Учитель

Глава 8. Кипение крови

Огава нападал молча, напористо и динамично. Рука, с зажатым в ней танто, периодически полосовала передо мной воздух, но на это я уже не покупался, держа дистанцию и стремясь охватить взглядом всю фигуру противника и анализировать все его движения. Небольшое лезвие было далеко не единственным фактором угрозы со стороны жилистого бойца якудзы, он прекрасно умел отвлечь им внимание, а сам зарядить ногой, ударить кулаком, толкнуть боком. Я маневрировал, контратакуя только так, чтобы у Огавы не было шанса резануть меня своим ножом. Окна возможностей были совсем невелики, как и мои силы. От любого рывка и отхода болела половина тела, а левая рука по-прежнему болталась на перевязи.

Спарринг идёт не более трех минут, а я уже понимаю, насколько опасен вооруженный холодным оружием человек. Огава не просто угрожал мне смертью, к его услугам был широчайший ассортимент разменов, в которых он мог подставиться под кулак и пинок, обменяв их на возможность пустить мне кровь… и вот это было непривычнее всего.

- Завязывайте, - прервал нас запыхавшийся голос Жирного, - У нас гости! Огава, тебя ждет старик!

- Спасибо за урок, - остановившись, я чуть поклонился сделавшему то же самое сятэйгашире.

- Я мог бы быть напористее, - дал тот жирный намек, бросаясь одевать пиджак.

Да, тогда бы мне пришёл бы конец. Тренировочный, разумеется, но это разве должно успокоить? Наоборот. Дело даже не в подготовке самого Огавы, а в том, что у него отсутствовало внутреннее сопротивление тому, что он делает. Ножом убивают, и якудза мне очень доходчиво показал – как. Нож, меч, дубинка, металлический прут, всё это прекрасно сработает на «надевшем черное». Да, мы покрепче и быстрее исцеляемся, но это значит лишь то, что обычный человек будет меньше колебаться, перед тем как использует против нас оружие.

- Это не для меня, - буркнула наблюдавшая за боем Хиракава, - Я красивая миленькая девочка, которую никто не будет резать ножом. У меня нет врагов.

Через полчаса хафу ожесточенно полосовала ножом воздух на той же площадке, рыча под нос что-то невнятное. «Гости», которые посетили Сенко-гуми, представляли из себя молодую китаянку, нашу ровесницу, с несколькими сопровождающими. Эта самая особа, имеющая какое-то отношение к китайской аристократии, хотела выкупить Хиракаву у якудза. И да, она тоже была яркоглазой.

- Сука фарфоровая! – рычала злая как сатана Асуми, со свистом размахивая ножом, - Тварь! Трусиха сраная! Даже вызов не приняла!

- Будь аккуратнее, - посоветовал я ей, собираясь уходить, - Такие люди не понимают отказов.

- Я их вколочу ей прямо в череп!

Наблюдение за уходившей визитершей дало мне немногое, лишь понимание, что нахальная китаянка была не очень расстроена отказом. А значит, вполне может что-нибудь учудить. Не в Аракаве, конечно, но вот на боях, где мы то и дело появляемся… К тому же, иностранке плевать на местные обычаи и правила.

- Я позвоню в Комитет! – неожиданно проявила Асуми взрослый подход к возможной проблеме, - Пусть даже бзднуть боится! Сука мелкая!

- Не позвонишь. Помнишь, что нам сказал Конго? Не высовываться…

- …ксо.

- Ладно, идем, нам нужно обсудить рассказы на конкурс.

- Да чего там обсуждать!

- Поверь, есть чего.

Японская литература, часто и плотно связанная с историей, меня раздражала своей излишней запутанностью. Островитяне себе вдалбливали любовь к родине всеми возможными и невозможными способами, пусть и осмысленно, но совершенно беспощадно. В свое время, поняв, что выгоднее будет знать этот предмет, я потратил немало времени, изучая историю и литературу своей новой родины. В мою книгу эти знания не попали, делать им там нечего, но вот применение им нашлось куда раньше, чем я предполагал.

Каждый рассказ должен был соответствовать психотипу написавшего, так что Асуми и Рио предстояло неслабо потрудиться.

- Акира! – нас у ворот нагнал Баки, сунувший мне в руки нечто, похожее на твердый черный чехол для флейты длинной больше метра, - Вот! Огава просил передать.

- Что это?

- Катана…, - молодой якудза помялся, - Самая обычная. У неё цуба, нам такие не нравятся, а боккенов мы не держим. Вот и…

- Спасибо, - кивнул я, — Это подарок?

- Да какой там подарок, - махнул рукой посыльный, - Мелочи. Тебе пригодится.

Некоторое время мы шагали молча, я даже книжку достал, но отвлекся, потому что Хиракава со сложными интонациями в голосе выдала:

- Мда… Старик Конго что, твой дед?

- Нет, мы не связаны кровными узами, - откликнулся я, - Он просто друг моего деда.

- Не, - решительно тряхнула своим каре синеглазая, - Тут что-то еще. Поверь мне, если сам не видишь. Клан тебя привечает как родного, хотя у тебя тухлая морозная задница вместо характера. Подарки вон, суют. Рады всегда. В резиденции, Акира!

- Потом как-нибудь выясню.

- Почему потом?! – аж взвилась полукитаянка.

- Потому что это не особенно важно, - пояснил я, - Как и то, к примеру, почему ты со мной общаешься после того, как узнала способ, которым я борюсь с воздержанием. Даже Шираиши сторонится, а сестра мне вообще холодную войну объявила. А вот ты – нет. Это подозрительно, но совершенно неважно. У меня куча других задач.

- Да чтоб тебя…

Некоторое время шли молча. Я делал вид, что поглощен чтением, хотя на самом деле ожидал появления той китаянки с прихвостнями. Случись такое, действовать пришлось бы быстро и безжалостно. Вызов на бой, отказаться она, скорее всего, не сможет. Уже не сможет. Отклонив вызов Асуми, континентальная синеглазка, скорее всего, имела способ как-то компенсировать ущерб от подсознания, к примеру, проведя бой с кем-либо из своих подчиненных или нанятых людей, но два вызова подряд? Вряд ли. А я бы не стал сдерживаться и просто бы… воспользовался подаренной катаной. Не сколько для того, чтобы победить, сколько для того, чтобы запугать нежданно-негаданно появившуюся помеху. Даже «сломать». Хиракава мне теперь нужна самому.

Сложно жить слабым и больным. Поневоле хватаешься за инструменты, использование которых грозит большими неприятными последствиями.

- Хочешь с сестрой помириться? – вопрос был внезапным и от него пахло кривой козой.

- Нет.

- Потому что не ссорился?

- Потому что ей полезно будет понять, что принимать чужой выбор – это обязательный этап взросления.

Битва Хиракавы против классической японской литературы обещала быть очень тяжелой, поэтому я решил схитрить, начав лекцию одновременно с готовкой ужина для девушки. Кулинария меня не сильно отвлекала от обучения, тем более что задачи сделать из Асуми искусствоведа не стояло, лишь добиться от неё понимания, что будет в рассказе и как это могут интерпретировать. Синеглазая честно грызла гранит науки, но после плотного ужина сильно расслабилась, сказав, что ей нужен хотя бы небольшой перерыв. И ушла в ванну.

Я, не теряя времени, продолжил набрасывать заметки, корректируя запланированный рассказ с возможностями будущей финалистки. В принципе, получалось неплохо, эдакий грубоватый талантливый очерк, с несколькими хорошо различимыми аллюзиями.

Хиракава, просидев минут десять в душе, наконец-то освежилась достаточно, чтобы вернуться в комнату, но почему-то сделала это совершенно голой, встав передо мной с вызывающим видом. Мимоходом отметив хорошую физическую форму девушки и отсутствие каких-либо недостатков, я с легким удовлетворением подметил крайне малое количество родинок на теле. Очень неплохо, означает слабую предрасположенность к раку…

- Тебе в таком виде удобнее будет заниматься?

- Акира, давай займемся сексом! – выдала Хиракава, а затем, как будто что-то поняв, кивнула сама себе, уточнив, - Прямо сейчас!

- Нет, - немедленно отреагировал я.

- Почему?! – вопрос прозвучал как требование, правда, слегка подрагивающим голосом.

- Потому что, если мы займемся сексом, то тем самым я поставлю тебя на уровень девушек, которых посещаю за деньги, - тут же отреагировал я, - Ты это поймешь чуть позже, наши отношения испортятся. Это не соответствует моим планам.

- Ну тогда бросай их и давай будем спать друг с другом! – расставив чуть шире ноги, мокрая девушка сложила руки под грудью, взирая на меня то ли воинственно, то ли с отчаянием, - Просто спать! Ради секса!

- Серьезное предложение, - медленно кивнул я, - Если повторишь его слово в слово через… неделю, то я, скорее всего, дам согласие.

Такого она, почему-то, не ожидала. Впрочем, без разницы. Я знал, что через неделю Хиракава Асуми ничего подобного не повторит. Слишком темпераментная. А ей еще обижаться на то, что я никак не отреагировал на её выходку.

«Женщины – рабыни момента», - говорил как-то раз мне премудрый Коджима Рио, - «Увлеки их мечтой, эмоциями, дай им возможность задурить самим себе голову, и они будут потакать тебе дурить их дальше, уделять им внимание. Продать душу за мечту – это про женщин. Но оставь их наедине с собой, обиженных, неудовлетворенных, отвергнутых… и через пару дней они увидят в тебе врага. За то, что ты не дал им себя обмануть, за то, что заставил ждать, за то, что вынудил поработать головой. Не в хорошем смысле, а мозгами».

Сложно не верить тому, кто буквально добывает самых красивых девушек Японии для вечно голодных агентств и музыкальных студий. В промышленных масштабах.

Правда, мне все равно пришлось остаток наших занятий любоваться на смущенную и возбужденную одноклассницу, упрямо продолжающую сидеть передо мной полностью голой, но это уже были мелочи. Главное, что мы уточнили много деталей будущего рассказа.

К тому же, это я уже подумал, направляясь домой, я слишком молод для всего этого. Хиракаве, может, уже и шестнадцать лет, но мне до дня рождения еще месяц с небольшим. Не то чтобы при нашем социальном положении и при законах Японии возраст был хоть сколько-нибудь сдерживающим фактором, но я нахожу его некомфортным. Одно дело бордель, где ты платишь за услугу, оказанную профессионалом (подходящего возраста), и совсем другое дело свободные сексуальные отношения между подростками. Угрожающие не просчитываемыми последствиями.

Проще говоря – Хиракава слишком ценна, чтобы подвергать риску наше общение. Если она действительно в будущем сможет производить эфир в больших (для этого мира) количествах, то я не смогу её полноценно использовать, не раскрыв, собственно, секрет того, что могу управлять любым эфиром. А доверять женщинам, у которых на тебя большой зуб…

На этом мои неприятности с прекрасным полом только начинались. Дома меня ждала мать, созревшая для Серьезного Разговора с Сыном, но так, как опыта в этом деле у женщины не было совершенно, она решила взять на разборки дочь в качестве моральной поддержки. Обе, сидящие за столом с суровым видом, недоуменно и жалобно заморгали, когда я, после первичных претензий, выложил перед ними извлеченную из чехла подаренную катану в ножнах и бумажку, на которой было записано несколько десятков пунктов мелким почерком.

- Ознакомьтесь, - предложил я, - Это список моих ежедневных дел и занятий, плюс вот еще, с мечом нужно упражняться.

- Мы знаем, что у тебя очень загруженный график, Кира-чан, - попробовала прогнуть свою линию мать, - Но…

- …не мог бы ты его чуть-чуть освободить, чтобы завести нормальные отношения с какой-нибудь хорошей девочкой, а не вытворять такое? – «догадался» я.

- Да! – просияла мать, гордо посмотрев на сопящую дочь, - Именно так!

- А тебе бы понравилось, ока-сан, что твой сын использует невинную молодую девушку только для удовлетворения своих потребностей? – забрав со стола меч, я просто ушёл после этого вопроса. Ответить на него Ацуко могла только одним вариантом, а он играл на руку только мне.

- Почему только для удовлетворения, а?!! – заорала мне в спину Эна, не выдержав такой сокрушительной победы логики над женщинами, - Почему?!

- Потому что если мне нужна тарелка рамена, то я не буду покупать всю раменную.

Да, на прощание, Асуми процитировала мне Шираиши. Голой.

Это было даже забавно. Осталось только выкинуть её из головы, потому что мысли теперь раз за разом сбиваются в сторону воспоминаний о сегодняшних посиделках. Подтянутое стройное тело, капельки влаги на гладкой коже, пронзительно-синие глаза в которых застыло нетерпеливо-упрямое выражение…

Гм.

В попытке сбросить наваждение и вернуть концентрацию, я достал из ножен подаренный меч. В моей руке оказалась классическая катана с круглой цубой, скромная и… обычная. Оружие из палаты мер и весов, с неприметной рукоятью из черной синтетики и такой же гардой. Клинок тоже не мог похвастаться ничем аутентичным, но, учитывая, что оружие было выковано явно с использованием современных сплавов и технологий, качество и надежность тут были куда выше, чем у старинных клинков. Этот архипелаг никогда не мог похвастаться месторождениями нормальной стали. Заодно стало понятно, почему клинок мне сунули впопыхах и советовали не обращать внимания – настолько скудно обставленный меч на подарок тянуть не мог.

Это было именно оружие. Подобные «безликие» мечи используются как якудза, так и службами безопасности у корпоратов, когда те тихо режут друг дружку в темных подворотнях. Старо и неэффективно, но зато не огнестрел, за который могут оторвать голову. Особенно корпоратам.

Так, всё. Посмотри правде в глаза, Акира. Ты сейчас едешь в город. Альтернатив… ну да, нет. Порнография, к сожалению, для меня не имеет никакого смысла из-за установок в сознании, которые мне пришлось внедрить в прошлой жизни. Суккубы могут показать и дать почувствовать куда больше, чем голубой экран или даже реальность, только вот потом избавиться от наведенной ими памяти невозможно. Смертный, поддавшийся их чарам, будет жаждать еще и еще, но именно их, а простым сексом его заинтересовать уже будет невозможно.

Демоны куда опаснее, чем это описывается в сказках.

Сняв некоторые бинты, в основном с головы, я накинул пиджак, скрывая висящую на перевязи руку, и вышел из дому.

- Опять ты? – с недовольным видом поприветствовала меня сидящая в фойе старушка, когда я прибыл по назначению.

- Здравствуйте, Такаробакко-сан, - поприветствовал я её, - Опять.

- Ну ладно…, - пробурчали мне в ответ, - Выглядишь теперь лет на двадцать, конечно, хоть это терпимо. Проходи, сопляк. Как и куда знаешь сам.

Перед разумом практикующего мага стоит множество опасностей. Иллюзии, кошмары, проклятия и наведенные чары, взывающие к его пропитанному маной мозгу. Демоны, феи, божественные и духовные твари, у каждой из которых богатейший арсенал коварных приемов. Лучшей защитой против этого является самоконтроль, который маг учится поддерживать всегда, чтобы даже во сне среагировать на попытку какой-нибудь дряни добраться до его «я». Однако, выработать абсолютную защиту невозможно, особенно от самого себя. Даже если я могу сам себе провести операцию без наркоза, то это вовсе не значит, что смогу утихомирить разбушевавшийся молодой организм, одержимый одним из главных стимулов для существования.

Поэтому я здесь. Трачу деньги из заначки, потому как стандартного визита оказалось мало.

- Все было хорошо, спасибо.

- Приходите еще, клиент-сан…, - прошептала одна из двух девушек, лежащих на кровати. Другая, кажется, спала.

Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы не приезжать сюда с Рио в ближайшее время по графику.

Внизу меня встречала та же самая старушка, носящая забавное прозвище Такаробакко, но вместе с двумя крепкими японцами сурового вида. Пожилая женщина ухмылялась, как старая голодная лиса, разрывшая кроличью ухоронку с крольчатами.

- А ну-ка покажи уши и пальцы, клиент-сан! – торжествующе проскрипела она, - Чемпион-сан! Три-часа-подряд-сан! С-одной-рукой-сан!

А вот про это я не подумал…

Договориться вышло полюбовно и быстро, но отнюдь не дешево. Вредная старуха, не смея (хоть и очень того желая) отмораживать с другом Рио Коджима, назначила довольно щадящий штраф за сверхчеловеческое утомление рабочего персонала, но после получения денег, ликующим тоном заявила, что отныне мне, «надевшему черное», вход сюда, к приличным людям, закрыт. Во избежание травм и амортизации персонала.

- Только потому, что ты с Коджима, я поделюсь с тобой, сопляк, мудростью…, - проскрипела старушка на прощание, - Где и как вы, черные, удовлетворяетесь, это сугубо ваша, черных, проблема. Нормальной бабе это за тяжелый труд, хотя я видела мноооого дурочек, которые были согласны на такое. Но вот в мыльные и бордели больше не суйся, даже носа не показывай, особенно в такие приличные как наш. И будь аккуратен. Заматереешь – можешь девку нечаянно и затрахать до смерти. За такое ваших наказывают, тоже до смерти. А теперь вали, глаза б мои тебя не видели!

Вот так я оказался на вечерних улицах Токио с утомленным и болезненно ноющим телом, с полным удовлетворением низменных инстинктов, а заодно бедным как церковная мышь, и с большой проблемой в будущем. Очень большой и крайне неприятной. Такой вопрос требовалось прояснить как можно быстрее, поэтому я направился в одно из мест, где обычно проходят уличные бои. Мне пришлось обойти три точки, пока я не увидел импровизированную арену, окруженную редкими зрителями.

Сам бой меня не интересовал, а вот наблюдатель от Комитета был другим делом. Одетый в костюм мужчина самого офисного вида внимательно выслушал меня, а затем, спросив, кто мой куратор, понимающе покачал головой. Старший инспектор Сакаки был известным и уважаемым человеком, поэтому мое стремление не беспокоить его, недавно перенесшего нелады с сердцем, оказалось воспринято с пониманием. Дальше мне начали популярно объяснять то, до чего большинство «надевших черное» доходит своим умом.

- В основном за счет того, что у нас очень культурная нация, - с очевидной гордостью отметил инспектор, а затем, подпустив в голос уныния, добавил, - которая редко буйствует в постельных делах. У тебя, Кирью-кун, были слишком высокие начальные показатели, что в итоге и вылилось в проблему. Ничего же не случилось такого, о чем я должен знать?

- Нет, ничего, - покачал я головой. Этого человеку хватило.

- Тогда слушай…

Гиперсексуальность и физическая привлекательность «надевших черное» - одна из подпорок стремительно скудеющего генетического фонда страны. Наша практическая польза государству заключается именно в «засеивании» площадей, волшебстве превращения активных половозрелых девчонок в беременных, которых берет под свое крыло государство. Следовательно, у большинства бойцов есть от двух до пятнадцати любовниц, если они оседлые, и бесчисленное количество половых связей, если они путешествуют. Включая твоего деда, Кирью-кун. Он до сих пор… продуктивен.

В итоге, получается так, что хорошо отдохнувшая и соскучившаяся девушка может «потянуть» секс с «надевшим черное», пусть и сильно вымотается в итоге. А тому куда выгоднее, удобнее и спокойнее в следующий раз идти к другой, позволяя предыдущей восстановиться. Процессы опыления нации идут сами собой к вящему удовольствию всех заинтересованных сторон, ну, конечно, кроме девушек. Хотя, Кирью-кун, скажу тебе по секрету – их это не особо расстраивает. Перспектива удовлетворять таких как ты часто, даже регулярно, способна вогнать в ужас нормальную женщину.

Последнее было сказано с небольшим злорадством. Ну, в общем-то, понятно. Видимо, придется навестить деда и вытянуть из него знания заправского ходока, потому что альтернатива в виде постоянного содержания двух-трех девушек мне не нравится.

Поблагодарив инспектора, я двинулся к остановке электрички, но пройти успел лишь какую-то сотню метров перед тем, как меня окликнул сзади голос, принадлежащий подростку.

- Эй ты! Я вызываю тебя на бой!

Обернувшись, я увидел широкоплечего парня лет шестнадцати-восемнадцати в ярком уличном наряде. Он носил черненый пирсинг, щеголяя двумя кольцами в брови и одним на крыле носа, а вид имел… да самый обычный, если не считать телосложениях. Таких хулиганов сегодня везде много.

- Я ранен, - шевельнув рукой на перевязи, намекнул я.

- Мне насрать, придурок, - зло ухмыльнулся хулиган, - Вызов был брошен!

- Что же… принимаю вызов.

У него не было ни техники, ни подготовки, ни плана. Ничего, кроме желания победить и огромного удивления, когда его рывок я встретил не блоком, не уклонением, а быстрым и точным тычком в горло. Засипев, парень вытаращил глаза, пробуя вздохнуть, идеально подставив лицо под несколько моих ударов. Бил я не со всей силы, но резко, с прицелом расколошматить губы, нос и брови до полужидкого, брызгающего красным, состояния. Это удалось без малейших усилий, если не считать слегка запачканной одежды, так что последний, добивающий удар ногой в грудь, был предназначен только для того, чтобы опрокинуть мелочного и подлого придурка, до сих пор пытающегося вздохнуть, и пускающего между делом красные пузыри.

- Как ты – так и к тебе, - проговорил я, садясь на корточки. Дождавшись, пока идиот сделает один полноценный вздох, демонстрируя, что жить будет, я продолжил дорогу домой, борясь с искушением позвонить Хиракаве и сказать, что её предложение принято. Сколько времени уходит на эту ерунду, сколько денег… А, нет, теперь деньги уходить не будут. Черт…