Ведьмино отродье

Глава 8. Тайна Дуна

Лорд Лэшмор оказался высоким блондином со свежим лицом, короткими седеющими волосами и аккуратно, по-военному подстриженными усиками. Для светлокожего человека цвет его глаз был необычен. Они были темно-карими, практически черными, южными и придавали всей его внешности некоторую странность.

Его провели в библиотеку доктора Кеана, где лорда встретил сам хозяин. Пока терапевт приглашал посетителя сесть, от его профессионального взгляда не ускользнула ни одна деталь.

Лэшмор опустился в красное кожаное кресло, положив крупные руки на колени и растопырив пальцы. Он обладал властной аристократичностью, но чувствовал себя не в своей тарелке.

Доктор Кеан, как обычно, начал разговор без всяких экивоков:

— Вы пришли проконсультироваться со мной, лорд Лэшмор, как с оккультистом, а не с врачом?

— И так, и так, — ответил гость. — Определенно, и так, и так.

— Сэр Элвин Гроувз лечит повреждения у вас на шее.

Лорд дотронулся до широкого шарфа, закрывающего горло:

— У меня остались шрамы. Желаете осмотреть?

— Боюсь, что мне следует сделать это.

Шею обнажили, и доктор при помощи увеличительного стекла осмотрел отметины. Одна из них, та, что внизу, была слегка воспалена. Потом лорд, стоя перед зеркальцем над каминной полкой, привел шарф в порядок. Доктор продолжил:

— В момент нападения вы почувствовали, что в комнате кто-то есть?

— Да, и в первом, и во втором случае.

— Что-нибудь видели?

— Было слишком темно.

— Что вы почувствовали?

— Волосы. Моя рука, когда я ударил во время второго происшествия, коснулась густых волос.

— На теле животного?

— Возможно, на голове.

— И все-таки вы ничего не видели?

— Должен признаться, мне показалось, что кто-то убегает, кто-то в белом, но, вероятно, мне просто померещилось.

— Ваш крик разбудил леди Лэшмор?

— К сожалению, да. Ее нервы и без того были расшатаны, а повторный испуг оказался слишком сильным. Сэр Элвин опасается проблем с легкими. Я планирую практически сразу увезти жену за границу.

— Ее нашли без чувств. Где?

— У двери в гардеробную, той, что ведет в ее комнату, а не в мою. Она явно бросилась мне на помощь, но упала в обморок.

— Что говорит сама леди Лэшмор?

— Именно это и говорит.

— Кто обнаружил ее?

— Я.

Доктор Кеан барабанил пальцами по столу.

— У вас уже есть объяснение, лорд Лэшмор, — вдруг сказал он. — Могу ли я его услышать?

Аристократ вздрогнул и взглянул на собеседника удивленно, хотя и не без высокомерия.

— У меня есть объяснение?

— По-моему, да. Я ошибаюсь?

Лэшмор стоял на коврике перед камином, сцепив руки позади себя и исподлобья глядя на Кеана. Под таким углом необычные глаза лорда казались особенно зловещими.

— Если бы я мог объяснить, — начал он.

— Вы бы пришли ко мне за подтверждением? — предположил доктор.

— Ну да, возможно, вы правы. Я намекнул о своих догадках сэру Элвину Гроувзу, и он назвал мне ваше имя. Меня пока гложет сомнение, доктор Кеан. Он послал меня к вам, потому что вы, давайте будем откровенны, психиатр?

— Нет. Сэр Элвин абсолютно уверен, что с головой у вас все в порядке, лорд Лэшмор. Вы здесь, потому что я изучал то, что можно назвать физическим нездоровьем. В вашей семейной истории, — он пристально посмотрел в лицо собеседника, — есть нечто, что в последнее время постоянно занимает ваши мысли, не так ли?

Тут посетитель стал абсолютно серьезен:

— На что вы намекаете?

— Лорд Лэшмор, вы пришли ко мне за советом. У вас редкое, особенно редкое для Англии, заболевание. Пока судьба была к вам благосклонна, но в любой момент можно ожидать обострения. Отнеситесь ко мне, как к специалисту. Доверьтесь мне.

Лэшмор прочистил горло.

— Что вы хотите узнать, доктор Кеан? — в его голосе уважение странно смешалось со спесью.

— Расскажите мне о Мирзе, супруге Третьего барона Лэшмора.

Лорд Лэшмор шагнул вперед. Большие руки сжались в кулаки, глаза горели:

— Что вам известно о ней?

Он был действительно поражен — и зол.

— Я видел ее портрет в замке Дун во время вашего отъезда. Мирза, леди Лэшмор, отличалась удивительной красотой. Когда она вышла замуж?

— В 1615 году.

— Барон привез ее в Англию откуда?

— Из Польши.

— Она была полячкой?

— Польской еврейкой.

— Детей не было, баронесса умерла раньше мужа, и тот женился во второй раз. Я прав?

Лорд Лэшмор переминался с ноги на ногу и грыз ногти.

— Дети были, — отрезал он. — Я происхожу именно из этой ветви.

— Вот как! — в серых глазах доктора зажегся огонек. — Наконец мы добрались до фактов! Почему рождение ребенка держалось в секрете?

— Замок Дун хранит много тайн! — лорд стал похож на сурового средневекового аристократа. — Для Лэшморов не составляло труда скрыть что-либо: была быстро организована свадьба, и мальчика выдали за отпрыска от второго брака. Если бы от повторной женитьбы были дети, то усилия оказались бы напрасными, но у Дуна обязан был быть наследник.

— Понимаю. Если бы второй брак не оказался бесплодным, то ребенка от Мирзы — как бы правильно выразиться? — удалили бы?

— Проклятье! О чем вы?

— Он являлся законным наследником.

— Доктор Кеан, — медленно проговорил Лэшмор, — вы бередите незажившую рану. Четвертый барон Лэшмор стал тем, о чем принято говорить как о «проклятии рода Дунов». В замке существует тайное помещение, в котором работали так называемые оккультисты, но куда никто, кроме наследников, не входил уже несколько веков. Само расположение этой комнаты остается тайной. Его даже невозможно вычислить. Кажется, вы много знаете о темных секретах моей семьи; возможно, вам известно, где находится эта комната?

— Безусловно, — спокойно ответил Кеан. — Она под рвом, в тридцати ярдах к востоку от старого подъемного моста.

Лорд Лэшмор переменился в лице и заговорил уже другим тоном:

— Может быть, вы знаете, что в ней?

— Знаю. Там Пол, Четвертый барон Лэшмор, сын Мирзы, польской еврейки.

Лорд Лэшмор вновь опустился в кресло, испуганно глядя на говорящего.

— Я был уверен, что этого никто не знает! — глухо произнес он. — Воистину, вы глубоко изучили вопрос. В течение трех лет, долгих трех лет после моего двадцать первого дня рождения, я был вне себя от ужаса, доктор. Эта тайна привела моего деда в сумасшедший дом, но разум отца оказался более крепок. Надеюсь, мой тоже. После трех лет кошмара я выбросил Пола Дуна из памяти.

— Вас привели в подземную комнату в ночь вашего двадцать первого дня рождения?

— Вы знаете столько, что кажется, вам известно все, — у лорда дергалась щека. — Но сейчас вы услышите то, о чем Лэшморы всегда предпочитали молчать.

Он опять встал и начал беспокойно двигаться.

— С той декабрьской ночи, — продолжил лорд, — миновало почти тридцать пять лет, но я по-прежнему дрожу, вспоминая. В замке Дун устроили бал, но сам я уже несколько недель под руководством отца готовился к предстоящему испытанию. Многие знали о существовании семейного проклятия, поэтому, когда в полночь отец отвел меня в старую библиотеку, гости с некоторой опаской смотрели на нас. Боже мой! Доктор Кеан, мне очень тяжело вспоминать, но я рад, что теперь я могу кому-то рассказать о произошедшем!

Было видно, что лорд с трудом справляется с охватившим его волнением, но голос Лэшмора оставался тихим и спокойным:

— Отец задал мне полагающийся вопрос о том, молился ли я, чтобы бог даровал мне силу. Конечно же! Его серьезное лицо побледнело, он запер дверь и из шкафчика за древним камином — я даже не подозревал, что там есть шкафчик, — достал громоздкий ключ, явно выкованный много веков назад. Потом мы вместе вынули книги из одного из стеллажей.

Даже пустой, он оказался очень тяжелым, и мы приложили много усилий, прежде чем нам удалось сдвинуть его. Когда же дело было сделано, мы увидели, что стена за ним закрыта деревянными панелями. Книжный шкаф не передвигали уже лет сорок, поэтому обнажившийся участок был серым от пыли, скопившейся за годы, прошедшие с двадцать первого дня рождения моего отца.

На центральной панели обшивки висел семейный герб, изображение шлема на котором выдавалось вперед и представляло собой подобие ручки. Отец взялся за него и повернул, всем своим весом надавив на то, что казалось стеной. Скрипнули петли, и стена сдвинулась вглубь, впустив в библиотеку запах сырой земли. Взяв заранее приготовленную лампу, отец вошел в открывшуюся нишу и жестом пригласил меня следовать за ним.

Мы спускались по грубым каменным ступеням, а потолок был так низок, что мне пришлось пригнуться. Дошли до угла, повернули и продолжили спуск. В то время ров был все еще заполнен водой, и даже если бы я по расположению лестницы не знал, куда мы идем, я мог бы догадаться, что мы под ним: из щелей между плитами потолка свисали капли, а воздух был влажным и очень холодным.

Короткий коридор, начавшийся у основания лестницы, вел к массивной, обитой железом двери. Отец вложил ключ в замочную скважину и, держа лампу над головой, обернулся и посмотрел на меня. Он выглядел смертельно бледным.

— Собери все свое мужество, — сказал он.

Отец пытался провернуть ключ, но на это ушло много времени, так как замок проржавел. Наконец, а был он крепким человеком, его усилия увенчались успехом. Дверь открылась, и в коридор ворвалась невыносимая вонь. Никогда такого не чувствовал, ни до, ни после этого.

Лорд Лэшмор промокнул лоб платком и продолжил рассказ:

— Первое, что я увидел в свете лампы, показалось кровавым пятном, расплывшимся по стене прямо передо мной. Потом я узнал, что это всего-навсего грибок, хотя и редко встречающийся, но тогда я был ошеломлен.

Перейдем к тому, за чем мы пришли: мне не терпится закончить эту историю. Отец остановился при входе в это жуткое помещение; рука, державшая лампу, даже не дрогнула. Я заглянул ему за плечо и увидел… его.

Доктор Кеан, три года, днем и ночью это зрелище преследовало меня. Три года, днем и ночью стояло перед глазами внушающее ужас лицо — бородатое и ухмыляющееся лицо Пола Дуна. Он лежал на полу темницы, сжав кулаки и изогнувшись, как в агонии. Лежал там столетиями, и, бог мой свидетель, плоть еще не сошла с его костей.

Кожа пожелтела и иссохла, явственно выступили кости, но жуткое, кошмарное лицо все же можно было узнать. Черные волосы походили на гриву, длинную и спутанную, брови и ресницы были невероятно густы. Ногти на пальцах… Нет, я избавлю вас от их описания! Посмертная ухмылка полностью обнажала зубы — белые сверкающие зубы с двумя волчьими клыками.

Его пригвоздили к земляному полу осиновым колом, забитым сквозь грудину. Он так и остался лежать на месте, где его настигло ужасное орудие. Следует знать, что кол в нечестивца воткнули спустя год после его смерти!

Не помню, как я добрался до библиотеки. Я уже был не в состоянии присоединиться к гостям, впрочем, я не мог никого видеть и спустя много дней. Доктор Кеан, три года я боялся, боялся людей, боялся спать, но больше всего я боялся себя, зная, что в моих венах течет кровь вампира!