В поисках ответов

Глава 14. Встреча с прошлым

Вернулся я поздно вечером и застал дремлющего отца за столом. Рядом с ним стоял полупустой бокал вина и запеченное мясо. Накрыто было на двоих, и, видимо, он до последнего надеялся, что сын вернётся пораньше.

О моём состоянии в тот момент наглядно говорило то, что я сначала проверил весь дом, замки, и закрыты ли окна, и только после этого подошёл к отцу. Ещё и в разум его заглянул, проверив на закладки. Будить сразу не стал. Убрал часть того, что нагородил ранее касательно сестры. Добавил новое, чтобы сгладить странность истории. Как закончил, пошумел, подвинул к себе оставшееся мясо и принялся есть.

— Курт? — проснулся отец. — О, кажется, я задремал.

— Тяжелый день?

— Да не особо. Возраст, — усмехнулся он, зевнул и потянулся. — Ты что-то поздно.

— Ну, проводил Соню до дома.

— А, — понимающе кивнул отец. — Тогда ладно. Как в школе дела?

— Как обычно.

Плохиши ждут не дождутся, когда я вернусь и наведу шороху. Хотя не уверен, что в этом теперь есть какой-то смысл.

Отец сразу уходить не стал, и какое-то время мы с ним болтали. Про себя я думал, куда бы его деть.

— Пап, а ты давно в отпуске был? — спросил у него.

— Не помню уже. Как-то… — покрутил он рукой, подумав, что без мамы ехать никуда не хочется, а дети слишком выросли, чтобы тащить их с собой.

— Зря. Устало выглядишь.

— Не дави на старика, — прокряхтел он и поднялся со стула. — Раз ты доел, пошёл я спать. Не опоздай завтра в школу.

— Хорошо, пап.

Убрав за собой, отправился наверх.

Несмотря на то, что большую часть дня провёл в машине, спать хотелось неимоверно. Настолько, что я всерьез несколько минут размышлял над тем, не забить ли и не выспаться как следует.

Но нельзя. Слишком моя жизнь стала опасной, каждая мелочь может стать решающей.

Стоило переместиться во внутреннее пространство, как в общей комнате, где находились все двери, увидел Злого. Внешне он никак не изменился, но я чувствовал, что эта тень окрепла и позволяет себе с каждым разом куда больше.

— Давно не виделись, — махнул он мне рукой. — Хочешь напасть?

— Подумываю.

— Давай, попробуй, — благосклонно предложил он. — Проявить агрессию в сторону своей злой части — это лишь сделать меня сильнее.

— Тогда начнём с обнимашек.

— Не поможет. Это же не глупый фильм, где надо принять себя и тогда ты обретешь новую силу, — рассмеялся Злой. — К тому же я тебе нужен. Ты ведь заметил изменения, — постучал он себя по голове, намекая, что изменения связаны с личностью. — Решительность, жестокость и жесткость, выносливость. Ты жив благодаря всем этим качествам, которые я олицетворяю.

— Не пытайся меня запутать. Ты всего лишь травмированная часть меня.

— Ну да, конечно, — снова развеселился Злой. — Чем сегодня заняться собираешься? Или всё же подеремся?

— Будешь мешаться — уничтожу.

— Громкие слова. Лучше скажи, ты уже готов заглянуть в воспоминания о мамочке?

— Отвали.

Разобраться с воспоминаниями о матери было ключевой задачей, но начать я решил с другого. Если твоя психика — развалина, которая балансирует на грани разрушения, надо не с кувалдой носиться, а начинать с малого. С наведения порядка и оценки общего состояния.

И первыми сегодня у нас на очереди будут тени, что скрываются за дверью с мыслями.

В первые разы, когда сюда заглядывал, вышла жестокая битва, в которой избивал как я, так и меня. На этот раз вышло иначе. То, что мои силы возросли, сказалось и в этом деле.

Теней по-прежнему оставалось много, но они больше не выглядели такими пугающими и уничтожались куда легче и быстрее. По субъективным ощущениям, прошло около часа, когда в этом пространстве не осталось почти никого. Но лучше бы я победил ещё миллион теней, чем столкнулся с теми, кто остался.

— Почему ты не умираешь? — спросил я у Неудачника.

Если Злой был олицетворением агрессии, то этот был одной из самых жалких и убогих теней. Хотелось в него плюнуть и больше никогда не встречать. Я его раз десять прикончил, но он с завидным упорством появлялся вновь.

— Потому что я пронизываю слишком многие части твоей личности. Ты ведь и сам догадался, — обреченно вздохнул он. — Забей и не мучайся. Ещё одна затея, обреченная на провал.

Я скривился, услышав очередные воодушевляющие слова. Этот парень постоянно сомневался, не верил в себя, ждал неудач и унывал.

— От тебя настолько тошно, что ещё немного, и меня стошнит.

— Я и сам буду рад, если ты меня прикончишь. Но это невозможно.

— Ошибаешься. Просто я пока не разобрался, что здесь к чему.

Мой изначальный подход — всех порубать. Он сработал, но до определенного предела. Следующее, на что хватило воображения, — перековать накопленную боль, что откладывалась в теле годами, в ярость. То есть существует как минимум два подхода: уничтожение и преобразование. Я чувствовал себя слепцом, что бредёт на ощупь по узкой тропе. Катастрофически не хватало знаний и понимания, что здесь и как устроено.

Но тень сама дала мне подсказку. Если она пронизывает мою личность, то это можно представить как дерево с мощной корневой системой. Надо найти корни и порубать их.

Когда я очнулся, на часах было три ночи.

С Неудачником разобрался. Неожиданным для себя образом. Просто задав ему вопрос. Вспомнив это событие, не удержался от нервного смешка. Иногда то, что выглядит стеной, на самом деле является открытой дверью.

— А как ты появился? — спросил я его.

— Ты правда хочешь знать? — поднял он глаза. Впервые на его лице промелькнула заинтересованность.

— Да.

Он показал. Я заново прожил около сотни событий из жизни. Были среди них те, которые никак не ожидал увидеть. Такие, как ощущение ненужности, когда я плакал, а мать не сразу подходила, чтобы дать грудь. Узнать, что подобная ерунда оказывала влияние на всю мою жизнь было тем ещё откровением. Были и всякие мелочи, которые сейчас воспринимались не иначе как глупостью. Так я трёхлетний пытался отнять у старшей сестры игрушку и закономерно проиграл. Рассмеявшись, Али сказал, что я неудачник, и убежала. Тупая детская возня, что породила занозу в моей личности. Были и ситуации посерьезнее, на любой вкус. Начиная с проигрыша другим парням на занятиях физкультурой и в борьбе за внимание девчонок и заканчивая тем, что родная мать носилась за мной с ножом и кричала, что я ошибка и должен умереть.

Десятки коротких мгновений и десятки длинных, которые я перепроживал часами. Повезло, что внутри моего разума время текло быстрее, иначе я проснулся бы через месяц.

Осмыслив этот опыт, прислушался к ощущениям и обнаружил, что чувствую как усталость, так и легкость. Такое бывает после хорошо проделанной работы. Мышцы вроде бы ноют, а на душе — хорошо.

После этого погружения неудачник ослаб. Сдулся, потерял четкость и, когда я к нему вернулся, хватило легкого касания, чтобы он рассыпался. Смешно и грустно. Настолько мощная часть личности существовала внутри меня по большей части из-за глупых ситуаций и неправильных выводов. А ещё из-за привычки.

Жаль, но я чувствовал, что со Злым дела обстоят иначе, и подход нужно будет искать иной. Не в этот раз.

Проснувшись и посмотрев на часы, я лег обратно и снова погрузился в себя.

В самое страшное воспоминание моей жизни. То, что старательно забывал три года.

Опять это число. Если трагические события в городе происходят раз в три года, то как это связано с моей матерью?

Я без труда нашёл то воспоминание и нырнул в него. Это был солнечный день, и я пришёл пораньше с уроков. В первый раз, когда пытался вернуться сюда, бился с могучим змеем. Сейчас же… Ничто мне не препятствовало, я спокойно вошёл в дом, но не увидел себя маленького.

Зато увидел мать. Она сидела на диване, спиной ко мне.

— Курт, подойди.

Я вздрогнул.

Спустя столько времени услышать её голос вновь было больно до рези в груди.

— Поменьше драмы, сын. Не усложняй и без того непростую ситуацию.

Сколько себя помню, мама всегда сочетала в себе серьезность и жизнерадостность. А ещё любила острить, подкалывать и смотрела на многие вещи со здравой толикой цинизма. Но это я понимаю сейчас. А тогда, будучи ребенком, воспринимал ее как сгусток тепла и строгости.

Её голос прозвучал, наполненный насмешкой и толикой грусти. Я прошёл в гостиную и встал напротив.

Это было странно, дико, пугающе и невыносимо трудно, взглянуть на её лицо.

— Садись, сын. Ты так вырос.

Этого не было в воспоминании. Она видела меня сегодняшнего и общалась со мной.

— Кто ты? — спросил я, чувствуя подвох.

— Вивьен Бакер. Второе имя Фемида. Твоя мать. Точнее, мать не я сама, а та, кто меня здесь оставила. Так-то я всего лишь тень, — мама разгладила несуществующую складку на платье.

В тот день она была в платье. Красивая, нарядная, домашняя и уютная.

— Значит, ты ненастоящая.

— Нет, — легко согласилась она. — Но позволь мне говорить так, будто настоящая. Ты же не против?

— А если против?

— Тогда тебе придётся потерпеть, — лучезарно улыбнулась мама.

А я вспомнил, как до всей этой истории было легко крутить отцом и как невозможно ею. Если она что-то запрещала или не хотела, то проще было сдвинуть гору, чем уговорить.

— Зачем ты здесь? — постепенно оцепенение уходило и включались мозги.

— Видишь ли, мой дорогой Курт… Не смотри на меня так. Я слепок твоей матери, которая, поверь, любила тебя больше жизни. И больше чем Али, если честно. Только ей об этом не говори, — подмигнула она.

— Ты не ответила на вопрос, — пропустил я её слова мимо ушей.

Был риск, что эту тень оставила вовсе не мама.

— Да, такой риск есть, — прочитала она мои мысли. — Мне не хватает самосознания, чтобы опровергнуть эту вероятность, но иногда приходится работать с тем, что есть, — с сожалением, по-деловому сказала тень. — Ты так повзрослел. Возмужал. Превратился в безжалостного убийцу. Не знаю, гордиться или ужаснуться. Я… — она заметила мой сердитый взгляд и усмехнулась, той понимающей улыбкой, с какой всегда смотрела на меня, когда я шалил, — твоя мама никогда не хотела, чтобы кто-либо из её детей пошёл той же дорогой, что и она.

— Зачем тогда было заводить семью? Путь повелителей разума с этим плохо совмещается, как я успел узнать.

— Природа. Глупость. Наивные ожидания. Самоуверенность, — зачитала она так, будто находилась в зале суда в качестве судьи и заключенной. — Выбери любой из вариантов. Как бы там ни было, что сделано, то сделано.

— Когда ты появилась в моём разуме?

— Когда гонялась за тобой с ножом по дому.

— Как это возможно? — не поверил я в сказанное.

— Дело в том, — тень внимательно смотрела на меня. — Что разум тех, кого называют господами, сильно отличается от новичков. Делать несколько дел — плевая задача для нас.

— Если тебе хватило разумения оставить тень, почему… — я попытался подобрать слова, но ком застрял в горле.

— Почему не остановила это безумие? — лицо матери помрачнело. — Потому что не могла. Я проиграла ту битву. Внушение, которое Ата оставила мне, было подавляющим и доминирующим. Она всегда считала меня эгоистичной, насквозь фальшивой сукой и хотела доказать это, через смерть.

— Каким образом? — спросил я, зная, что ответ мне не понравится.

— Приказ звучал так: убей того, кто тебе дороже всего.

И она попыталась убить меня.

Я прикрыл глаза, осмысливая эту новость.

— Я отказываюсь в это верить, — слова вырвались раньше, чем я что-либо действительно осознал.

— Конечно. Ты ведь почти три года жил с мыслью, что я тебя ненавижу, — вздохнула мама. — Прости меня за это. За всю историю.

— Почему я? Если это правда, почему я?

— Ответ тебе не понравится.

— Отвечай! — прокричал я, сорвавшись.

— Нервы ни к черту, — вздохнула женщина. — Разве этому я тебя учила?

— Ты меня ничему не учила. Ты всего лишь тень, оставленная неизвестно кем.

— Вот как, — тень прищурилась.

Этот прищур я тоже знал. Когда мама так делала, доставалось всем.

— Тогда слушай и не перебивай. Али в тот период была подростком. Упрямым, вздорным, со своим мнением. А ты был сладким мальчиком, таким милым, беспечным, в чём-то забавным. Так сложилось Курт. Чувства — это зачастую иррациональная часть людской жизни. Приказ был конкретным, и я сама не знала, как он будет исполнен, пока ты не вошёл в дом. В конечном счёте я рада, что так вышло.

— Рада? — процедил я сквозь зубы, чувствуя, как внутри всё переворачивается, а моё сердце выдирают заживо.

— Да, рада. Ты думаешь, что я при жизни была добрым, всепрощающим, невинным человеком?

На этот раз раздался смех, которого я никогда не слышал.

— Ты всего ничего живешь жизнью повелителя разума. Как думаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы стать госпожой?

— Убить десятки людей, — догадался я.

— Сотни. А ещё плести заговоры, интриговать, подчинять и манипулировать. Тебе тоже это предстоит, если хочешь выжить.

Тень замолчала, я тоже не нашёлся, что сказать. Так и сидели какое-то время, разглядывая друг друга.

— Расскажи мне всё. Я хочу понять, что произошло.

Мама рассказала.

— В тот день, незамеченная тобой, в моём разуме проходила битва. Внушение сделало меня безумной, но в то же время я пыталась его побороть. Не смогла, как ты понял. Единственное, что удалось — оставить тень в твоем разуме. Тогда я подозревала, что ты тоже обретешь способности.

— Ты ведь могла меня легко убить.

— Могла. Если бы не сопротивление, я могла бы приказать остановиться твоему сердцу или сделать что угодно.

Это звучало логично. Сейчас я куда лучше представлял, на что способны повелители разума, им уж точно не надо гоняться с ножом за ребенком.

— Но погоди, — нашёл я неточность. — Почему у тебя вообще осталась сила?

— Потому что Ата не смогла поглотить всё. Или, может, оставила кусочек, чтобы я не сдохла раньше времени. Хотела поглумиться.

Это прозвучало куда более натянуто, чем остальное, но я кивнул.

— Почему Ата не устроила зачистку после твоей смерти?

— Думаю, ей плевать. Разве есть богам дело до червей? — пожала плечами мать.

— Так просто?

— А чего ей бояться? Что ты отомстишь? Тебе ещё лет двадцать понадобится, чтобы стать ей ровней. Не обижайся, Курт. По меркам настоящих повелителей ты слабак. Но не будем об этом. Меня оставили в твоем разуме как послание-извинение.

— Будем считать, что извинение я услышал.

— Ты злишься, я чувствую. По опасному пути идешь. Извинение не единственная причина того, что я здесь. Вторая причина — это обучение.

Не выдержав, я рассмеялся.

— Ты увидел в этом иронию, — понимающе кивнула она. — Так нуждаться в ответах, когда они были внутри тебя.

— И что, ты сейчас мне выложишь все секреты?

— Нет. Я мало что успела передать. Трудно это было. Поэтому расскажу основы.

— Что ж, давай послушаем, — с сарказмом ответил я.

Внутри творилось черт знает что. Не зная, как реагировать, я закрылся и постарался отгородиться от чувств. Сделал ровно то же самое, чем занимался последние три года.

— Слушай, Курт. Слушай и мотай на ус. Ты влип в большие неприятности, не представляешь насколько.