Угроза с севера (СИ)

Глава 13.

Кровь все же остановилась, не могла же она идти вечно. Рана была глубокой, но разрез тонким и чистым. В теле Капереда осталось мало жидкости, так что вечно его кровь не могла течь.

Едва переставляя ноги, он плелся в темноте. Ночь сползала с неба, закрывая луга темным саваном. Шум ветра, пахнущего дождем, заглушал истеричные крики ворон. Небо было темным, тучи не позволяли звездам взирать на бренный мир.

Морин не отставал, хотя плелся не быстрее Капереда.

До конца света они могли продолжать путешествие: преследователь и преследуемый. Их остановили, иначе не могла эта глупая затея прекратиться.

Земли левобережья заселены не так густо, как противоположный берег реки Лод. Однако, люди существа такие, что водятся везде. Одно время Каперед даже думал, что этих странных существ удастся отыскать в жерле вулкана. Так и получилось, вулканы притягательны для сборщиков серы.

Пастухи заметили двух чужаков, остановили их. В предгорьях мало использовали коней, лишь знать владела лошадьми. Так что пастухи выступали пешими, им приходилось многие мили проходить на своих двоих, следуя за стадами. Вооружены они были хорошо: лук, копье, щит из тростника и кожи. Тощие дурные коровы паслись поодаль, нервно поглядывая на чужаков.

У Морина было оружие, но он понимал, что сражаться в таком состоянии не может. Тем более пастухов трое. Каперед сдался без разговоров. Он понимал, что смог выиграть время. У его противника нет больше союзников в регионе.

- Кто такие? - спросил один из пастухов.

- Всего лишь странники, - ответил Морин.

Каперед фыркнул.

- Не очень похожи на путешественников. Дорога восточнее, эти земли не посещают.

- Мы ищем развалины древнего храма, - сочинял на ходу Морин. - Дабы почтить древних богов, которым...

- Вот ведь чушь, - вздохнул Каперед.

- Чушь, - согласился пастух. - Потому-то вы изранены, у одного нож, а другой убегает. Чтобы почтить своих богов.

- На нас напали и...

- Говори ты!

Пастух указал на Капереда. Скрывать знахарю нечего. Он кратко пересказал события прошлых месяцев, почему его преследует этот варвар. Умолчал только о демоне, заключенном внутри. А вот Морин не стал молчать. Указывая на Капереда, он кричал, что в том заключен ужас, страшное существо! И тому подобные басни.

- Кораблекрушение, - пожал плечами Каперед.

- Редко доводилось видеть пирата и его жертву такими! - воскликнул пастух.

- Помутнение у этого, - согласился другой пастух.

- Да как вы не видите! - кричал Морин. - Когда на реке последний раз пиратствовали?! Я не случайно напал на тот корабль!

Пастухи не желали слушать его, ударили тупой стороной копья в грудь. Морин повалился на спину, тяжело задышал, его тут же связали, а рот заткнули грязной тряпкой. Коровы тупо взирали на людей, позабыв о том, что у каждой во рту жвачка из горькой травы.

Каперед поинтересовался, что теперь с ними будет. Он, как жертва нападения, надеялся на милосердие, но пастухи были варварами, от них сложно ожидать добрых дел. Они решили отвести пленников в деревню, где их судьбу решит староста. Морин, скорее всего, будет продан в рабство, а знахарь может пригодиться.

Если повезет, чуть позже его отпустят, когда в роду все будут излечены от мелких хворей.

Такой расклад вполне устраивал Капереда. Его даже не связывали, дали воды и хлеба с овечьим сыром. Хлеб был недельной давности, превратился в сухарь, а сыр таким соленым, что слезы наворачивались на глаза. Да, это не пища цивилизованных людей, но иного у пастухов не было. Они сами питались так.

Пленного полукровку погрузили на молодого бычка, не тащить же его на руках. Пастухи решили не менять планы, вернуться в поселение вечером, как обойдут все луга. Капереду пришлось все это время бродить с ними. Раны и ушибы болели, но под ногами нашлось предостаточно лекарств.

Пастухи часто останавливались, разбредаясь с коровами по окрестностям. Каперед пользовался долгими остановками, собирая травы, размалывая их руками. Небольшие припарки помогали заглушить боль, ускоряли заживление ран.

Сейчас бы окунуться в горячие воды минерального источника. Благодаря целебным водам раны и ушибы сходят за считанные дни. Но вокруг была только лесостепь, изрезанная руслами тысяч и тысяч ручьев.

Пастухи постепенно смещались ближе к поселению, расположенному на возвышенности. Ближе к вечеру Каперед заметил постройки, почувствовал запах дыма. Наконец-то отдых! Он был бы рад оказаться в поселении, пусть населенном этими грубыми и хмурыми людьми.

С расспросами к нему не лезли, не мешали заниматься своими делами. Пастух, что сторожил пленников, был самым молодым. И вскоре Каперед понял, что парень просто не знает языка граждан. Этот варвар смог бы общаться только с Морином, но тому заткнули рот.

Пару раз Морина спускали с бычка, ослабляли путы, чтобы он мог поесть, размяться и помочиться. Больной раб, у которого отсохли руки, никому не нужен. Так что за пленником приглядывали. В плену у морских пехотинцев Морин не был бы так доволен жизни.

"Интересно, сколько может стоить раб у варваров" - размышлял Каперед.

По опыту он знал, что в таких племенах рабы содержатся, но только у зажиточных крестьян. Пастухи неплохо вооружены, но они могут быть всего лишь наемниками владельца стада, который выдал эти копья, щиты и луки.

Так что ценность Морина и Капереда огромна. Живыми и здоровыми они нужнее. К тому же Каперед явно был ученым человеком, а это повышает его ценность в разы!

Быть рабом, пусть и ученым, Каперед не очень-то хотел. Но и сбежать не видел возможности. Пастух ловко управлялся с луком, умело бросал аркан и бегал быстрее, благодаря своим молодым ногам.

К тому же хотелось просто отдохнуть, спрятавшись от непогоды под крышей.

Тепло очага, жирная снедь, крупные женщины - у варваров своя эстетика, в чем-то она притягательна, а в чем-то отталкивающая.

Морину не позволяли говорить. Хотя он мог бы найти общий язык с молодым пастухом. Поверил бы он лжи? Смог бы Морин уговорить парня на злое дело? Только это беспокоило Капереда.

В поселении у полукровки будет возможность переубедить варваров. Он может воспользоваться своим статусом воина, принадлежностью к крупному, царскому клану горцев. Если это что-то значит для местных. Они могут просто убояться такого пленника, умертвят его по-тихому и закопают под камнем у ворот.

Горцев они не любят, хоть и связаны узами родства со многими кланами.

С закатом все три варвара собрались вместе, согнав стадо в одну кучу. Без лошадей управляться с крупными животными, что любят разбредаться по окрестностям, тяжело. Но пастухи ловко справлялись с задачей.

На звуки флейт, ударов хлыста животные сходились в нужном месте.

До поселения они добрались до заката. Дорога к укрепленному холму была вытоптана сотнями копыт и ног, а сам поселок выглядел небольшим. На десять или двадцать дворов, прикидывал Каперед.

Частокол и неглубокая канава защищали поселок. Ворота были усилены железными пластинами.

Стадо погнали в одну сторону к загонам, расположенным под защитой стен. А пленники пошли вверх по главной дороге. Как во всех варварских поселениях, дороги петляли из стороны в сторону, пересекаясь в причудливых местах. Точность застройки никто не соблюдал. Но всегда была одна крупная дорога, которая вела к площади и "дворцу" местного царька.

Общинный дом возвышался над остальными домами и был украшен резными фигурами. В доме проживало несколько десятков людей, фамилия главы общины. Там были рабы, наложницы, свободные женщины, воины-телохранители, сыновья и дочери знатного варвара.

И, конечно, сам царь поселения.

Старостой его называли на манер граждан, ведь в Государстве нет царей. Лишь союзные и зависимые регионы могли иметь царей, но эти земли формально не были частью Государства. Сотни, тысячи народов и племен находились в подобном положении. И это всех устраивало, благодаря чему сохранялся вечный мир, золотой век.

О "золотом веке" Каперед размышлял не без иронии, глядя на гнилые хибары, унылый быт этих граждан. Еще вчера они носили штаны и одежду из шкур, которой прикрывали срам, а сейчас щеголяли в шерстяных туниках и сандалиях. Как граждане.

Вождь, царь, староста - он встречал пленников в своем доме, восседая на огромном резном кресле со спинкой. Если бы не спинка, то кресло могло бы подойти магистрату. А так это обычный предмет мебели варваров. Хоть и украшенный серебром, позолотой и резьбой.

Вырядился этот первый гражданин в тогу, имеющую две тонкие полосы. Одежда выглядела неплохо, не как тряпка, в которую завернулся немытый варвар. Но волос этот староста не брил, лицо его украшала окладистая борода. Волосы на голове были заплетены в длинную косу. Завершал образ гражданина широкий нос, смятый на сторону.

Оружие, щиты, вышивки с изображением подвигов и десятки рабов и рабынь украшали дом. Все сделано, чтобы внушить посетителям благоговенье перед лицом столь могущественным.

Но Каперед видел десятки подобных домов. Морин служил у наследника крупного клана. Их не удастся впечатлить захолустным дворцом и его владыкой. Оба пленника понимали, что сейчас начнется торг, схватка разящих языков. И победитель, как в любом соревновании, выйдет только один.

Морин встретился взглядом с Капередом. Они оба понимали, что сейчас произойдет.

Варвары переняли много от цивилизованных народов, но судилище происходило не на главной площади селения. Староста проводил его в своем доме. А причиной тому - неясность ситуации.

Он с удовольствием выслушал сначала одного, потом другого. Позволил Морину и Капереду обругать друг друга, слушал речь цивилизованного народа, а затем родной варварский язык. Поверить этим двум вождь не мог, зная, при каких обстоятельствах их нашли.

Про нападение на реке варвары еще не слышали, слухи распространялись не так быстро. Так что ни слова Морина, ни слова Капереда не могли удовлетворить вождя. Каперед утверждал, что он член коллегии лекарей, а почему так выглядит - на него напали, ограбили и пытались убить, как единственного выжившего свидетеля. Морин утверждал, что его оппонент демон, принявший человеческое обличие.

Варвары знали, что в горах началась война племен, но не знали причин. Слухи, слухи, но нет ничего правдивого в этих слухах. Поверить в демонов, явившихся в мир людской прямо из легендарных времен, из выдумок древних писателей, слишком сложно. Вождь варваров умел читать, знал много пьес, написанных цивилизованными людьми. Все-таки он посещал театр, когда приезжал в Редиланум.

Человек, назвавшийся лекарем, совсем не походил на демона. Он не был статен, красив и здоров. И на лекаря, способного заплатить за свое спасение, он тоже не походил.

Отправить этих двоих в горы, продать на рынке рабов, так хотел поступить вождь. Но Морин предложил проверить его слова.

Каперед слышал, но не понимал, о чем говорит Морин. Лишь по посветлевшим лицам варваров понял, что полукровка предложил хороший выход из ситуации. Но что это? Наверняка ничего хорошего. Каперед предлагал испытать себя, но совсем не так, как случилось позднее.

Он думал, что ему предложат изготовить лекарство, вылечить немощного. Так уже бывало, варвары предлагали подобную задачу. Каперед готов был исполнить ее. Пусть прикажут поднять мертвого из могилы, даже это ему под силу!

Но Морин предложил иное. Его идея была жестокой в своей простоте. Он ставил на карту все. Не только собственное благополучие было под угрозой, но и здравый смысл, разум! Ведь, если не демон, злой дух руководит этим лекарем, как объяснить ужасы, случившиеся в царстве Греторига?!

Пленников вывели из общинного дома. На площади за воротами собралась большая толпа любопытствующих. Они еще не знали, что случится. Вождь не раскрывал своих планов, зная, что таким образом воздействие на толпу окажется сильнее. Он собирался развлечь народ редким зрелищем.

Законы Государства ограничивали его власть, вынуждали проявлять милосердие к преступникам и чужакам. Но эти пленники находились в иной ситуации. На них не распространялось действие законов.

Принесли жаровню, поставили ее в центре перед пленниками. Морин глумливо ухмыльнулся, а Каперед побледнел. Не этого испытания он ожидал. Варвары вернулись к своим жестоким методам с явным удовольствием. По толпе пробежал шепоток возбуждения. От человека к человеку, словно разряд молнии проскочили слова. Все поняли, что пленнику предстоит, все жаждали увидеть это испытание.

Вождь обратился к толпе, разъясняя свои намерения, а потом сказал, обращаясь к Капереду:

- Ты должен пройти испытание огнем. Мы хотим увидеть твою сущность. Если ты человек, то пламя ранит тебя, а раны будут заживать медленно. Ежели нет, то раны твои затянутся за один день, не будет ни гноя, ни боли. Ты не станешь кричать, лишь изображать крик...

И так далее, дальше Каперед не слушал. Он неотрывно смотрел на жаровню. От лица отхлынула кровь, на лбу выступили крупные капли пота.

Жаровню заполнили углями, подожгли. Кузнец приготовил щипцы и железный прут, который он вручит испытуемому после того, как прокалит металл в огне.

Нельзя ни переубедить варваров, ни отказаться от испытания. Увещевания, мольбы не смогли смягчить их жестоких сердец. Каперед готов был взять на себя любую вину, лишь бы не проходить испытания. Варвары его не слушали, лишь желали видеть, как боги испытают человека.

Не так много развлечений в селении. Не было здесь цивилизованных людей, облеченных властью, кто выкрикнул бы слова в защиту испытуемого.

Милосердия Каперед не дождался.

Огонь прогорел, угли покрылись белой пылью и алели жарким огнем. Кузнец положил прут в середину жаровни. Толпа с жадностью наблюдала за всей церемонией, ни один человек не смел моргнуть, боясь упустить хоть мгновение. Люди забыли, как дышать. В гулкой тишине отчетливо было слышно тяжелое дыхание пленника.

- Я не буду этого делать! - закричал Каперед.

Это не смутило варваров. Испытуемого схватили под руки, привели к жаровне. Пот катился по лицу Капереда, не потому что он чувствовал жар, а от страха. Прут в жаровне менял свой цвет: почернел, потом заалел. Цвет раскаленного металла постепенно переходил к белому, а кузнец знай раздувал огонь. Искры разлетались в стороны, грозя устроить пожар, от которого поселение не оправится.

Человеческая масса вокруг стала плотнее, люди выдохнули воздух. Они ждали момента, когда горячий металл коснется плоти. Запахнет жареным мясом, палеными волосами. Огонь прожжет кожу и мышцы, доберется до костей.

Люди жаждали этого момента, как кровососы. Боль и страдания чужого человека намного притягательней, чем все развлечения города. Это необъяснимо, но так и есть.

Надев перчатки из плотного войлока, кузнец взял клещи. Они тоже успели нагреться, хотя лежали отдельно, не соприкасаясь напрямую с углями. Зато прут уже был готов.

Этот размягченный, гибкий прут притягивал взгляд. Каперед не видел ничего вокруг, для него существовала только жаровня, доверху наполненная топливом, и белый горячий брусок металла.

Клещами кузнец зацепил прут. Он не торопился, ведь не хотелось нарушить церемонию, не каждый день приходится делать что-то такое. А жар можно потерпеть, у себя в кузнице мастер проводит все время возле открытого очага. Лицо прокоптилось, побагровело.

Хор из десятка голосов окружил площадь. Жрецы запели ритуальные песни. Отчасти для соблюдения ритуала, но больше для того, чтобы подготовить публику. К тому же крики испытуемого не так оглушительны будут.

- Протяни руку! - приказал вождь.

Где был в это время Морин, Каперед не видел. Окружающий мир для него сжался до размера круга в фут диаметром, над которым висел железный брусок. Так что боги явили свое могущество, брусок существовал в отрыве от остальной вселенной.

Конечно, Каперед не мог протянуть руку. Он вообще не чувствовал тела. Мог бы обмочиться, не осознать этого, а толпа варваров потешалась бы. Может, так и случилось, Каперед не мог вспомнить ничего случившегося в тот момент.

Ни угрозы, ни увещевания не достигали разума Капереда. Пришлось варварам брать его руки и выставить вперед. Кулаки пленник не сжимал, он забыл о такой возможности. И вообще пребывал в странной, ужасающей расслабленности членов.

Прошло мгновение, толпа замерла в ожидании неминуемого: раскаленный брусок металла упал в раскрытые ладони пленника. Руки пленника инстинктивно сжались. А затем пошел жар.

Толпа смаковала момент, ожидала оглушительного шипения жарящейся плоти. Люди готовили легкие, чтобы сделать глубокий глоток дымного воздуха.

Каперед пялился на свои руки, видел, как они чернеют, обугливаются и разваливаются.

Но боли не было. И дыма. Вообще, не было никаких эффектов, так ожидаемых толпой. Лишь раскаленный прут, изъятый из огня, медленно остывал на ветру и темнел.

Все видели это! Все кроме самого пленника, который терзал себя картинами страшных мучений и ужасных ранений. А поверить в то, что раскаленный добела прут преспокойно лежит в мозолистых руках, Каперед не мог. Разум не сознавал, что подобное возможно. Руки человека не способны на такие чудеса.

Не сразу Каперед почувствовал, что сдерживающие его силы вдруг исчезли: слуги, державшие его, вдруг отступили. По толпе прокатился возглас удивления, задние не видели, что произошло, но поняли, что ритуал пошел не по плану.

Варвары видели необъяснимое, нечто, что не укладывается в их голове. И если бы пленник сам убеждал их в том, что так произойдет... не было такого! Пленник не верил тому, что происходит у него под носом, с его собственными руками.

- Чудовище! - закричал кто-то.

И это послужило сигналом. Люди посыпались прочь от площади. Кто-то кричал, требовал воинов, убить этого демона. Наверняка воины пришли, чтобы исполнить свой долг, невзирая на страх.

Произошедшее не отложилось в памяти Капереда. Он очнулся где-то у реки, лежа в камышах. Рядом лежали куски сырой рыбы, разорванной с небывалым остервенением. Каперед приподнялся, почувствовал, как в животе забурлило, и отрыгнул.

Похоже, с этой рыбой расправился он сам. Изо рта воняло тиной и тухлой водой.

- Где я?! - воскликнул Каперед, оглядываясь.

Ведь он был в поселении варваров, они собирались устроить судилище. И вроде бы - что-то такое припоминается, - уже начался ритуал.

Каперед поднес ладони к лицу. Под пальцами грязь, прилипли водоросли, ладони изранены и мозолисты. Но нет следов ожогов.

- Как же так? - удивился Каперед.

Он поднялся, огляделся. А ведь чувствует себя прекрасно! Как никогда! Он давно не был в таком прекрасном состоянии. Ничего не болит, насытившийся, отдохнувший.

- Я взял на себя смелость воспользоваться нашим телом, - произнес голос.

- Мефадон?

- Кто же еще, варваров в округе не осталось.

- Что? Что случилось?!

- Они желали испытать меня, ранив. Что ж, они увидели, как того желали.

Он расправился с ними, понял Каперед. Наверняка, демон не торопился, развлекаясь с глупыми варварами. На руках Капереда теперь еще больше крови. От этого ему стало тошно, сырое мясо (рыбье ли?) подступило к горлу.

- Жалеешь дикарей? - поинтересовался Мефадон. - Не понимаю вас отринувших. Ведь эти твари сами желали наслаждения мучениями. В этот раз мучились они, но не ты. Что с того? Чего их жалеть?!

Каперед не отвечал, но мысли свои закрыть не мог.

- А, ты не их жалеешь, а себя. Теперь я понимаю и удовлетворен объяснением. Вскоре сопротивляться ты не сможешь, я окончательно завладею этой плотью. Право, долго мне пришлось ожидать, как никогда прежде. Полагаю, это из-за крови отрекшихся, наших родичей изгнанников, чей ты потомок. Но не важно. Вставай! Продолжай путь!

Выбора не было. Каперед поднялся, стряхнул с одежды грязь и поплелся вниз по реке.

Пробираться через камыш было затруднительно, но отходить от реки Каперед не хотел. Боялся, что наткнется на следы зверств паразита. К тому же у воды можно встретить рыбаков, которые переправят его на другой берег. Если Мефадону не приспичит развлечься с ними.

Теперь придется учитывать этот фактор. Паразит становится сильнее, проникает глубже в сердце носителя. Каперед знал, что это произойдет, но был ослеплен собственной недальновидностью.

Спросить про Морина, он не решался. Как знать, вдруг полукровке удалось выжить. Тогда он сможет помешать Капереду. Ведь выходил он на бой с ним два раза, выживал! Так почему должен погибнуть в третий раз.

Теша себя надеждами, Каперед отправился в путь.

Он знал, с какой целью идет на юг, в сторону Дереции. Не знал он только о том, что замышляет Мефадон. Где его мысли, а где собственные. Провести черту в сознании нельзя, не получилось отделить идеи демона от собственных.

- Я не умру, - внезапно понял Каперед.

Мефадон не ответил, но его молчание было красноречивее. Паразит не желал сливаться с носителем, он собирался стать полноправным хозяином этого куска мяса. А получалось так, что он сам растворялся в чужом разуме. Не таком сильном, мудром и жестоком. Почему же Мефадон теряет себя, сдается этому никчемному созданию вселенной. И слияние лишает его сил, он становится просто человеком! И многое начал забывать.

Но пока Мефадон помнил, как провести ритуал перемещения, он не беспокоился. Ведь этот торговец травами и снадобьями был лишь промежуточным носителем. Конечный носитель обитает в ином месте и еще не знает о том, что к нему направляется.

В конечном носителе, облеченном безграничной властью и лишенном тех моральных принципов, что так пропитали Капереда, демону удастся воплотить все свои планы.

Память торговца доступна паразиту, из нее он черпал знания об окружающем мире. Ведь за тысячи лет многое поменялось. Даже природа: знойный полуостров Гирции, почти пустыня, где разместилось Государство, превратился в тучную и зеленую страну.

Не изменились люди. И как прежде, среди потомков древнего народа рождаются уроды. Гениальные и ужасные правители. Это ли не замечательно?