Веер маскарада (СИ)

Глава 8

Тайны, произнесенные за кружевом веера, быстро перестают быть таковыми.

«Краткий курс придворного флирта, том первый»

Выбраться из гостиницы через окно на втором этаже и вывести коней из конюшни, обвязав им копыта тряпками, оказалось самым легким. По Тиссе, даже в поздний час усеянной любопытствующими, мы из одной части города добирались в другую больше двух часов, петляя по таким узким улочкам, что порой седла с притороченными к ним сумкам приходилось нести в руках. И даже тогда кони крупами задевали стены соседних домов. Я, не переставая, ворчала на Карра, выбиравшего дорогу, хотя и была не довольна собой за это. Парень не обращал на меня внимания, темным силуэтом маяча всегда на несколько шагов впереди, хотя при прыжке из окна он подвернул ногу и теперь отчетливо прихрамывал.

Слабо представляя, где мы находимся, я ориентировалась лишь на дома кварталов и запах. Когда чистенькие улочки сменились запустением, а в воздухе разлился невыветриваемый дух красильных мастерских и дубилен, которыми Тисса славилась, я решила, что мы уже близки к восточным стенам города. И не ошиблась.

Тихонько проскользнув мимо огромных амбаров, в которых днем и ночью трудились местные умельцы, окрашивая выделанные здесь же кожи и привозимый с юга княжества лен, мы оказались перед целыми улицами разваливающихся ветхих строений.

— Что здесь было раньше? — От моего неосторожного движения одна из опор ближайшего крыльца чуть покосилась, но выдержала, хотя скрип и скрежет перепугал меня до дрожи. Молчун даже ухом не повел, зато конь Карра протяжно заржал. — Вот blrh!

— Склады и жилье рабочих… — вздохнул Карр. — Но из‑за нового наместника число красилен сократилось, и люди уехали в другие города в поисках работы, а дома здесь никто не занял. Купцам не хочется выкупать землю, которую еще предстоит очистить, а больше ни у кого не хватит денег на то, чтобы что‑то здесь построить. Жить же в таких развалюхах не хотят даже попрошайки.

— Вот умные, да. Что мы тут забыли?

— Смотри, видишь? — Карр указал куда‑то вперед.

Я, естественно, ничего не различила в темноте, кроме пары почти плотно стоящих одна к другой халуп. Стоило попробовать усилить зрение, как парень на меня зашикал и ударил по руке. Дернувшись, я и сама хлопнула себя по локтю, поняв, что могу привлечь внимание даже слабым магическим импульсом.

Пока мы не творим магию, наше местоположение почти невозможно вычислить.

Еще раз себя стукнув, я последовала за Карром. Уже скрывшись в проходе, парень обернулся ко мне, но вместо оклика тихо протяжно ругнулся. Проследив за его взглядом, я уставилась на небо.

— Вот blrh! — громко воскликнула я, рассматривая длинный символ, висящий в воздухе. — Еще час назад ничего такого не было!

— Чувствуешь? — глухо спросил Карр.

Я расстроено кивнула. Пока он не озвучил, я не могла понять, что за странный холод пробирает до самых костей, хотя воздух в стенах города был куда теплее, чем на открытых равнинах. Теперь эти подозрительные ледяные пальцы, ощупывающие нас, виделись отчетливо, как еле заметный серый дымок. Да и знак поиска над центром города говорил о многом.

— Что будем делать? — Карр напряженно замер, боясь сдвинуться с места.

Я тоже остановилась, зная, что магия поиска лучше реагирует на движущиеся объекты.

— Есть три варианта, — после секундного раздумья, ответила я. — Можно просто продолжить путь, надеясь уйти от погони…

— Уверена, что Эфрон за нами погонится? — удивился Карр.

Я ответить не успела, на проулок, в котором мы стояли, обрушился неожиданный шквальный ветер, вгрызаясь в рассохшиеся доски домов. Меня пихнуло в спину, принуждая втиснуться в проход и прижаться к хвосту коня Карра. Только от удивления тот не лягнул меня ногами.

Ветер, начавшийся столь внезапно, почти сразу же и стих, принося с собой отчетливый шепот, слова в котором мы разобрать не успели.

— Вариант номер два: действовать в открытую и уносить ноги под покровом какой‑нибудь отводящей поиск магии, — я отлипла от крупа коня и подалась назад.

— Я такую не знаю, — напомнил Карр.

— Ну, ты же вспомнил магию забвения для стражников! — ехидно заметила я. — А такое простое не знаешь.

— Еще варианты?

— Разделиться по выходу за пределы города и встретиться уже на тракте где‑нибудь на подъезде в Мукошу или вовсе прямо в столице княжества.

Карр некоторое время молчал, но потом произнес:

— Возможно, нужно попробовать разойтись и добираться поодиночке.

— Так, по крайней мере, меня точно Эфрон не размажет по земле с тобой на пару, — напомнила я. — Решили?

Парень кивнул и развернулся, продолжая пробираться по узкому проходу. Я повела мерина следом, пока Карр не скрылся за низко нависающими плетьми плющевидного дринистока, уже успевшего развернуть молодые листья, похожие формой на нарисованные сердечки.

Прямо за ворохом веток открылся провал в стене, пройдя сквозь который я оказалась в узком коридоре между двух каменных стен с низко нависающим потолком, часть которого обвалилась.

— Иди за мной, — велел Карр.

Как выяснилось, уже через десяток метров в стене зияла вторая дыра, ведущая за пределы города. Через нее мы и выбрались.

— Разъезжаемся? — уточнил Карр.

— Подожди, — я передала ему поводья и углубилась в поиски в сумках. — Да где же?.. Ах, вот они!

Я извлекла плотный сверток из белого полотна и осторожно его приоткрыла, стараясь не касаться содержимого.

— Дубликаторы? — опешил Карр. — Как тебе удалось их сделать? Сработают?

Я предпочла не отвечать. Пластинок с внесенной в них магией было неимоверно жалко, но избавиться хоть на время от возможного наказания бывшего крина хотелось, все же, больше. С сожалением поглядев на прямоугольные плашки с начертанной на них схемой воспроизведения, которые лишь непосвященному могли показаться двумя одинаковыми пластинками высушенной глины, я протянула их Карру.

— Как следует прижми большой палец к одной, — напомнила я.

Чуть не застонав, когда парень проделал требуемое, я так же приложила палец ко второй пластинке. Затем вернулась в проход и бросила дубликаторы прямо на землю.

— Разбить не хочешь? — удивился Карр.

— Нет, — покачала головой в ответ. — Это создаст явный след, а нам не нужно, чтобы Эфрон сразу же сюда примчался. Кто‑нибудь наступит на дубликаторы… сам крин или кто‑то, кто здесь пройдет, но это должно быть тогда, когда мы окажемся достаточно далеко.

Мы вскочили в седла и поскакали вперед, держась подальше от дороги, огибающей город. Единственным нашим ориентиром был еле зарождающийся рассвет.

— Мне уже начинает казаться, что зря мы переполошились, — вдруг признался Карр. — Ну, ищет Эфрон тех, кто заколдовал стражников, но это его работа! И знак повесил… Ну, знак. И что? Сильный маг уже бы явился сюда по следу…

Он резко замолчал. Резкий ответ так же застрял у меня в горле. Не смотря на то, что от города мы удалились на добрый километр, треск раздавленной каблуком пластинки застал нас обоих врасплох. Дернувшись, мы, не сговариваясь, завернули коней в противоположные стороны, вдавив пятки в бока животных.

Я не могла видеть и чувствовать, что именно сейчас происходит у городских стен. Магия дубликаторов при их разламывании создавала морок своего владельца. От силы исполнителя пластинок зависела продолжительность существования копии. Мои доживали до десяти минут, что можно было считать личным достижением. Небольшая подправка основы позволила полностью оборвать связь морока с создателем, а так же погасить магический импульс воспроизведения. Эфрон, увидев нас с Карром, возможно примет мои чары за обычную попытку создать слабенький портал, хотя с него станется распознать попытку маскировки и сущность мороков.

Проехав еще несколько километров и не почувствовав за собой погони, я свернула обратно в сторону тракта. Выезжать на дорогу я не собиралась до самого Мукоша, но и терять ее из виду не планировала. Не смотря на отсутствие каких‑либо признаков, я, в конце концов, создала вокруг себя отводящий щит и остановилась у небольшого ручья возле редкой рощицы, когда солнце неспешно взобралось на небо и зависло за спиной.

Привязав Молчуна и пообещав ему заслуженный овес уже в столице, я приказала себе не мерзнуть и, настрогав несколько бутербродов, устроилась у ближайшего ствола с остатками отвара листьев малины, болтавшимися на дне фляги еще после едальни в Жминьках.

Клант ворвался в столовую, плюхнулся на ближайший стул и потребовал себе кофе. Слуга неспешно обошел стол, подогрел кофейник неуловимым движением над крышечкой и, предупредительно следя за скрипящим в нетерпении зубами киашьяром, наполнил чашку. Сдержавшись от колкого замечания, блондин приступил к завтраку.

— Что с тобой? — Эдин отложил пергамент, который читал и посмотрел на сына.

— Рэнд уже встал? — Клант предпочел пропустить вопрос мимо ушей.

— Нет, они с Вирой еще не спускались, — ответил король после короткой паузы.

— Жаль, мне хотелось поговорить с братом… — киашьяр недоговорил, нахмурился и вернулся к завтраку.

— Где ты был на этот раз? — небрежно уточнил отец, пригладив короткую бородку.

Легард взглянул на Эдина, обдумывая, что именно стоит сообщить отцу. Все эти годы он старался не беспокоить его слишком сильно своими подозрениями, но постоянные отлучки непросто было списать на любовь киашьяра к путешествиям.

Покрутив на среднем пальце крупное кольцо — печатку с сапфиром, Клант ответил:

— Я был на севере, в княжествах, а потом на юге. Искал следы Джеймена.

— Клант! — воскликнул Эдин предупреждающе. — Ты зациклился на этом волке. Тебе не кажется…

— Ты сам знаешь, что для нас всех будет лучше, если мы узнаем наверняка, что Джеймена больше нет, — мягко напомнил киашьяр, сооружая себе бутерброд с бужениной.

Король помолчал несколько секунд, плотно сжав губы. Чем старше становились его сыновья, тем сложнее было их контролировать. Рэнд с самого начала был не слишком тактичен с отцовскими чувствами, а теперь и Клант перестал подчиняться приказам.

«Совсем взрослые!»

В свои двести сорок Эдин чувствовал себя уже пожилым, хотя внешне выглядел едва ли старше сорока — сорока пяти человеческих лет. Мать часто журила короля, что он рано перешагнул рубеж, но власть вытягивала из Эдина много сил. В последние годы править стало проще, но он продолжал переживать из‑за редких стычек с перерожденными, происходящими все реже и реже.

По ночам, когда никто не мог его видеть, Эдин спускался в подземелья, чтобы заглянуть в воды Оракула, но древний спутник народа помалкивал, не открывая королю секретов.

— И что же тебе удалось выяснить, сын? — вздохнул король.

— Не больше, чем раньше, но почти в каждом уголке континента мне встречаются странные признаки того, что что‑то происходит. Из не самого достоверного источника я узнал о замышляемых интригах против людских правителей, — ответил легард с набитым ртом. — Это может быть все, что угодно. Даже козни родственников этих князей. Но я склонен верить той девице, что рассказала мне об этом. Там пахнет причастностью кого‑то отсюда, из королевства.

— Это та… про которую ты рассказывал? — догадался Эдин.

— Да, как выяснилось, она из вольных.

— Не удивительно! — кивнул король. — Странно, что мы давно не видели вольных… Видно последние события зацепили и этих легардов.

Клант согласно кивнул.

Скрипнули входные двери, слуги почтительно склонились перед вошедшим.

— А, лорд Трумон! — улыбнулся Эдин, приветствуя легарда.

Вошедший по — свойски устроился напротив Кланта, добродушно глядя на киашьяра. Эдин улыбнулся еще шире, заговорив о делах на востоке, в лэрде Трумона.

Клант исподтишка рассматривал легарда. Он не испытывал к Трумону неприязни, но и не считал этого интригана достойным приемником прежнего лорда. Заметив внимание киашьяра, Трумон прожег Кланта быстрым взглядом карих глаз, напомнив блондину о давнем соперничестве.

Как‑то так вышло, что Трумон всегда с честью заменял высокое происхождение лошадиной долей обаяния. Каждая его ухмылка возвращала Кланта в разговор, произошедший между легардами еще в юности. Тогда киашьяр настолько верил в свое происхождение и власть отца, что предпочитал не иметь дружбы с парнями вроде Трумона, вторыми сыновьями, вряд ли претендующими хоть на какой‑то титул. Тогда‑то легард и заявил Кланту, что тот пожалеет о своем выборе. И оказался прав!

Сделав над собой усилие, Клант улыбнулся легарду. Трумон вновь вернулся к разговору с Эдином, позволив киашьяру свободно выдохнуть.

Через несколько минут король поднялся, собираясь заняться делами, распростился с сыном и лордом, оставив легардов наедине. Клант и Трумон довольно долго сидели молча, делая вид, что полностью поглощены завтраком.

— Знаешь, я хотел кое о ком тебя спросить, — неожиданно промолвил лорд.

— Спрашивай, — милостиво разрешил Клант. — Если я смогу ответить…

— Мне хорошо известно, что ты ее отлично знаешь, — перебил киашьяра Трумон.

— Ее? — вздернул бровь Клант. — С каких это пор ты спрашиваешь меня о знакомых мне легардах?

— Она не легарда, — вдруг широко улыбнулся Трумон. — Это та девица, сестра киашьярины. Эвва?

— Эмма, — хмуро поправил блондин, вгрызаясь в тост с маслом.

— Да, точно! Ты не знаешь, куда она подевалась? — небрежно спросил Трумон. — На празднестве мы так мило… пообщались, а потом она куда‑то пропала… Мне показалось, что мы приглянулись друг другу… Для этого было слишком много признаков… Достаточно красноречивых… — Трумон с довольной миной взмахивал рукой, недоговаривая половину фраз.

Клант приказал себе не злиться, но получалось слабо.

— У Эммы магическая практика.

— Зачем такой милой девчонке практика? — удивился Трумон. — Ты что, злишься?

Киашьяр глубоко вздохнул и допил кофе одним глотком, постаравшись подавить эмоции, но рассерженный взгляд о многом сказал сидящему напротив легарду.

— Если тебя так это раздражает, то почему ты сам… — с деланным сочувствием начал было Трумон.

— Не понимаю о чем ты, — проскрежетал Клант как смог спокойнее.

«Эмма и этот выскочка?» — вертелась мысль в голове блондина.

— Ну, как знаешь! — хмыкнул напоследок Трумон, встал и с хохотом удалился.

Стоило дверям захлопнуться, как в стену над головами слуг впечатался медный кофейник, расплескав остатки гущи по светлым обоям.

— Ого! — опешил Ангус, появляясь на пороге столовой. — Что это так развеселило Трумона? Клант? Ты чего?

Блондин ничего не ответил, не глядя на Ангуса покинув столовую.

Удобно устроившись на ветке старого дуба, Уарра не без интереса наблюдала за происходящим. Делая вид, что дремлет, она прислушивалась к разговорам между дамами, сидевшими у окна в придорожной едальне, пока возница заменял лошадей.

Их было трое. Две похожие как сестры брюнетки с одинаково заплетенными и уложенными на макушке косами и высокая тощая блондинка с презрительным выражением на лице.

— Леди Сарелия, — испуганно протараторила одна из брюнеток, — потерпите! Осталось совсем немного, и мы вновь отправимся в дорогу, оставив позади…

— Умолкни, Крина! — взвизгнула блондинка, ударив девушку по лицу веером. — Меня достали твои утешения. Чтобы ты не говорила, но мы сидим здесь! У этого места даже названия нет!

— Мы на северном тракте, моя госпожа, — едва слышно промолвила вторая брюнетка, тот час же получив шлепок по руке от блондинки.

— Что это меняет, Трисс? — вскричала Сарелия. — Грязь, мерзость, неотесанные болваны, что не могут вычистить грязь, и я вынуждена портить добротные туфли в этом захолустье.

Уарра ухмыльнулась. Она не первый раз наблюдала за королевой Легардора, и всегда Сарелия вела себя одинаково, будто кто‑то специально сослал ее в изгнание из столицы, а не она сама выбрала такую судьбу.

— Потерпите, моя госпожа, уже к вечеру мы будем в Лэргане, — мягко напомнила Крина.

Сарелия тихо запищала, девушки мужественно терпели выходку хозяйки, пока та не смилостивилась и не выдохнула:

— Да еще весь мой гардероб и слуги застряли на этих разъезженных дорогах!

Крина и Трисс обреченно переглянулись, стараясь, чтобы королева этого не заметила. С каждым годом Сарелия становилась все более и более вредной, злой и нетерпимой. Любое чужое слово вызывало в ней желание отхлестать собеседника веером или выплеснуть ему в лицо чашку чая. Платья девушек по три раза на дню оказывались сплошь усеяны грязными пятнами. Сарелию ничто не смущало, даже если перед ней был один из лордов лэрдов, так что с некоторых пор известные семьи, как могли, избегали визитов королевы.

Спрыгнув с ветки, Уарра обошла едальню и с громким смехом возникла на пороге, привлекая к себе внимание дам и хозяина заведения.

— Ну и погодка нынче! Грязи по колено!

В подтверждение своих слов легарда продемонстрировала разводы на ботинках, громко отряхнув их о половик у входа. Дамы одновременно фыркнули и отвернулись, а Сарелия не удержалась от тихой, но отчетливой реплики:

— И тут бродяги!

Уарра сделала вид, что не услышала, лучезарно улыбнулась хозяину и устроилась за столиком почти у входа. Заказав жареную куропатку с зеленью и хлебом, легарда вытащила из‑за пазухи свернутые листы пергамента и, стряхнув со стола крошки, углубилась в чтение.

Решив, что девушке не до них, Сарелия вновь принялась ныть и попискивать, требуя то чаю, то сладкого.

«Вот — вот, поешь, а то смотреть страшно, какая ты костлявая!» — гоготнула про себя Уарра, сцеживая ухмылку в кулак.

Перепелка была наполовину съедена, когда возле едальни остановился еще один путник в запыленном плаще. Громко чихнув, легард привязал коня у жерди перед окнами и спешно вошел внутрь. Уарра осталась неподвижна, но внутренне вся напряглась. Лицо легарда скрывал капюшон, так что узнать, кто перед ней, вольная не могла. Девушке оставалось лишь наблюдать и слушать.

Легард приблизился к стойке и заговорил с хозяином едальни, делая какой‑то заказ, но Уарра мгновенно уловила сильную магическую волну, накрывающую все вокруг. У нее было мало шансов заснониться, но понадеявшись на амулетик Наимы, девушка сжала его в руках. В тот же миг она будто потеряла сознание, хотя так и осталась неподвижно сидеть на стуле, зная, что все произошедшее в едальне будет легко узнать через артефакт — подвеску, придуманную для запоминания образов.

Обернувшись по кругу и убедившись, что взгляды всех легардов в едальне кроме Сарелии остекленели, мужчина довольно ухмыльнулся и подошел к королеве.

— Здравствуй, сестренка!

Королева дернулась, как от удара, в упор уставившись на легарда.

— Как ты смеешь!.. — взвизгнула Сарелия, переходя на неразличимый писк.

Легард небрежно сдернул перчатки и, подвинув одну из фрейлин, устроился напротив королевы.

— Зачем же так орать, Сара? Или ты не рада меня видеть?

— Ты являешься сюда… — легарда сильно побледнела, глядя собеседнику в глаза. — Ты хоть представляешь, что кто‑то может узнать…

— О чем? О том, что я твой брат? — хмыкнул легард. — Глупо переживать, дорогая, этого никогда не произойдет. Никто и никогда не знал, что мы с тобой достаточно близки.

— Но если?..

— Кто расскажет? Сара, не дури! Посмотри на них? — легард обвел вокруг себя рукой. — Замерли, будто куклы — марионетки. Достаточно толкнуть…

Легард отодвинул стул Крины, и девушка мешком свалилась на пол.

— Вот и все, ты же знаешь!

— Я слишком много лет скрываю твои тайны, братец, и не хочу, чтобы Эдин отрубил мне за них голову! — взорвалась Сарелия.

— Успокойся, — повторил легард с нажимом. — Скорее Эдину придется распрощаться с головой…

Королева в ужасе прижала ладонь к лицу, слушая брата.

Под палящими лучами солнца я на несколько часов задремала, вздрагивая от каждого звука. Молчун изредка переступал ногами, выгрызая траву под ногами догола. В ветвях над головой время от времени покрикивали птенцы, один раз мне на штаны даже свалился маленький комочек мести за нарушение спокойствия.

Когда солнце перевалило в зените на час к западу, я окончательно проснулась, чувствуя себя достаточно отдохнувшей и полной сил. Внимательно проверив местность вокруг и не найдя причин для беспокойства, хотя в душе теснились предчувствия опасности, я отвязала мерина и развеяла защитный контур, собираясь продолжить свой путь.

Повисшая вокруг тишина меньше всего предвещала опасности, именно поэтому я и не уловила момент, когда же все изменилось. Вдруг земля задрожала под ногами, навевая мысль об огромном подземном кроте, решившем поохотиться на меня.

Взвизгнув, я вскочила в седло и вдавила каблуки мерину в бока, молясь, чтобы он унес меня отсюда хоть куда‑нибудь. Молчун, вытаращив ошалевшие карие глаза, впервые протяжно заржал и, выбивая из‑под копыт клочья земли, понесся прочь. Я боялась даже представить, что именно произошло, но всего через пару сотен метров земля перестала трястись, а конь постепенно начал успокаиваться, давая мне возможность отдышаться.

Собравшись с силами, я первым делом залезла в конспекты, ища если не описание подходящего монстра, то магию, при помощи которой можно совершить что‑то подобное. Конечно же не нашла и расстроилась еще больше, ведь логика мне подсказывала, что не обошлось здесь без Эфрона.

Как любой дипломированный маг, бывший крин наверняка знает множество заклинаний, которые не дают на занятиях. Я сама как‑то придумала несколько формул, основываясь на вычитанных в Лессе описаниях. Клант не раз давал мне схемы, расшифровать которые никто в Академии не мог. Так что здесь и сейчас я так же имею дело с чем‑то, что известно только создателю.

Уже начав успокаиваться, я выехала на тракт. В тот же миг позади меня земля взорвалась мириадами брызг, камни снарядами просвистели над головой и сбоку, не предвещая ничего хорошего. Я поскорее создала отводящий контур и хлестнула мерина концом уздечки по лопатке, надеясь как можно скорее оказаться подальше от этого места.

— Что с тобой? — Ангус догнал Кланта, наугад ориентируясь, куда мог направиться киашьяр. — Что тебе сказал Трумон?

— Этот наглый пес слишком многое себе позволяет! — медленно выдавил легард. — Мне нужно поговорить с Эммой.

Ангус замер, внимательно наблюдая за другом.

— Кажется, я понял, что произошло… Во время торжества Эмма танцевала с… нашим общим знакомым, но это было в самом начале, а потом никто не видел… их. Ты думаешь?..

— Трумон недвусмысленно дал это понять, — сквозь зубы прошипел Клант.

— Но ведь… — Ангус на миг задумался, подыскивая подходящие слова, чтобы потушить неизвестный ему костер. — Я не понимаю, почему ты так реагируешь? Эмма взрослая девушка, пусть и человеческая… Тебе не стоит из‑за нее переживать.

Клант обернулся, прожег друга жестким взглядом и вновь пошел дальше, направляясь вниз, к выходу из Лесса. Уже через несколько минут киашьяр оказался на тракте, по которому ему на встречу ехала Эмма. Он видел отводящий контур, но сейчас был так зол, что никакая магия не была преградой для легарда. Захоти он, и купол над головой Эммы просто распался бы в воздухе. Почувствовав это, она сама свернула чары, подъехав ближе. Девушка удивленно смотрела на легарда, разглядывавшего ее без привычной доброты.

— Привет, — произнесла она, когда между нею и Клантов осталось несколько метров.

— Здравствуй, малышка, — хмуро выдал он. — Раз тебя видеть.

— Не очень похоже, — скорее себе, чем ему сказала девушка, натягивая поводья и сползая со спины лошади. — Что‑то произошло? С Вирой все хорошо? С Тироем?

— Все живы и здоровы, — медленно ответил киашьяр. — Но может быть… ты мне кое‑что объяснишь?

Эмма нахмурилась, непонимающе склонив голову к плечу.

— Оказывается, ночь после празднества ты провела не одна. С одним нашим общим знакомым, — подсказал Клант. — С одним лордом. Трумоном. Знаешь такого?

Эмма замерла, глядя легарду прямо в глаза, будто пытаясь прочитать его мысли.

— Какой ответ ты хочешь услышать? — уточнила она сухо.

— Правду, Эмма, — тихо приказал киашьяр.

— Подожди, Клант! — воскликнула девушка. — Что это значит? Какое ты имеешь право?.. Я не должна перед тобой отчитываться!

— Эмма, отвечай! — рявкнул Клант.

— Да как ты?!.. — Эмма отбросила повод коня, подскочила к кишьяру и, ткнув его кулачком в грудь, просопела: — Не смей мне указывать, Клант! Ты мне никто! Кем ты себя возомнил? Моим отцом? Братом? Мужем? Найди себе другой объект и воспитывай! Я отболела тобой очень давно, так что дай мне дышать свободно! Слышишь, Клант!

Напоследок девушка как следует толкнула легарда плечом и прошла мимо, хмуро сказав:

— Никогда и ни при каких обстоятельствах я не буду обязана говорить тебе, с кем я провожу дни и, тем более, ночи! Это не твоя забота! Ищи себе другую игрушку и ставь опыты на ее сердце, а меня оставь в покое. Трумон или не Трумон… Ты только сейчас вдруг решил влезть в мою личную жизнь? Тебе в ней места нет, так что оставь вопросы при себе.