Валькирия (СИ)

6

«Потоки» представляли из себя пойманные в силовые кольца линии движения ветров. В диком состоянии ветра свистели между гор, больше мешая перемещаться, чем помогая, хотя бы поддерживая крылья. Но тот факт, что большинство храмов в основном находилось на высоте, и прямой путь между ними был гораздо короче, чем если двигаться по земле, давно уже направил в нужную сторону размышления одного талах-ар. Сначала пытались разработать технику парения на ветрах, которая позволяла бы, следуя потокам, перемещаться в них, не прикладывая дополнительных усилий. Тогда же составили карту движения ветров, по которой с тех пор рассчитывали места строительства новых зданий и проведения фестивалей. Но сами ветра всё ещё оставались слишком дикими, необузданными и ненадёжными, чтобы превратиться в транспортную сеть.

И в конце концов появились силовые концентраторы.

Гигантские кольца, первые из которых были установлены на утёсах рядом с храмами, должны были удерживать ветер в концентрированном виде и не давать ему слабеть. Ещё через некоторое время систему стабилизировали, построив вышки на равнинах. И теперь весь север материка оплетала паутина Потоков, которая позволяла крылатым перемещаться между зиккуратами не спускаясь вниз, туда, где с каждым десятилетием обитало все больше бескрылых.

К этому-то кольцу и направилась Санъяра, хоть и догадывалась, что одним только перемещением на потоках дело не обойдётся. Поклонилась привратнице, пожелала здоровья и показала знак, подтверждающий её право на выход из храма. Затем глубоко вдохнула, подпрыгнула и ворвалась в поток.

Мощные струи воздуха подхватили её крылья, не давая ни шевельнуться, ни изменить маршрут. Знакомый с детства водопад, зелёная щётка леса и голубая змейка реки промелькнули так быстро, что Санъяра едва ли успела их разглядеть, а уже через мгновение под ней тянулись другие незнакомые реки и леса.

Весь полёт занял не более пяти минут, но когда поток воздуха вышвырнул её на другую каменистую площадку, Санъяра чувствовала себя так, как будто плыла по бурной реке целый час. Девушка даже не сразу сообразила, что сидит на корточках выставив перед собой руки, чтобы не упасть. Несколько секунд она тяжело дышала, выравнивая пульс. Чёрную длинную косу колыхали порывы ветра, вырывавшиеся из кольца. Наконец справившись с собой оттолкнулась от земли и принялась оглядываться по сторонам.

Место, которое указал ей на карте Наран, по своему расположению не соответствовало ни одному их храмов. Санъяра хорошо знала карты «северного кружева», как называли изрезанную впадинами и выступами кромку побережья валькирии. Но это место находилось не у самого моря, и не на вершине одной из семнадцати великих гор. Оно было примерно одинаково удалено от трёх зиккуратов, и хотя у Санъяры не было времени поспрашивать о нём у наставников, она почти не сомневалась, что никто из них и не знал об этом кольце. Привратника видно не было, как и каменных сооружений, и само кольцо смотрелось так, как будто за ним давно никто не следил.

Наконец глаз уловил движение между деревьев и, резко обернувшись в ту сторону, Санъяра увидела, что Наран машет ей рукой.

— Сюда! — окликнул талах-ар, и Санъяра последовала за ним.

Ещё через минуту она увидела целых три фигуры вокруг костра: Наран встал, чтобы встретить её, а ещё двое, Вейде и незнакомая талах-ан, сидели на циновке и о чём-то спорили, держа в руках один котелок на двоих. У талах-ан были рыжие волосы, как и Санъяра она заплела их в косу, и в кости была даже чуть пошире, чем воительница. Именно эта плотность, делавшая талах-ан почти похожими на бескрылых, и делала их в глазах Санъяры неуклюжими. Напрасно она убеждала себя в том, что подобное строение тела продумано и наверняка отвечает тем задачам, которыми занимается каста мастеров, представления о красоте, основанные на фресках и гравюрах с изображениями катар-талах и талах-ир выкинуть из головы никак не могла. И те, и другие, программируя выводок, всегда ориентировались на гибкую пластичность, которая одинаково полезна и воину, и танцору. Более медленные, силовые стили боя, катар изучали только с точки зрения противодействия мощному и медленному противнику, для самих валькирий они были невыгодны, потому что грузное тело не позволило бы использовать в бою крылья.

Подумав об этих закономерностях, Санъяра перевела взгляд на Нарана — несмотря на то, что талах-ар никакая грация в их работе не требовалось, его создатели продумали тело будущего учёного явно с большим вкусом, и, хотя в нём заметна была некоторая хрупкость, присущая многим представителям его касты, каждое движение отдавало чарующей пластичной грацией.

— Это Игре, — пояснил Наран, кивнув на вторую девушку. — Она вызвалась помочь нам в пути.

— Чудесно, — буркнула Санъяра, даже не пытаясь скрыть досады. Потом подумала, сообразила, как всё это выглядит со стороны и продолжила, решив сменить тему: — Маршрут вы уже разработали без меня?

Снова получилось как-то не так, как звучало у неё в голове.

— Нет, конечно, — с поразительным спокойствием отозвался Наран. Санъяра, к ещё большему своему неудовольствию, вынуждена была признать, что когда звучит его мягкий голос, пропадает всякое желание вступать в конфликт. Ну, по крайней мере, на несколько секунд. — Санъяра, ты хочешь что-то обсудить?

— Конечно, многое, — откликулась Санъяра без особой надежды. Было очевидно, что никакого доверительного разговора в присутствии ещё двоих спутников не получится.

— Отойдём? — как будто услышав её мысли, мягко предложил Наран.

— Отойдём, — вздохнула она, и они сделали в сторону деревьев несколько шагов.

— Что-то не так? — тихо и проникновенно спросил Наран и, как в первый раз, когда он оказался рядом, по спине девушки пробежали мурашки.

— Вовсе нет, — слабо возразила она, сама чувствуя, как ненатурально звучат её слова.

— Ты знаешь об Игре что-то, чего не знаю я?

— Конечно, нет! — Санъяра вздохнула от осознания того, что у неё нет никаких аргументов, разозлившись ещё сильней.

— Я с ней едва знаком, — продолжил Наран. — Но она может быть нам полезна, никто из нас не привык готовить и никогда не ставил лагерь. А Игре умеет и то, и другое.

— С каких это пор талах-ан учат ставить лагерь? — снова не выдержала воительница. Подумала и решила не ждать ответа: — Не обращай внимания. Давай займёмся маршрутом, и без того глупо было выходить в середине дня, хотелось бы разобраться, как далеко нам идти и где мы вообще будем ночевать.

Санъяра не хотела признаваться себе в этом, но почему-то слова Нарана о том, что он едва знает новую попутчицу, слегка успокоили её. А ещё больше, тот факт, что, пристроив на камне инфокристал и вызвав карту, Наран не стал звать остальных, а просто присел рядом и предложил ей опуститься по другую сторону.

— Я думаю, путешествие займёт несколько дней, — своим негромким, бархатисто-мягким голосом проговорил он. — Мы сейчас здесь, — он коснулся пальцем голограммы, и Санъяра кивнула. — У меня есть некоторые указания на то, где искать схрон но они ээ… несколько туманны.

— Договаривай, — потребовала Санъяра.

— Ну, собственно… Это стихи. «Под сенью старого храма, там, где свод колонн отпустил созвездия танцевать среди трав, на третьем луче ты память мою обретёшь».

— Шутишь.

Санъяра мрачно посмотрела на талах-ар.

— Нет, не шучу, — терпеливо возразил он. — Это прощальное стихотворение мастера Рейме. По слухам, он путешествовал вместе с Просветлённым, хотя и не входил в круг двенадцати летописцев.

Санъяра молчала.

Просветлённый и его двенадцать были легендой. Считалось, что он, последний выживший выходец из Первого Храма, создал учение о четырёх кастах, воплощением которого занялись двенадцать его учеников. Так появились двенадцать великих храмов из которых с тех пор не пал больше не один. Новые храмы создавались редко, в основном, когда внутри зиккурата появлялось новое течение, новый «учитель», который не мог ужиться с верховным намэ своего зиккурата. Крылатые не любили конфликтов — даже катар не были в этом деле исключением. Проще было позволить новому наставнику создать собственный храм, и даже выделить возможность работать в Колыбели Жизни. А что получится из его учения — покажет время.

Но если двенадцать Основателей были фигурами, оставившими о себе и своей жизни множество свидетельств, то всё остальное окружение Просветлённого было покрыто покровом тайны. Отдельные исследователи брались пролить на него свет, но Санъяра хоть и увлекалась историей падения Первого Зиккурата ничего не слышала о том, чтобы кто-то зашёл так далеко, не просто нашёл дневники тринадцатого ученика, но и пытался по ним вычислить расположение реальных исторических объектов.

— Ты мне не веришь? — Наран нахмурился, и, хотя ещё минуту назад Санъяра собиралась посмеяться над фантастичностью его идеи, теперь ей стало неловко. По глазам Нарана, по выражению его лица, она видела, что эта экспедиция действительно много значит для него.

— Не в том дело, верю я или нет, — превзойдя себя в дипломатичности, отозвалась она. — А в том, что в этих строках нет никакого реального указания на то, куда мы идём.

— Не совсем так, — возразил Наран. — Дальше следует любопытное перечисление звёзд…

— Тех, что завалялись в траве?

— Именно их. И хотя это было непросто, я, кажется, смог рассчитать, из какого места в Кружеве небосвод может выглядеть именно так.

Санъяра молчала. Она мало смыслила в астрономии, ровно столько, чтобы можно было отыскать путь на земле в наши дни. Но даже ей было ясно, что картина на небе меняется каждую ночь, звёзды выглядят по-разному зимой и летом… Что говорить о том, чтобы сравнивать то, что можно увидеть сейчас с тем, что наблюдали астрономы тысячу лет назад.

— Я использовал звёздные атласы разных времён, — снова Наран на удивление точно угадал ход её мыслей, но говорил он так торопливо, что Санъяра предположила: он всё это излагает уже не в первый раз. Почему-то стало его жалко.

— Ты поэтому не хотел рассказывать о своей идее наставнику? — спросила она невпопад. — Боялся, что он не поверит?

Наран вздохнул и посмотрел куда-то мимо неё.

— Я не боялся, — сказал он неожиданно устало. — Мы с ним говорили… о некоторых моих соображениях. Намэ Латран дал мне понять… Что мы продолжим разговор, когда я смогу предоставить ему… материальный результат.

Санъяра вздохнула и посмотрела на талах-ар с искренним сочувствием. У неё тоже вся идея вызывала большие сомнения. Впрочем, она могла себе представить, чтобы Райере увлёкся чем-то подобным.

Санъяра мыслила проще. Глядя на Нарана, на его вдохновенное, но такое разочарованное сейчас, лицо, она чувствовала, что хочет ему помочь.

— Что ж, хорошо. Можешь указать это место на карте?

— Не совсем… Я хочу дождаться ночи здесь и сравнить результаты своих исследований с нашим небом.

Наран запнулся на полуслове. Почему-то покосился на Кольцо.

— Санъара, ты не уйдёшь? — вдруг спросил он.

Санъяра тоже покосилась на Кольцо. Потом её взгляд случайно упал на руку Нарана, сжатую в кулак.

— Нет, — спокойно ответила она и накрыла его кисть своей ладонью. — Я взялась тебе помочь и теперь останусь до конца.