Вакагасира. Том 2

Глава 26

В Осаке вечером шел дождь. Под тихий перестук капель по крыше бутё Инагава-кай выслушивал доклад особо доверенного лица.

— Мацуда-сан, операция завершена. Не всех поставленных целей удалось добиться, но большая часть завершилась успехом.

— И что у нас не получилось в этот раз?

— Мальчишка выжил. Многочисленные ранения, зеваки видели, как его окровавленного забирала полиция.

— Что еще?

— В остальном: Норайо Окада с охраной ликвидированы, все свидетели уничтожены. В ходе столкновения также были зачищены и боевики, вместе с Риота Кикути. Час назад власти выпустили официальный пресс-релиз о ликвидации опасной группе зарубежных террористов, которые хотели провести акцию в Токийском метро. На конференции было показано захваченное оружие, высказаны соболезнования семьям погибших горожан. Заявлено, что благодаря героическим действиям группы антитеррора удалось избежать серьезных разрушений и не допустить подрыв складированных бомб.

— Как интересно. Значит, там еще и бомбы были? Не знал… Ладно. Что по пацану?

— Сейчас в тюрьме, данных по нему нет. Как и его головорезы.

— Журналисты?

— Мы не можем напрямую связать пока инцидент с главной клана в Исого. Но компромат точно забрали, когда пожарные разбирали остатки ресторана, никаких бумаг не было.

— Значит, полиция папочку прибрала к рукам… Скорее всего — используют без излишней шумихи, просто удавят провинившихся через месяц-другой, когда шумиха утихнет… Хоть так… На нас не выйдут?

— Нет. Все хвосты обрублены. Нам даже не пришлось взрывать частный борт, на котором боевики собирались эвакуироваться.

— Очень хорошо… Все, соболезнуем утрате и ждем результатов. Думаю, недолго дураку Акира Гото щеки надувать. А вот не надо было мне дорогу переходить… Свободен. Если что-то еще по этому делу станет известно, зайдешь.

— Хай, господин.

***

В небоскребе клана охраны намного больше, чем обычно. Поднявшись на лифте, оставляю Масаюки у дверей, сам с поклоном прохожу внутрь. Придерживая больной бок, осторожно усаживаюсь напротив оябуна, катану кладу слева от себя.

— Прошу господина выслушать меня.

— Говори, Тэкеши-кохай.

— Я не смог спасти Окада-сэнсей, не успел. Приложил все силы, но это оказалось недостаточно… Нападавшие ликвидированы. Мне удалось допросить организатора. Заказчик хотел нанести удар лично по вам, обвинив клан, оябуна и вакагасиру в подготовке атаки на абэноши. Были сфабрикованы документы, из которых следовало, будто Окада-сэмпай намеревался меня устранить как молодого конкурента, метившего на его место… Пасквиль я сжег, но страницы пролистал. Если будет нужно, смогу составить отчет по нему.

— Абэноши? Какая глупость… У моего старого друга одаренные вылечили жену, когда только-только в Токио появились первые больницы под их руководством. Он и к тебе присматривался в надежде, что принесешь много пользы, оперируя даром… Значит, исполнитель выдал заказчика.

— Да, господин.

Двадцать минут Акира Гото внимательно меня слушал, прикрыв глаза. Когда я закончил, вздохнул:

— Мы не можем прямо сейчас ответить ударом на удар. Это создаст огромные проблемы всему Инагава-кай. Но у меня есть способы донести нужную информацию оябуну. Сэйдзё Инагава должен знать истинную подоплеку случившегося… В ресторане была запасная линия для системы охраны, картинку писали на запасной сервер. Мы иногда проводили встречи с Норайо-сан в “Красной горе”. Подстраховались на всякий случай. Поэтому, в отличие от полиции, я видел, что там произошло… Ты сделал что мог. И даже больше. К тебе нет вопросов, Тэкеши-кохай. Ты исполнил свой долг… К сожалению, мой старый друг погиб, приняв удар, предназначавшийся мне. Как всегда…

— Я прошу разрешения, господин, лично убить предателя.

Старик мрачно пожевал губами и согласился:

— Да будет так. Когда наступит время, я отдам приказ. Пока же восстанавливайся и готовься к похоронам. Завтра начнется отпевание, во вторник будут похороны. В воскресенье вечером обсудим детали.

— Могу я попросить вас, господин…

— Слушаю, Тэкеши-кохай?

— В ресторане погибли простые люди. Я бы хотел как-то сгладить им горечь утраты. Оказать поддержку в столь трудное для семей время. Они не виноваты, что из-за предателя попали под удар.

Прикинув варианты, Акира Гото поддержал идею:

— Хорошо. Только не лично ты, а клан. Клан в твоем лице. Я попрошу, чтобы встречу организовали на завтрашний вечер. Будь готов… К тебе у властей претензий нет?

— Нет, господин. Микадо посчитал, что этот случай лишний раз продемонстрировал неспособность официальных служб бороться с новыми врагами. Кто циничен, бьет в спину и не имеет чести. Мне приказано сформировать личную гвардию и при случае дайдзё тэнно будет использовать ее для решения сложных задач… Микадо выразил искренние соболезнования клану в связи с понесенной утратой.

— Сын неба мудр. Ниппон повезло, что у нее такой здравомыслящий повелитель… Хорошо. Завтра у тебя встреча с родственниками погибших, время сообщат позднее. В воскресенье в семь вечера жду тебя здесь.

— Слушаюсь, господин.

В коридоре меня ждет Кэйташи Симидзу. Осторожно обняв, заявляет:

— Держись, брат. Знаю, тебе сейчас трудно, как и всем нам. Но мы выстоим.

— Конечно, Кэйташи-сан. Но я слово даю… Я их всех найду. Всех и каждого… Глотки им перегрызу. Меня ничто не остановит… Окада-сэнсей меня за сына считал, учил всему. А эти ублюдки хотели его в дерьме вывалять и убили.

— Когда оябун разрешит отомстить, позови меня. Сделаем это вместе.

— Хай, Кэйташи-сан. Обязательно.

***

По дороге домой из машины начинаю набирать одного из абонентов за другим. То, что меня недавно чуть не угробили, ничего не значит. Дела сами собой не завершатся, надо снова впрягаться.

— Конбанва, Горо-сан. Как сам? Хорошо?.. Рад за тебя. Я тут был чуть-чуть занят, но завтра на фестиваль с утра приеду. Думаю, часов в восемь уже буду на месте. От меня что-нибудь сегодня вечером нужно? Нет? Ну и отлично. Я знал, что вы сами прекрасно справитесь. Все, увидимся. Мата нэ!

Второй номер:

— Прошу прощения, Хиро-сан, был очень занят и не мог ответить на твой звонок. Да еще чуть простыл, пришлось лечиться… Нет, у меня все хорошо. Успел даже постер посмотреть — полный отпад. Даже не ожидал, что буду так шикарно выглядеть… Слушай, у нас завтра с ребятами фестиваль стартует. Будет много музыки, танцев, куча байкеров и дрифтеров со своим железом приедут. Еще пиццу обещали, суши-бар и напитки разные. Если не возражаешь, я бы тебя утром захватил. Просто днем вырваться вряд ли получится… Во сколько? В семь пятнадцать могу заехать. Нам к восьми нужно уже на площадке быть. Это не так далеко от тебя, стадион “Ниссан”… Понял, тогда завтра утром увидимся. Оясуминасай…

Третий абонент:

— Кадзиясики-сан, это Тэкеши-сан звонит. Хочу еще раз подтвердить, что в воскресенье у нас все по плану, жду вас в клубе к двенадцати часам в воскресенье, как и договаривались. Можете завтра с другими офицерами доработать планы по будущему объекту. Мы получили разрешение на его строительство. Детали при личной встрече… Со мной? Со мной все в порядке. Жив, здоров, полон сил и желания идти намеченной дорогой… Убивалка еще не выросла у тех, кто попытается нам в этом помешать… Всего хорошего, до воскресенья.

***

Дома встречал опекун. Вид у него был пришибленный.

— Конбанва, Аки-сан. Надеюсь, у вас все нормально?

— Приезжали люди из канцелярии, просили дать им кимоно.

— Да, я чуть пиджак испачкал, а надо было выступить с небольшим докладом. Поэтому хорошо, что они смогли привезти сменную одежду.

— И как доклад?

— Одобрен и я выбран в качестве главного исполнителя. Похоже, тоже пошел на повышение. Конечно, с вами не сравниться, но я постараюсь не опозорить честь семьи Исии.

После ужина, продолжил психотерапию. Мужика немного жалко — жил себе тихо, никому не мешал, пил пиво, играл по чуть-чуть на скачках. А тут бах-тарах и понеслись события вскачь. Да еще не факт, что в финале заезда тебя ждет приз, а не могильная плита. Очень уж бодро вокруг его воспитанника каша заваривается.

— Одзи [дядя], все нормально. Какие-то мелкие неприятности были, но все уже устаканилось. Проблемы решили, мне еще одну грамоту выдали за хорошее поведение. Мало того, через полгода сможем домик купить. Маленький такой… Будет желание — туда переедете. Или здесь останетесь. Я его на вас оформлю, когда свой угол будет… Если будет желание — то и с работой могу помочь. Должность хорошую получите, станете начальником отдела, подчиненных лично наберете, кого сочтете нужным. Отчетность — это очень важно. Ни один годовой бюджет в налоговой без правильно оформленных документов не сдать. Поэтому работы будет много.

— Так я уже на повышение пошел, Тэкеши-сан. И коллектив у нас хороший, жалко будет уходить.

— Ну, этот переход не завтра и не послезавтра. Как минимум полгода у нас есть. И я понимаю, что здесь не принято просто так бросать старое место. Но еще раз повторю: если вдруг возникнет такое желание, то у вас будет эта возможность в любом случае, Аки-сан.

Закончив чаепитие, собираемся расходиться по своим комнатам. Я отпускаю парней, предупредив, что жду утром в половине седьмого. Перекусим и поедем по делам. Закрыв дверь, поправляю “глок” в кармане пижамы. Тяжелый, зараза. Автомат и катану я пока в комнате оставил. Катану на подставку, на законное место. “Хеклер” под подушку. Исключительно — чтобы был. Скорее всего, дома теперь буду изредка наездами, переберусь в клуб. Там хотя бы не придется оружие прятать от тех же родственников.

Когда вернулся к себе, у дверей в спальню притормозил, заметив грустный взгляд опекуна.

— Ты совсем вырос, Тэкеши-сан… И виски у тебя уже седые… Спокойной ночи.

Смотрю в зеркало и понимаю — он прав. Внимание не обращал. А ведь точно — седина. Будто легкая белая паутинка по бокам головы зацепилась. И тонкий шрам на левой щеке, светлой бороздой вертикально от скулы вниз.

Плевать. Месяц на восстановление? Мне надо в неделю уложиться. Некогда себя жалеть. Меня работа ждет и данное обещание. Поэтому — спать, утром начнется новый день. С новыми заботами и тревогами. Все как обычно.

***

Суббота, седьмое число. День, ради которого столько старались, пыхтели, народ теребили и под личную ответственность кучу обещаний раздали. Но — вроде первый шажок сделали. Если не облажаемся — то надо будет постараться ежегодным сделать.

Народу на огороженных площадках уже прилично. Девять утра, а тысяч пять набралось, если даже не больше. Статистику вечером узнаю. Слева, в самом конце занятой территории, сцена. На ней сейчас мне речь толкать. По остальным участкам яркие палатки, кучи байков, ближе к восточной части штук пятнадцать различных авто. И просто гоночные, включая нашу “Супру”, и тюнингованные, с вычурным обвесом и попугаистой расцветкой. Со сцены по правую руку видны три бронетранспортера, два подобия “хамви” и парни в камуфляже. Служба спасения базы Тачикава раздает флайеры и фотографируется с желающими. У них на сегодня запланировано два показательных выступления. Одно после моей речи и второе в два часа дня. Кстати, хитрованы еще кухню в обед привезут, будут угощать горячим супом и кашей. Оттянут на себя часть зевак.

Утром захватили подругу, достаточно быстро без пробок добрались до места. Хиро улыбалась, смеялась над моими шутками, вот только тревога в ее глазах никуда не ушла. Надеюсь, за день немного успокоится. Подумаешь, другу по башке чуть настучали. Мелочи жизни.

Всю толпу из босодзоку застать не смог — они по огромной территории рассыпаны, вместе с кучей волонтеров. У всех рации, периодически переговариваются, срочные заморочки разруливают. Но с Горо Кудо и Тошико Ямада успел поздороваться. Мелькнувшая мимо Жина Хара уставилась на катану, которую я держал в левой руке, выдохнула “Вау, круто” и умчалась.

Подошел к краю сцены, глянул на “Малыша” Эндо. Он сегодня за звук отвечает. Есть два полноценных техника, один сидит на возведенной вдалеке конструкции с кучей постеров по бокам. Динамики вообще по всей округе распихали. Главные колонки здесь, само собой, но объявление сделать или выступление очередных рокеров оттранслировать сможем. Заметив оттопыренный вверх палец “все нормально”, начинаю.

— Благодарю всех, кто решил отметить вместе с “Ятагарасу Йокогамы” новый праздник. Праздник молодежи Токио! Без них, без школьников и студентов, без рабочих и служащих, без наших соседей ничего бы не было. Ни новой музыки, ни помощи старшим по всем районам. Была бы скука, были бы обида на зря потраченное время и спертый воздух в четырех стенах… Вместо этого — мы собрались здесь. Мы своими руками создали новое будущее. Мы собрали вместе все, что создали наши отцы и деды, дабы постараться организовать общую жизнь еще лучше…

Подождал, пока народ перед сценой чуть успокоится. Лица довольные, улыбаются. Многие с шариками, кто-то раскрашенными картонными “лапками” машет, их на входах раздают. Там на обратной стороне листочки с напечатанным расписанием фестиваля. Повернувшись к стоящим сбоку на сцене старикам в костюмах и кожаных куртках, продолжаю:

— Еще хочу сказать спасибо людям, благодаря которым мы вообще что-то можем праздновать. Здесь те, кто воевал за наше будущее. Кто поднимал страну из разрухи. Кто подарил нам жизнь… От вашего лица и от лица всех босодзоку, хочу сказать им “спасибо”.

Кланяюсь. Вслед за мной кланяется вся площадь. Старики на секунду замешкавшись, отвечают тем же.

Мы раздаем крохотные буклетики, где на каждом листочке по чуть-чуть о наших гостях. Кто это, как зовут, чем славен. Разумеется, никто полицейское досье печатать не станет. Но вот то, что Сугавара-сан в Осаке механические мастерские восстанавливал и потом работал там — это факт. И таких фактов по каждому — вагон и тележка. Так что — наверняка их имена еще не один раз газетчики опубликуют. Потому что журналистов на фестивале много. И всю бесплатную глянцевую продукцию собирают, чтобы потом в статьях использовать.

— А теперь я хочу передать слово Кудо-сан, человеку, который помогает молодым музыкантам пробиться к славе. Кудо-сан, прошу тебя. Считай, что краткая официальная часть закончилась.

Отошел в сторонку. Оба самурая позади меня, стараются лишний раз не отсвечивать, но по сторонам поглядывают. У водителя пистолет в наплечной кобуре. Телохранитель кроме пистолета еще “хеклера” припрятал. Благо, костюмы шили сразу с видом на будущее, поэтому оружия не видно. На мне тоже запасной комплект, “глок” в наплечной кобуре, со стороны особо не разглядишь. Но большая часть с интересом рассматривает катану, на которую я периодически опираюсь. Побаливает бок, если много двигаться. А трость таскать — это вообще фигня какая-то. Благо, ножны сработаны на славу, ими можно череп проломить, если будет желание. Просто сам факт, что я свободно разгуливаю с мечом, понимающим людям говорит о многом. Здесь — полиции полно, не считая сил самообороны. Если бы мне было “низя-низя”, уже давно по загривку бы прилетело. А так — статус подчеркиваю.

Убедившись, что Горо Кудо заканчивает свое краткое вступление и за его спиной появляется первая раскрашенная банда рокеров, подхватываю под локоток подругу и предлагаю пойти гулять. Рядом со ценой будет очень шумно, по моему опыту. Поэтому лучше куда подальше. Например, посмотреть на выступление вояк. Они там что-то зажигательное хотели продемонстрировать.

Детворы очень много, я даже не ожидал. Думал — в основном подростки будут тусить, для них же большинство развлечений. Но нет — и среди мотоциклов мелкота снует, и машины облепила. А рядом с бронетранспортерами просто аншлаг. И родители никого не шпыняют, дают возможность все потрогать, вопросы задать, на черных кожаных сиденьях посидеть. Фотографии активно делают. Громилы из разных банд — само благолепие. От никто не шарахается, наоборот — что-то про технику спрашивают, выставленные красочные плакаты разглядывают. Спасибо народу — сумели донести до других босодзоку, что лучше себя, любимого, никто рекламу не организует.

Попутно с ларьков музыка пиликает, ее рок-аккорды перекрывают. Типа — налетай, вода-соки-суши-сладости, никто не уйдет голодным! Солнышко с неба ласково греет, обещая чудесный день. И ощущение праздника, который неожиданно захватывает тебя целиком с головой, увлекая все дальше. Никаких забот, никаких тревог. Теплый ветерок, улыбки вокруг и счастливый смех мальчишки, которому позволили оседлать спортивный байк.

***

Через час уже болтаю с Нобуюки Танигути. Инструктор по рукопашному бою освободился и вместе с еще одним бойцом отправился бродить между палаток. Рядом с одной из них мы и пересеклись.

— Танигути-сан, рад вас видеть!

— Тэкеши-сан! Хотел попросить подойти, дощечку сломать. Мы там школьникам как раз разрешали, кто горел желанием.

— Обязательно, но чуть позже. Как ангину залечу, так сразу. Вместе с ребятами, кто на курс рейнджеров в гости заедет. Тогда и досочки поломаем, и по стенам бодрыми бабуинами поскачем.

Смеется в ответ. Но глаза внимательные, наверняка все срисовал. И катану, и “глок”, и охрану позади.

— Что можете посоветовать?

— Советую сразу живот не набивать. У каждой банды босодзоку по два-три ларька со снедью, не считая напитков. Я когда список видел, половину названий угадать не смог. Суши — это так, для разминки. Поэтому еще к полудню наверняка объедитесь, не успев и половину обойти.

— Покататься дадут?

— К сожалению, в этом году не получится. Байки и машины можно пощупать, посидеть и с хозяевами пофоткаться. Но покатушки будут на следующий год. Я, по-крайней мере, очень надеюсь “Ниссан” дожать на эту тему. Или перенесем все на автодром. Трибуны там есть, места полно. В любом случае, что-нибудь придумаем.

Так, под музыку, и пошли дальше. Потом все прибывающая толпа нас разъединила и дальше ходили уже с Хиро и самураями.

Ближе к двум послеполудня добрались уставшие до площадки, где кучковались “вечные курьеры”: Тэкуми и Мэзэнори. Устроились на раскладных креслах, подписывали желающим буклетики. Над головой медленно развевалось белоснежное полотнище с ярко-красным трехлапым вороном.

— Что, запрягли работать?

— Мы только сели, Тэкеши-сан! До этого по другим точкам мотались, сейчас нас сменили. Вон, места свободные, устраивайтесь! Вода слева, еда справа. Это — из клуба.

— А шесть милых девочек, кто порхает у ларьков, это кто?

— Жина-сан привела. Из другого района сукебан к делу пристраивает.

— Где сама? Куда пропала?

— Рядом с “Тануки” тусит. Им должны еще чипсов подвезти, у нас закончились.

Точно, у соседей лица знакомые. Кстати, и сестра босса там, в майке с открытыми плечами, руки все татуированы. Прошлый раз в куртке была и рубашке, я эту “красоту” и не видел.

— Пойдем, Хиро-сан, познакомлю. Хорошие люди, в клубе вечерами бывают.

— У тебя все люди хорошие, Тэкеши-сан. И знакомых полное поле, я всех даже запомнить не смогла.

— Ничего, потом еще раз перезнакомимся, в более спокойной обстановке… Иори-сан! Джанко-сан! Отлично выглядите!.. О, “харлей”! Ты решил себе новую лошадь прикупить?

Главарь “Тануки Чибо” пожимает протянутую руку, кланяется Хиро и довольно хвастает:

— Второй на весь Токио, представляешь? Я к ним приехал, говорю — почему это у Горо-сан с витрины байк есть, а у меня нет? Давайте, ищите на складе. Так они у какого-то мажора выдернули, мне продали. Там батя узнал, что сын хочет погонять, скандал закатил. Типа — дурак молодой, рано умирать, водить толком не умеешь. Так что — теперь и у меня серьезный зверь.

— В ресторан на нем будешь ездить. Ты же вроде ресторан на паях с кем-то открыл? — Сестра поднимает руку — типа, со мной. — Поздравляю! Значит, сейчас один ресторан, потом еще несколько в Чибо. И как в Кото следующий откроешь, так можно и на четыре колеса пересаживаться. Большому человеку самому ездить лень, надо, чтобы возили.

— Как тебе, Тэкеши-сан?

— Я маленький, я еще школу не закончил. Мне машину дали, чтобы успевал уроки в ней делать. На байке смысла нет — учебники по дороге растеряешь…

Здесь зависли еще на час. Наконец, отвлекся, получив “смс”-ку.

— Так, предлагаю отдрейфовать поближе к сцене. Там сейчас коронка вечера будет.

— Ты о чем?

— Мангу в подарок получили? Ага, вижу. Так вот — героини на сцене выступать станут. И я обещаю, вы такого еще не видели.

***

Место нашлось — как раз рядом с ажурной стойкой из труб, на которой сидел дублирующий оператор с аудио-пультом. Под ним небольшое возвышение из крепких досок, на которые все крепилось, вот там могучей кучкой и встали, не полезли в толпу. Слышно отлично и на уши сильно не давит. По бокам сцены сверху из плоских панелей собраны два больших экрана, на них картинку гонят. Поэтому видно, кто именно выступает, даже мелкие детали можно различить. И сейчас к микрофону выходит худенькая девочка в атласном черном платье с пышной юбкой с кроваво-красными оборками. Такие же воланы на концах рукавов. Черные волосы аккуратно расчесаны на пробор, на лоб кокетливо спадает челочка. Два хвоста с огромными бантами. Называется — школьница вышла погулять. Ее бэк-вокалистки в похожих платьях, но макияж чуть отличается и хвосты оформлены иначе.

Взяв микрофон, солистка посылает воздушный поцелуй и барабанщик выдает первую порцию жестких ритмичных “бадабум”. Как только стихает звон тарелок, разом поключаются остальные и над замершими зрителями разлетается “Мои цветы в огне”. Звонкие сильные голоса, слаженное роковое сопровождение, не забивающее текст, три фурии на сцене — все действует на толпу подобно наркотику.

— Это кто, Тэкеши-сан? — держит меня за локоть подруга.

- “Бэби-кавай”, новая группа Горо-сан. С них мангу писали, две их песни на диске, который с утра продают. Я думаю, полноценный альбом уже к зиме будет, если не раньше.

— Хорошо играют… И слова неплохие… “Я сгорю, но мой сад возродится ради тебя”…

Фестиваль закончился в шесть вечера. Так же организовано, как все готовили, начали собирать палатки, вывезли ларьки с едой и водой, убрали мусор. Последним свернули полоскавшие на ветру ленточки и тонкие палочки, разделявшие всю округу на заранее согласованные места. Пока укладывали все по грузовикам, я попрощался с народом и поблагодарил за огромное дело, которое сумели сделать:

— Аригато гозаймасу всем, отлично потрудились! Завтра в клубе во сколько собираемся? В десять? Хорошо, тогда до завтра. К сожалению, мне уже пора бежать, не смогу помочь.

— Беги, долечивай ангину, — смеется Горо Кудо. Он дико устал, это видно по нему, но очень доволен. Зрители потребовали “Бэби-Кавай” исполнить вторую песню еще раз на бис, диски расхватали как горячие пирожки. Оба томика манги раскупили еще до завершения концерта. То, сколько заработали на воде и закусках, смогут посчитать завтра. Главное — фестиваль закончился, народ доволен, в газетах не станут печатать “дракой отметилась сходка босодзоку”. Фиг вам — никаких драк, все было очень прилично. Полиция под конец откровенно скучала, патрулируя территорию.

— Как думаешь, сколько народу было? — вылезает с кучей листочков с отметками Жина Хара. — Я пока разобраться в каракулях не могу.

— Тысяч двадцать минимум. А мы надеялись, что хотя бы десять соберем.

— Дрифтеры сказали, что все флайеры раздали. И на их выступление через месяц билеты вроде распродали, а утром куча свободных мест на сайте болталась.

— Ну и хорошо…

Сплоченной кучкой подходят бывшие камикадзе и основоположники босодзоку. Старики невероятно довольны — их ждет автобус, поедут в центр Токио, как самые настоящие туристы. Завтра воскресенье — могут потратить на шопинг или какие-нибудь развлечения. Домой уже вернутся в понедельник, билеты у всех оплачены клубом.

— Тэкеши-сан, мы тут поспорили… Если не тайна, конечно. Кто вам разрешение на катану дал? Вы ведь не мастер клинка?

— Нет, Сугавара-сан. Я начал постигать кэндзюцу.

Бодрый старик, все ему интересно, в толпе несколько раз его видел. Ходил, с народом общался, размахивая руками рассказывал детям о прошлых тяжелых временах. Когда он ух, а они — ах, а потом ка-а-а-ак… Оттянулся, одним словом.

— Просто поспорили на несколько йен. Большинством голосов пока на министерство внутренних дел поставили, что за какие-то заслуги вам разрешили на праздник с мечом прийти. Другие варианты меньше голосов набрали.

Любопытно им. Но мне не жалко. Развернув ножны горизонтально, прикасаюсь лбом, возвращаю в вертикальное положение.

— Микадо позволил мне носить это оружие, чтобы я мог в любой момент оказать помощь ему и стране. Так сказано в официальном рескрипте.

Похоже, никто не угадал. Лица у всех сразу стали задумчивые, на меня смотрят уже не как на пацана безусого, а почти что ровню.

— Сумимасен, вынужден вас оставить. Мне надо ехать… Из-за атаки террористов погиб мой наставник, пострадали обычные люди. Мне надо встретиться с их семьями.

Старики расправили плечи:

— Можем ли мы оказать нам честь и взять с собой? Мы читали в газетах об этом ужасном случае. Мы бы хотели разделить чужое горе, если это возможно.

И все семнадцать человек как один — в поклоне согнулись. Вот что с ними делать? Для японца попросить об одолжении — неслыханное дело. Считается, что свои проблемы должен каждый решать сам. Если кто-то предлагает помощь — обычно отказываются. Вежливо — но отказываются. Сейчас же меня фактически поставили в безвыходное положение. Формально — с извинениями разверну, поедут в туристический забег. Но запомнят, что я их посчитал их ниже себя. Согласиться — вроде как нарушение местных обычаев.

— Для меня большая честь принять вашу просьбу, — краем глаза замечаю, что стоящие позади Горо Кудо, Тошико Ямада и Жина Хара тоже склонились в поклоне. — Могу я попросить вас выделить три места для моих друзей? Они хотят присоединиться к вам.

— Хай, Тэкеши-сан. Мест свободных в автобусе много.

— Домо аригато… Горо-сан, назначь из оставшихся старшего, кто закончит здесь все. Вон справа два человека в костюмах, это представители “Ниссан”. Им нужно помочь провести финальную проверку и выслушать возможные замечания. Если что-то им не понравится, завтра с утра все исправим.

***

Стою перед фундаментом ресторана. Пожарники уже разобрали обгорелые обломки, строители вывезли весь мусор. Теперь тут отмытый пол, серые бетонные бортики и закрытые заглушками обрубки труб. На ступенях несколько крохотных букетиков и чашечки с зажженными свечами. Сбоку в бронзовой подставке исходит дымом пучок ароматических палочек.

Я смотрю перед собой и заново переживаю каждую секунду боя. Как кричал вакагасире, как уклонялся от пуль. Как кромсал чужие тела. Левая рука непроизвольно сжимает ножны катаны. Делаю глубокий вздох, кланяюсь. Затем распрямляюсь и поворачиваюсь налево. Там стоит человек сорок — мужчины и женщины, пятеро мальчишек школьного возраста и маленькая девочка с заплаканными глазами. Это все родственники погибших. Чуть впереди парень лет двадцати пяти — сын погибшего хозяина ресторана. Кеншин Цукумо. Ездил на рынок за продуктами, когда все произошло.

— Меня зовут Тэкеши Исии. Я тот, кто уничтожил террористов, напавших на ваших родных и близких. Я прошу простить меня, что не смог защитить людей, которые пострадали в этой варварской атаке. Я виноват.

Еще один глубокий поклон.

За моей спиной человек тридцать в черных костюмах — оябун прислал парней для моральной поддержки. Сбоку вышедшие из автобуса гости фестиваля, вместе с троицей босодзоку. Сразу за мной — Масаюки с Нобору и Хиро. Они — как самый близкий круг.

Распрямившись, с трудом сглатываю — горло перехватило. Я ведь видел их — официантов, поваров в приоткрытом окне. Я не успел их узнать, даже толком запомнить. Но я собираюсь помочь их семьям, которых перемолола бездушная машина чужой зависти и мести.

— Я, Тэкешии Исии, заявляю… Любой из вас может обратиться ко мне в любое время. И я выслушаю вас, помогу в решении любых проблем… Я и в моем лице Инагава-кай оплатят похороны погибших. Вы и ваши дети получат медицинскую страховку моей корпорации. Теперь до конца ваших дней лечение для вас будет бесплатным… Для тех, кто ходит в школу или в университете, будет оплачено обучение. В любом учебном заведении Ниппон. Если вы или эти прекрасные дети захотят получить работу в моей корпорации, то им нужно будет сдать квалификационные экзамены. Их примут без очереди… Я, Тэкеши Исии в долгу перед вами. А моя семья всегда возвращает долги… Я только уничтожил врагов, посмевших принести смерть и горе в ваши семьи. Но теперь нам надо с этим жить. Жить так, чтобы родные смотрели с небес и радовались. Чтобы видели, что отдали свои жизни не зря… Мы, вместе с основателями босодзоку и борекудан просим вас простить нас и принять эти дары, чтобы продолжить путь, предначертанный судьбой.

Еще один долгий поклон. Выпрямляюсь, вручая катану Нобору, сам иду вперед. Рядом Хиро Симидзу, у нее в руках открытая коробка. Там лежат визитки с моим именем и телефоном.

Достаю по одной карточке и вручаю каждому согласно местного этикета: взять двумя руками, с уважением протянуть другому человеку. Он двумя руками принимает визитку, заканчиваем общим поклоном. И так — к каждому, даже к маленькой девочке. Рядом с ней задержался на секунду, посмотрел на мать, которая с трудом сдерживала слезы.

— Если вам нужно малышку определить в садик, скажите мне. Я найду или в вашем районе место, или договорюсь в госпитале Йокомаши Нанбу насчет круглосуточного. Машина, чтобы забирать и отвозить домой будет за мой счет… Позвоните, если вам это нужно.

— Хай, — еле слышно отвечает, прижав к себе девочку.

Последним передал визитку сыну погибшего хозяина ресторана. Посмотрел ему в глаза и заявил:

— Ваш отец был другом моего наставника, Цукумо-сан. Я думаю, он был отличным человеком… Если захотите, я помогу восстановить “Красную гору”. Помогу построить точно такой же ресторан, как он был. В память о вашем отце. Мне кажется, это было бы лучшим способом почтить его память. Белоснежные стены и небольшая табличка на них. “Здесь жил и работал самый лучший ресторатор Токио”… Мой телефон у вас есть. Подумайте.

— Вы и так очень много сделали для нас.

— Я не сделал ничего особенного. Если у меня получится разделить с вами горе и хоть как-то облегчить эту ношу, я буду рад… Похороны намечены на четверг, насколько мне известно. Для всех выбрано место на местном кладбище. С вашего позволения, я бы приехал отдать дань уважения…

Когда все закончил, подошел к столпившимся на тротуаре журналистам. Они не лезли вперед, редкая цепь парней в черных костюмах отсекала пишущую братию от родственников погибших. Лезть вперед с распросами или пытаться сделать фото поближе — можно лишиться и здоровья, и аппаратуры. Борекудан в таких случаях действуют максимально жестко.

— Господа и дамы. Я хочу сказать вам, чем журналисты Ниппон отличают от их жалких подобий за рубежом. Вы всегда проверяете факты, которые публикуете. Вы никогда не опускаетесь до того, чтобы писать ложь ради тиражей. Вы действительно заслуженно носите жилеты с надписью “пресса”… Сегодня в наш дом пришло горе. Огромное горе. И я прошу вас отнестись с должным тактом и не печатать какие-либо слухи или сплетни. Будьте выше этого, не уподобляйтесь гайдзинам… Со своей стороны обещаю, что если кто-нибудь решит, что может с пренебрежением отнестись к моей просьбе, то я сделаю все возможное… Я сделаю так, чтобы перед этим шелкопером навсегда закрылись двери любой газеты или журнала. Здесь и за рубежом. Я это обещаю… Спокойной ночи.

Когда через полчаса все разошлись с проезжей части и двое полицейских снова разрешили машинам ехать напрямую, а не в объезд, изрядно поредевшая кучка журналистов побрела к дальней парковке. Седой японец в мятой шляпе оглянулся на фундамент ресторана, затем мрачно включил меню фотоаппарата и начал удалять кадр за кадром.

— Ты что делаешь?! А как же репортаж?

— Тебе надо, ты и пиши… А я еще помню старые времена. Когда в семидесятых борекудан могли зайти в газету с битой в руке и проломить череп. Потому что ты решил опубликовать жаренную информацию.

— И что?

— Ничего. Я точно ничего писать не стану. Потому что не дурак и понимаю намеки… Парень с катаной абсолютно ясно сказал — эти люди теперь под его защитой. Под защитой всех банд Токио и Инагава-кай в придачу. Какие-то ублюдки с материка перебили кучу народу. Такое китайцам и прочим дикарям никогда не простят. Встать с ними рядом — это не ко мне. Я все же японец… К ёкаям все. Если редактору надо, пусть берет официальный релиз полиции, там все в деталях. До последней точки.