В твой гроб или в мой?

Глава 28

ВЛАД



Она знает, кто я. Когда я укусил ее, я подумал, что у нее могут возникнуть какие-то вопросы, но только если она найдет время по-настоящему присмотреться. Укусы были безболезненными, но я не ожидал, что она будет так… нервничать? Думаю, я просто хотел, чтобы она приняла их и меня добровольно. Тем не менее, она не кричит, и это уже хороший знак.

Она сказала «Ты укусил меня», будто не сомневалась в том, что я вампир, и ее вопрос был простой формальностью. Она выглядит любопытной, взволнованной, но я также вижу нерешительность в ее глазах.

Хотел бы я знать, что творится у нее в голове прямо сейчас, но, к сожалению, у меня осталось всего несколько минут до того, как мне нужно будет уйти. У Обри сегодня мероприятие, а я пришел сюда всего на несколько минут, чтобы собраться с мыслями и отдохнуть. Я не ожидал, что она все еще будет здесь, и что моя потребность в ней окажется настолько сильной. Я не хотел так рассказывать ей о том, кто я есть, но не могу взять свои слова обратно, да и не хочу.

— Я знаю, что для тебя, как для человека, это должно быть удивительно, но обещаю, что все будет хорошо, — я легкими круговыми движениями потираю костяшки ее рук, успокаивая себя настолько, насколько, надеюсь, успокаиваю и ее страхи. — Я хочу, чтобы ты знала, я бы никогда не причинил тебе боли, — затем, надеясь поднять ей настроение, я позволил натянутой, но в остальном очаровательной улыбке осветить мое лицо. — Если только это не заставит тебя снова выкрикивать мое имя, как в душе.

Она должна знать, что я бы никогда не захотел причинить ей какую-либо боль. Если мой укус будет слишком сильным и неприятным, ей не нужно бояться, что я снова буду питаться от нее, даже если это убьет меня.

Ее щеки раскраснелись, показывая, что я не выпил слишком много. Затем ее взгляд падает на полуразвалившуюся скамейку, которую мы чуть не уничтожили в душевой кабинке, и ее сердце снова забилось по вполне понятной причине.

— Не могу поверить, что вампиры существуют.

— Кто мы такие, неизвестно и по большей части скрыто, Обри. Существуют правила, обеспечивающие безопасность нашего вида. Ты не можешь никому рассказать, кто я такой или что я действительно существую. Я — всего лишь сказка и, очевидно, влажная мечта гота, но это все, чем мне нужно быть для людей. Мечта, миф, ложь.

— Тогда зачем ты мне это рассказываешь? — она прикусывает губу, что мгновенно вызывает желание завладеть ее ртом в поцелуе. Ее сердцебиение замедляется, а дрожь ослабевает.

— Мне нужно, чтобы ты доверяла мне, верила, что ты в безопасности, — я накрываю ладонью ее щеку и провожу большим пальцем по губе, чтобы остановить непрекращающееся покусывание. — Ты дашь мне время до вечера, чтобы все объяснить?

Она прекращает дуться и становится милой.

— Почему не сейчас?

Улыбка растягивает мои губы, и я просто благодарен, что она не психует. Это то, что мне нужно — чтобы Обри успокоилась и приняла то, что может на данный момент.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее рядом с ушком и говорю:

— Потому что одна женщина из социальных сетей захотела устроить бал в моем доме, и многое еще предстоит сделать, — у нее перехватывает дыхание, когда я кусаю ее за мочку. — И мы оба знаем, что Дойл будет реветь и биться в истерике, если я не выполню свою часть работы.

Наконец-то я получаю то, что хочу. Она издает тихий смешок, и этот звук — музыка для моих ушей.

— Он действительно любит поистерить.

Все вокруг снова становится красным, и я трясу головой, чтобы прояснить зрение. Я смотрю на Обри, и все мое тело сжимается. Черт возьми, даже сейчас я все еще хочу снова впечатать ее в стену. Я как агрессивная горилла в брачный период.

Я отстраняюсь, и она словно смотрит прямо в мою обугленную и почерневшую душу, будто я обнажил ее для нее.

Мне удалось хорошо это скрыть, но я боюсь того, что творится в ее голове. Я ненавижу то, что мне приходится уйти, и я осознаю, что доверяю кому-то, кто может очень сильно навредить мне. Она помешана на социальных сетях, и я сомневаюсь, что ей потребуется много времени, чтобы привлечь внимание. Хотя, справедливости ради, все просто подумали бы, что она сошла с ума.

В этом случае она разрушит мое доверие, и многие будут охотиться на нее за это, но… Я решил доверить этой женщине, потому что, кажется, влюбился в нее. Я хочу верить, что все так и должно было быть, даже то, как нелепо я раскрыл ей свою сущность.

— Ты обещаешь поговорить со мной об этом сегодня вечером? — спрашивает она, и я киваю. — А что насчет Дойла? Он тоже вампир?

Я смеюсь, но тут же кашляю, когда она выглядит разочарованной моей реакцией.

— Это не моя история, — говорю я, прочищая горло. — Но нет, хотя он хотел бы быть похожим на меня во всех отношениях.

Я подмигиваю и ухмыляюсь, когда губы Обри подергиваются, внезапно успокаиваясь.

— Мне нужно идти, но увидимся вечером, — я целую уголок ее губ и расстраиваюсь, когда она не делает попытки поцеловать меня в ответ.

Хотя меньше всего мне хочется оставлять ее одну, я никогда не подвергну Обри опасности ради кого бы то ни было. Как бы я ни доверял Дойлу, мне нужно держать его подальше от нее, пока запах того, что я сделал, не исчезнет. Ему придется еще немного поразмыслить над тем, что происходит. И, честно говоря, я тоже хотел бы это знать, потому что все зависит от ее решения. Надеюсь, она примет меня, это, нас, но я не могу ее заставить.

Я прижимаюсь к ее щеке. Какое необычное и яркое создание. Я хочу обнять ее и чувствовать ее в своих объятиях, пока она не согласится стать моей. Она позволит мне все объяснить, и пока что обошлось без истерик. Она идеальна. Ее пульс не участился с тех пор, как я снова прикоснулся к ней, и я благодарю создателя за то, что она не боится.

Кто-то где-то смеется над абсурдностью этой главы моей жизни. Я озабочен декорациями для какого-то несущественного бала, а не о том, чтобы убедиться, что она понимает? Нелепо. Лучше, чтобы Дойл поверил, что я так очарован ею, что покрасил бы замок в розовый цвет, чтобы увидеть ее улыбку, чем чтобы он узнал, что я укусил ее, и грядут новые повороты. Пока нет.

— Я могу либо закончить планировать твой бал, либо попробовать повторить то, что случилось в душе. Ты, кажется, нашла это очень захватывающим, — говорю я с притворным раздражением, поскольку она не отвечает.

— Нет! — она издает смешок и ухмыляется. — Думаю, для одного дня с меня достаточно секса в душе и того, что я чуть не разбилась насмерть, сломав скамейку.

Я смеюсь в ответ.

— Тогда поговорим вечером, — я прикладываю палец к ее губам. — Но ты не можешь никому рассказать о том, что узнала.

Она выгибает бровь и на мгновение поджимает губы. Я практически вижу, как крутятся колесики в ее голове.

— Хорошо, — шепчет она, касаясь губами моего пальца, и мое тело мгновенно наполняется счастьем.

Она будет моей. Моей невестой.

ОБРИ

— Что за жизнь? Я имею в виду, как это возможно? Ты знаешь, сколько раз я смотрела Брэма Стокера, а именно ты находишь Дракулу? Да ладно, подруга, — говорит Берни по телефону приглушенным голосом, пока ест.

Как только Влад оставил меня одну, я позвонила ей. Конечно, я позвонила! Он долбаный Дракула, и мне нужно с кем-то говорить, пока я не сошла с ума. Плюс, всякий раз, когда я обещаю не разглашать секрет, Бернадетт всегда является исключением. Она моя лучшая подруга и платоническая родственная душа. Она не в счет.

По возвращении в свою комнату я смотрю с дивана на застеленную постель, теребя оторвавшуюся нитку на розовой рубашке из найденного чемодана, в которую я переоделась.

— Берни, это серьезно, — я закрываю ладонью нижнюю часть телефона и рот, искренне не желая, чтобы кто-нибудь нас услышал, даже если я нахожусь в спальне за закрытыми дверями. Я потеряла наушники, но это меня не остановит. — Настоящий вампир.

После нескольких сообщений, в которых я пыталась объяснить, на каких американских горках сейчас катаюсь, при этом чувствуя себя как в огне, я сдалась и позвонила ей. Невозможно передать все это с помощью текстового сообщения. Вампиры реальны? Какого хрена?!

— Так, типа, он действительно тебя укусил? — спрашивает она с набитым ртом.

— Да. Я уже говорила тебе это, — шепчу я.

Она громко сглатывает.

— И ты не сфотографировала? Ты сошла с ума? Нам нужны доказательства.

Я иду в ванную, чтобы подойти к зеркалу и посмотреть на шею. Я делала это так много раз, что даже не могу сосчитать. Все время жду, что следы снова появятся.

— Нет, они исчезли к тому времени, как я вышла из его ванной.

— Или он морочит тебе голову, — я слышу недоверие в ее тоне.

Я уже думала об этом, но очевидно, что у мужика есть клыки. Я знаю, что я видела, и он даже признался мне в этом!

— Не думаю, — ворчу я, возвращаясь к дивану.

— Если это правда, то почему он не сделал этого раньше?

Ладно, в чем-то она права. У него было достаточно времени, чтобы укусить меня, но он сделал это только сейчас и всего один раз. После этого он также сказал, что мы поговорим об этом позже, и он ответит на все мои вопросы. Я просто не представляла, сколько вопросов у меня возникнет в течение следующего часа.

— Когда я сказала, что он может укусить меня, я не это имела в виду. Я просто подумала, что он имел в виду любовный укус или что-то в этом роде, понимаешь? Мужчины бывают странные.

— Подтверждаю, но мне нравится. И, если он вампир, не могу поверить, что я это говорю, то все сходится. Я имею в виду, не похоже, что он может с этим что-то поделать, верно? Что, если ты буквально его единственный источник пищи? — говорит она.

Мысль о том, что он кусает кого-то другого, вызывает во мне приступ ярости.

— Черт возьми, лучше бы я была единственным источником пищи, — мои глаза расширяются. — О боже, что, если он кусал других гостей?

Берни разражается смехом.

— Что?

Я убью его.

Этот вопрос заставляет сучку смеяться еще сильнее.

Я поднимаюсь на ноги и расхаживаю, не в силах усидеть на месте.

— Клянусь богом, Бернадетт, я убью его.

Он мой.

Она фыркает в трубку.

— Что ты собираешься делать теперь? Убить вампира? Ты вообще слышишь себя сейчас? — ее хихиканье становится громче. — Должна ли я отправить тебе деревянный кол?

В ее словах есть смысл.

— Он сказал, что хочет поговорить.

— Так поговори с ним! Что ты все-таки собираешься делать, а? Ты правда останешься еще на неделю? — клянусь, звучит так, будто она мне не верит и просто потакает. Что ж, в ее защиту могу сказать, что я, наверное, кажусь сумасшедшей, но я ценю, что она не звонит в психиатрическую больницу.

Я вскидываю руки в приступе разочарования.

— Я не знаю, что делать.

Она тяжело дышит, и ее компьютерное кресло скрипит, когда она двигается.

— Ладно, вот в чем дело. Я знаю, что бы я сделала, и это не было бы собиранием чемоданов, чтобы вернуться домой.

— Знаешь, ты действительно хорошо это воспринимаешь, — говорю я и жду, но несколько секунд она не отвечает. — Берни? — она стучит по клавиатуре как сумасшедшая, и я вздрагиваю. — Что ты делаешь?

— Убеждаюсь, что у тебя есть возможность выбраться из Румынии, если что-нибудь случится. Может быть, мы сможем перестраховаться и забронировать билет на обратный самолет на всякий случай.

У меня сводит живот, и я жалею, что не могу обнять ее. Умница.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, сучка. Клянусь, если найдешь другого вампира, дай мне знать. Боже мой, ты думаешь, дворецкий тоже кровосос? Его фотография, которую ты мне прислала, кричала: «Я животное в постели». Я волонтер!⁶⁶

Я закатываю глаза.

— Ага. Я даже пока не уверена, что он именно вампир. Я просто знаю, что Влад укусил меня и сказал, что я в безопасности.

— Верно, но как же это мило. И, если серьезно, у меня высокие стандарты. Никаких оборотней или монстров. Вампиры определенно самые успешные и могущественные.

— Я никогда не расскажу Владу, что ты это сказала.

— Боже мой, это значит, что я действительно с ним встречусь? — она визжит, и мне приходится отодвинуть потрескивающий от перегруза динамик подальше от уха.

Раздается стук в дверь за мгновение до того, как она открывается.

— Привет, привет, дорогая!

Я замечаю седую шевелюру раньше, чем знакомую улыбку. Черт. Неужели я не могу улучить минутку, чтобы хорошенько взбеситься?

— Привет, Джордж, — говорю я, изо всех сил стараясь улыбнуться.

— Он знает о Владе? — шепчет Берни.

Я смотрю на него, когда он закрывает дверь и проходит вглубь моей спальни.

— Не знаю, — честно отвечаю я.

— Какого черта ты шепчешь? — спрашивает она.

— Откуда, черт возьми, мне знать? А почему ты шепчешь?

Теперь мы обе просто разговариваем шепотом по телефону.

— Сейчас неподходящее время? Влад упомянул, что тебе, возможно, понадобится помощь в подготовке, — говорит Джордж, улыбаясь.

Его прислал Влад? Я подозрительно прищуриваюсь.

— Нет, просто пытаюсь спросить подружку, какие туфли надеть к моему платью, — говорю я со смешком, зная, что Бернадетт предпочла бы что угодно, но не это, и прямо сейчас, скорее всего, желает мне смерти. Она совершенно не любит наряжаться, и у нее блог, посвященный пижамам и тому, как их следует носить на светском мероприятии. Не думаю, что она неправа, просто у нее могут быть свои пунктики.

— Я на громкой связи? — спрашивает она.

— Нет, — говорю я, поднимаясь на ноги.

— В таком случае, к черту туфли, ладно? Туфли — это всего лишь вещи, созданные для того, чтобы еще больше укрепить наше бесполезное существование. Я надеваю обувь, только если мне приходится выходить из дома, что, опять же, совершенно нелепо. Например, кому вообще нужно или должно быть нужно выходить из своего дома? — продолжает разглагольствовать она.

Я перестаю слушать, потому что уже много лет слышу разглагольствования на тему «почему люди не должны покидать свои дома ни по какой причине». Это был спор, в котором я невольно участвовала со второго класса средней школы. Сказать, что это закончилось, было бы преуменьшением.

— Да, я в курсе, — говорю я, намекая тоном на то, как сильно я закатываю глаза. — Уже лет двадцать как в курсе.

— Ну, так и должно быть. Ношение пижамы, когда ты сидишь за столом, не имеет значения. Почему нас все время заставляют носить неудобную одежду?

— Берни, мне придется прервать разговор. Думаю, Джордж пришел бы в ужас, если бы я предложила надеть пижамы сегодня вечером. — Я подмигиваю Джорджу, который ведет себя так, словно упадет в обморок, если я осмелюсь выйти из комнаты в ночном наряде.

— Ну, конечно. Я не это имела в виду, но ладно, — говорит она, и я смеюсь. — Эй, на самом деле, будь осторожна, ладно? Он может быть Дракулой, а может быть просто очень горячим странным парнем с выдуманной фамилией и странными зубами. У меня жутковатое предчувствие от твоих слов.

— Угу, — говорю я вместо того, чтобы напомнить, что совсем недавно у меня буквально были следы клыков на шее. — Я знаю, что я видела.

Она зевает.

— Позвони, если я тебе понадоблюсь. Оставлю телефон включенным.

— Если у меня будет связь, я это сделаю.

— Уф. Я уже жду, когда ты вернешься домой, — стонет она.

Мои губы кривятся в слабой улыбке.

— Я тоже, — говорю я, вешая трубку.

Я смотрю на Джорджа, который буквально прыгает на месте в ожидании. Мне не нравится, что Влад фактически прислал его сюда, чтобы он невольно присматривал за мной, как будто мне нужна нянька, но это не вина Джорджа.

— Я просто должен был прийти и увидеть это, — он размахивает руками и восторгается. — Не могу дождаться, когда увижу тебя в роли красавицы бала.

— Увидеть что? — спрашиваю я, хмурясь.

— Твое платье, женщина. Что же еще?

Точно, платье. Внезапно мои приоритеты полностью поменялись. Мне даже в голову не пришло взглянуть на него и сделать какие-нибудь фотографии.

— О, оно в ванной, — я видела его, но была слишком отвлечена возможным возвращением следов укусов, чтобы как следует рассмотреть.

Он покачивает бедрами в сторону ванной, а затем ахает.

— О боже мой. Это прекрасно.

Влад сказал, что собирается одеть меня во что-нибудь скандальное. И прямо сейчас я не совсем уверена, что чувствую по этому поводу. Сегодняшний день принес не один сюрприз, и я действительно хотела бы просто присесть и расслабиться.

— Обри, ты в порядке? — он заглядывает в комнату. — Я ожидал, что ты будешь более взволнована.

Не стоит говорить, что вампиры реальны, и ты сходишь с ума. Что, если он уже знает?

— Да, я в порядке. Немного волнуюсь из-за сегодняшнего вечера, вот и все.

— О, куколка, все будет хорошо. Кроме того, я буду там, и мы чудесно проведем время. Я составлю тебе компанию, пока не появится Ромео. Возможно, это хорошая идея, поскольку я буду отбиваться от мужчин. Интересно, кто дизайнер?

Я наконец-то разглядываю платье, и у меня отвисает челюсть.

— Как, черт возьми, я должна втиснуть в это свои сиськи?!