Учитель

Глава 1. Охайо, они-чан!

Это зимнее воскресное утро в семье Кирью началось с громкого девичьего вопля:

- Мама, у нас брат опух!!

…и последующих причитаний о том, что теперь нужен новый.

- В порядочных японских семьях, - хмуро проговорил я, окруженный спустя минуту со всех сторон, - никто не ощупывает своих полуобнаженных родственников.

- Ой, да брось, Кира, - буркнула родная мать, чьи ладони бегали по моему прессу, - где мы еще такое увидим? Прямо как по телевизору…

- Это бицепс или трицепс? – не менее заинтересованно вопрошал отец, пытаясь промять своими пальцами мне плечо, - Сынок, если ты жрал что-то запрещенное, то скажи, папа знает врачей! Они тебе помогут!

- У него даже задница опухла! И твердая!

- Эна, прекрати немедленно… мама!

Изгнались четыре всадника Суеты только после того, как я объявил, что опаздываю на встречу с учителем. Несмотря на то, что наша семья крайне далека от стандартов образцовой японской, те вещи, которые имеют отношение ко внешнему миру, у нас уважаются, особенно, касающиеся обучения. Однако, я действительно опаздывал, поэтому удалить фотографии с мобильника младшей сестры, которые та нащелкала, уступив место брату, я не успел.

Что поделать, мышцы после тренировки действительно обрисовываются куда четче, чем хотелось бы. Моя физическая форма стала куда лучше для регулярных боев с противниками, но, к моему сожалению, также начала привлекать внимание окружающих. Аномально высокий рост, нетипично симметричные черты лица, которое я пытаюсь скрыть отпущенными волосами, чересчур молодой возраст… всё это вызывает повышенное внимание, особенно в школе. Даже на фоне Кодзимы Рио.

Завтра, на учебу, я впервые возьму бумажный мусорный пакет…, но это будет завтра.

За город я поехал не один, а вместе с Шираиши Маной, моей одноклассницей, жившей неподалеку, и являвшейся заодно дочерью учителя, которого я себе нашёл. Мана, почти такая же высокая, как и я, скромно жалась в электричке к окну, позволяя мне спокойно читать свои записи, состоящие из кодировок различных блоков памяти, которые нужно было «обновлять» упражнениями для лучшей «записи». Прогресс в этом, главном для меня, направлении, шел хорошими темпами, позволив вычеркнуть уже двести три блока и добавить еще четыреста восемь. Время на дорогу потрачено не зря.

Впрочем, когда мы вышли на нужной остановке, Шираиши набралась смелости и задала вопрос о том, почему её отец внезапно сменил место обитания.

- Раньше более семидесяти процентов «надевающих черное», - начал объяснять я девушке, - Приходились на жителей деревень. Эти люди рано или поздно принимают решение жить в одном месте с такими же как они, образуя анклавы Темного мира. Здесь же, в таких тихих местах, открывают додзё и школы те из «надевших», кто прекратил активно развиваться в виду возраста, вроде моего деда, Горо Кирью. Такие поселения получают неслабую поддержку от правительства, да и от своих, еще живых, детей. Здесь очень мирно и безопасно.

- А п-почему отец раньше…, - несмотря на то, что девушка не закончила вопрос, я её прекрасно понял.

- Потому что это не дом престарелых, Мана, и не приют. Комитет не швыряется деньгами направо и налево. Если человек не в состоянии позаботиться о себе – ему никто не будет помогать.

Темный мир, забавное наименование серой зоны, принятое на этой планете. К нему относится всё сомнительное, все аморальное и полузапрещенное. Шарлатаны, организованная преступность, уличные бойцы, шпионы, хакеры, проституция, торговля рабами. Всё, от почти белого до того, что чернее черного. Темный мир никоим образом не касается законодательства какой-либо страны, он, скорее, неписанный закон, маркирующий одного из своих. Поэтому, в такую вот деревню, что находится чуть ли не в пределах Токио, не приедут полицейские, даже если тут будет обнаружен с десяток трупов. Только люди из Специального Комитета.

Огаваза ждал нас на входе в деревню. Худой низкорослый человек, выглядящий лет на двадцать пять старше своего возраста, умудрился одновременно просиять при виде кинувшейся к нему дочери и нахмуриться на меня. Выглядел он значительно лучше, чем в те времена, когда я его увидел в первый раз. Уже не обтянутый кожей скелет, бормочущий под нос нечто безумное, но и не нормальный человек. То, что произошло с Суичиро, не могло быть вылечено, лишь купировано. Было чудом, что он до сих пор жив, «сломавшиеся» существуют плохо и недолго, даже если заботятся о себе, а у человека последние годы прошли на улице и впроголодь.

С трудом оторвавшись от дочери, он провел нас в находящееся неподалеку заброшенное додзё, где во дворе стояло несколько макивар, отличавшихся куда лучшим состоянием, чем потемневший от неухоженности дом с заваленной мусором крышей. Показав мне пару ударов и объяснив их значение, Суичиро вновь вернулся к дочери… затем, чтобы через пять минут подойти и, процедив несколько непечатных слов, показать еще кое-что. Я справился минут за десять. Он заставил отрабатывать удар локтем. Тут уже было гораздо сложнее, потому что бывший псих не пояснил элементы доворота туловищем, что пришлось постигать самому. Тем не менее, я не возражал, позволяя отцу и дочери наговориться. В следующий раз просто приеду без неё. Пусть навещает отца по субботам.

- Так, надоело! – в очередной раз подошедший Суичиро хмуро показал мне синай, тренировочный меч для упражнений кендо, - Если ты такой пришибленный, то поучи-ка мэн и котэ! Это элементарные упражнения с мечом, их набивают годами! Дай уже с дочерью поговорить, монстр!

- Зачем мне умение обращаться с холодным оружием? – спросил я, пока Огаваза демонстрировал удары. Спросил без какого-либо подтекста.

- Тебе это пригодится, поверь мне, - дёрнул щекой учитель, - Отрабатывай, даже если покажется, что исполняешь идеально. Через час-полтора придёт Ога-баба, она уведет Ману смотреть деревню. И это… ты не много на себя берешь, указывая нам с дочерью, когда встречаться?

- Не много, - взвесив в руке синай, я попробовал повторить хват сенсея, а когда тот начал багроветь, продолжил, - Твоя дочь одна из лучших учениц в школе, но у неё нет друзей, нет приятелей, кроме одной «надевшей черное», которая, к тому же, якудза. И моей сестры. Единственное время, которое Мана может провести с нормальными людьми – это на пробежке с нами каждое утро, и по воскресеньям, когда Эна её таскает то по магазинам, то в кино, то просто гулять. Ты хочешь, чтобы твоя дряхлая полудохлая туша стала последней затычкой в жизни молодой девушки?

- Ну и мерзкий же ты хер, Акира…, - спустя минуту выдавил из себя бывший уличный боец, отворачиваясь и уходя.

Я отрабатывал удары. Это было упражнение уровнем куда выше, чем исполненные ранее. Моторика тела Огавазы, демонстрировавшего эти «мэн» и «котэ» находилась на качественно ином уровне исполнения, чем во время прошлых приёмов. Даже я, со своим опытом и пониманием работы тела, не мог сразу скопировать и запомнить на нужном уровне настолько отточенные техники. Как минимум, теперь, помня тренировки своего деда, который мне пра-прадед, я могу дополнить свою базу движений большим пониманием техничных ударов.

Спустя полтора часа упражнений у меня неслабо болели ладони и ныли запястья. Мелочь, демонстрирующая, что следует посвятить больше времени развитию запястий. Приём, которым я «успокоил» боксёра на месте собственноручно сожженного здания, был эффектен, но не эффективен, однако, отлично подходил для работы с любым человеком, обладающим небольшим весом и удобным размером черепа. Среди опытных и бывалых бойцов редко попадаются настолько легкие как тот смуглый таец (или филиппинец?), но на всякий случай пригодится. Пальцы у меня очень сильные.

Я даже настолько увлекся анализом своих ноющих от повторений мышц, что пропустил возвращение Суичиро.

- Вот смотрю я на тебя, - раздался неприязненный голос учителя, - и не пойму. Ты потомок самого Горо Кирью, признанный гений. Твой потенциал воистину велик. Зачем тебе такой учитель как я? Зачем тебе «мусорщик»?

- Тебе короткий ответ или длинный? – поинтересовался вспотевший я, опуская синай.

- Давай сначала короткий. Потом длинный, - севший на скрещенные ноги неподалеку Огаваза проявил неожиданную сообразительность, - Хочу тебя получше понять, гад.

- Короткий ответ будет таков. Я гений, а ты меня не любишь. Идеальное сочетание, - хмыкнул я, - Длинный будет звучать чуть иначе. Я банально умнее, чем подавляющее большинство «надевших черное», Огаваза-сенсей, в том числе и возможных учителей. У них есть своя философия, своё видение обучения, своё видение предмета. Свой Путь. У «мусорщика» нет… приверженности к этому барахлу. Ты учился чему попало. А я могу даже самые кривые твои движения понять и осознать. Оценить и осудить. Проще говоря, когда ты меня учишь, то это делают сразу все придурки, что давали уроки тебе. А раз ты меня считаешь говнюком, который спит и видит, чтобы сотворить с твоей дочерью что-то паршивое, то тебе будет плевать на то, что я буду делать с полученным знанием. Ты не видишь во мне продолжения себя и не пытаешься впихнуть мне вместе с навыками какое-нибудь философское дерьмо. Как и сказал – для меня это идеальное сочетание.

- А потом, когда я сдохну, ты выкинешь Ману на обочину, да? – помолчав пару минут, горько спросил Суичиро, - Или сделаешь из неё «идеальную» жену?

- Нет и нет, - сняв майку, я обтёрся захваченным полотенцем, а затем оценил повреждения рук, полученные при отработке махов синаем, - В ином случае я бы не позволил ей проводить время со своей семьей. Согласись, Огаваза-сенсей, что шантажировать сенсея дочерью – крайне глупо, ведь от него зависит, чему он будет тебя учить? Я шантажировал безумного придурка, который кинулся на меня с ножом, это да. Шантажировал, чтобы получить учителя. Рискнул ради этого жизнью.

- Ничем, мать твою, ты не рисковал, не лечи мне! – тут же взъерепенился Огаваза, молчавший прошлые мои визиты, - Ты чертов колдун! Ведь не только не получил урон от моей духовной энергии, но и запихал её обратно внутрь меня! Рас… расколдовал запущенную технику! Позволил выжить! Это невозможно!

- Считайте это актом доверия от ученика к учителю, - я скупо ухмыльнулся при виде заскрежетавшего зубами человека, - И подтверждением того, что я гений.

- Да пошёл ты, - вяло махнул рукой почти сдавшийся человек, - Ну и зачем мне тогда тебя тренировать, если ты, вроде как, больше не держишь мои яйца в кулаке?

- Затем, что я нужен тебе, Огаваза-сенсей, а ты нужен мне. Ты скоро сдохнешь. Всё, что у тебя есть – это обрывки знаний и навыков «мусорщика», и твоя дочь, совершенно не приспособленная к жизни. Любой человек, который догадается на неё накричать, сможет добиться от неё всего. Она сама придёт к нему домой, сама разденется, позволит сотворить с собой всё, что угодно. Потом вернется домой, пару дней походит в школу, а потом спрыгнет с крыши. Ты это знаешь, я это знаю. Ты заботишься обо мне, я забочусь о ней. Как понимаешь, в сексуальном или там рабском плане она меня не интересует. Не настолько, как интересуешь ты как учитель. А вот как быстро ты деградируешь, лишившись ученика – это вопрос интересный. Если хочешь – проверь.

- Какой же ты урод…, - пробормотал бывший псих, закрыв ладонями лицо, - Какой мерзкий урод…

- Ты удивительно капризен для полудохлого старика, который выжил из ума настолько, что чистил своей дочери яблоко прямо на улице, играя в посещение больного. Но если тебя это утешит, мы можем сейчас дождаться её. Я сообщу Мане, что ей больше не нужно меня во всем слушаться, ты нашёл способ искупить её жертву. Хочешь? Только скажи.

Проблема высокоразвитой человеческой цивилизации в том, что воспитание новой особи требует огромного количества времени и усилий. Получаемые в течение многих лет подряд уход и забота оказывают тлетворное влияние на формирующуюся личность, подсознательно считающую, что ей необходимо во взрослой жизни добиться того, что было уже «утеряно» - бесплатной любви, ухода, уважения и содержания. Проще говоря – они терминально разбалованы.

- Нет, демоны тебя побери… демон! – рявкнул мужчина с внешностью голодающего старика, - Не хочу!

- Хороший ответ, - кивнул я ему, - Куда лучше, когда сволочь одна, и предсказуемая и хоть в чем-то от тебя зависящая, чем какой-нибудь урод с пошлыми намерениями, да? Потеряем еще немного времени или научишь еще чему полезному?

Было почти забавно наблюдать за человеком, который откровенно меня не любит, но при этом откровенно понимает и пользу, что я для него несу. Ему просто дико не нравилась ситуация, в которую его, бывшего уличного бойца с огромным опытом, ногами загнал в угол заносчивый пятнадцатилетний сопляк, от которого теперь натурально зависит его собственная дочь. Жесткие и неприятные рамки, насилующие психику Огавазы Суичиро, помогали тому сохранять трезвый рассудок, буквально начать новую жизнь, но сказать, что процесс был для него приятным… не мог никто.

Посверлив меня взглядом, Огаваза принес лист бумаги и огрызок карандаша, а затем, объяснив всё устно, не поленился записать по пунктам с пояснениями, подробно объяснив технику медитации. Первичную, выполняемую в сидячем положении, но тем не менее. Затем, косясь в сторону, выдавил, что в свое время узнал о этой методике слишком поздно, о чем всегда жалел. Поблагодарив его, я сделал себе зарубку отплатить чем-нибудь хорошим этому человеку.

Случай предоставился буквально на обратном пути на станцию. Остановившись прямо на дороге, я смерил чуть насторожившуюся Шираиши взглядом, а затем спросил, когда у неё день рождения. Девушка, чуть удивившись ответила. Оказалось, она на четыре дня младше меня, а мой был совсем не за горами. Тогда я посоветовал ей припрятать у себя в комнате сумку со сменой одежды, нижнего белья и небольшим количеством денег.

- З-зачем? – удивилась Мана, - Мне что-то… угрожает?

- Не то, чтобы, - вздохнул я, - Идём. По пути я объясню тебе, почему твой отец согласился со мной заниматься.

Информацию о собственной мягкости и готовности подчиниться любому твердому требованию Мана восприняла с печалью, рассказав, что в средней школе у нее были эпизоды, связанные с этим, они касались её якобы подруг и одной чересчур властной учительницы, понявшей, на что можно давить. К счастью, там дело никуда не зашло, лишь оставив плохое послевкусие. Потом, поняв, каким именно образом я сумел вынудить её отца взяться за голову, девушка грустно порадовалась, с некоторой самоиронией сказав, что это первая хорошая новость, которую ей принесла собственная слабость. А затем застыла, пораженная, когда я её просветил о том, что знающие люди воспользуются этой слабостью, когда придёт время. Например, стукнет шестнадцать лет.

- Ты… серьезно? Ак-кира-са…

- Подумай сама, - сухо отрезал я, - Мать тебя не любит, это факт. Она тебя терпит. Но. Ты красива, образована, у тебя броская внешность. Ты говорила, что единственным её требованием, кроме как хорошо учиться, было выучить английский язык, так? Зачем? Она обещала тебе карьеру переводчика или программиста? Уверен, ничего не обещала. А вот использовать тебя как ресурс, например, выдав замуж…

- Н-но…

- Просто подумай. Собрать сумку для побега – невеликий труд, совсем. Дорогу к моему дому ты знаешь.

- Я не ве…

- Мой лучший друг – Коджима Рио, его семья почти сто лет занимается поиском девушек на роли идолов, киноактрис, певиц, танцовщиц, невест. Он научил меня не питать иллюзий насчет женской внешности и человеческой доброты. Красота и возраст – очень высоко ценятся, Мана. Собери сумку и хорошо спрячь. Ты меня поняла?

- Д-да…

Мана молчала всю дорогу, пока мы ехали назад, просто рассматривая в окно, как мимо проносятся деревья и дома с горящим в них светом. Однако, возле своего дома, куда я привел нас, решив проводить девушку, задала вопрос:

- А для тебя я тоже… ресурс?

- Была им, - без задней мысли ответил я, - До того момента, пока не подружилась с моей сестрой. Но если хочешь полной откровенности, то я попробую заботиться о тебе, пока ты не справишься со своими слабостями или до окончания университета. Возможно, к тому времени смогу предложить тебе хорошую работу. А ты, разумеется, - тут я надавил голосом, - будешь вольна принять это приглашение или отказаться.

- Почему? – вопрос прозвучал без запинки и быстро.

Это следовало поощрить.

- Я получу исполнительного сотрудника, а ты получишь место работы, где никто не выдерет тебя прямо в кабинете, запугав страшным голосом и свирепой рожей. Прекрасная сделка. Уникальная, я бы сказал.

Девушка побелела и затряслась. Её большие карие глаза распахнулись в шоке, вызванном моей неожиданной и сильной грубостью.

- Придя домой, разденься и встань перед зеркалом, - устало вздохнув, посоветовал я, - А потом честно себе ответь, каковы шансы на мой прогноз о сексе в кабинете. Я даю – сто процентов. Можешь еще у Асуми спросить. Мы живем в стране безумных, уродливых и похотливых карликов, кому как не тебе знать. До завтра, Мана.

Честность и прямота – лучшая политика, когда ты собираешься с кем-то строить долгосрочные отношения. То, что в данном случае они играют еще и роль шоковой терапии, лишь приятный бонус. Грубостью было бы рассказать Мане, что я совершил уже два теракта мирового значения и собственноручно убил семь человек. Грубостью было бы объяснить меры, на которые мы пошли, чтобы старшая сестра Рио, бывшая свидетельницей некоторых из убийств, не распространялась о них. А вот обрисовать травмированному человеку его перспективы… сработало с отцом, сработает и с дочерью.

…или я из-за голода такой злой? Несмотря на взятый с собой перекус, организм, упражнявшийся большую часть дня, требовал еще пищи.

Однако, даже мой ревущий желудок заткнулся, когда я зашёл в дом и обнаружил Эну Кирью, распростершуюся в зале на полу по направлению ко мне, с задранной в небеса пятой точкой. Оба родителя с лицами, полными скорби и раскаяния, стояли тут же.

- Догэдза? Поза глубочайшего извинения…? – задумчиво пробормотал я, - А почему задница высоко, а не на пятках?

- Это поза наиглубочайшего раскаяния, - сообщила полу младшая сестра, - Кира, я очень виновата. Прими мои наиглубочайшие извинения!

И выписала задницей вензель в воздухе.

- Не приму, - пожал я плечами, - Сначала нужно узнать, что именно ты сделала.

- Кира-чан! – тут же ахнула мать, - Как ты можешь!

- Да, - подвякнул отец, - Ты посмотри, как она старается!

Сестра решила слегка побиться лобиком об пол, но меня это ни в чем не убедило. Кроме того, я слышал очень тихое и глухое подвывание, свидетельствующее о том, что отсутствующий член семьи сейчас находится на втором этаже и, скорее всего, вцепившись зубами в подушку, пробует подавить дикий смех. Так, невиновный номер один найден.

Теперь родители.

Я перевел тяжелый взгляд на отца. Харуо Кирью держался молодцом, но переигрывал, а вот его жена неосознанно пыталась спрятать свое плечо за плечом мужа. Пальцы у мамы слегка дрожали. Та-ак…

Эна тоже переигрывает. Младшая сестра у меня выросла гордой и хитрой, перед тем как унижаться, она обязательно постаралась бы либо себя обелить, либо подставить кого-нибудь другого. Кроме того, она сама бы никогда не додумалась крабиться на коленях, я её подобному не учил. Но, кроме меня, в этом доме живут еще и японцы, получившие классическое воспитание. Следовательно, за хорошую взятку сестра могла бы и устроить шоу. Вон как задницей в люстру целится. Логично? Логично. Идём дальше.

Что могло случиться за время моего отсутствия? Компьютер заблокирован паролем, мой канделябр целиком из бронзы, сломать его невозможно. Что произошло до того, как моё отсутствие имело место быть? Ах да…

- Так, - шагнул я вперед, к матери, - Куда вы залили мои фотографии?

Эна свалилась на бок с кашлем, мать выпучила глаза, а отец… просто-напросто смылся, ловко проскользнув за женой. Брошеная всеми Ацуко Кирью оказалась прижата к стенке рычащим (желудком) сыном.

- Кира, сыночек…

- Я задал вопрос.

В сгустившейся тишине было слышно лишь поскуливание со второго этажа и прерывистое сопение, с каким странно дёргающаяся Эна лежа нюхала ковер.

Иногда я сильно жалею, что обучил в свое время мать пользоваться компьютером. Думал, она за ним будет только работать.