Ураган свершений

6. Земля. Старый знакомый

Выкручивайся сам! Никто и никогда не решит твои проблемы за тебя! Эти слова могли стать девизом нелёгкой и нелепой жизни. Давно уже нет матери-алкоголички, но и в пять, и в тридцать пять лет всё идёт по накатанной.

Григорий суетливо огляделся и зашёл в подъезд. Руки тряслись, и тяжёлый брезентовый чехол для удочки, в этот раз скрывающий совсем не рыболовные снасти, выплясывал, как живой. Встретившаяся по пути женщина неодобрительно покачала головой и что-то там пробурчала по поводу алкоголиков. Что было даже обидно, он выпил для храбрости только полбутылки.

Грише, больше известному под прозвищем Горшок, не везло в жизни. В школе его никто не любил и не уважал, и даже его воровские таланты там вечно выходили боком. Для учителей он был трудным и замкнутым ребёнком, для учеников — мишенью издевательств и розыгрышей. Но и в воровской среде он не преуспел. Отчего-то неглупый и тщеславный парень раз за разом отодвигался в сторону тупым агрессивным бычьём. А в тот единственный раз, когда пахан (сам! лично!) дал задание, закончился такой жутью…

Ещё долгие годы во сне ему являлся бывший одноклассник, за миг до выстрела вдруг покрывшийся каменной коркой и осыпавшийся невесомой пылью. Обычный лох, вдруг обернувшийся чем-то непонятным и угрожающим. И Григорий долгие годы ждал, пока ушедший от пули таким невероятным образом чужак вернётся. Демон он или пришелец, значения не имеет, просто обязан вернуться и отомстить, сам-то Григорий обязательно бы вернулся…

Но годы шли, времена менялись, сменился пахан, и появилась надежда. Может быть, чужак очень далеко, или даже погиб таким странным образом. Григорий бросил пить и вновь взялся за ум. И его начали отмечать, хоть и староват он был для своих должностей, и молодые соперники с насмешкой называли его Козырной шестёркой, а то и просто, Козырьком. Но тут проклятый одноклассник вернулся.

Увидев Василия в казино пахана, Гриша чуть не рехнулся от страха. Ничуть не состарившийся, уверенный, хорошо одетый, под ручку с красоткой, во внешности которой было что-то неуловимо чуждое. И казалось, сейчас чужак заметит старого знакомого у стойки, подойдёт — и всё. Плакали все мечты и надежды. Но одноклассник не узнал, должно быть, сказались постоянный страх и нездоровый образ жизни. Под утро Григорий, Которому и сорока ещё не исполнилось, бывало, смотрелся на все пятьдесят.

Свои люди прошлись за парочкой, а имя всесильного Саида Геннадиевича заставило работников гостиницы стать откровеннее. И первая идея была безжалостно отброшена. Не справятся шестёрки с этими странными существами, чьи цели и устремления Григорий не понял, даже просмотрев весь список заказов. Зачем кофе и картошка на Альдебаране или в аду? А может, и к "чёрному археологу" парочка имеет отношение? Как было бы здорово всё передать смотрящему, а так, сверху, уже решили бы, мягко с чужаками общаться, или серьёзных бойцов подключать. Но доказательств всё же было маловато, и тем более не стоило отправляться к пахану с выводами.

Григорий хорошенько выпил, всё обдумал и сделал заказ одному знакомому слесарю, чьи изделия не раз проверялись в работе против врагов уважаемого Саида Геннадиевича…

На крыше было грязно, холодно и неуютно, но вход в гостиницу просматривался прекрасно. Какой-то придурок сколотил голубятню, и надоедливые птицы обгадили здесь всё на свете и противно ворковали вокруг. Руки дрожали, и собрать винтовку было не просто, хорошо хоть, источник вдохновения надёжно булькал в кармане и согревал горло с первого же глотка.

Григорий совсем не был кровожадным, он был бы не против, если бы чужаки исчезли б так же бесследно, как и появились, но пацаны сообщили, что парочка вновь прибыла в город. Значит, Василий, кем бы он не был на самом деле, не забыл и не простил. И надо бить первым, благо, калибр изделия внушал уверенность. В своё время слоны такой аргумент оценили, должен оценить и посланей преисподней.

И даже если безжалостный враг вновь рассыплется пылью, Григорий опять получит отсрочку на несколько лет!

Горшок улёгся поудобнее, стараясь игнорировать вездесущий помёт мерзких птиц, и приготовился к долгому ожиданию.

— Ну сколько можно ждать! — Сидона, не иначе подсмотрев в телевизоре, стояла в классической позе разгневанной жены — руки в боки, бойцовский задор в глазах. — Ты как прирос у этого своего мастера!

— Кто бы говорил! — Беззаботно отозвался Вос, с искренним восторгом разглядывая и рассовывая по карманам самые разные цацки. — Я-то целую неделю изо дня в день ждал у моря погоды, пока моя красавица наплавается на недосягаемой глубине! Хочешь позже сравнить, кто полезнее провёл время, когда будем навещать Капитанов?

Лери хотела было надуться, но любопытство оказалось сильнее:

— До Капитанов твоим соотечественникам далеко! Одни жемчужные поля чего стоят! Они создают все условия, охраняют раковины, и с каждой получают жемчужину раз в несколько лет! Ну хоть покажи, что ты там заказывал, и что обсуждал целых полчаса?

Воздушный маг скорчил таинственную мину, но не выдержал и рассмеялся:

— Артефакты, дорогая, артефакты! У меня было немало задумок, но наши ремесленники далеко не всё могли сделать со своими инструментами и навыками. А этот умелец кое-что мне прямо сейчас выточил, да и основной заказ, оказывается, уже несколько дней как готов.

У Сидоны даже дыхание перехватило:

— Неужели… водный меч?!

Вос только руками развёл:

— Радость моя, ну сколько раз можно объяснять, водный меч — это водное заклятье, реализованное магом земли. Скопировать его я не смогу никогда. Рано или поздно, я разберусь, как Кванно это сделал, но получившийся артефакт будет работать совсем по-другому, у нас ведь разные стихии. Начинать надо с более простой задачи. И это — перчатка молний! Звучит неуклюже, знаю, позже придумаю что-то повнушительнее. Длань Тора? Десница Перуна? Хотя что я несу, всё равно в Милеруме не знают земных богов.

Странное переплетение цепочек, проводков, кожаного основания и аккуратных витков изоляции на руке смотрелось дико, но маг поглаживал конструкцию едва ли не с нежностью.

— Вот вернёмся в Милерум, сразу испытаю! Если мои расчёты верны, а мастер ни в чём не налажал, с этой штукой я смогу метать молнии в несколько раз быстрее и с гораздо большей точностью! Помнишь же, это довольно нестабильное заклинание, а если стабилизирующий контур сработает, то и силы можно вложить побольше!

— Мужчины и их кусачие игрушки, — С неодобрением хмыкнула Сидона. — Так и знала, что не удержишься! А почему прямо здесь не испытать? Если что не так, сразу отдашь на доработку.

За разговором они дошли до знакомой гостиницы и остановились у крыльца. Снимать перчатку было довольно сложно — слишком запутанная и хрупкая конструкция, и потому Вос ответил не сразу.

— Слишком громко. И статикой попалю к волам безрогим всю электронную аппаратуру. Надо же и о людях думать. А за город ехать нет времени, ты же сама хотела вернуться уже сегодня.

Рядом вдруг что-то треснуло, и декоративный облицовочный кирпич в стене за спиной мага вдруг разлетелся каменными брызгами.

Сидона даже ничего не успела понять, как спутник вдруг набросил невидимость и резко дёрнул женщину в сторону. Ещё один кирпич разлетелся прямо там, где они только что стояли.

Молния с грохотом ударила в верхний этаж здания напротив.

— А как же люди? И эти эклетроные апуратуры?

Рядом, вторя замысловатому ругательству, запели раскрывающиеся крылья, и Сидона поняла, что сейчас ей никто не ответит.

Григорий ждал, готовился, но всё же оказался не готов увидеть эту беззаботную парочку, не спеша идущую по улице. Вновь затряслись руки, и даже новый глоток из фляги не помог. Прицел плясал перед глазами, раз за разом находя и вновь теряя ненавистное, противоестественно молодое лицо. И разве у Василия раньше были такие пронзительно-зелёные глаза?

Смертельный враг повернулся — уже позже Григорий понял, что к спутнице, но в тот момент показалось, что взглянул прямо в глаза, и палец сам судорожно дёрнул спусковой крючок, не дожидаясь, пока перекрестье прицела поймает цель.

Мимо! Дрожь вдруг прошла. Григорий яростно передёрнул тугой затвор, понимая, что шансов у него немного. Или он сейчас же, вторым выстрелом достанет Василия, или жуткий чужак достанет его!

Ясно видимый в прицеле противник вдруг расплылся и исчез. Обливаясь потом, убийца-любитель тщательно прицелился туда, где только что была голова врага и второй раз, мягко и плавно надавил на спусковой крючок. В прицеле было видно, как брызнули осколки кирпича. След от пули на стене был очень похож на предыдущий, сомнительно, чтобы он попал. Как это понимать — враг опять исчез на несколько лет, или просто затаился?

Яростный удар молнии, пришедшийся чуть ниже и правее, дал исчерпывающий ответ на незаданные вопросы. Враг здесь, и в этот раз готов ответить ударом на удар. Ветер взметнулся, прошёлся по улице, подхватывая мусор, пылью сыпанул в глаза.

Григорий выронил оружие и попятился. Он никогда не был особо суеверным, да и чутьём не отличался, но сейчас каждая жилка в теле, каждый натянутый струной нерв кричали о неотвратимой опасности.

Безумными глазами неудачливый бандит обшарил крышу. Отчего-то люки, ведущие в подъезды, доверия не вызывали. Смерть пела, играла странную мелодию на струнах ветра, неспешно приближаясь. Если он задержится хоть на минуту, всё закончится здесь.

Разум угас, уступив место самым примитивным животным инстинктам. Всхлипывая и подвывая, существо, ещё недавно бывшее человеком, метнулось к голубятнику и изо всех сил вцепилось в одну из досок, пытаясь расширить вход. Это несуразное сооружение явно строили дети, а не взрослые — слишком уж невзрачным и ветхим был деревянный домик, и по размерам подходил разве что средних размеров собаке.

Григорий сам не ожидал от себя, что сумеет забраться в это нелепое укрытие, потревожив законных хозяев и каким-то невероятным способом не только свернувшись в клетушке, но и кое-как приладив доску, позволившую забраться внутрь. Сказать, что было неудобно, означало очень преуменьшить. Да и опомнившиеся птицы возмущённо орали, метались и клевали оккупанта, но даже жри эти голуби его живьём, ничто не заставило бы его пошевелиться или издать какой-нибудь звук. Во всяком случае сейчас, когда поющий ветер утих, и смерть ступила на крышу.

— Смылся, гад! — Холодок узнавания прокатился по хребту Григория, и он в ужасе вдруг понял, что в штанах мокро совсем не от пота. И стыдливость была не при чём — вдруг враг почует запах?

Женский голос ответил на незнакомом языке, и чужак тоже перешёл на неизвестную речь. Лёгкие шаги двух незримых врагов раздавились то спереди, то сзади, слева, справа. Казалось, этому не будет конца. То чужак проверял люки, ведущие в подъезды, то осматривал кустарную винтовку. Целая вечность прошла, прежде чем вновь запел ветер, и стало тихо. Только голуби временами вновь начинали вопить и пытаться выставить захватчика из вотчины.

Мучительно хотелось потянуться, разогнуть затёкшие конечности и позвоночник, хлебнуть из заветной фляги в кармане — но мучительный страх не отпускал. Вдруг хитрый чужак не ушёл, затаился, ожидая появления глупого стрелка? Григорий не попадётся. И минуты тянулись, сплетались в часы. Он не понимал, спит он, или даже умер.

И когда по крыше затопали тяжёлые башмаки, неудачливый убийца заплакал от облегчения. Эти шаги были совсем непохожи на лёгкую поступь чужаков.

Люди в форме вытащили Григория из голубятника, помогли разогнуться и даже чуть-чуть почистили. При этом непрерывно ругались, и не позволяли благодарному страдальцу обнимать спасателей.

Было так приятно почувствовать себя в безопасности, что Григорий просто не мог отказать своим новым друзьям в правдивом изложении событий. О чужаке, молнии, и зловещих невидимках. С готовностью опознал свою винтовку и показал, как и откуда стрелял. Правда, внутренний голос напоминал, что Саид Геннадиевич будет недоволен, но Горшок — слишком мелкая сошка, чтобы недовольство пахана вылилось во что-то опасное. И Григорий был счастлив, когда его аккуратно свели по лестнице и усадили в машину. Ему обещали, что там, где он будет жить теперь, очень толстые стены и маленькие окна, а сквозняков почти не бывает. Ему не придётся ещё раз услышать песнь ветра.

Вос быстро и решительно перебирал накопившиеся вещи. Удобные сумки, которые так легко прижать к себе и окутать аурой наполнялись довольно медленно, куча на полу росла гораздо быстрее. Семена, распечатки, тысяча необходимых мелочей, собиравшихся помаленьку, и сейчас образовавшие внушительную груду.

Мужественная правительница, сильный маг и неглупый политик, сейчас Сидона напоминала капризную девочку, откладывая и вновь подхватывая очередную пару кроссовок.

— Да оставь ты всё, что не понадобится срочно! — Посоветовал Вос, у нас номер оплачен ещё на три дня вперёд, успею ещё вернуться и эвакуировать твои сокровища!

С самого начала, парочка собиралась возвращаться в Милерум только через несколько дней, но сегодняшнее происшествие заставило поторопиться. Маг при всём желании не мог понять, кто хочет убить его или никому здесь неизвестную женщину, а бесследное исчезновение убийцы попахивало мистикой. Может, таинственный враг тоже владеет магией, и способен не только становиться невидимым, но и маскировать ауру. Вос с удовольствием схлестнулся бы с таким противником — если бы был здесь один.

— Сиден никогда не отступал, даже если противник был сильнее! — Сидона отбросила очередную пару кроссовок и с вызовом повернулась к Восу. — Убегать от врага — трусливо и недостойно!

— Убежал враг, — Уточнил маг. Этот вялотекущий спор уже успел его достать. Любимая имела некоторые недостатки, и одним из них было редкостное упрямство. Пусть Сидона сама соскучилась по сыну и уговаривала его вернуться пораньше, но стоило появиться психу с винтовкой — и самым главным становится разборка с таинственным убийцей. — Так торопился, что бросил оружие. И ситуация здесь совсем другая. Твой легендарный отец, возможно, действительно не проиграл ни одного боя, но он и не ввязывался в драку с заведомо непобедимым врагом. А противник, бьющий исподтишка — недостойный враг.

— И Кванно никогда не уходил от боя!

— Конечно, кроме случая, когда ему пришлось смываться из родного мира! Радость моя, вспомни, что у тебя есть ответственность не только перед собой. И если какая-то сволочь подсыплет тебе яду в пищу, глупо есть это из одной гордости. Если бы сейчас тебя застрелили, умерли бы ещё десятки людей — все, связанные с тобой клятвой крови и камня. А ещё — твой не рождённый ребёнок. Не подскажешь, Сиден часто рисковал твоей жизнью?

Лери с яростью взглянула на любовника, но не стала продолжать спор. Она понимала, что означает ответственность, и некоторый наследственный авантюризм не заставил бы её забыть об обязанностях перед своими людьми и государством.

— Ладно, в этот раз мы уйдём… Но только потому, что он сбежал сам, не приняв честного боя!

Вос улыбнулся в сторону, но предпочёл промолчать. Сейчас любое слово с его стороны означало бы объявление маленькой локальной войны.

В напряжённой тишине любовники вновь взялись за упаковку вещей.

Через полчаса номер опустел с минимальными спецэффектами. Но работники гостиницы этого не заметили, занятые жалобами постояльцев на сгоревшие от близкого удара молнии телевизоры и обсуждением психованного снайпера, попортившего фасад здания.

Никто не заметил странного человека, тенью проскользнувшего мимо обслуги, перебежками добравшегося до двери самого обсуждаемого в гостинице номера 17. Его можно было бы принять за подростка — невысокий, несуразный, небрежно одетый в затасканную футболку и мятые штаны. Но седина в редких волосах и почти исчезнувшие за долгие годы шрамы от жутких ожогов на левой руке предполагали куда более внушительный возраст.

Странный гость очень долго стоял перед дверью, вслушиваясь, всматриваясь и что-то бормоча себе под нос. Ладони странного визитёра дрожали, скользя над дверью.

Наконец решившись, посетитель медленно приник к двери и стал медленно погружаться, просачиваться внутрь головой впрерёд. Почти сразу что-то пошло не так, человечек задёргался и с некоторым трудом вырвался обратно. Старая гостиничная дверь перекосилась и сбросила целые пласты растрескавшейся белой эмали, открыв куда более старую, затёртую голубую краску ещё советских времён.

Визитёр отдышался и на этот раз прижал руки к замку. Некоторое время он стоял неподвижно, только крупные капли пота текли по лицу гостя, промывая светлые дорожки в пыли и чешуйках приставшей эмали. Наконец, что-то хрустнуло и посыпалось. Человечек ещё раз торопливо огляделся, и быстро приоткрыв дверь, нырнул внутрь. Почти сразу дверь захлопнулась от сквозняка.

В номере гость ещё несколько минут простоял в напряжённом ожидании, прислушиваясь, всматриваясь и едва ли не принюхиваясь. Затем, ступая осторожно, как начинающий йог по битым бутылкам, добрался к центру комнаты, и прянялся торопливо вычерчивать странные узоры на обрывке бумаги обгрызенным куском карандаша. При этом странный гость постоянно всматривался во что-то прямо перед собой, как будто сверялся с чем-то невидимым невооружённому глазу.

Завершив сеанс рисования, визитёр с чувством выполненного долга прошёлся по номеру. Книги, семена и одежда его не заинтересовали, кроссовки оказались слишком велики — в них кототышка мог бы просунуть ноги, не снимая своих рваных сандалий. Несколько мятых купюр, должно быть, высыпавшихся из кармана хозяина номера, мигом перекочевали в карман мятых брюк.

Окончательно освоившийся и обнаглевший воришка забрался в холодильник, и, выбрав бутылку покрасивее, храбро глотнул. Лицо незадачливого визитёра мгновенно покраснело, бутылка вывалилась из ослабевших пальцев и покатилась под диван, расплёскивая на ковёр своё ароматное содержимое. Откашлявшись, незваный гость подошёл к выбору напитков более осторожно, тщательно принюхиваясь прежде, чем попробовать. Остановившись на каком-то густом соке, воришка долго смаковал непривычный напиток, жадно глотая холодную жидкость, а затем по несколько минут стараясь отдышаться.

Громкие шаги у самой двери заставили наглеца запаниковать и выронить пластиковую бутылку. Человечек с удивительной быстротой пересёк комнату и выпрыгнул в окно третьего этажа. Как ни странно, удара снизу вместе с вокальным сопровождением не последовало.

Слесарь гостиницы долго и привычно поносил силуминовые замки, поставленные вместо громоздких и тугих, но надёжных изделий преждних времён. Современная штамповка постоянно преподносила сюрпризы бедному работнику молотка и отвёртки: ломались, заедали, заклинивали — и при всём этом, открывались местным ворьём с обидной лёгкостью, едва ли не ногтём мизинца.

Но замок номера 17 превзошёл все остальные! Он просто рассыпался! Целиком! Слесарь только представил, как будет пытаться списать пакостное изделие, предъявляя его в виде горсти подозрительного порошка, и выругался вновь, на этот раз помянув и маму-сборщицу замка, и папу-разработчика.

До дедушек-бабушек дело не дошло. Внезапно объявились люди всемогущего Саида Геннадиевича, и принялись методично перетряхивать номер. Насмерть перепуганный дежурный объяснял какому-то милиционеру, что они не проверяют паспорта, просто заносят номера и личные данные в журнал.

Слесарь тихонько выбрался из гостиницы, и двинулся домой, по пути прикупив бутылку. Лучше получить привычный втык за пьянство и прогул, чем попасть под раздачу. Как ни странно, эта мысль оказалась на редкость заразной. В считанные минуты почти вся обслуга гостиницы рассосалась без следа. Книге жалоб в этот день предстояло пополниться рекордным количеством записей.