Украденный Рай

Вот уже несколько дней что-то нарастает, словно буря, которая разорвет все на своем пути. Что-то приближается... что-то поганое.

Кассиус, кажется, не замечает этого, поскольку слишком занят тем, что одержим Евой. Признает он это или нет, но из нас троих он носит свое сердце на руках, даже если не осознает этого. Он как разломленный сосуд, который отчаянно ищет способ снова собрать себя воедино. И Ева дает ему этот шанс.

Кто-то однажды сказал мне, что у тех, у кого самые сильные сердца, больше всего шрамов.

Мы не часто говорим о своем прошлом, потому что нас сильно пугает то дерьмо, через которое мы прошли. Поэтому мы смотрим вперед, а не назад, чтобы пережить каждый день.

Однако я не могу винить Кассиуса за его одержимость. Все, что связано с Евой, провоцирует и меня, зверь внутри меня рычит на нее. В последнее время она проникает в мои сны, и я просыпаюсь с ее именем на губах, с вожделением к ней в моем твердом члене.

Нерв дергается у меня в виске от того, как сильно я позволил своему увлечению разрастись. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Ночь окутывает город, и мое отражение отражается в окне. Рана на шее все еще красная от нападения виверны несколько дней назад. Эти твари редки и смертельно опасны. Их яд может и не убить меня, но он все равно остается. Я почти исцелился, хотя шрамы затягиваются. Любой другой умер бы через несколько минут.

Дмитрий удивил меня своей проклятой виверной, он взял верх, и эти ублюдки сбежали. В следующий раз я буду лучше подготовлен.

Легкие шаги стучат по полу позади меня, и я оборачиваюсь, чтобы найти Талию. По моему кивку она подходит, одетая в узкую юбку-карандаш до колен, туфли на каблуках и белую рубашку на кнопках. В отличие от Евы, ей не хватает изгибов, и она более худая, что мне не по вкусу. Волосы собраны в хвост, лицо серьезное. Я мог бы дать ей больше власти, а не относиться к ней как к слуге, как я делал последние пять лет, пока она была моим личным помощником. Я делал это специально, беспокоясь о преданности. Я так поступаю со всеми, кто меня окружает. Но она ни разу меня не подвела.

Иногда мне жаль ее. Она закончила колледж с огромными кредитами, которые нужно было выплачивать, но когда она устроилась на работу, я обнаружил, что у нее есть преследователь... Настоящий чертов псих, который врывался к ней в дом, чтобы шпионить за ней. Она жила одна и была в ужасе. Так что я устранил ублюдка и привел сюда работать на меня. И с тех пор она осталась, так что я ее охраняю, хорошо плачу и обеспечиваю всем необходимым. Хотя иногда я вижу в ее глазах, что она готова к большей ответственности.

«Что у тебя для меня есть?» спрашиваю я, переходя к бару, чтобы налить себе стакан виски.

«Ничего хорошего, к сожалению», - говорит она, подходя ко мне и садясь за барную стойку. Она запрыгивает на табурет и скрещивает ноги. Я сажусь на соседний и делаю глоток из своего бокала.

« Продолжай», - говорю я, готовый к тому, что буря вот-вот разразится.

«Разведчики все проверили, и на улицах мертвая тишина. Ни Франко, ни Дмитрия не видно. Их не видели почти неделю».

«Это хреново. Может, они сотрудничают?» пробормотал я, в основном про себя.

«Маловероятно. Все люди «»Черных пик«» тоже исчезли из своих обычных мест, где они тусуются. Что-то определенно происходит».

Настроение становится все более мрачным, и я пригубляю остатки виски: в горле приятно теплеет, но зловещее ощущение затягивает меня. Ненавижу не знать, что происходит на моем собственном заднем дворе. Войны так не выигрываются.

Я сжимаю челюсти, грудь горит. Что, черт возьми, они задумали? Я перевожу взгляд на бутылку полупустого виски, погружаясь в свои мысли. «Не помню, когда в последний раз так сильно „укротили“ улицы».

Поставив пустой стакан на барную стойку, я поднимаюсь на ноги, нахмурив брови. Франко всегда перемещает своих людей, стараясь не впасть в рутину для тех, кто за ними наблюдает. Это нормально, но его приспешники всегда были рядом. Всегда следили за всем. А Дмитрий, ну и хрен с ним. Обычно он не бывает в моем городе. Он только что вышел из тюрьмы, так что у меня еще не было времени выяснить, с кем он заключил союз.

«Отправь разведчиков еще раз», - приказываю я. «Пусть прочешут улицы, места, которые они обычно не проверяют. Тараканы близко, и нам нужно их найти. Кассиус поможет, так как у некоторых разведчиков едва хватает двух мозговых клеток между ушами». Каждый выбирает самый легкий путь, если есть шанс выйти сухим из воды.

"Конечно, это сделаю я. Что бы вам ни понадобилось, я все сделаю», - говорит она, соскальзывая с табурета.

Она склоняет голову в знак уважения, а затем торопливыми шагами удаляется из комнаты.

Я тоже спешу, не в силах стоять на месте, сердце быстро и сердито стучит в груди.

Я не люблю, когда меня держат в неведении. И если эти мерзавцы что-то скрывают, я найду это раньше, чем они нанесут удар. Вбежав в лифт, я бегу по лестнице, пока кабина спускается, взволнованный, не веря, что наши разведчики делают достаточно.

Есть только одно решение. Иногда приходится пачкать руки.

Я раздеваюсь, и одежда падает вокруг моих ног. И когда двери лифта открываются, я выпрыгиваю наружу в своей волчьей форме. Черный, как Полночь, мех взъерошен на загривке от ярости и предвкушения раскрытия того, что происходит в моем городе.

Рычание скребется в моем горле, когда я приближаюсь к своим охранникам у задней двери. Они поспешно отпирают ее, и я выбегаю наружу, в прохладную ночь.

Я стучу лапами по тротуару и поворачиваю в сторону задних улиц, где меньше света, где тусуются отбросы. Порыв ветра швыряет мусор на моем пути. Я вглядываюсь во все вокруг, мир вокруг меня четкий и резкий. Голоса на ветру, музыка, запахи еды. В ночи я вижу каждую тень, чувствую каждое движение.

Стук ботинок доносится из двора, мимо которого я прохожу. Я ныряю за мусорный бак и выглядываю наружу, когда двое мужчин, спотыкаясь, выходят из огороженного дверного проема. В воздухе пахнет алкоголем, и они пьют пиво из бутылок в коричневых бумажных пакетах, спотыкаясь на том пути, по которому я пришел.

Пивные точки. Больше ничего.

Я мчусь вперед. Чем дальше, тем больше темноты вокруг меня. Как сказала Талия, все обычные места пустуют. Даже в клубах, где они тусуются, нет никаких признаков засидевшихся стражников из «Черных пик». Что, черт возьми, задумал Франко?

Приглушенный крик резко обрывается, за ним следует смех. Я продолжаю идти, мчась по городу, и чем дальше, тем сильнее сжимается мое нутро.

Что я упускаю?

Я мчусь по одинокой задней улице, где компанию мне составляют лишь мерцающий фонарь и разбитые машины, когда мое внимание привлекает взмах длинных черных волос из-под капюшона мужчины. Что-то в его походке, слегка прихрамывающей на левую ногу, с поникшими плечами, мгновенно напоминает мне Саксона.

Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на голос в моей голове, панически боящийся, что это он. Конечно, это не так, но я все равно подхожу к нему ближе через тень, чтобы еще раз убедиться.

Меня пронзает боль, воспоминания, которые я похоронил, продолжают всплывать. Они напоминают мне о том, как я облажался, как не смог сделать достаточно, чтобы спасти своего самого близкого друга. Человек, которого я считал братом, мертв, и каждый раз, когда я думаю о нем, меня ломает. Ощущения грубые и разрывают меня на куски, как будто это только что произошло.

Мы часто бегали по этим улицам в своих волчьих формах, неудержимые, и когда враги видели наше приближение, они разбегались, как крысы. Саксон в душе был берсерком. Он дрался как зверь, и даже у меня не было шансов остановить его.

Я весь напрягся, воспоминания захлестнули меня, утопили. Мысли приходят и уходят. Не стоит думать об этом.

Я быстро перебираю лапами, чтобы догнать идущего по темной улице человека. Даже не пытаясь скрыть себя, я мчусь перед ним, поворачиваюсь и замираю, глядя вверх.

Это чертовски глупо, но какая-то часть меня отчаянно надеется, что это Саксон... но когда я смотрю на длинное лицо, на глаза-бусинки, на человека, который не Саксон, мое сердце замирает.

Он внезапно вскрикивает, отступает назад, его глаза становятся огромными. «Волк!» - кричит он, затем поворачивается и бежит к ближайшему жилому дому.

Черт. Да что со мной такое?

После стольких лет хранить такую надежду.

Я отступаю, не обращая внимания на смех в голове над собой, над тем, насколько я более сломлен, чем Нокс, что живу с такими иллюзиями.

Я внезапно бросаюсь бежать, сильно ударяя лапами о землю, не останавливаясь, позволяя ветру рвать мою шерсть, желая почувствовать, как сердце колотится в грудной клетке. Все, что угодно, только не сокрушительная пустота внутри меня.

Отчаяние сжимает мне горло, и я понятия не имею, куда иду, но не могу остановиться. Я отказываюсь останавливаться. Ненавижу терять себя вот так. Черт. Блядь. Твою мать.

Не знаю, как долго я бежал, но в тот момент, когда я вдыхаю запах смерти, я замедляю шаг и отступаю назад. В этот момент я замечаю фигуру, выходящую из тени. Серебристый свет луны сияет в его глазах, поглощая бурный синий цвет.

Вампир. Я рычу и приближаюсь к нему, еще раз вдыхая воздух, чтобы лучше понять, с кем имею дело.

Алек - один из Лордов Ночи и правая рука своего лидера, Мариуса. Его преданность Мариусу непревзойденна, и все, что он видит и слышит, попадает прямиком к трем другим лордам.

Я возвращаюсь в человеческий облик, приближаясь к нему: шерсть втягивается, кости вытягиваются, трещат, кожа расползается по телу.

Свернув шею, я вдыхаю затхлый воздух, загрязненный, с примесью вампирского запаха смерти. «Алек», - говорю я. «Что привело тебя в этот конец города?»

Он ухмыляется, небрежно потирая засаленную щетину. Его темные волосы, как всегда, беспорядочно разметались по лицу.

Он смотрит в небо. «Я кое-что забираю». Затем он опускает свой пронзительный взгляд на маленькую витрину магазина позади него, в которой не горит свет, и снова на меня. «А ты? Я не видел тебя на улицах с тех пор, как ты правил с Саксоном рядом». Он раздувает ноздри, его слова нарочито остры и призваны быть резкими.

«Мне нужен был свежий воздух», - мгновенно возражаю я. «Значит, Мариус послал своего верного слугу на поиски?» спрашиваю я, в моем тоне явно прослеживается насмешка.

В его глазах мелькает блеск. Если бы он напал, я бы не заметила его приближения, пока он не нанес бы удар. Но Лорды меня не пугают. Ни на дюйм. Что меня пугает сейчас, так это то, что я не вижу, что нас ждет от банд, которые скрылись.

Как раз в этот момент из темной лавки за спиной Алека выходит пожилой седеющий мужчина и протягивает ему небольшую посылку размером с мой кулак, завернутую в льняную ткань. На мгновение он поднимает голову, встречаясь с моим взглядом. В его глазах вспыхивает ужас при виде меня. Он поспешно возвращается в дом. Раздается отчетливый щелчок замка.

Алек поспешно засовывает сверток в карман пальто. «Всегда рад, Дракон».

Он отворачивается от меня, но я решаю, что если другие стаи уходят в подполье, то, возможно, укрепление моей собственной лояльности - не такая уж плохая вещь.

«Алек», - окликаю я, и вампир поворачивается на пятках, чтобы посмотреть на меня. Он не произносит ни слова, но на его лице написано нетерпение.

«Просто предупреждаю. Черные Пики и русские, возможно, что-то планируют. Они все исчезли с улиц, значит, что-то готовится. Это может затронуть и лордов».

Он кивает, но его рот плотно сжат. «Спасибо за подсказку». Затем он бросается вперед и в мгновение ока исчезает в тени. Вампиры - это тени нашего города, они исчезают так быстро, что ты даже не успеваешь понять, что они там вообще есть. Их запах выдает меня, но для большинства людей они необнаружимы. Именно поэтому их лидеру Мариусу приходится держать под таким строгим контролем свой ковен и вампов-изгоев. Если они разбегутся, то кровавая бойня, которую они оставят после себя, поставит город на колени.

Меня гложет любопытство, что именно Алек купил в магазине, который всегда выглядит закрытым. Несмотря ни на что, я возвращаюсь в свою волчью форму и бросаюсь в ночь, чтобы выяснить, что за хрень затеяли Франко и Димитрий.

Сейчас они - моя главная задача. А не лорды.