Великий поход хомяка и жабы

Глава 26

Холм.

Восемь дней спустя после битвы в Хлебной долине.

Дримм.

Дримм отхлебнул из чашки чая и, машинально поставив ее на столик у кресла, вновь упрямо постарался увидеть что-то новое в тексте, который он пусть и не сто, но много раз уже читал:

Гвыжаха Поедатель Кишок Кровавый Шип -- темный бог, сын Воргутата Бараны (в книге не приводилось, кто это такой -- видимо по идее тот, кто читал, должен был это знать), один из сорока братьев, рожден двадцать девятым. В Битве Небесных Сфер лишился хвоста и значительной части силы, бежал, за что был проклят отцом и братьями. Сумел уничтожить своего брата Хавакуважиха Поедателя Грехов Темного Охотника, когда тот пытался наказать его за бегство, восстановил его плотью силы и скрылся от мести остальных братьев среди Планов Хаоса. Вскоре был изгнан оттуда, скрывался в мире духов -- был изгнан, скрывался в подземельях Серединного мира и чертогах Термеза. Дальше его следы теряются. Бог Смерти объявил за его голову награду. Возможно давно уничтожен, но сведения не подтверждены.

-- Очень жаль, что не подтверждены, - подумал Дримм и, вновь взяв чашку, сделал из нее глоток. - Как жаль, что бесхвостого братоубийцу не прикончили остальные брательники, духи, Владыки Хаоса и сам Термез, ну или те, для кого Бог Смерти объявлял награду. Если так подумать, то этот Гвы..., тьфу (!) язык сломаешь даже в мыслях, должен быть крут, хоть и дезертир -- вон сколько его гоняли отовсюду, а прибить так и не смогли. Мало того, он даже, потеряв часть сил вместе с хвостом, смог прикончить одного из своих братьев, и как он это сделал хитростью, обманом или просто повезло в общем-то не важно -- важен результат. - Дримм допил остатки чая и, поставив чашку обратно, щелкнул пальцами и, не глядя как мгновенно появившийся Игорь наполняет ее из чайника, вернулся к книге.

Читал Дримм впрочем недолго и через пять минут, в легком раздражении захлопнув толстый и древний на вид фолиант, положил его к стопке таких же и, неторопливо прихлебывая из вновь наполненной чашки ароматный чаек, задумался. Задумался же Дримм о том самом темном боге, про которого только что читал и который неожиданно ''нашелся'' и ни где-нибудь, а глубоко (но все же недостаточно) под занятым Красными Драконами рудником. Именно этот темнобожественный потеряшка-братоубийца-дезертир и явился одной из главных причин поражения древних гоблинских королей в гражданской войне. С тех самых пор божественный беглец жил не тужил в чертогах под рудником, а благодарные шаманы (попробуй не отблагодари такого -- пожалеешь) обеспечивали ему непрерывный поток жертв и даже иногда умудрялись ухватить крошки знаний со стола обитавшего рядом с ними бога.

Немногие знали о том что Поедатель Кишок не покинул Гоблинские горы после гражданской войны, а ''прописался'' постоянно, в общем-то знали только шаманы, ну и вожди и некоторые члены советов старейшин сильнейших кланов. Вполне возможно часть непосвященных в тайну гоблинов догадывалась, что под рудником есть что-то -- ведь сколько времени прошло? Но за пределы Гоблинских гор эти знания так и не проникли, не было даже мутных слухов.

Так и получалось, что между богом и шаманами установился определенный паритет: три раза в год шаманы приносили союзнику-богу жертвы -- по сотне живых существ за раз и если в двух случаях темный бог не привередничал (любые живые здоровые существа, любого пола, возраста и расы), то третий случай был совсем другой песней, и добыча нужных жертв превращалась для шаманов в настоящий квест: дети эльфов не старше 15-и лет, старики людской расы за 90, невинные девушки-орки, беременные женщины-гномы, дети любой расы не старше 2-х дней -- Кровавый Шип отрывался во всю и ни в чем себе не отказывал, а могучие шаманы вынужденны были ему потакать и безропотно, не жалея сил и жизней воинов (и не только) своего народа, доставать требуемое и их можно было понять -- не получивший жертву бог мог подняться и забрать свое с неизвестно насколько большой неустойкой.

-- Вот еще задача, - Дримм замер с поднесенной к губам чашкой -- он вспомнил Зверей Хаоса. - Чего было больше в таком долготерпении шаманов: жадности потерять такой козырь в виде 20-и с лишним Зверей или страха что Звери не справятся и Пожиратель Кишок завалит их всех? Впрочем теперь уже не важно -- в открытом бою бога нам в любом случае не завалить, да и нечем -- все потрачено на тех же Зверей. Есть еще один свиток с титаном, пара десятков эпиков и Айсмэн с его копьем -- маловато. Титан хоть и силен, но это всего лишь титан, из эпиков сработает в лучшем случае половина, скорее меньше, да и непонятно, как они подействуют на темного бога, любого бога, если уж на то пошло. Остается Айсмэн с копьем и все мы с нашими навыками и умениями, примочками и изобретениями, наемниками и союзниками -- нужно думать и все просчитать или валить, пока Гвыжаха не заявился за ''получкой''. -

Дримм ''вспомнил'' (воспоминания шамана-разведчика Кожаных Плащей) когда у темного бога ''зарплата'' и погрустнел -- осталось всего 15 дней. Всего полмесяца чтобы решить бежать или драться и если драться, то две недели на подготовку к бою с таким серьезным противником как темный бог. Дримм и все кто был посвящен в проблему (многие еще до начала операции) натурально страдали и мучились: вкус победы на губах, кураж и богатая добыча кружили им головы и буквально толкали принять второй вариант -- сразиться с Кровавым Шипом и победить, но разум говорил другое и постоянно шептал не ставить все, ВСЕ что они добыли потом и кровью, вырвали зубами у судьбы всего на один бой, шансов выиграть который при всех допущениях ну очень немного. Победный кураж, привычка не отступать перед трудностями и уверенность Драконов в себе пока побеждали разум, и именно поэтому Дримм сидел сейчас в Холме и шерстил свою богатую библиотеку, стараясь понять, как убить темного бога, а специально созданный для этой битвы штаб пытался на основе уже известной информации разработать план битвы и решить, где его лучше встречать под землей или уже на поверхности.

Дримм еще раз раздраженно взглянул на стопку книг -- библиотека мало что дала: общие сведения и никакой конкретики типа '' в утке яйцо, в яйце игла'' или '' у дракона отломана чешуйка на животе -- бей туда''. Он правда узнал, что братьев Поедателя Кишок уже убивали и к настоящему моменту их осталось только три (не считая самого дезертира), но кто и как их убивал, было покрыто туманом из противоречащих друг другу версий, менявшихся от книги к книге.

-- Так драться или нет? - напряженно размышлял поставленный перед дилеммой Глава клана. - Книги не помогли, в большом мире так же не удалось выяснить ничего полезного и вряд ли за оставшееся время удастся узнать -- бога никто из игроков не убивал, а если и убивал, то не скажет, а если и скажет, то средство или способ вполне может не подойти для нашего конкретного, а для местных (неписей) сама мысль об этом -- кощунство, пусть даже это темный бог, которым пугают на ночь детей. Принять план Вара и Таурохтара? Ловушка: мощные фугасы в стенах, потолке и под ногами, потом все эпики разом, а затем титан и с тыла Айсмэн с его копьем -- авантюра и те, кто ее предложил и сами это понимают. Так все же драться или нет? - Дримм думал об этом еще десяток минут, но так ни к чему и не пришел и решил зайти с другого конца: подвести итоги и подсчитать с чем останется клан, если принять вариант бегства и оставить Гоблинские горы позади.

Подсчет достижений затянулся -- они (клан) действительно успели многое и выполнили практически ВСЕ запланированные задачи и даже более того: рудник захвачен и сколько уж дадут боги времени будет приносить доход; гоблины разбиты вдребезги -- быстро им не восстановиться, а учитывая вторжение из Синих болот... то это все, они (Драконы) победили; цитадели четырех кланов-владельцев рудника так же в их руках, так что в данный момент идет их ''чистка'' от серебра и всего остального добра, что имелось в главных твердынях богатейших кланов Гоблинских гор и спустя неделю не видно этой ''чистке'' конца.

Дримм даже прижмурился от удовольствия, вспомнив полные серебра хранилища, богатые сокровищницы, покои старейшин, шаманов и вождей, забитые оружием и доспехами арсеналы (ай-ай-ай -- шедшие в бой с камнем в руке гоблины проклинают жмотов в загробном мире), склады, где можно было найти все что угодно в товарных объемах, ну и все в том же духе. Дримм несколько минут ''гладил жабу'', а потом вернулся к прежним мыслям:

-- Ускориться с цитаделями -- трудно, но возможно. Жаль бросать столько добра, но серебро и самое ценное вывести можно. Через неделю начать сворачиваться, дня за три предупредить рудокопов и беспредельщиков, а затем здравствуй дом и адью темный бог -- вполне реальный план. Драться или нет? - Дримм с трудом, но все же осознавал насколько он изменился за прошедший год, ПОКА осознавал, но делать это становилось все сложнее -- сама мысль об отступлении казалась чем-то кощунственным и никакие доводы разума не могли его переубедить. Кто бы сказал, зачем махаться с темным богом, рискуя потерять все? Несусветная глупость, нужно хватать все что можно и бежать, а не лезть в безнадежную схватку -- какие еще могут быть варианты?! И все же фейри мучил и не давал покоя вопрос: драться или нет? Многим товарищам фейри по клану было не лучше -- деформация сознания настигла не только его одного, а в той или иной степени почти всех старожилов клана.

Постепенно его разум как бы отложил сложную внутриконфликтную тему в сторону, и он начал вспоминать, что случилось после того как пала последняя захваченная кланом цитадель.

Информация Синьагил о голубоглазых крутышах в зачетной раскраске изрядно обеспокоила Главу клана, и фейри тут же не откладывая в долгий ящик приказал удвоить караулы и патрули вокруг рудника, в том числе и на грифонах, а так же выслать дополнительные группы наземной разведки, ну а сам вызвал Дочку и с ментальной помощью питомицы на целых три часа погрузился в транс, буквально перелопачивая воспоминания выпотрошенных им когда-то гоблинов. Потом, после того как он очнулся, у него страшно-привычно болела голова, но Дримм не жалел -- страдал он не зря и выяснил то что хотел. Оказывается эти самые гоблины-нудисты, любители черного татуажа по телу, были известны в Гоблинских горах давно и так же давно видели последнего из них. Сам обряд, в результате которого из обычного воина получался такой вот ''черныш'', был не очень сложным, но весьма опасным и затратным для проводившего его шамана, ну а для воина, над которым проводился обряд -- вообще билет в один конец.

Суть самого обряда заключалась вот в чем: воин-сосуд покрывался сложной магической татуировкой, шаманами призывался дух и помещался в воина, который ДОБРОВОЛЬНО согласился послужить вместилищем духа. Татуировка держала духа в сосуде и позволяла ему пользоваться памятью и навыками воина, сам же воин благодаря духу становился сильней, быстрей, его плохо брало оружие и магия и появлялись некоторые другие особенности, но это индивидуально зависело от заключенного в нем духа. Казалось бы все хорошо, но после того как в живой сосуд заселялся жилец из мира духов, жить сосуду оставалось 8-10 дней, не больше, а потом неизбежная смерть гоблина-добравольца, а дух отправляется домой (учитывая что призванные шаманами духи, те из них кто обретал материальную форму, могли существовать в Серединном мире несколько минут или в лучшем случае часов, то 8-10 дней для них -- океан времени, плюс жизненная сила и душа гоблинов-сосудов). Кроме того духи были привередливы и не селились абы в кого, так что вариант набрать разного мусора: рабов, преступников, больных не прокатывал -- только здоровые, мужественные, опытные воины и, как уже говорилось ранее, только добровольцы, осознающие на что они идут -- лучшие представители гоблинской расы. Разумеется таких во все времена было немного и тратить цвет расы ТАК казалось диким расточительством. Шаманы и не тратили: запретили проводить подобный ритуал и не проводили его сотни лет (в последний раз во время гражданской войны, когда свергали короля -- применили шаманы, сторонники законной власти, но Звери Хаоса, заемная сила темного бога и численное превосходство бунтовщиков легко перебивали все остальное ). Но сейчас пришли отчаянные времена: гоблины были растоптаны в собственном доме, и шаманы вспомнили старый обряд, ну а касательно добровольцев, то недостатка в них не было -- после стольких поражений и смертей в сердцах многих достойных воинов поселилась лишь ненависть и желание отомстить ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ.

Предпринятые Главой клана меры практически сразу принесли результат: на пути к руднику обнаружились десятки групп воинов с подселенными духами внутри, к счастью численность таких отрядов была не велика, 20-50 бойцов, чаще меньше, реже больше, и их довольно легко уничтожали по методе Полдона (фугасы в земле, гранаты и жезлы) слаженные рейды Драконов или тупо без изысков гвоздили сверху бомбами с грифонов.

Но были и два исключения: одно из них в две сотни столь опасных бойцов вышло к цитадели Дробителей Костей, распоряжавшаяся в цитадели Карамелька сдала поверхностную крепость без боя и ушла в отравленные подземелья, черныши-два в одном ринулись за ней и... все погибли -- даже духи не смогли защитить смертные тела от жуткой отравы. Второе исключение было посерьезней -- почти 6 сотен одержимых духами гоблинов едва не ворвались на рудник. До сих пор оставалось загадкой, как такой отряд не обнаружили еще на дальних подступах, но факт оставался фактом: обнаружили их совершенно случайно бывшие наемники-игроки, легли все до единого (3 рейда -- 17 бойцов) и после респауна пришли качать права к Вару. Вар соображал быстро, а Дримм, которому он тут же об этом сообщил, еще быстрее, и буквально через 5 минут весь рудник стоял на ушах.

Они почти опоздали -- когда черных гоблинов снова обнаружили, те уже входили в Угольное ущелье -- единственное ущелье без стены. В самом конце ущелья, уже в преддверии рудника, запоздало, но все же хорошо отработала дюжина грифонов, ополовинив опасный отряд, а оставшихся встретил возглавляемый фейри строй из 2-х сотен игроков клана, 2-х сотен вольных игроков, 4-х сотен олли, 3-х спецназовцев, и тысяча легионеров и полутысяча Синих во втором эшелоне. Дримм и все те, кто еще не сталкивался с подобными врагами, сумели лично и по достоинству оценить голопузых гоблинов с голубыми глазами -- потери были по настоящему велики: половина всех игроков + примерно такие же потери среди петов и маунтов (завалили даже Ворошилова!), сотня олли, 2 десятка спецназа -- по 5-ти бальной шкале гоблины с духами внутри получили 6.

Больше таких эксцессов не было, и вообще после того прорыва количество размалеванных воинов пошло на спад, но дувший на воду Дримм все равно еще раз увеличил количество патрулей, подключив для этого всех грифонов, тем самым прекратив практику доставки ценностей из цитаделей по воздуху, объявил награду за головы чернышей (вольные игроки возбудились), порталами перебросил дополнительные силы в цитадели и создал на руднике специальную тревожную группу из одлли, спецназа и игроков, как раз на случай внезапного прорыва.

В остальном все у Драконов шло как по маслу. Отбили и рассеяли мощный 8-тысячный отряд, который попытался штурмовать цитадель Кровавых Топоров. Аналогичный 15-тысячный у цитадели Кожаных Плащей помножили на ноль с воздуха. Разгромили припозднившуюся армию со стороны Предгорий: вновь хорошо сработал Бобер -- огромный склон, чуть не половина немаленькой горы, съехал вместе с находившейся на нем армией на несколько километров вниз, результат -- пересыпанный камнем фарш вместо битвы и очков -- многие расстроились. Разведчики доложили о повернувших назад армиях горных, что перли со стороны Синих болот. Ну и конечно день и ночь продолжался грабеж цитаделей: Драконы желали вынести из них все до последнего медного гвоздя, плюс взять как можно больше серебра из подконтрольных шахт. Бывшие игроки-наемники, а ныне вольные, но все равно привязанные к руднику птицы, так же не теряли времени зря и пылесосом прошлись по всем долинам и ущельям на два дня пути вокруг рудника и вплотную приступили к бывшей Хлебной, а ныне скорее Мертвой долине. Впрочем брать добычу на месте великой битвы оказалось не так уж и легко -- ночью вообще без вариантов, а днем 50/50: либо после нескольких респаунов будешь с хорошей добычей, либо только респауны, а вместо добычи ерунда.

Раньше срока закрутились дела в цитадели Дробителей Костей: неожиданно скоро, не прошло и 5-и дней, оправилась Туллиндэ и тут же включилась в работу, практически в одиночку за 3 напряженных дня сумев поднять в отравленной цитадели чуть не тысячу мертвяков -- силы некромантки после Великого обряда явно пошли в рост. Три дня Королева Мертвых пахала за десятерых, а затем ее сменили остальные некроманты клана. Зомбо-конвейер не остановился ни на минуту -- сырья в гигантской цитадели-городе-могиле хватило бы на 100 лет напряженной работы. Вернулась Туллиндэ не одна и провела сквозь открытый Дриммом портал половину поднятых за 3 дня работы зомби. Морнэмир плясал от радости, хотя успел вместе Анариэль изрядно затариться насчет доп-силы в игровом квартале Узла (100 кузнецов, 100 универсалов и 300 шахтеров ), да и сотня Белок из цитадели клана уже прибыла. Нынче же Королева Мертвых занималась тем же что и Дримм и многие другие члены клана, то есть искала способ выиграть безнадежный бой, но было и одно отличие от остальных: Туллиндэ знала про Холм фейри и была здесь сейчас вместе с ним, не в библиотеке, а в лаборатории, занимаясь систематизацией заметок по своим, Дримма и их общим исследованиям.

Почему Дримм настолько сошелся с напрягшей его при первой встрече некроманткой и даже раскрыл ей тайну Холма, он и сам толком не понимал: возможно сработало чутье, возможно общие исследования, что сблизили одинаково любознательных эльфийку и фейри, возможно глубоко скрытое и давимое желание похвастаться такой замечательной вещью как Холм -- в общем неизвестно что было тому виной, а скорей понемножку всего, но как бы то ни было, именно Туллиндэ, единственная из всего клана, знала секрет Главы и была внутри этого секрета частым гостем (возможно о чем-то таком догадывался Альдарон, но только догадывался, а не знал).

Фейри зевнул и вновь потянулся к чашке, но остановился на пол пути и с неудовольствием был вынужден признать, что два последних часа он провел не очень продуктивно: так и не принял окончательного решения по битве и зря по неизвестно какому разу прочитал один и тот же чуть ли не вызубренный наизусть текст, вернее даже не один связный текст, а не несущие решительно никакой пользы отрывки из разных книг. Из позитива -- выпил чаю и съел пару пряников с имбирем, но честно сказать, его не тянуло гордиться таким ''успехом''.

Дримм со вздохом встал и отправился расставлять книги на место -- они же не виноваты, что не сумели ему помочь. Стопка растаяла быстро, да и не слишком она была велика, у последней полки он задержался, водя пальцами по корешкам и пытаясь все же понять, как ему быть и что делать. Вновь ни к чему не пришел и намылился на выход, проведать засевшую в лаборатории Туллиндэ.

Выйти из библиотеки фейри так и не успел, будто бы увидел краем глаза что-то, и у него вновь заболела голова. Дримм уже привык к этой боли и старался просто перетерпеть, но на этот раз приступ оказался неожиданно силен и дал осложнения на глаза: фейри полностью ослеп, пусть и меньше чем на секунду. Не успел он по настоящему испугаться как зрения вернулось, но вернулось вместе с разламывающейся от боли головой и множеством искр в глазах. Дримм попробовал проморгаться -- помогло, искры вроде пропали, оставшись в уголках глаз, вернее одного глаза, в правом углу правого глаза.

Все это время фейри стоял на месте, не пытаясь двигаться и трогать голову, а так же что-нибудь принять или полечиться с помощью магии -- по прошлому опыту знал, так будет только хуже. Через пару минут боль как обычно начала отступать, и он вновь смог нормально мыслить:

-- А это еще что такое? - подумал уже способный соображать фейри.

Искорка в правом глазу то исчезала, то появлялась в зависимости от поворота головы. Через секунду Дримм осознал, что не голова была тому причиной, а то, куда смотрит его правый глаз. Он осторожно и медленно повернулся на одном месте и убедился в своей правоте: искра гуляла по зрачку и словно компас указывала на одно место, а так же совсем пропадала, когда он поворачивался к этому месту спиной. Дримм хотел было выйти и проверить останется ли подобный эффект в другом помещении, но вовремя сообразил, что если искра в глазу исчезнет, то может и не появиться больше никогда, и он так и не узнает, что она хочет ему показать.

Некоторое время фейри напоминал умалишенного: водил из стороны в сторону головой, приседал и изгибался всем телом и вращал глазом, то отгибая веко рукой, то наоборот прижмуриваясь. Потом не прекращая своих экзерцисов, смешной дергающейся походкой двинулся к нужному углу библиотеки. По мере того как фейри приближался к цели, шаг его становился все уверенней, и он уже почти не трогал глаз.

-- Странно, - Дримм оглядел цель своей ''кривой'' прогулки, причем глядел он одним глазом -- искорка в правом глазу подросла и запульсировала, полностью блокировав зрение справа. Фейри резко повернулся спиной -- снова взгляд на мир как прежде. Новый разворот и опять белое пульсирующее пятно с правой стороны, а левый действующий глаз уставился на книжный шкаф, один из многих ничем не примечательных шкафов в библиотеке. - Совершенно не понятно, - думал Дримм, разглядывая и перебирая пальцами корешки книг.

Изумление фейри было объяснимо: ладно бы книги по магии, ну пусть даже по алхимии и ремеслу, или хотя бы древние карты и просто дорогие фолианты с окладами из драгоценных металлов, редких пород дерева, украшенные жемчугом и камнями, но бросовые даже не древние книги: беллетристика и кухонные рецепты в мятых обложках стоимостью в медный грош (ну десяток в лучшем случае), занимавшие место в библиотеке, пока на это место не найдется более ценный и полезный претендент. Что в них может быть особенного? Тем более каждую Дримм давным давно уже прочитал и получил от них все, что они могли ему дать -- чаще всего лишь потерянное в пустую время и всякую бесполезную муру, и только пару раз он наткнулся на что-то более-менее ценное (скорее менее, чем более).

-- Б..ть!? - в слух непроизвольно выругался на русском фейри, отдернув руку когда одна из книг шибанула его не слабым разрядом -- белое пятно с силой мигнув напоследок исчезло и сразу резко, будто по сигналу, прошла все еще доставлявшая проблемы головная боль. - Ну-ка, ну-ка, - Дримм не решился сразу прикоснуться к шибанувшей его книге, а сперва внимательно осмотрел корешок и напряг память, пытаясь вспомнить что это за книга с обложкой из потемневшей от времени кожи и стертыми практически неразличимыми буквами на корешке. И надо же, вспомнил! Еще бы ему не вспомнить свою первую прочитанную книгу на фейрийском языке (и вообще первую в Серединном мире), преследовавшую и изрядно задолбавшую историю о девочке-фейри, которая после смерти родителей заботилась о маленьких брате и сестре. Разумеется это была не та первая книга, но одна из многих таких же повстречавшихся на его пути.

Дримм чуть не подпрыгнул на месте и снова позволил себе ругательства уже на фейрийском языке -- словно пелена упала у него с глаз, и он вспомнил историю с Ромашкой и ее семьей, пусть и не полностью, но подозрительно сильно похожую на описанную в книге -- если бы он тогда не вмешался, то была бы один в один. Несколько секунд фейри думал, а потом решительно взял книгу с полки и... книга была теплой как живое существо, но уже не била его разрядами.

Что-то странное творилось с буквами названия: они то пропадали, погружаясь в кожу обложки, то всплывали обратно, то изменяли свои очертания, то становились прежними -- в общем ''гуляли'' под изумленным взглядом фейри, и прочитать название он уже не мог, а затем с изумлением понял, что не помнит каким оно было раньше, хотя и читал это название десятки раз. Дримм почувствовал необъяснимое желание открыть, немедленно открыть книгу, которая будто даже согласно шевелилась у него в руке и не стал противиться этому чувству-желанию, да если бы и захотел, то не смог -- это было сильнее его...

На богатом ковре библиотеки лежала книга, очень непростая книга -- книга писала сама себя, изменяясь с каждой секундой. В ней менялось все: шрифт, содержание, обложка, даже материал страниц, состав чернил и стиль написания, неизменным остался только язык, на котором она была написана, и к концу этого довольно быстрого процесса, на том же месте лежала уже совершенна другая книга -- новорожденная книга на языке великой расы фейри.

Но бог с ней с книгой -- в библиотеке творились дела поинтересней: фейри, что успел открыть первую страницу, но не успел прочитать даже пары букв, парил почти у самого потолка, глаза его были закрыты, а тело расслаблено словно во сне. В беспамятное и беззащитное тело били разноцветные молнии и такие же шары. При всем своем угрожающем эффекте ни молнии, ни шары не причиняли парящему телу никакого видимого вреда, а впитывались в него, как впитывается в губку вода.

Сама же библиотека, да и весь Холм словно двигались, оставаясь на месте, неподвижный воздух ходил по всему Холму, возникали мелкие вихри и слышался странный механический скрип. Гоблины в камерах верещали и бились головами о стены, а кулаками о неподвижную дверь, охранявший их голем-тюремщик подобрался, но не стал ничего предпринимать, лишь повесил меч на пояс и положил алебарду на колени. Мелкий демон, заключенный пентаграммы в лаборатории, принял мучительную и непонятно от чего наступившую смерть и превратился в отвратного вида зеленую грязь, а вот его сосед, прикованный к стене живой мертвяк, чувствовал себя хорошо и как обычно пытался порвать свои оковы из мифрила и как всегда не преуспел.

Все происходящее закончилось примерно через час и совершенно внезапно: успокоился Холм, сама собой закрылась новонаписанная книга, исчезли молнии и шары, а фейри прервал свой полет и резко рухнул всей тяжестью вниз... Игорь успел вовремя и подхватил безвольное тело у самого пола -- как бы ни был туп магический слуга, его мозгов или интеллекта (или что там было вместо них у нематериального духа-заготовки) хватило чтобы не дать хозяину разбить затылок о пол.

Момент, когда Дримм открыл книгу.

Туллиндэ.

Внезапно начавшийся в тайном обиталище фейри кавардак застал Туллиндэ в лаборатории. Скрип, дрожание стен и странное движение воздуха не то что напугали некромантку (Королеву Мертвых вообще трудно было чем-то напугать), но изрядно ее напрягли. Девушка пожалела, что все ее снаряжение находится в жилой зоне, а на ней лишь легкие холщовые рубаха и штаны, а так же тапочки -- рабочая одежда для не слишком грязных работ. Но не стоит думать, что сильнейший некромант клана Красного Дракона была совсем уж беззащитна -- миг и рядом с ней появились верные Жнецы, чьи коса и серп смертельно опасны для любого живого и неживого врага и убить которых можно только очень редкой и сильной магией (да и то придется постараться), ну и разумеется с ней ее магия и полный резерв маны -- вряд ли схватка с магом Смерти такого уровня покажется кому-либо легкой.

Внимание прибиравшей документы девушки привлек демон в пентаграмме: демон орал и бился о невидимые стены своей магической тюрьмы -- созданию инферно явно было плохо и изо рта шла зеленая пена. Убедившись что пентаграмма держит, эльфийка перестала обращать на демона внимание как и на его соседа-мертвяка и применила несколько заклинаний для ориентирования в пространстве -- ни одно не сработало -- странно ведущий себя Холм блокировал все. Туллиндэ задумалась куда ей идти и что делать: с одной стороны библиотека, где находится Дримм -- хозяин всего вокруг, с другой -- тренировочные залы, где должна быть Дочка, а за залами жилая зона, где снаряжение и доспехи, с третьей -- склад. Склад Туллиндэ отбросила сразу и у нее осталось только два варианта: библиотека и тренировочный зал. Куда же идти? После недолгого раздумья некромантка все же выбрала первый путь -- Дримм должен знать, что происходит и значит нужно идти к нему.

Но осуществить задуманное ей не удалось: со стороны ведущего в тренировочный зал коридора донесся полный горя и боли вопль, и девушка, сама не зная почему, забыв о всякой осторожности, без раздумий и колебаний, бросилась туда, а бесстрастные жнецы скользнули вслед за ней.

Эльфийка в один момент проскочила словно бы извивающийся коридор и вывалилась в громаду тренировочного зала. Там творился полный беспредел: ''гуляли'' ящики вдоль стен, бренчали сложенные в них доспехи, ходили ходуном тренажеры, а в немаленьком бассейне бушевал шторм, но главное, на одном из мокрых матов как эпилептик билась в припадке питомица Дримма, безжалостно рвя волосы и любимый бесстыдно распахнувшийся халат, уже до крови даже не расцарапав, а разорвав кожу под ним.

Дочка выла и каталась не замечая ничего вокруг, но подбежавшую и попытавшуюся оказать ей помощь некромантку заметила и кинулась к ней как утопающий бросается к спасательному кругу. Причем рванула с такой силой, что обе девушки покатились, сцепившись словно в борьбе, и остановились только через несколько метров -- Василиса оказалась сверху, обхватив руками, ногами и всем телом ошарашенную и даже немного оглушенную эльфийку, и разрыдалась у нее на груди. Туллиндэ все же пришла в себя и, сделав отвращающий знак готовым рубить, но побоявшимся задеть хозяйку петам, полуприсела, так же заключив рыдающую питомицу в объятья и гладя ее по спине и неестественно красным волосам. Кстати кожа и глаза Василисы тоже покраснели и сравнялись цветом с кровью из как-будто оставленных когтями тигра ран. Кровь жгла морщившуюся, но терпеливо сносившую жар некромантку, хотя терпеть такое было прямо скажем не легко-- тонкая холщовая одежда не очень помогала, ну а рваный окровавленный халат Василисы и вовсе повис у нее на одной руке.

-- Прямо сцена из порнофильма, - невольно мелькнула в голове Туллиндэ неуместная в данный момент мысль, когда сквозь тонкую ткань она ощутила слишком уж плотно прижавшееся к ней тело, мелькнула и тут же ушла, погребенная множеством обрушившихся на нее чувств, воспоминаний и желаний, вернее жуткой мешанины из обрывков принадлежавшим десяткам, возможно сотням, если не тысячам разных людей. Все это сбивало ее с толку, заставляло кружиться голову и терять ощущение себя, то бросая ее в жар, то заставляя покрыться холодным потом, то наполняя тело кипучей энергией и тут же отнимая все силы. Некоторое время эльфийка боролась с водоворотом в своей голове, а затем неосознанно приспособилась к нему и будто поплыла, погрузившись в него с головой, но в тоже время инстинктивно продолжая баюкать горевавшую питомицу у себя на руках.

Сколько девушки сидели в таком положении неизвестно -- ни одна из них не следила за временем: Василиса страдала от потери отца и смысла своего существования, а утешавшая ее Туллиндэ погрузилась в своеобразный транс: море густых почти видимых глазу эмоций, что вырвались наружу из глубины неспособного их удержать сознания питомицы завладели ее разумом и чувствами, подменив их собой, и заключили обеих в почти материальный кокон. Присутствие Туллиндэ помогло -- Василиса уже не кричала и не пыталась навредить себе, а ее глубокие раны почти заросли, и вскоре лишь капли крови на одежде Туллиндэ напоминали о них. Между тем свистопляска вокруг продолжалась: Холм все так же ходил ходуном, звучал странными звуками, гуляли невозможные здесь сквозняки, а получившие приказ жнецы бдили, охраняя свою впавшую в странное полузабытье хозяйку.

Очнулась Туллиндэ не сразу, как во сне ощущая во рту чужой требовательный язык, а на губах мягкие и сладкие губы. Проникшая снизу под рубашку рука ласкала ее возбужденную грудь, а другая уже почти стянула с нее штаны. Но штаны запоздали -- сотрясающаяся всем телом в оргазме эльфийка только что кончила, потому и очнулась.

Шок!!! Очень, ОЧЕНЬ, слабое и пресное определение того, что испытала Туллиндэ -- ни в этой, ни в прошлой жизни ТАК не смотревшая на женщин, в конце концов у нее был парень, можно даже с уверенностью сказать жених.

-- И вообще я ни разу не лесбиянка! - мелькнула паническая мысль, и насколько эльфийка знала Василису и всех ее даже слишком многочисленных кавалеров, та тоже!

От шока даже частично пришедшая в себя Туллиндэ была как вареная и, машинально продолжая отвечать на поцелуй, не только позволила стянуть с себя рубашку и штаны, но и безропотно отдалась в плен жаждущих бедер и рук.

Некоторое время Туллиндэ боролась с собой, на самом деле даже и не столько с собой, своей изнемогавшей от желания плотью и с чужими частично подчинившими ее эмоциями, но и со своими неосознанными давно забытыми желаниями, которые буквально вырвал из глубин ее разума ментальный водоворот, пыталась разогнуть замок из сплетенных у нее на пояснице ног и обхвативших ее за плечи рук (проще шпалу согнуть) и что-то говорить затыкавшей ей рот поцелуями Василисе, которая смотрела на нее пустыми без малейших следов разума в них буркалами. Тем временем амплитуда движений росла, четыре твердых соска все яростней царапали друг друга, и мерно скрипел под двумя сплетенными телами мат. Вскоре девушка уже не могла говорить -- тело ее предало: язык словно по свой самостоятельной воле ласкался с другим языком, кожа как будто заразилась жаром от плотно притиснутой к ней красной кожи, руки сами вцепились в чужие лопатки, еще сильнее прижимая обнаженное тело к себе, а живот и его низ словно намагниченные прилипли к такому же и двигались с ним в едином все убыстряющемся ритме. Вскоре и разум последовал вслед за телом, и сознание эльфийки окончательно затопила горячая волна -- остался только ритм и стоны.

Неизбежный и бурный финал!!! И парный крик, что слился в один! Два тела, удивительно похожих на вырезанную из одного куска камня скульптуру, упали на бок и затихли не размыкая объятий.

Очухалась эльфика не сразу, но когда это все же произошло, рванулась по- настоящему: ударила Василису лбом в нос, коленом между ног, и кулаком снизу по почке. Нет результата -- как дерево бить! Но через секунду красноглазая развратница сама разжала руки, Туллиндэ вскочила... и тут же чуть не упала -- питомица свинцовой статуей повисла у нее на ногах.

Эльфийка занесла кулак и открыла рот позвать на помощь все это время тупо пялившихся на то как ''пялят'' хозяйку жнецов, но зашаталась от очередной эмоциональной волны, что пришла от вновь завывшей Василисы.

Искреннее раскаяние! И в тоже время непонимание, что она сделала не так! Боль от потери отца! Страх, СТРАХ неизвестности и того что она останется одна, куча других эмоций -- все это терзало вцепившуюся в ноги эльфийки Василису. Только одного не было в мыслях вновь стремительно скатывающейся в истерику питомицы -- страха собственной смерти, лишь жизненно необходимое желание иметь кого-либо рядом и вновь обрести смысл существования.

Туллиндэ не могла бросить вывалившую на нее весь свой тайный внутренний мир Василису и вновь ее пожалела, почти сразу простив. Да и как могло быть иначе? Ведь в данный момент она ощущала питомицу как себя, проникнув в ее разум как никто и никогда (лишь Дримм когда-то заглянул в свою питомицу так глубоко, но то было через мгновения после ее рождения и потому ничего особо не увидел, только зачатки будущей личности, а сейчас прошел год, и Дочка накопила солидный ''багаж''). Василиса раскрылась перед ней вся, и Туллиндэ почти теряя себя провалилась в глубины такого отличного от человека разума, ну а сама питомица уже без всякой сексуальной подоплеки уткнулась эльфийке головой в живот и затихла, иногда вздрагивая в прорывавшихся время от времени рыданиях.

*

В древние времена, когда облеченный могуществом фейри умирал раньше своего стража (редкий, очень редкий случай), потерявшего родителя стража всегда старались уничтожить -- страж не мог жить сам по себе и искал для себя замену и если не находил, начинал убивать всех вокруг, и чем древнее был страж, тем труднее его было остановить даже сильнейшим воинам и магам фейри. Но если страж и находил то что искал, то это все равно был суррогат -- новый владелец не мог контролировать вроде бы готового выполнить ЛЮБОЙ приказ стража -- страж становился для него наркотиком, и чем дольше существовала новая и порочная по своей сути эмоциональная связь, тем глубже они проникали друг в друга, так что вскоре образовывалось единое существо, уже не способное себя контролировать. Слившиеся эмоции губили разум обоих, подменяя его примитивными инстинктами, и новорожденное живущее сразу в двух телах создание опять становилось опасно для себя и для всех.

*

На мгновение Туллиндэ испытала жгучий стыд, но не от того, что было пару минут назад на мате, а от того, что позволила себе на несколько секунд упиться властью над полностью подчинившимся сознанием другого существа. Василиса была готова на все ради обретения стержня-смысла жизни и как могла, руководствуясь скорей инстинктом, чем разумом, пыталась заслужить расположение новой госпожи. Как бездомный ребенок мечтает о родителях, котенок о молоке и ласке, так и создание древних фейри желало обрести основу, опору и смысл существования и не могло, просто НЕ МОГЛО ни секунды без них существовать. Но не только это прочитала проникшая в глубины разума стража эльфийка: в самом низу, на дне того что заменяло Василисе разум, она увидела жаркий огненный клубок безумной ярости, способный и желающий броситься вверх и смыть все остальное, заставляя обезумевшего стража убивать. Все висело на волоске -- рухнет тонкая преграда и Василисы больше не будет -- останется лишь жаждущий крови монстр.

Несколько мгновений девушка искала выход, а затем тяжело вздохнула и погладила заластившуюся подобно животному питомицу по голове. Не размыкая объятий присела на корточки и, посмотрев в полные муки, но и надежды глаза, САМА нашла губы Василисы и потянула ее на пол. Две обнаженных женщины снова сплелись, светлые и красные волосы перемешались, а кожа прижалась к коже, и вскоре вновь в уже знакомом ритме заскрипел мат. Но главное все же происходило не на мате, там где переплетаясь двигались полные желания и влажные от пота нагие тела, а в головах, в самой глубине соединившихся сознаний: Туллиндэ и Василиса вместе и каждая со своей стороны старались создать новую связь и загнать огненное безумие в глубину.

Новый, еще более бурный финал!!! Содрогавшаяся всем телом Туллиндэ вцепилась зубами в красное плечо, пытаясь не заорать в голос, ну а Василиса кричала на весь Холм и вжимала эльфийку в себя будто хотела раздавить. Новый круг: в мыслях пета возник яркий образ госпожи-любимой и начал обретать ''плоть'', а полный ярости и боли клубок уже не так рвался на поверхность. Танец дикой страсти, искренней жалости и бешеной надежды на любовь все набирал и набирал обороты, и совсем скоро сознания любовниц совсем перемешались как и их тела -- вскоре невозможно было понять, кто сверху, кто снизу, где начинается Василиса и заканчивается Туллиндэ и кто из них все-таки госпожа.

Неизвестно чтобы получилось из этого всего в конце-концов, но неожиданно питомица вскочила, напугав подброшенную как пушинка и тут же пойманную за талию Туллиндэ и глянула на нее засветившимися от счастья глазами. Василиса ничего не сказала, но Туллиндэ поняла -- Дримм жив! Так и не произнеся ни единого слова и не потрудившись одеться, Дочка рванула в коридор, как кегли снеся нематериальных питомцев некромантки. Жнецы встали и как-то потерянно уставились на хозяйку -- Туллиндэ впервые увидела на всегда каменных лицах призрачных питомцев хоть какое-то выражение.

Впрочем девушке было не до них -- ошарашенная и еще не отошедшая от игр разумов и плотских забав Туллиндэ едва устояла на ногах, переживая запоздалый оргазм и, преодолев нахлынувшую слабость, огляделась по сторонам: Холм успокоился и буря в бассейне улеглась. Затем смущенная всем что произошло (и не произошло) эльфийка уставилась на собственную перекрученную одежду и халат Василисы поверх нее, с неохотой натянула на себя измятые, кое-где измызганные шмотки и, прихватив подранный халат, отправилась вслед за убежавшей Василисой, не зная как ей относиться к случившемуся и радоваться ей или нет тому, что она не обрела такую питомицу, ну а вновь невозмутимые жнецы послушно последовали за хозяйкой.