Вечная жизнь

На следующее утро я все еще чувствовала себя разобранной и взвинченной. И тут, словно специально для того, чтобы еще сильнее расшатать мою и без того потрясенную психику, мне навязали сурового викинга в качестве шофера. Я хотела было отказаться и сесть в свою машину, но Ривер так на меня посмотрела, что я закрыла рот и молча полезла в грузовик. Правда, уселась поближе к двери, вцепившись в ручку.

Когда мы отъезжали, я заметила, что Нелл следит за нами из окна гостиной, и застонала про себя. Она и так думает, будто я пытаюсь разрушить ее мечты, и наверняка уже вообразила, будто мы с Рейном отправились на пикник с сэндвичами.

Ну вот, спасибо за услугу — теперь я весь день буду изводиться мыслями о Нелл.

Но знаете, что самое печальное? Несмотря на все — на мои воспоминания, его презрительное отношение ко мне, нашу явную несовместимость и пугающую озабоченность Нелл, я не только не перестала восторгаться внешностью Рейна, но незаметно для себя стала ценить его за надежность. Пусть в тот момент я не доверяла никому, кроме Ривер и других наставников, но давайте говорить начистоту — разве кто-нибудь в здравом уме мог бы доверить Бозу или Инки свой трактор, грузовик или... ученика?

Самое смешное, что раньше я никогда не придавала ответственности большого значения. Я и сама не была ни ответственной, ни надежной. Инки, до того как спятил, был забавным, занятным, интересным — но надежным? Не смешите! Приведу простой пример. Если кто-нибудь из моих друзей пообещал бы забрать меня в четыре, то он мог это сделать, а мог и не сделать. Точно так же, как и я могла бы ждать его до четырех, а могла бы и не ждать. Как фишка ляжет.

Но если Рейн сказал, что заедет за мной в четыре, это означало, что ровно в шестнадцать ноль-ноль он будет нетерпеливо пинать ногой бордюрный камень. Наверное, вы удивитесь, но в последнее время это качество стало казаться мне скорее привлекательным, чем никчемным. Более того, мне нравилось, что Рейн не визжит, не топает ногами и не пишет баллончиком слово «сука» на стенах. Весь мой привычный мир встал с ног на голову, а чувства до того обострились, что мне было уже все равно — викинг-шмикинг! В конце концов, он сам сказал, что ему всего двести шестьдесят семь.

И все-таки всю дорогу в город я продолжала держаться за ручку двери, готовая выпрыгнуть на ходу, если Рейн вдруг вытащит из-за пояса меч или выкинет что-нибудь подобное.

Перед аптекой Макинтера я быстро распахнула дверцу, выпрыгнула на тротуар и потуже затянула шарф на шее.

— Спасибо, что подвез, — выдавила я, не глядя на него.

— Я заеду в четыре, — сказал он. — Кстати, знаешь...

Я с опаской подняла на него глаза.

— Что?

— Ничего. — Он покачал головой, глядя прямо перед собой. Я повернулась, чтобы уйти, и тут он сказал: — Твои волосы. Ты стала немного похожа на скунса.

За все это время он ни разу не сделал ни одного замечания по поводу моей внешности, мне казалось, что он вообще старается как можно меньше смотреть на меня.

Вспыхнув, я заглянула в боковое зеркальце грузовика. О, черт! У меня даже челюсть отвисла от ужаса. Среди прочих элементов внешней привлекательности, без сожаления брошенных мною на обочине старой жизни, был так же цвет моих волос. За пять недель мои корни сильно отросли, и я ни разу не подкрашивалась в черный. В результате у меня образовалась чудесная белокурая полоса прямо посреди черной макушки. Нереальная красота!

Я зажмурилась и покачала головой.

— А я только подумала, что хуже быть уже не может, — процедила я себе под нос.

— Хуже быть всегда может, — утешил Рейн.

Показалось мне, или в его голосе в самом деле прозвучала горечь?

«Сукин сын!» — подумала я, с грохотом захлопнув дверцу.

«Сосредоточься, — приказала я себе. — Сосредоточься на работе». Войдя в аптеку Макинтера, я сразу увидела, что кое-что в этом мире реально может стать лучше. Например, захудалая аптека.

За последние две недели мы с Мериуизер проделали титаническую работу. Старый Мак отказался тратить деньги на новые полки и стеллажи, причем долго орал, когда я об этом заикнулась, но нам все равно удалось добиться перемен к лучшему. Мы выбросили старые, выгоревшие на солнце стенды и по-новому расставили товары, которые хотели сделать хитами продаж. Мериуизер выгребла груду всякого хлама из-за кассовой стойки, так что теперь уголок кассира стал выглядеть приветливо и аккуратно.

Раньше наши витрины были практически полностью заставлены коробками, но мы сдвинули все это барахло в сторону, разобрали и вымыли стекла, так что магазин наполнился светом. Короче, аптека Макинтера сделала грандиозный скачок в XX, а может быть, даже в XXI век.

Старый Мак продолжал ворчать и причитать, но я видела, как сияло его лицо, когда покупатели с одобрением отзывались о новом облике магазинчика, и дерзко улыбалась, когда он бросал на меня свирепые взгляды.

Мериуизер хотя и перестала меня бояться, по-прежнему выглядела блеклой и усталой, а старый Мак все так же злобно рычал на нее. Мне даже не хотелось уходить в четыре, потому что старик, похоже, целый день копил яд, чтобы излить его на Мериуизер, когда та приходила из школы. Мне стало казаться, что стоит мне закрыть за собой дверь, как он набрасывается на бедняжку. И я понятия не имела, что тут можно сделать.

Странно, что мне вообще хотелось что-то сделать.

За все это время я ни разу не видела Дрей и, в конце концов, стала думать, что она то ли стыдится за то, что я поймала ее за руку, то ли злится из-за того, что заставила заплатить за украденное. С другой стороны, снаружи стало слишком холодно для того, чтобы болтаться по улице и пить пиво на бордюре, поэтому я время от времени спрашивала себя, где-то она сейчас обретается.

В тот день у меня уже с трех часов дня стало щемить в груди, и к четырем часам, когда Рейн приехал за мной, я была уже вся на нервах.

Не в силах выдержать ожидания, я торчала на улице, так что у меня из носа потекло от холода. Рейн припарковал грузовик возле бордюра, и я забралась внутрь, вновь припомнив его мерзкий комплимент насчет скунса.

Вообще-то я не собиралась думать об этом, я просто хотела поскорее добраться домой, выпить горячего чаю и узнать, что мне нужно сделать до ужина. А вдруг меня включили в группу подготовки к ужину, а я забыла проверить это перед отъездом? Вообще, нужно завести привычку все узнавать заранее, чтобы не дергаться.

Я потрясла головой и привалилась к стеклу — все эти мысли были для меня совершенно непривычными, если не сказать дикими.

Рейн покосился на меня, но я не стала ничего ему объяснять.

Я по-прежнему с опаской относилась к Рейну, хотя почти поверила в то, что он не был мародером из моего воспоминания — все-таки он был слишком молод. Мне было неприятно сознавать, что мое извращенное подсознание решило наделить одно из самых ужасных воспоминаний моей жизни чертами человека, который мне нравился, но ведь я для того и поселилась здесь, чтобы разобраться со всей этой пакостью, правильно? Может, это ощущение смутного узнавания, преследовавшее меня с первого взгляда на Рейна, объяснялось тем, что он напоминал физический тип, виденный мною где-то раньше — и совсем не обязательно это был убийца, грабивший и сжигавший мирные деревни.

Как оказалось, меня действительно записали в команду по подготовке ужина, но к счастью, избавили от участия в последующей уборке, что было просто подарком судьбы. Поэтому я всего лишь начистила скромную гору пастернака, нарезала десять пудов груш для грушевых чипсов, и вообще грудилась, как маленький кухонный эльф до тех пор, пока за окнами не стемнело и не похолодало.

После ужина Ривер сказала:

— Идем со мной, — и протянула руку.

«О, Боже, Боже. Пожалуйста, хватит с меня магии!»

Всякий раз, когда я к ней приближалась, у меня в сознании как будто ручная граната взрывалась. Я больше не могла, честное слово. Но Ривер указала мне на куртку, и я послушно сунула руки в рукава, отчаянно молясь про себя: — «Нет, пожалуйста-препожалуйста, только не чудо звездного неба! Только не сегодня».

Признаться, я неплохо разбиралась в звездах — честно говоря, это был единственный предмет, в котором мне не было стыдно за себя. Вряд ли я смогу точно вспомнить, сколько раз за жизнь мне доводилось пересекать океан на разного рода судах, в том числе и в то время, когда плавание по океану занимало недели, а то и месяцы. Поверьте мне на слово, если когда-нибудь вам будет совершенно нечем заняться, кроме как рассматривать чертовы звезды, вы будете, как миленькие, рассматривать чертовы звезды. Правда, я никогда в жизни не придавала особенного значения созвездию Большого Пса.

Ривер вывела меня через заднюю дверь и направилась к амбару. Оказавшись внутри, мы прошли по коридору, в конце которого обнаружилась узкая лестница, которую я никогда раньше не замечала. Лестница вела к еще одному ряду комнат, гораздо более тесных чем те, что внизу.

— Здесь раньше хранилось сено, — пояснила Ривер. — Тут до сих пор пахнет, как на сеновале, особенно летом.

— Хмм, — сказала я, гадая про себя, что она задумала.

Ривер открыла дверь в очень тесный чуланчик, площадью не больше девяти футов. В косом потолке виднелось световое окошко, расположенное примерно на уровне груди, а самая высокая точка комнаты находилась на расстоянии не больше семи футов над полом.

— Мы используем эти маленькие комнаты для создания малых кругов или для самостоятельной работы, — пояснила Ривер, зажигая газовую лампу и прикручивая фитилек. — Помимо всего прочего, тут гораздо теплее, чем внизу. — Она улыбнулась мне одной из своих неподвластных времени улыбок, а потом заторопилась к небольшому, довольно грубо сколоченному комоду, стоявшему у стены. Сунув мне в руки кусок обычного мела, Ривер попросила: — Вот, возьми. Нарисуй на полу круг, достаточно большой для того, чтобы мы могли сесть в нем вдвоем.

Я посмотрела на нее.

— Хмм. Знаете, я еще не совсем пришла в себя после случая с серебром и фантастически очищающего эксперимента с прошлым кругом. Хотелось бы знать, что мы будем делать.

— Это будет не такой круг, — заверила Ривер. — Не думаю, что после него тебя будет тошнить. Но на всякий случай, я вплету в заклинание несколько специальных слов, чтобы ты лучше себя чувствовала. Ну, давай же, нарисуй большой круг и постарайся сделать его поровнее.

Все это мне очень не понравилось, но, черт возьми, ведь я была вся доверие и послушание!

Согнувшись в три погибели, я медленно и аккуратно начертила меловой круг на грубых досках пола. Он получился слегка приплюснутый и кособокий, но, в целом, вполне приличный.

— Не закрывай его, — напомнила Ривер, и я послушно оставила две «двери» шириной в фут каждая.

Затем Ривер подошла ко мне и принялась сыпать из коробки кошерную соль, создавая второй, соляной, круг внутри мелового. — Соль очищает сущности и дает защиту, — пояснила она.

— Я знаю! — ответила я.

Она улыбнулась мне и знаком поманила войти внутрь круга.

— А теперь мы его закроем, — пробормотала она, закрывая сначала соляной, а затем и меловой круги. Я поняла, что теперь мы заперты внутри.

Ривер положила четыре камня по четырем сторонам света, и тут я почувствовала настоящую тревогу. Мне показалось, будто она собирается вызвать молнию или что-то тому подобное.

— Но, эээ... А что мы собираемся делать? — снова спросила я.

— Мы будем творить открывающее заклинание, — ответила она.