Валькирия (СИ)

26

Год и один месяц Санъяра провела в роли главыхрма Свинцовых Волн.

За это время мелкие неурядицы не раз нарушали её покой.

Много раз появлялся на посадочной площадке храма Саварэ и примерно столько же раз — Калая.

Общение с Калей по-прежнему вызывало у Санъяры брезгливое раздражение, но постепенно становилось чем-то привычным, хоть и неприятной, но неизменной и не опасной частью её жизни.

«Не всё же слушать звон водопадов», — утешала она себя. — «Нужно уметь и принимать бой».

Откровенно говоря Санъяра предпочла бы принять один из тех боёв, о которых так много говорил ей Саварэ.

Каждый из них появлялся в храме как минимум раз между двумя фестивалями. Поначалу они иногда сталкивались, обжигали друг друга ненавидящими взглядами и спешили разойтись, но уже через пару месяцев приноровились и стали выбирать для визитов разные дни.

Вопрос о том, как эти двое договорились, всё ещё оставался для Санъяры загадкой. Она старалась не дать себе сабыть, что Саварэ предал её наставника точно также, как и Калая. Но помнить об этом было трудно. Саварэ воплощал всё то, что она ценила в людях — он был прямым, говорил уверенно, не пытался использовать окольные пути в разговоре и любому испытанию, как и любому размышлению, предпочитал поединок. Однажды она решилась и напрямую спросила его о случившемся на совете. К тому времени Саварэ стал ей довольно близок и мысль о том, что один её друг повинен в уходе другого каждый раз доставляла девушке боль.

— У меня нет и не может быть ничего общего с Калаей, — спокойно отозвался Саварэ тогда. — Но Сэйере был стар. Я знал, что он сам тяготится броеменем власти.

В тот раз слова Саварэ Санъяру не убедили. Она знала, что в них есть часть правды — сам Сайере в последнюю встречу говорил ей о том, что хочет отдыха. Но если бы Сайере настолько устал, чтобы всерьёз желать Покоев Вечного Сна, он прежде всего сказал бы о своём решении ей, а не позволил чужим выносить это дело на совет.

Саварэ видимо разгадал её мысли, потому что добавил.

— Сайере был нерешителен, Санъяра. Особенно в последние месяцы своего полёта.

Санъяра вздохнула. Вот тут Саварэ приближался к столь любимой им теме.

— Я плотно общаюсь с некоторыми мастерами из Храма Неба, — продолжал тем временем намэ. — Они убеждены, что войня с югом не за горами.

— Война с югом… — Санъяра могла только вздохнуть и возвести глаза к небесам. Она очень старалась не оскорить собеседника — в том числе потому, что понимала, к чему привело Райере пренебрежение его словами. Но на опасения Саварэ имелась тысяча рациональных возражений и около сотни этических. Все их Санъяра перечисляла собеседнику ни один раз. — Саварэ, дело не в том, что южане обладают нашей выдержкой или честью. Дело как раз в том, что они не обладают ни один, ни другим. Они не смогут объединиться и нанести нам сколько-то весомый удар.

— Ясноокие, — отрезал Саварэ.

— Да… — Санъяра вздохнула. — Небольшое племя, явившееся с моря. Те, кто называют себя даэвами и претендуют на власть над распавшимися осколками Рима. Одни из многих, кто пытался заявить о своём могуществе.

— В отличии от других у них есть руны.

— А у многих до них были другие «магические» свидетельства их благословенности. Но слухи никогда не оправдывались.

— Молодость делает тебя легкомысленной, — нахмурился Саварэ.

— Нет, — Санъяра селя поудобнее и наклонилась к собеседнику. — Ты не прав, Саварэ. Верю ли я в способность южан причинить нам вред или нет, но я считаю любые подобные слухи достаточным основанием чтобы планировать ответный удар. Ответный удар — Саварэ. Мы не можем ударить первыми, как предлагаешь ты.

— Если этого не сделаем мы, то это сделают они.

— Мы этого никогда не узнаем, — коротко отозвалась Санъяра. — А если начнём войну — чем будем отличаться от них?

— Известно, чем, — так же отрывисто откликнулся Саварэ. — Мы принесём культуру и порядок в их мир. Мы научим их жить так же счастливо, как живём мы.

Санъяра только вздохнула в ответ, потому что этот разговор с малыми изменениями повторялся между ними не в первый раз. Но время шло, а разговоры оставались только разговорами.

Игре за прошедший год успела стать частью её храма — такой же неизменной, как водопад во внутреннем саду или фрески на стенах центрального зиккурата. Санъяра всё ещё временами цапалась с ней по мелочам, но в целом питала к непрошенной помошнице большое уважение и хорошо осознавала, что без неё следить за хозяйством было бы гораздо тяжелей.

Санъяру подобные обыденные вещи не увлекали, она предпочитала вместе со старшими наставниками выбирать направления для исследования, распределять группы для обучения тем или иным искусствам или конструировать новые программы для Колыбели.

О том, что Игре может о чём-то доносить своей прежней наставнице, Санъяра особо не задумывалась — Игре была не из тех людей, которые способны скрыть какое-либо своё намеренье, и несмотря на продолжающиеся ссоры рядом с ней Санъяра чувствовала себя спокойнее и свободнее чем рядом со многми преданными храму мастерами.

В отличии от неё Вейде довольно быстро покинул храм. Санъяра видела, что играя ей на лютне он постоянно терзается чем-то, и не могла понять, в чём дело. Ответ на этот вопрос раскрыл ей Наран, но уже довольно много времени спустя.

— Вейде было неловко, — сказал Наран, когда в третий день последнего месяца лета, первого года правления новой намэ, они прогуливались в саду. Это по-прежнему было их любимое место, независимо от того, как осень сменяла лето, как покров алых листьев покрывали белые хлопья снега. Когда из-под снега проклюнулись первые цветы и когда листва снова покрывал кроны деревьев, и теперь, когда жаркое горное солнце заставляло талах прятаться под сводами своих храмов, ничего между ними не менялось.

Наран был внимателен и нежен, терпеливо выслушивал любые рассказы Санъяры, но никогда не спрашивал о том, что она пыталась скрыть. Раньше Санъяра думала, что трудно не думать о любимом, когда он находится далеко — оказалось, что когда он настолько близко но всё же не совсем рядом не думать о нём ещё тяжелей.

Наран занимал гостевые покои и хотя случалось ночь проводил в аппартаментах намэ в центральном зиккурате, уходил всегда так осторожно, чтобы не вызвать слухов и пересудов.

У крылатых не было понятия брака, потому что в нём не было смысла, но и отношения между мужчиной и женщиной никак не осуждались. Место брака же занимало понятие «духовного союза», который одинаково мог заключаться как между мужчиной и женщиной, так и между представителями одного пола, но вовсе не обязательно подразумевал телесную близость.

Однако оба — и в первую очередь Наран — понимали, что любые личные контакты находятся под внимательным надзором окружающих, через близких намэ неизбежно будут пытаться влиять на его решения — прошениями ли, лестью или угрозами.

Санъяру раздражала осторожность любимого. На её взгляд их близость — пусть и не телесная — и без того была на лицо для всех, кто хоть раз видел их в саду. Но воспитание требовало от неё почтения к решению партнёра. И о том, чтобы заключить «духовный союз», которого другая сторона не желает, она никогда бы не заговорила, хотя это решение давно уже привлекало к себе поток её мыслей.

— Я понимаю, зачем его наставник послал его сюда, — продолжал тем временем Наран. — Но Вейде никогда не выполнял такой службы и врятли хотел выполнять. Он обрадовался возможности снова увидиться с тобой, да и официально находиться рядом с Игре, но необходимость докладывать о происходящем здесь тяготила его.

— Он мог бы просто остаться здесь как спутник Игре, — возразила Санъяра.

— Это не освободило бы его от обязанностей перед храмом, — Наран вздохнул и Саъяра легко догадалась, в каком направлении течёт его мысль.

— Но это не останавливает ни Игре, ни тебя.

— Игре мало думает о своём храме. Для неё нет моральной дилемы в том, чтобы сначала показать свой доклад тебе, а потом своей намэ.

— А что насчёт тебя?

Над тропинкой на некоторое время повисла тишина.

— Санъяра, — Наран вдруг остановился. И когда Санъяра, обернувшись, остновилась напротив и посмотрела ему в глаза, она ожидала услышать ответ, который может её разочаровать. — Ты знаешь, что храм Луны приглашает тебя послезавтра на летний фестиваль?

Санъяра моргнула, не сразу сориентировавшись.

— Очередной фестиваль… — с тоской вздохнула она и отвернувшись, двинулась дальше по тропе.

— Не совсем так. Церемония будет посвящена находкам времён Крылатых Предков. Намэ Валар никогда раньше не выказывал интереса к этой эпохе…

— После твоих открытий и выводов, которые сделал на их основе твой наставник, тема стала более чем популярна, — с горечью откликнулась Санъяра.

— Я не разделяю твоей печали. Знания сами по себе не могут быть ни добром, ни злом, вопрос лишь в том, для чего желают использовать их люди.

— Ты прав в том, что это событие я пропустить не могу, — призналась Санъяра. — Хочу я того или нет, а мне нужно быть в курсе того, что теперь говорят о тех временах. И лучше если я услышу всё сама.

Наран кивнул.

— Надеюсь, твою печаль хоть немного развеет тот факт, что храм Луны считается одним из красивейших зиккуратов талах-ир.

Санъяра всё ещё с досадой, но теперь уже и с некоторым любопытством покосилась на него.

— Все великие храмы храсивы в равной степени… — протянула она.

— Но не во всех есть светящиеся цветы и сады над морем.

Санъяра хмыкнула, решив никак не выражать своего мнения о сказанном.

— Говорят, эти места особенно прекрасны, если оказаться там ночью вдвоём.

— Так меня приглашаешь ты, а не намэ Валар? — поинтересовалась она.

— А моё приглашение может как-то повлиять на твоё решение?

— Нет, — Санъяра отвернулась и легко пожала плечами. — Я бы поехала в любом случае. Кроме того, там соберутся все намэ. Думаешь, у нас будет возможность остаться наедине и не привлечь к себе ненужного внимания?

— Храм Луны славится ещё и своими иллюзиями, — Наран загадочно улыбнулся и Санъяра поймала эту улыбку краем глаза. Я не стану тебя упрекать Санъяра, если ты решишь проявить осторожность. Но если ты скажешь «да», возможно время, которое мы проведём там, будет ещё приятней.

Санъяра фыркнула.

— Осторожность — это твоё второе имя, Наран. Если ты не боишься, конечно я с удовольствием проведу эти несколько дней с тобой.