? Нас охраняют, в комнате, которая защищена, но они всё равно знают все стратегии и каждое движение ещё до того, как мы выйдем за ворота. Это необъяснимо.

Я протянула руку, снова почёсывая место, откуда крылья пытались развернуться. Я училась принимать факт, что теперь у меня есть крылья. Я отказалась от идеи отрезать их, тем более что Райдер предупредил, что отрастать они будут чертовски болезненно. Дело не в том, что это не круто; а в том, что они чертовски чесались, и иногда я чуть не протыкала людей, потому что они раскрывались, когда я расстраиваюсь или переживала любую другую сильную эмоцию. А ещё у меня не было такой роскоши, как время, чтобы научиться ими пользоваться.

— Значит, Вил может видеть нас, или мы ещё избавились не от всех его шпионов, — возразил Райдер.

Я смотрела на него, скользя взглядом по красоте отточенных черт. Он поднял глаза, встречая мой взгляд, и я поняла, что все вокруг внимательно наблюдали за каждым нашим движением. Воздух оперштаба был наполнен ужасом и напряжением, что удушало. Я не была уверена, чего они от нас ожидали. Братья Райдера, вероятно, думали, что мы подерёмся физически или объявим, что будем первой парой в истории Орды, подавшей на развод.

Склонившись над картой, я изучала материалы, делая мысленные пометки. Чернила невидимые и сделаны из материалов Фейри, реликвии, которую Райдер фактически разобрал и использовал, чтобы скрыть информацию на карте. Они сохраняли очертания и расположение войск втайне от любого, кто входил в оперштаб без разрешения. Изящно вырезанные фигурки, которые они использовали для обозначения воинских формирований, вырезаны из дерева старинной бузины, выращенной в Царстве Фейри. Кровь, которую Райдер использовал для создания меток и ориентиров на карте, добровольно пожертвована несколькими высшими Фейри. И, последнее, но не менее важное, материал карты создан из кожи его врагов-Фейри, которые были заперты в отдельной тюрьме.

— Дело в грёбаной карте и всём, что на ней, — выпалила я, закрывая глаза на доказательства, которые были прямо перед нами. Я провела рукой по лицу, застонав от абсурдности происходящего.

— Что именно? — Райдер склонился над пергаментом, задев своим локтем мой, когда он положил руки по обе стороны от карты, внимательно изучая её. Затем посмотрел на меня и обратно, прежде чем медленно выдохнуть. — Все материалы, использованные для создания карты, взяты из Царства Фейри. Чернила созданы здесь и пропитаны магией реликвии этого мира. Фигурки вырезаны из сердцевины бузинного дерева, такого же древнего, как Царство Фейри. Сама карта сделана из кожи врагов-Фейри, предателей Орды. Вил имеет доступ к нашим планам не потому, что у него шпионы, а потому, что Эри заколдовала карту, когда сеяла хаос в крепости. Ему не нужно прикосновение к карте, потому что может получить доступ ко всему в этом мире.

— Наша карта создана из существ и материалов, сделанных внутри Царства Фейри. У него есть доступ, потому что Царство создано для него, и он может свободно видеть и слышать нас — нет необходимости в шпионах. Нам нужна новая карта, которая не из этого мира, и нужна нам вчера. Вил даже сейчас следит за нами, Райдер.

— Значит, несмотря на то, что мы использовали карту против него, он знал и послал своих людей умирать. — Голос Райдера дрожал от гнева, его пальцы скользнули по моим, и я подавила скопление бабочек, вызванное этим простым прикосновением. Я позволила теплу его прикосновения просочиться внутрь, впуская комфорт, который оно предлагало, а затем отстранилась.

Райдер — мой наркотик. Он — опьяняющая зависимость, которая могла пробудить меня ото сна. Он опустошил мой организм, оставив пресыщенной, но одновременно не позволив избавиться от зависимости. Я должна исцелиться, прежде чем начну с ним прощаться, но не была уверена, что смогу расстаться, пока он предлагал утешение. Я не могла с готовностью принять его прощение, пока не смогу простить себя за то, что сделала. Его там не было, и он не был свидетелем того, что я позволяла, и давала ему легко игнорировать мерзость действий. Я переживала каждый свой кошмар, наблюдая, как моё тело используют в своих целях Благие.

Я не боролась и теперь вынуждена жить с этой новой версией себя. Девушка, попавшая в ту яму, была наивной и слабой, позволяла себе зависеть от других. Я не могу позволить себе повторять её ошибки, потому что всё зависело от моего развития или изменения, чтобы сделать необходимые шаги. Чувство вины было душераздирающим. Несмотря на беспомощность из-за произошедшего, стыд всё равно проник в кости и поглощал. Я не могла избавиться от него; то же самое касалось боли, которая сжимала сердце, когда я смотрела на своего мужа, и раскаяние душило. Райдер держал меня, и я позволила, но, когда тяжёлые воспоминания проскользнули в разум, я оттолкнула его, чтобы защитить от грехов, которые поглотили меня.

— Так мы не выиграем у Вила, — призналась я. — Он готов пожертвовать всей армией магов только для того, чтобы нанести удар там, где причинит нам наибольшую боль. Нам очень важны наши люди. Мы не дадим им умереть, а ему плевать, сколько будет жертв, лишь бы он мог вернуть землю.

— Тогда мы дадим это ему. — Я повернулась, тупо уставившись на Райдера, открывая и закрывая рот, чтобы подыскать слова. Он изучал меня золотистыми глазами, наблюдая, как я отреагирую на его заявление, а я прищурилась.

— Отдать Царство Фейри и его народ этому монстру? Уйти из этого мира и нашей судьбы, с какой целью?

Комната взорвалась громкими возражениями, и я заметила огонь в глазах Райдера, пока он молча наблюдал за моей реакцией. Мужчины спорили друг с другом, некоторые соглашались, что безопаснее покинуть мир и жить, в то время как другие утверждали, что мы должны остаться и сражаться. Захочет ли Райдер добровольно уйти из Царства и оставить его монстру, который будет медленно уничтожать всё? Мы не смогли бы спасти людей. Их слишком много, а нас — мало.

— Фейри могут жить и в других мирах. — Райдер пожал плечами. Он говорил отчуждённо и безразлично, что задевало за живое.

Он же несерьёзно. Это наш мир. Мы принадлежали ему, как и все остальные Фейри! Уйти и отдать Царство Вилу только, чтобы закончить войну?

Я склонила голову на бок, а уши горели от гнева и необходимости бороться с его логическим объяснением. После его слов в комнате воцарилась тишина. Я на мгновение задумалась, прежде чем покачать головой. Он скрестил руки на груди, подняв большие пальцы, уверенность сочилась из его пор. Я медленно выдохнула, прокручивая в уме его слова.

— Любой, кто останется, умрёт, — заявила я, пронзая Райдера взглядом и повторяя его позу, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

Я тоже могу быть надменным мудаком. Я подняла голову, выдерживая его взгляд без страха или трепета, который большинство существ выражали в его подавляющем присутствии.

— Ну, теперь это не твоя проблема, так? Тебе наплевать на наш мир или на людей, жизнь которых зависит от него.

— Не я же пытаюсь отказаться от этого мира. Я прямо здесь, рядом с тобой, борюсь за спасение Царства с тобой, Райдер.

— Ты сказала, что тебе плевать на этот мир, так почему же ты так упорно сражаешься за его спасение, Синтия? Это не твоя грёбаная проблема, верно?

— Я сражаюсь, потому что этот мир в такой же степени принадлежит нам, как и Вилу. Народ Царства зависит от нас, мы должны продолжать бороться, защищать их и их детей от этого чудовищного ублюдка, который хотел бы видеть нас всех мёртвыми! — резко огрызнулась я, разворачивая руки и сжимая ладони в кулаки по бокам.

— Даже не смей, женщина, — потребовал он с ухмылкой, приподнявшей уголки его рта.

— Я не потеряю Фейри из-за какого-то мудака, который думает, что может убивать наших людей и не сталкиваться с последствиями. Он не может причинить нам вред и выйти сухим из воды. Не имеет значения, что я чувствую. Он убил мою семью, и за это дорого заплатит. Никто не мог причинить нам вред, не заплатив кровью. Мы Орда, и я хочу большего, чем просто крови за то, что Вил сделал с нами. Я хочу его душу, и похоронить так глубоко в земле, чтобы он чувствовал, как мы ходим по ней.

— Ты ошибаешься, Синтия. Если что-то не любишь, не станешь бороться всеми фибрами существа за сохранность этого. Ты не пойдёшь на войну, чтобы защитить что-то, если оно не стоит того, чтобы сражаться. Ты не стремишься за близких твоему сердцу, потому что, когда стремишься к возмездию, делаешь это изо всех сил.

— Ты можешь бороться за благое дело, основываясь на том, что правильно, а что нет. Не чувства должны диктовать, что делать. Я могу сражаться, наплевав на конечные результаты, Райдер

— Серьёзно? Ты не можешь работать в пол силы и ждать победы. Ты либо вкладываешь всё, что имеешь, чтобы уберечь дорогое, либо, чёрт возьми, не утруждаешь себя попытками. Кое за что стоит бороться, чего бы оно ни стоило, и это одно из них. И ты либо вступаешь в эту битву со мной и отдаёшь все силы, либо, чёрт возьми, не утруждай поднять меч. Я прямо здесь, женщина, веду войну против Вила, чтобы освободить этот мир. Я сражаюсь за нас.

— Вы, два придурка, говорите о земле или о своей личной жизни? Я запутался, — спросил Спайдер, переводя взгляд с меня на Райдера, потирая подбородок и оглядывая остальных в комнате, озадаченных нашим спором.

Я мельком взглянула на Спайдера, а затем снова на Райдера, ожидая, что он ответит на вопрос, и слёзы защипали глаза. Райдер не отвёл взгляда, просто таращился на меня, не двигаясь, и я нахмурилась, затем прикусила нижнюю губу и медленно покачала головой.

— Ты ошибаешься. Я люблю тебя и эту землю, но не обязана хотеть, чтобы ты боролся за выживание. Хочешь меня? Должен заслужить, потому что обманул моё доверие, Райдер. Этот мир? Я его люблю, но он мне не нравится. Здесь холодно, мерзко, и даже цветы пытаются тебя обмануть. Однако таково Царство Фейри. Холодный, смертоносный мир, который создали Вил и Дану, — рассеянно пробормотала я. — Ты создал новое царство для тех, кого нужно было спрятать от твоего отца.

— Всё не так, Синтия, — жестоко ответил он.

— Ты сможешь повторить? Можешь построить мир, чтобы скрыть Фейри от магов, пока мы ведём войну?

Мне плевать, что я раскрою его тайный мир. Грядёт конец света, и у нас всё меньше времени. Сейчас нельзя прятать грязное бельё. Пора собраться и разработать план по безопасному вывозу наших людей.

— Райдер, выведи нас на минуту из уравнения. Дело не в нас. В этот момент важно только Царство Фейри и наш народ. Все прочее можно отложить, пока не закончится сражение. Хватит хранить грёбаные секреты и начни думать, как Бог Фейри. Я — Богиня народа, а ты — Бог Земли. Независимо от наших отношений, мы участвуем в этой борьбе вместе.

— Подожди, какой мир вы создали вместе? — спросил Ристан, когда вернулся в комнату, уловив только часть разговора. На одном плече у него лежало полотенце, на другом — сын, и его крошечные крылышки широко расправились, когда он присосался к бронзовой плоти Ристана, отчего кровь стекала по руке демона.

— Он ест тебя? — Я оглядела Ристана, пытаясь получше рассмотреть малыша.

— Я не создавал новый мир, — пробормотал Райдер. — Синтия говорит о том месте, где мы прятали Сиару, чтобы защитить её, когда я сражался с Алазандером.

— Он мал и не вместит всех Фейри. — Ристан нахмурился, поворачиваясь ко мне. — Он не ест меня, а цепляется за плоть. Думаю, ему приятно кусать меня, и я позволяю.

— Ведь в этом нет ничего странного… — Я коснулась затылка с ярко-рыжими волосами его сына, наблюдая, и синяя линия следовала за моими пальцами, пока я гладила его крошечную головку. Я закрыла глаза и благословила младенца на долгую и плодотворную жизнь. Малыш протянул руку и схватил меня, я улыбнулась, глядя в большие красивые глаза, которые похожи на глаза его матери.

Ристан уставился на меня, и прежде чем я успела возразить, дал мне своего сына. Я взяла его и прижала к себе. Ристан медленно выдохнул, будто сбрасывал тяжесть мира, а затем бросился вперёд, крепко обнимая меня. У меня глаза защипало от слёз, когда он поцеловал меня в лоб. Ристан снова выдохнул, и я не была уверена, что это не первый раз, когда он сделал так после смерти Оливии.

— О, демон, — хрипло прошептала я, понимая, что меня не было рядом, когда он нуждался во мне больше всего.

— Чёрт возьми, Цветочек. — Он выдавливал слова хриплым и напряжённым голосом.

— Мне так жаль, что ты прошёл через всё это дерьмо. Я должна была как-то помочь. — Я крепче обняла его, пока не почувствовала укол в плече.

— Осторожнее, он кусается.

— Этим в тебя пошёл. — Я хохотнула и поцеловала его сына в макушку. — Как ты его назвал? — Я слегка отпрянула, мгновенно возненавидев себя за то, что не спросила раньше.

— Орион, потому что его мать каждую ночь молилась звёздам, чтобы он был совершенным. А ещё это означает «сын огня», и ему суждено стать могучим охотником. Мне показалось имя подходит из-за его огненных волос. Он очень на неё похож. — Подбородок у Ристана задрожал, пока он боролся с эмоциями. — Оливия была бы на седьмом небе от счастья из-за него. — Наклонившись, он поцеловал сына в макушку.

— Это идеальное имя для идеального мальчика, — призналась я, целуя рыжие кудри.

Кровь капала с моего плеча, но больше Орион не кусался, просто держался за меня, будто боялся, что я его уроню. Я смахнула пальцами пыль с его крыльев, и он схватил меня за запястье хвостом, удерживая руку на месте.

— Ты вернёшься, — прошептал Ристан мне на ухо, удивив.

— Со временем, но случится ли это скоро, чтобы что-то изменить? Вот в чём вопрос.

— Цветочек, ты сильная. Ты — прекрасная смута, которая сражается, как ураган пятой категории, сея хаос, пока его не смоет и жизнь не возобновится. Знаю, мы подвели тебя, когда ты больше всего в нас нуждалась, но ты сильнее того, что тебе пришлось пережить. Я не виню тебя в смерти Оливии. Да, мне было тяжело, когда она умерла, было так, словно часть души просто вырвали и её до сих пор не хватает. Если я смогу жить без неё, ты сможешь пережить всё, что случилось с тобой в той тюрьме. Когда-нибудь ты поймёшь, почему это произошло.

— Если скажешь, что всё происходит по какой-то причине, я накричу на тебя, демон. — Натянутая улыбка тронула его губы, и он сделал шаг назад. — Я не знаю, смогу ли когда-нибудь стать той, кем была до произошедшего в тюрьме

— Может, ты больше не должна быть той Синтией. Перестань пытаться быть ею и прими себя. Ты не та, кем они заставили тебя стать. А та, кем тебя создали. Ну и что с того, что они тебя толкнули. Поддайся, Цветочек.

— Демон, всё не так просто.

— Ты — грёбаная королева Орды, тебе хватило сил, удержать власть, что не удавалось ни одной женщине до тебя. Ты пережила смерть и другие пытки, и каждый раз, когда тебя сбивают с ног, ты становишься сильнее. Так что возвращайся, потому что нужно, чтобы ты была с нами в этом бою.

Он протянул руки к своему сыну, и Орион просеялся, исчезая из моих объятий, чтобы вернуться к отцу. При виде Ристана, держащего крошечного младенца в своих сильных руках, я возгордилась. Мы зашли так далеко, потому что были вместе.

На самом деле, прошло чуть больше года с тех пор, как я встретила Райдера, хотя казалось, что прошла целая жизнь. Я влюбилась, стала матерью и столкнулась с войной — и всё до того, как мне исполнилось двадцать три года, а большинство людей в моём возрасте ещё даже не начинали жить по-настоящему. Проклятье, большинство людей в моём возрасте даже не определились с курсом в колледже, а я пытаюсь спасти мир. Я умерла, возродилась и так сильно изменилась за весьма короткое время. И я считала, что у меня всё чертовски хорошо.

Слёзы жгли глаза, пока я смотрела, как Ристан удобнее устраивает крошечного младенца. Демон поднял глаза на меня, и кивнул. Не нужны были слова, чтобы сказать, что с ним всё будет в порядке. Может, не сегодня и не завтра, но, в конце концов, мы все будем в порядке.

— Знаю, но не всё в жизни делится на чёрное и белое. Теперь я знаю, что есть ещё серый цвет, и он некрасивый.

— Мы боремся не за себя, а за наших детей. Они заслуживают шанса жить в этом мире без войны. Наши дети заслуживают познать этот мир, поэтому, если вам двоим нужно что-то сделать, вперёд, — почти скомандовал Ристан. — Мама и папа не могут ссориться, когда они нужны нам больше всего. Не тогда, когда мы готовим армию к походу на самую большую битву в войне.

— Это не так просто. — Я повернулась, чтобы выйти из комнаты, когда на меня навалились воспоминания о монстрах. Капли пота выступили на лбу, пока я проходила мимо людей в коридоре, сворачивая за угол, чтобы побыть одной. Всё казалось странным, неправильным, будто я всё ещё поймана в том аду, и мне предстояло сбежать.

— Синтия, — позвал Райдер, и я обернулась, не переставая идти.

— Что?

— Я могу. Если думаешь, что именно это нам нужно, я построю тебе новый мир, где спрячем наших людей, пока сражаемся в этой войне.

— Не знаю, получится ли, Райдер

Да, у меня, словно биполярное расстройство. Но как убедить целую расу спрятаться, пока другие сражались на войне? И сколько им пришлось бы прятаться в том мире, и чего бы это стоило моему мужу, построй он мир с помощью магии? Он уже создал один мир, прекрасный, в который мы могли сбежать, но это наше убежище, и оно даже близко не могло вместить целую расу.

Райдер направился ко мне, пока не заставил остановиться, зажав между собой и стеной.

— Если тебе нужен грёбаный мир, способный вместить наших людей, я его создам. Если нужно пространство, я и это дам. Но я не откажусь от нас, Синтия. Я мудак. Ты знала это, когда встретила меня, и я никогда не скрывал от тебя эту часть. Я никогда не лгал о том, что я чувствовал к тебе или что ты заставляла меня чувствовать. Эта часть нас всегда была настоящей.

Он изучал моё лицо, облизывая губы, будто намеревался зацеловать меня до бесчувствия, и я жаждала этого больше, чем сделать следующий вдох. Тяжело сглотнув, я посмотрела на его греховные губы, прежде чем снова встретить его горячий взгляд.

— Кроме той части, где ты солгал мне о том, кто ты. Ты позволил предположить, что тебя похитили с нашей свадьбы, и я потеряла ребёнка, чтобы спасти тебя. Райдер, ты обманул моё доверие, но хуже того, разбил мне сердце недоверием, чтобы рассказать свои секреты. Мы должны быть командой, ты и я. — Я попыталась высвободиться, но Райдер заблокировал меня, спрятав в клетку своих рук. Сдавшись, я вздохнула и посмотрела на него. — Слушай, я не знаю, где и когда мы перестали бороться против них и стали друг против друга, но это произошло. А теперь, если не возражаешь, мне нужно осмотреть людей во дворе, а потом отдохнуть. Я пошлю сообщение Олдену, чтобы он принёс пергаменты для новой карты. А пока можем начать создавать новый мир, при условии, что ты сможешь, не причинив себе вреда и не потеряв силу. Не хочу этого, если тебе будет больно.

Я нырнула под его руки, убегая так, будто меня преследовал огонь. Я не могла справиться с жаром во взгляде Райдера или с тем, как тело сжалось от потребности, чтобы забрать боль и воспоминания о Малахии и его монстрах. И чертовски уверена, что не могла думать или помнить, что злилась, когда его губы так близко к моим. Этот мужчина — зыбучий песок. Чем больше сопротивляешься ему, тем глубже погружаешься, пока не перестаёшь бороться. Этот мужчина говорил верные слова, но действия говорили гораздо больше, и мне ещё предстояло их увидеть. Если он действительно хочет, чтобы я вернулась, приложит усилия.

Любить его легко; любить зверя — моя вторая натура. Настоящая проблема в том, что сейчас я даже сама себе не нравилась, и необходимо работать над собой, чтобы залечить раны. Я хотела увидеть, как Райдер докажет, что любит меня и хочет большего, а не просто силу, которая текла по моим венам. Мне нужно знать, что он идёт ва-банк и что может смотреть сквозь пальцы на то, что я сделала ради выживания.