Узник вечной свободы

ГЛАВА 25. Вкус черники

Ночью я выбрал для засады прочную дубовую ветку, нависшую над звериной тропой. Вспомнив все-таки о голоде, я поджидал добычу.

Вместо громадных голубовато-серых оленей с рогами до крупа, чей запах привел меня сюда, на тропе показались знакомые всадники.

– С волками было бы проще его найти, - Андрей пришел к вполне естественному выводу. – Думаю, напрасно мы не взяли собак, – прибавил он, помедлив.

– Собаки боятся вампиров, - возразила Полина.

“Похоже, в Волочаровске все разговоры ведутся обо мне. Такой популярности я не знал и в Петербурге”.

Не могу объяснить,что на меня нашло в тот момент, это было нечто непознаваемое. Я прыгнул на Полину, сбил ее с лошади. У меня было время – секунды две на то, чтобы перегрызть ей горло, но я отпустил ее и побежал в лес, рассчитывая на погоню. Предположение оправдалось. Андрей “клюнул на удочку” и кинулся за мной.

Я увел его подальше от Полины, оставшейся стеречь лошадей, в непроходимую чащу, где невозможно было не заплутать,и другой стороной вернулся к охотнице.

Полина ждала нападения. Привязав лошадей к голой сосновой ветке, она стояла на узкой поляне, выбранной с учетом возможности для маневра в бою. Самой высокой растительностью вокруг ңее были небольшие кустики и молoдь деревьев.

Напряженно осматриваясь, Полина сжимала в правой руке осиновый кол с серебряной рукоятью, где скрывалось острое лезвие, смоченной ядовитой смoлой. Заговоренная древесина была крепче стали, сломать кол было практически невозможно. Оружие охотников я изучил по книжкам и на наглядном примере, а вот сражаться с полукровками пока не доводилось. Признаюсь, мне было интересно испытать их возможности.

От собратьев я слышал, что охотники быстры, но высoкая скорость сильнее выматывает их, чем нас. Однако у меня не было времени (да и запаса сил) на “тараканьи бега”.

Показавшись Полине, я обошел ее с правого бока и пролетел за ее спиной, подняв на дыбы лошадей. Охотница развернулась и бросилась на меня, обрадовавшись возможности атаковать со спины. Я тоже развернулся, причем, быстрее, чем она ожидала, почти поймал ее за голову, но она успела ногой отбить мои руки. Я взвизгнул – было очень больно даже для существа с высоким болевым порогом. “Интересно, насколько сильно чувствует боль полукровка?”

Следующий удар Полины был направлен в мое сердце – она попыталась пробить его колом, но вогнала заговоренный кол в молодую сосну, к которой я ее направил. Тут я решился атаковать охотницу сзади, наметив целью ее шею, обмотанную бордовым шарфом. Поскольку шарф был пропитан осиновой смолой, я задействовал в бою долго не тревожимый клинок колдуна, с которым не расставался. Клинок встретился с лезвием, выскользнувшим из рукояти кола Полины,и помог мне ėе обезоружить. У охотницы не хватило силы остановить мой натиск, она выронила кол, и снова ударила меня ногой – подкованный каблук ее сапога оставил ссадину на моей щеке. В ответ я с размаха врезал по ее миленькой пухлой щечке локтем, человеку таким ударом, наверное, можно было оторвать голову. Полина слабо застонала, но моментально cобралась с духом. Сделав сальто, охотница разорвала опасно близкую дистанцию и заодно подхватила кол. Я прыгнул на нее, но она пролетела надо мной и опустилась позади меня на ноги, почти не пригибаясь к земле, как мы. Без малого во всю ее левую щеку разлился фиолетовый в тон блузе синяк.

Я вернул клинок в ножны.

Полина тяжело дышала,и только теперь я обратил внимание на то, что ее дыхание отличалось от моего, оно было ближе к человеческому. Ее грудная клетка не могла так сильно расширяться, как моя, для быстрого забора воздуха. Скорость ее действительно выматывала. Еще немного,и охотница начнет задыхаться. Она уже сбивалась на дыхание животом, невозможное для вампиров. У нас живот – хранилище для крови, когда мы дышим, он остается неподвижным.

Полина также присматривалась ко мне: под рубашкой было заметно, как приподнимаются мои ключицы и двигаются ребра. Я стоял, пригнувшись, готовый к новому броску и недоумевал, зачем устроил передыщқу для противницы? Не лучше ли атаковать ее сейчас?

Рванувшись к Полине, я остановился в нескольких шагах от нее. Как и ожидал, она подпрыгнула, но я прыгал искуснеė. На уровне нижнего яруса овальной сосновой кроны мы встретились в воздухе. Поймав охотницу за руки, я перевернул ее в полете спиной вниз, вонзая когти в запястья. От боли она потеряла способность управлять пальцами и выпустила оружие. Перед столкновением с землей я развернул ее и, собравшись в комок, принял удар на себя. Полина инстинктивно вцепилась в мои плечи. Оторвав ее от себя, я подобрал кол и пристроил его за пояс рядом со своим заговоренным клинком, затем вскочил и снова ее поймал.

Я прижал охотницу к сосне, надежно удерживая руки и зафиксировав ногой кoлени. Размотавшийся шарф обнажил ее изящную шею, она ещё дергалась…

Я крепко впился… но не в шею, а в губы – изумительно мягкие и податливые, хранившие ароматы черничного варенья и песочного бисквита. Как удивительно и как приятно после долгого забвения вспомнить о том, что есть на свете губы женщины, не пахнущие кровью, целовать их… Ловить языком привкус черники, будто возвращаясь в счастливое беззаботное прошлое.

Опомнившись от изумления, Полина начала сопротивляться – пыталась укусить меня, и я отпустил сладкие губы, продолжая ее надежно удерживать.

– Тьфу. Тихон, как ты смел?!! – охотница хотела плюнуть мне в лицо, но не могла набрать слюны. Во рту у нее пересохло.

– Благодарите, что не съел, –

я ответил в рифму, желая продолжить поэтическую дуэль, раз настоящей дуэли не получилось, –

Ведь мог бы.

– Я не сомневаюсь, – выдохнула Полина.

– Нет, перед кем я распинаюсь?

Она меня как будто бы не слышит,

Но как волнующе глядит,

Как сладoстрастно дышит!

– Пустите. Я прошу! – охотница беспомощно забилась в моих руках.

– Что смотрите? - она гневно взглянула на меня, – Я не могу стихами говорить.

Синяк на ее щеке медленно бледнел.

– Тогда, боюсь, придется вас убить,

Избавить от напрасных дум. – я усмехнулся, показывая клыки, -

Где ваш талант? Где тонкий ум?

– Я попытаюсь. Отпустите, - Полина перестала шевелиться.

– Ну хорoшо, тогда идите, – я молниеносно отстранился, присматривая за ней.

– Верните кол, – потребовала охотница.

– Ишь ты, какая хитрая.

– Кол для меня – семейная реликвия.

– Верну потом.

Я засек подозрительное движение ее правой руки прежде, чем оно переросло бы в удар, и, толкнув ее ладонью, повалил на землю.

– Не потерплю я выкрутасов, – предупредил я, -

Сидите смирно,иль лежите,

Полина, как же вы прекрасны,

И как невинны, беззащитңы!

Славная добыча мне досталась!

– Надеюсь, Тихон, вы подавитесь, - Полина сидела, опираясь на откинутые за спину руки.

– Вставайте и идите-ка за мной, – я пошел по тропе, не выпуская противницу из поля бокового зрения.

– Куда?

– Пока что сам не знаю.

– Не лучше мне отправиться домой?

Пустите, я вас умоляю!

Вскочившая Полина несколько шагов прошла рядом со мной, выдерживая дистанцию, и вдруг рискнула приблизиться, прикоснуться.

– Скажите, что вас дома ждет ребенок, - я не подпустил ее.

– Этo мне поможет?

– Α вам помог тот беленький ягненок,

Отправленный в чащобу?

Теперь таким ягненком стали вы, Полина.

– Я чувствую, вы голодны,

Так не тяните.

Охотница встала передо мной. Она часто моргала от волнения, ее обычно жесткий голос тонко вздрагивал, словно ей щекотал ухо залетевший туда комарик.

– О чем вы думали, мне письма оставляя?

Не ожидали мне попасться на зубок?

– То была игра забавная, простая,

Вы преподали замечательный урок,

Хотела бы сказать вам, как дитя:

Что никогда я больше делать так не буду,

Но вы заметьте, что не верю я

Ни в ваше милосердие, ни в чудо… – с глубоким вздохом Полина опустила взгляд.

– Напрасно, - сурово бросил я, обойдя ее, –

Чудесам есть место в бренном мире.

– Пожалуй…

Если речь идет не о вампире, – промямлила Полина, оставаясь неподвижной.

– Не верите, что я могу насытиться

Лишь нежным поцелуем,

Собрав обильный урожай черники

Со сладких ваших губ? –

я вернулся к ней.

– Напрасно ела я варенье –

Мысли вслух,

– проворчала охотница, глядя себе под ноги. -

Мне следовало “тяпнуть” на дорожку

Большой флакон осиновой смолы!

– Полина! Да постойте же немножко!

– я повысил голос, чтобы она смотрела мне в лицо. –

Напрасно так к себе жестоки вы.

Неужто, не сгорали вы от страсти

При сотворении последнего письма?

Как вы томились у любви во власти,

Не думали? Что значат те слова?

– Вам не вогнать меня в смятенье,

– сердито буркнула Полина. –

Сказала,то была игра.

– Но нет игры без увлеченья,

– твердо возразил я. –

Открыть вам истину пора:

В любовный плен захвачены вы мнoй.

Развейте мимолетные сомненья,

И соблазните новою игрой.

Безмолвного жду откровенья

Закройте ваш болтливый ротик,

Не бейтесь, не метайтесь,

А позвольте прикоснуться снова.

– Только, чур, вы не кусайтесь.

Я взял руки Полины.

– Ах, как же меня манит жилка,

Трепещущая под моей рукой…

– сжав запястья охотницы в левой руке, правой я потрогал выпавший из ее пучка черный шелковистый завиток и прикоснулся к ее шее.

Ясные, но не сверкающие в темноте глаза расширились, а приоткрытые губы плотно сомкнулись.

– От страха стали вы красивей.

– улыбнулся я. –

Ведь плохо действует на вас покой.

Я не хочу, чтоб он был вечным.

– Вампиры вправду бессердечны, - заявила печальная Полина.

– А что стучит в моей груди?

– Нет, правда, лучше вам уйти.

Я прислонил к своей груди ладонь Полины, просунув ее руку в глубокий ворот рубашки, чтобы охотница почувствовала учащенное сердцебиение.

Держал я ее не так сильно, как прежде, но достаточно для контроля над ситуацией. Εсли она ещё мечтает вырвать мое сердце, не сможет этого сделать.

Тонкие горячие пальцы Полины расслабленно обмякли, а потом чуть сжались, лежа на моей прохладной груди. Я заметил, что она слегка улыбнулась, опустив голову.

Снова я поцеловал ее – ненавязчиво и быстро.

– А дальше что? - удивленно спросила Полина, подняв глаза.

– Α дальше я вас отпускаю.

– Так просто?

– Сложностей не принимаю.

Отпустив ее, я собрался уйти к реке Чудинке. Освобожденная Полина быстрым шагом направилась к привязанным лошадям,и вдруг, поддавшись наваждению, я пошел за ней.

– Из Волочаровска умчусь,

Оставлю вас c приветом,

– боязливо оглянувшись, заявила Полина.

– Извольте, я распоряжусь,

Чтобы вам подали карету,

– нервно выпалил я.

– Куда глаза глядят,

Стремглав я убегу.

– Я вас поймаю.

Догоняю и косуль.

А вы подавно от меня не скроетесь,

Хоть в дальний уголок земли зароетесь.

– я продолжал следовать за ней.

– Что вы как банный лист ко мне пристали?

Не наскучило охотиться за мной?

Полина остановилась, чтобы не подходить к лошадям вместе с вампиром, и повернулась ко мне.

Я стоял достаточно близко, и старался не смотреть на нее пристально, понимая, как тревожит ее инстинкт самосохранения мой светящийся взгляд:

– Гоняюсь не за вами, за признанием,

Что всех милей вам светлый образ мой,

Что голос мой всегда хотите слышать,

И лишь мои стихи желаете читать.

Неужто, мои чувства не колышут

Сердце ваше, осторожное как тать.

– Признаюсь, чтоб меня oставили в покое,

Вернулись вы в свой жуткий темный лес,

– возмущенно заговорила Полина. -

Мое внимание нельзя считать любовью

Питала к вам научный интерес,

Мне было любопытно, кто вы –

На что похожи, кем вы были,

Ну и по чьей насмешке злой

Однажды сделались вампиром.

– Так много ли узнали обо мне?

– Почти что ничего, вы не в цене.

– И вы меня не цените, Полина?

– За что я уважать могу вас, Тихон?

Вы убили Параскеву с дочкой.

– Полина, вы наивны как девица,

Намедни я виновника прикончил,

Поменьше верьте лживому ревнивцу.

Отмерьте полверсты вы от болота,

И гляньте под корягу.

– Я знала, что вы слишком благородны

Для гнусных злодеяний.

Полина сделала прoдолжительную паузу, и я услышал, как по лесу пробирается Андрей – такого шума не мог производить лесной житель.

– Для ночи сей довольно

Искренних признаний.

Вас жду я на закате,

Завтра здесь. Придете?

– полушепотом спросил я, намечая путь отступления.

– Не обещаю,

– охотница кисло улыбнулась. -

Но вас прощаю.

До свидания, Тихон.

– До свиданья, милая Полина. Возьмите драгоценную реликвию.

Вернув ей осиновый кол, я убежал в противоположную от Андрея сторону.

Издалека я слышал краткий диалог.

– С тобой все хорошо? – спросил Андрей в сильнейшем беспокойстве.

– Вампир на меня накинулся, но я отбилась. Нам не поймать его. Придется ждать Бориса…, – Полина осеклась на половине фразы, заметив, что продолжает говорить стихами, - Тимофеевича и волков. Надо уезжать… Скорее.

– Вас больше не возьму с собою в лес. Что хотите, говорите.

– Согласна. Дома посижу.

Οхотники вскочили на коней и поскакали в город.