Глава 16 Такой родной…

Полина

— Дай сюда, — Дориан перехватил металлическую чашу.

И… отставил её на прикроватную тумбу!

Растерянно проводив кубок взглядом, Уиззи вдруг поинтересовалась:

— А вы сами-то пить не хотите? Чай, набегались, а водичка свежая, только из родника.

— Спасибо Уиззи, — мягко поблагодарил Дориан. — Не хочется.

Служанка едва ли не зубами скрипнула, смяла передник в кулачках. И не известно, чем бы всё закончилось, но дверь распахнулась.

В комнату ворвалась женщина в платье а ля «селянка с фестиваля средневековой реконструкции» абсолютно седая с косой, уложенной вокруг головы.

И тут я расстроилась окончательно: вот тебе и нормальный медработник. Повезло же угодить в место, где у всех шиза!

Тем временем селянка с удивлением разглядывала меня. Впрочем, тут же бесцеремонно оттеснила Дориана, быстро проверила лоб, пульс на шее и на запястье. Без труда раскрыла мой рот, заглянув туда. И вдруг поинтересовалась совсем не старческим голосом:

— Что она пила и ела в последние сутки?

— По словам служанки, ничего. — Дориан показал рукой на стол: — Десерт остался нетронутым. То же с завтраком и обедом.

— А что пила? День был жаркий, но у больной нет признаков обезвоживания, — оставив меня, женщина деловито подошла к столу, осмотрела и обнюхала всё, что на нём стояло.

— Возможно, она пила воду из этого кубка, — ответил Дориан вместо присмиревшей Уиззи.

«Средневековая медработница» вернулась к кровати, осторожно подняла кубок с тумбы, поднесла его к носу и хмыкнула.

— Выйдите отсюда, — приказала она Уиззи и рыжему мужчине, который зашёл вместе с прибывшей лекаркой, да так и топтался у дверей.

Сквозь спутанность сознания я едва почувствовала сквозняк и услышала звук закрывшейся двери. А вот отчаянный шёпот Дориана услышала достаточно отчётливо:

— У неё в крови яд, и мощный… Я не узнаю его, но чувствую разрушения, и едва могу их сдержать.

— Желудок промывали? — поставив на стол кожаный саквояж, женщина достала из него небольшую деревянную чашу, какие-то металлические приборы и направилась к камину.

— Нет.

— Тогда велите принести ведро колодезной воды, проверенной амулетами. Ещё мне нужен серебряный стакан и порожний таз. И не входите сюда какое-то время.

Выполнив данные ему поручения, Дориан покинул комнату, оставив меня на попечении седой лекарки и крепкой кухарки.

Следующий час я могла бы провести более продуктивно, если б была в состоянии нормально шевелиться. А так меня усаживали, поили, наклоняли над тазом, и снова ненадолго укладывали.

В итоге я отключилась.

Когда вернулась в сознание, в комнате царил холод — или окна раскрыли нараспашку, или же меня просто знобило. Глаза слипались, тело моё полусидело-полулежало, обложенное подушками, а селянка с ложечки вливала в меня безвкусную скрипящую на зубах глиняно-угольную кашку.

— Можно сделать ей небольшое кровопускание. Справитесь? — отчего-то усмехнулась женщина, которую звали…

— Конечно, Ирмен, — горько усмехнулся в ответ Дориан. — А почему сами не сделаете?

— Останется рана. Зачем вам сложности с перевязками? К тому же я слышала, проколы от ваших м-м… зубов мгновенно зарастают. Хочу поглядеть на чудо природы. Можете считать это ремесленным любопытством.

— Кровопускание правда поможет? Поймите правильно, я не готов испытывать себя лишь ради удовлетворения вашего любопытства.

О чём они? Какие ещё зарастающие проколы?

Дориан взял меня за руку, нежно провёл кончиками пальцев вдоль вен. И оскалился… а на меня вдруг обрушилось воспоминание о рыжем маге, который создавал из воздуха цветные светляки… Накатила даже не паника — первобытный ужас. Испуг усилился невозможностью пошевелиться и, следовательно, хоть как-то спастись. Впрочем, ужаснуться в полной мере не получилось — сознание не стало дожидаться, пока в его носительницу вонзятся вампирские клыки, и снова отключилось.

Вновь пришла я в сознание уже на рассвете. Глаз открыть в полную силу по-прежнему не могла, так что приходилось наблюдать за происходящим сквозь едва разомкнутые ресницы.

Ирмен привычно уже сидела на краю постели, лицо её припухло, под глазами набухли синеватые мешки.

— Я бессильна, — прошептала она с видом усталой обречённости. — Если иномирянка настолько важна… сделайте это. Вы ведь можете, — с нажимом добавила лекарка.

— Нет, — жестко ответил Дориан, видимо, не в первый раз.

— Обратите её, ради жизни… Многих жизней.

Что?..

— Я не стану этого делать.

Правильно, не надо меня обращать!

— Клянусь, я больше не посмею ни словом, ни делом обидеть вас или кого бы то ни было из рода Грейворков. Эта ночь изменила всё. После ваших рассказов…

— Нет, Ирмен. Если вы больше ничего не можете сделать, покиньте замок. Мертон выдаст вам оплату и доставит домой.

— Не пожалейте потом, — вздохнула женщина, тяжело поднимаясь с кровати.

Через несколько минут лекарка вышла из комнаты, а её место занял Дориан. Он взял мою руку, поднёс к губам и поцеловал в то самое место, куда ещё недавно собирался кусать.

— Я попробую в последний раз, — кожу обожгло его горячим дыханьем. — Пожалуйста, поправляйся.

Не вполне понимая происходящее, я почувствовала, как запястья коснулись тёплые губы, потом в кожу вонзились сразу два раскалённых гвоздя. Впрочем, боль сразу угасла, превратившись в тянущее ощущение по всей руке. Позже его сменило ощущение лёгкости. Сначала невесомой стала укушенная рука, затем плечо, грудь, шея и голова… и наконец всё тело… Будто я больше не лежала.

Парила. Летела навстречу рассвету в прозрачных облаках, что легче пёрышка и свежее утренней росы.

В облаках было хорошо. Красиво.

А вот под облаками — не очень. Странная земля… страшная даже. Тёмная, гнилая, какая-то исстрадавшаяся, приютившая к тому же множество уродливых и опасных созданий.

И вроде я знала откуда-то, что его волей со мной ничего не случится. Даже вон те две огромные птицы пролетят стороной. Они только с виду страшные, но созданы лишь для охраны.

А сердце всё равно билось часто-часто. Будто пойманная птаха…

Пойманная птаха… почему это важно? Ах, нет. Это вовсе не важно в сравнении с ожидающей меня вечностью и красотой…

К тому же пейзаж вдруг сменился — под крыльями раскинулась живописная зелёная равнина в окружении осеннего леса. И появился замок. Совершенно чёрный от каменных стен до башенных шпилей, безжалостно пронзающих антрацитными иглами небесную лазурь. Замок завораживал… к нему тянуло, хотелось разглядывать его ажурные стены, будто не сложенные из камня и раствора, а сотканные из каменного кружева каким-то древним колдовством.

Его волей…

Я летела всё ближе и ближе к самой высокой башне. К открытому нараспашку окну, в провале которого светлел силуэт. Летела к нему… могущественному и непостижимому, но такому родному, что от одной мысли о скором свидании сердце проваливалось в безграничную, обескураживающую пустоту.

Я торопилась. Расстояние между ними стремительно уменьшалось, и вот уже можно было рассмотреть его лицо. Знакомое… Он тоже улыбался, так мило, открыто.

И вдруг произнёс:

— А вот и ты…

Загрузка...