Учитель

Глава 15. Быть учителем

- Ты можешь не приезжать. Но я бы на твоем месте приехал, - голос инспектора в трубке звучал сухо и ломко. Видимо, человек до сих пор не восстановился после проблем с сердцем.

- Спасибо, инспектор Сакаки, - подумав пару секунд, проговорил я, - Приеду.

- Правильное решение, Кирью-кун.

Полноценно взаимодействовать с обществом и быть вне его – невозможно. Даже диктаторы, тираны, захватчики… все они демонстрировали связи со своим окружением. Обзаводились ими. Придерживались традиций и укладов, поощряли их. Игнорировать общепринятое удобно в той же школе – это временное общество, которое ничем тебе не помогает и не несет никакой пользы в долгосрочной перспективе, но речь сейчас отнюдь не о ней.

Хиракава, весело бурча, переобувалась в компании Шираиши, когда я к ним подошёл.

- Хочешь составить мне компанию? – спросил я, - Еду на бой.

- Да можно, - разогнулась синеглазая, - И Ману с Рио возьмем. Где он, кстати?

- Плавает. Нет, только мы с тобой, - посмотрев на Ману, я качнул головой, — Это особенный бой. До смерти.

- Чт…?

Официальные бои насмерть среди «надевших черное» - редкость и, по словам знающих о них, дикость. Тем не менее, эту традицию никто прерывать не собирается, более того, к ней относятся с уважением, почти с благоговением.

И, если у человека есть учитель, который может присутствовать на такой схватке – то он присутствовать должен. А я, уж так получилось, являюсь учителем целой плеяде кровожадных японских придурков, которых, как и любых представителей этой нации формалистов, отнюдь не волнует, что мне шестнадцать лет (почти) и что учителем являюсь с очень большой натяжкой. Noblesse obliges, законы общества.

Мы умудрились попасть в час пик, в время, когда электрички забиваются людьми полностью. Спустя две остановки японцев в вагоне было ровно столько, сколько возможно, а мне пришлось прижать Асуми к стеклу, что та восприняла несколько не в том ключе, который предполагался. Обняв меня, хафу принялась домогаться, одновременно отираясь лицом о рубашку и то, что под ней. Причем, еще и с пошлым хихиканьем. Кажется, окружающие учатся использовать мою сдержанность против меня.

- Мне казалось, ты успокоилась, - сухо отметил я безобразия.

- Нашла способ справляться со стрессом, - проурчали мне в солнечное сплетение, - Но, если подворачивается шанс, почему бы и нет? Ты же не будешь позорно кричать на весь вагон?

- Нет, но могу сделать так.

Проживая в одном доме с двумя шебутными женщинами, ты поневоле узнаешь многое о их нижнем белье. Само оно меня не интересовало, но вот застежки на бюстгальтерах в свое время привлекли внимание. Решение с поддержкой молочных желез мне показалось перспективным и для других целей, к примеру бинтов и фиксаторов с таким же замком. Проще говоря, я хорошо изучил именно их.

Легкое движение пальцев, и Асуми глухо ойкает, вздрагивая, и замирает на несколько секунд. А затем, со словами «ну и ладно, потом поправлю!», продолжает свои общественно порицаемые занятия. Хм, это почти импонирует, особенно после того, как я сталкиваюсь взглядами с парочкой школьниц, зажатых возле нас другими людьми и имеющих прекрасный обзор на действия Хиракавы. Смотрели они на всё это дело очень круглыми глазами. Не отрываясь.

Ну, та хотя ограничила свои действия поверхностными домогательствами.

Бои бывают разные. Большинство из них проходят без каких-либо личных мотивов, от того столь часто заканчивается без серьезных травм и смертей. Сила на силу, умение против умения. Когда появляются причины – всё меняется. На таких боях нет случайных зрителей, нет тотализаторов, нет призов и организаторов. Это дуэль. Если же делу дан официальный ход, с привлечением наблюдателя от Специального Комитета, да еще и на таких условиях…

Бой должен был пройти на одной из подпольных арен Северного Канто. Подпольной она была во всех смыслах, причем, выстроенной специально для проведения боев чуть ли не сотню лет назад. К просторному подземному залу, выполненному в виде колизея с центром, окруженным решетчатой клеткой, вели десятки извилистых подземных ходов, сохранившихся со времен, когда не было Комитета, а любые бои были насквозь нелегальны. Сам колизей был заполнен едва ли на одну десятую. Мои «ученики» из Огасавары, человек в халате медика, два «костюма» из Комитета и неслабых размеров группа довольно молодых и разношерстных людей, скучковавшаяся на противоположном краю. Вели они себя довольно громко.

- Он готовится, - сказал мне подошедший человек в китайской униформе с символами арены, - Вы дадите своему ученику последние наставления? Вас провести?

- Дам, - помедлив, кивнул я, - Ведите.

Я просто человек, который объясняет этим бугаям прописные истины. Что такое налоги? Как вести себя в обществе? Почему то или другое порицается? Каким тоном стоит разговаривать с обычными людьми? Как использовать телевизор и как к нему подключается видеомагнитофон? Что делать с бумажниками, которые тебе передают случайно напуганные люди? Даже – как правильно составить себе меню и приготовить его, если оказался на «нуле».

Минимальные. Системные. Знания. Элементарное образование, которое они недополучили, либо получили, но не поняли. Я никоим образом не могу считать себя учителем этих людей и Тоетомо Сатоши в частности. Но общество думает иначе.

- Парень? Ты? – удивился сидящий в позе лотоса Сатоши, когда я ввалился в раздевалку, - Ты чего здесь?

- Больше некому, - пожал я плечами, оценивая человека, как в первый раз.

Тоетомо Сатоши, тридцать два года, рост метр семьдесят четыре, вес порядка девяносто килограмм. Короткий ежик черных волос, многажды битая физиономия, похожая на рожи заслуженных якудза, сплошные мышцы под кожей, покрытой сотнями мелких и средних шрамов. Опытный боец на пике своей формы, недавно восстановившийся после перелома руки. Открытого. Практикует боевое карате, крайне популярный среди уличных бойцов стиль, эффективный, жесткий, травмоопасный.

Но…

- Спасибо, что приперся сюда вообще, но…

- Тоетоми-сан, - перебил я его, - Помню, как вы с остальными за мной бегали по школе…

- Слушай, вот сейчас реально не до этого, пацан! – тут же напрягся человек.

- У тебя тогда была возможность меня остановить, - перешел на другой, грубый тон я, - Ты уже целил мне локтем в плечо, Тоетоми. Но не стал бить, отдёрнулся. Поэтому я сейчас приехал к тебе.

- Ты это к чему? – озадачился мой «ученик».

- Слишком добрый. Ты готов к драке, но не ни убивать, ни умирать. Ты таким никогда не занимался. Ты не готов.

- Как будто ты зани…, - осекся боец, внимательнее посмотрев на меня, - До боя минут десять, парень. Дай мне собраться с духом. Да, ты прав, но сейчас будет бой насмерть, чего ты хочешь добиться?

- Попробую стать для тебя тем, кем меня считают, Тоетоми-сан, - закрыл я дверь за собой.

Через девять минут я усаживался рядом с Асуми. Рефери уже был на арене, ожидая бойцов, а зал притих в ожидании.

- Испоганил человеку последние мгновения жизни? – прошептала мне на ухо Асуми.

- Нет, просто его молодость вспомнили, - рассеянно отозвался я, - А почему последние?

- Ты посмотри, против кого он выходит…

Будущий противник Тоетоми уже стоял на арене. Массивный, широкий, возможно даже бывший сумоист, заросший черным волосом японец почти квадратных пропорций. Заросший не весь, но лишь потому, что вместо левых руки и ноги у этого человека стояли роботизированные протезы, не менее массивные, чем живые конечности. Подбадриваемый воплями «своих» болельщиков, этот весьма специфичный на вид персонаж по всякому изгибал свою верхнюю механическую конечность, демонстрируя, как она гнется в разные стороны. Судя по делающему записи хмурому инспектору от Комитета, подобные протезы могут и запретить для боев, но пока…

- Крышка этому Тоетоми, - качала головой Асуми, - Даже я понимаю, что эта железка сильнее руки человека. Слышишь, как сильно он пальцами лязгает?

- Слышу, - кивнул я, глядя на выходящего на ринг Тоетоми, который совсем не смотрелся на фоне своего колоритного смертельного врага, - Но загадывать рано.

За время своего пребывания в статусе «надевшего черное», я уже осознал критическую ошибку, лежащую в фундаменте мировосприятия большинства этих бойцов. Они каждую схватку считают эрзац-боем, просто опасным соревнованием, эпизодом, после которого люди, доказавшие силу, расходятся, вытирая юшку из носа. А смысл в другом, в том, что, используя свое тело и разум, ты наносишь вред другому человеку с целью его уничтожить. Пусть коряво и неэффективно, пусть без вспомогательных средств, но ты действуешь максимально эффективным путем исходя из максимально простой позиции. Усложняя её, ты рискуешь оказаться в положении Тоетоми Сатоши, успешного бойца-ветерана, совершенно не готового побеждать в новых для него условиях.

Во всяком случае, он был не готов раньше.

Протезированный и волосатый тоже был очень опытным бойцом. Он прекратил клоунаду, как только на ринге появился соперник, вместо этого принявшись сверлить его взглядом. Сатоши, делая вид, что его не волнует поведение противника, легко подпрыгивал на одном месте, завершая разминку и дожидаясь, пока рефери выйдет с ринга.

- Ты вообще знаешь, из-за чего они насмерть-то? – прошептала Асуми, прижимаясь ко мне.

- Понятия не имею, - качнул головой я, мимоходом отметив, что девушка сидит без лифчика, - Меня это не волнует.

- Как это не волнует? – возмутилась она.

- Меня позвали, как учителя Тоетоми Сатоши. Не как судью.

Оба бойца встали в стойки боком друг к другу, но если Тоетоми продемонстрировал противнику голый торс и напрягшийся бицепс, то волосатый противопоставил ему сталь протезов. Это вызвало глухой ропот от посетителей Огасавары и торжествующие вопли со стороны поклонников инвалида. На мой взгляд это было странным решением, потому что мы, «надевшие черное», куда крепче обычного человека, а роботизированные протезы должны быть более уязвимыми, чем даже обычная плоть и кость, но у волосатого, видимо, были свои мотивы. Тоетоми ничем не выдавал своей озабоченности, лицо бойца было хмурым и сосредоточенным.

Бой начался.

Тоетоми вышел из стойки и отпрыгнул назад, не сводя с противника спокойного, чуть отстраненного взгляда. Тот, недоуменно хлопнув глазами, даже огляделся. Лица людей на трибунах, среди которых почти все были «надевшими черное», выражали такое же недоумение. Протезированный, нахмурившись, начал перемещаться, боком сближаясь с Сатоши, но тот тут же легким шагом принялся оббегать противника, двигаясь вдоль сетки. Вся его манера движения выражала, что пока он бой принимать не намерен. От такого даже Асуми раскрыла рот.

Но быстро пришла в себя, сложив два и два.

- Что ты ему там наговорил?! – прошипела она, пихая меня в бок.

- Ничего, - качнул я головой, - Он просто вспомнил, как подрабатывал в юности. В деревне.

Инвалид с боевыми протезами (а ничем иным его конечности быть не могли), продолжил попытки сближения с наматывающим круги Тоетоми, но не мог за ним угнаться. То есть мог, но при этом был бы вынужден выйти из своей защитной стойки, чего волосатый делать ни в коем случае не хотел, только вот до него быстро дошло, что так он скоро выпустит противника в слепую зону. Под ободряющие крики инвалид сменил манеру передвижения, принявшись гоняться за куда более быстрым противником с вытянутой вперед металлической рукой, пальцы которой были угрожающе растопырены.

Сделав еще почти круг, Тоетоми неожиданно споткнулся, упав на подставленные руки. Волосатый метнулся вперед как атакующий кабан или даже носорог, если учесть протез, направленный к противнику, и угрожающий вцепиться тому в плечо… но Сатоши именно этого и добивался. Полуобернувшись, он отбил в бок роботизированную конечность, мешая той за него схватиться, а затем, в том же полуобороте, на инерции, поймал в согнутую в полукольцо руку мохнатую голову своего врага. Резкий короткий рывок «надевшего черное», опершегося спиной на сетку под влиянием туши волосатого, короткий хруст-щелчок, и…

…падение мелко содрогающегося тела на пол арены в полной мертвой тишине.

Бой окончен. Смертью.

- Когда боец постоянно путешествует с места на место, ему часто предлагают подработать в деревнях, - объяснил я Хиракаве, сидящей с раскрытым ртом, - иногда даже в качестве забойщика. Первое правило убийства скота заключается в том, что смерть необходимо принести как можно более внезапным способом, и, желательно, не вводя животное в стресс. Те же правила действуют, если ты бродяжничаешь и решаешь поохотиться на кого-нибудь. Внезапная и эффективная атака приносит ужин чаще всего.

Тоетоми был совершенно не готов к бою насмерть. Он, бывалый уличный боец, ни разу за свою жизнь не выходил на ринг с целью уничтожить своего противника, лишить жизни. Искаженное понимание самой сути конфликта, иллюзия «чести», «доблести», «схватки», оно так сильно въелось в саму природу «надевшего черное», что он попросту не мог воспринять настоящий бой как реальность. Сатоши готовился сражаться по старинке, одолеть противника в привычном режиме, а затем, совершив над собой определенное волевое усилие, убить.

Что могло сработать…, но он изначально был лишен покоя и уверенности в себе.

Глядя на решившего коротко поклониться мне бойца, уходящего с арены, я лишь досадливо поморщился. Когда ты учишь человека чему-то полезному, и он тебе благодарен – это приятно. Но когда ты вынужден учить элементарному, самой простой вещи на свете, то получить за это даже такую почесть кажется… ну, излишним.

- Акира, ты монстр, - дрогнувшим голосом буркнула Хиракава, - Давай встречаться?

- Нет.

Хватит c меня социальных ролей, норовящих отхватить один кусок ценного времени за другим.

- Поехали домой. Здесь все интересное кончилось, - заключил я, глядя на служителей арены, закатывающих тело мертвого инвалида на носилки.

- С тобой вроде хотят поговорить, - отметила девушка, выглядывая из-за меня.

- Обойдутся. Я еще успеваю на тренировку к Коджиме.

- О! Я с тобой!

- Хорошо, научишь Мичико не бегать по квартире в трусах.

- Она опять за старое?!

«Поговорить». Японцы формалисты. Даже такие, как весь увитый мышцами «дикарь», большую часть жизни бегавший по стране пешком. Выйди из шаблонов, удиви, заставь японца импровизировать – а затем лови его на том, чем он никогда в этой жизни не занимался. Ничего особенного. Как говорил Суворов: «удивил – значит победил». В случае с японцами это значит: «удивил – значит уничтожил без потерь».

На обратном пути Асуми непристойностями не страдала, насилуя вместо этого телефон и написывая Мичико. Я лишь заметив имя получателя, достал свою книгу, занявшись куда более полезным и продуктивным занятием, не отвлекаясь на то, как одноклассница бурчит ругательства. Так и добрались до многоэтажки Коджимы, где мне в лифте продемонстрировали эротическую пантомиму надевания лифчика под рубашку. Надо сказать, я слегка удивился, что это вообще возможно.

…ну и испытал немало позитива, всё-таки откровенное поведение синеглазой служит глотком свежего воздуха в этой жизни, насквозь пропитанной культурным кодом, чуждым мне изначально.

Занятия с холодным оружием у Рио проходили весело и познавательно. У нас в наличии был широкий выбор различных колюще-режущих реплик, надаренных главе семейства за его долгую и успешную жизнь, плюс Онивабаши, обладающий весьма широкими познаниями, пусть и теоретическими, во всем этом барахле. Места в пентхаусе тоже хватало, так что мы занимались свободно, пусть и насквозь прикладным образом. Никому, включая беловолосого, не было интересно фехтование как искусство, а вот спастись от удара холодным лезвием, либо использовать его максимально эффективно для одного-двух ударов – другое дело.

Больше всего меня увлекла катана, из-за чего, пусть на короткое время, я и стал объектом насмешек двух великовозрастных оболтусов, позиционирующих себя как ценителей ножей, танто и прочей мелочи, которую сподручно носить с собой, и которую удобно метнуть. Пришлось привести дополнительные аргумент для своей позиции, взяв в руку синай за его середину, а затем сжав до такой степени, что тренировочный меч раскрошился.

- Мне не нужен нож, - пояснил я свои действия замолчавшим шутникам, - Хватит и просто пальцев. Сломать, надорвать, может, даже, проткнуть. А вот катана… я не хуже вашего понимаю, что что это просто длинный нож для тунца, который слегка изменили, чтобы можно было пластать и небронированных людей. Зато он относительно компактный, а мой радиус поражения с ним будет вполне серьезным. А нож мне не нужен.

- В этом есть своя логика, - подумав, кивнул Хайсо, - Да и нам полезно будет, все-таки холодняка на улицах всё больше и больше. А придурки с катанами были, есть и будут.

- Тогда, получается, у нас есть свой придурок с катаной? – ухмыльнулся Рио, - Тренировочный?

- Есть, - кивнул я, - Называй меня теперь «Избиватель грязных блондинов, версия один-ноль».

- Эй!!

- Хе, - ухмыльнулся шиноби, поигрывая двумя саями, - Намекаешь, что тебя можно улучшить?

- Мы для этого и собрались, - пожал плечами я, - Приступим?

- Нет, - фыркнул Рио, - Сериал скоро! Всем на диван! Сейчас девок позову!

- Они же не любят аниме, Рио, - с сожалением посмотрел на него белоголовый.

- Будут обнюхивать одного слегка вспотевшего «избивателя»! – махнул рукой блондин, - Уж это они не пропустят!

Как в воду глядел. Тем не менее, несмотря на перерыв в двадцать семь минут, мы занимались до глубокого вечера, аккуратно тыча друг в друга либо тренировочными «лезвиями» из тех, что были, либо используя боевое оружие, но в ножнах. Вышло продуктивно, домой я возвращался более чем удовлетворенный прошедшим днем. Удалось сохранить количество учеников, что было весьма хорошо в моем сложном финансовом состоянии, научиться чему-то полезному и даже поработать с книгой в электричке.

///

Эна всегда была доброй, умной, красивой, великодушной, мудрой и готовой помочь по отношению к своим подругам, что те далеко не всегда ценили, но иногда, когда они, эти похотливые скользкие извращенки, покушались на что-то, принадлежащее Великой Эне, она могла и грозно прищуриться, чтобы ввергнуть наглых сучек в оторопь и подобострастие!

Однако, прищуриться на Ману не получалось. Та была слишком честной, слишком доброй, слишком большой и простодушной, чтобы на неё прищуриваться. Вот и сейчас, сидя напротив своей подруги на татами, Эна понимала, что снова покусились на нечто, принадлежащее ей, причем для того, чтобы покуситься еще на кое-что! И опять же – её, Великой Эны! Здесь чувствовалась хитрая, рыжая и русская рука, никак иначе.

Девочки сидели в комнате у Эны, что дополнительно придавало хозяйке помещения смелости и решимости.

— Значит, они хотят, чтобы Кира с тобой пришел типа на ужин, да? – скептически пробурчала она, глядя на свою стеснительную подругу, - Вот просто так, да?

- Д-да, - зажато дернула плечами Мана, заискивающе глядя на Эну, - Поможешь…?

- А тебе зачем это надо?! – сварливо уперла руки в боки Кирью-младшая, - Ну вот тебе, Мана! Зачем тебе идти с Кирой к двум прожженным бабцам?!

- Ну… меня же попросили…

- И что?! – Эна начала злиться, - Попросили что?! Привести?!! Ты хоть знаешь, что мои одноклассницы бы отдали за то, чтобы Кира к ним домой пришел?! А ты сама?! Тебе он что, безразличен?!!

- П-причем тут это! – покрасневшая дылда, у которой всё на лице стало написано крупными буквами, была пронзительно наивна и добра настолько, что Эне захотелось её обнять и заплакать.

- Да у тебя что угодно отобрать могут! – всплеснула она руками, - Эта хитрая подлая рыжая просто использует тебя, чтобы заманить Акиру к ним домой! А потом будут делать с ним что угодно, а ты ничего не скажешь! Будешь сидеть и трястись!

- Я… я не позволю им его обидеть! – выдала Шираиши, заставляя Эну раскрыть рот и уставиться на неё круглыми глазами.

Так девочка и просидела минуты две где-то, пялясь на свою большую и такую «грозную» подругу, которая отвечала ей тем же, но с максимально сконфуженным и неуверенным видом.

- Так, - Эна почувствовала, что её терпение кончается, и протянула вперед ладонь, - Ну-ка снимай трусы и давай сюда. Быстро!

- Ч-что…? – Мана аж назад подалась.

- Трусы снимай и давай сюда! – младшая Кирью властно потыкала указательным пальчиком в свою раскрытую ладонь, — Вот сюда клади! Быстро!

- Н-нет! – кажется, Мана сама удивилась своей решительности, но отползать от грозно тычущей себя в ладошку тринадцатилетней девочки – продолжила.

- Куда ты денешься…, - грозно прошипела Эна, раззадоренная видом испуганной дылды, - А ну иди сюда!

- Ааа…

Ну что Шираиши могла противопоставить Эне? Та взрослых учительниц в бараний рог скручивала, воровала торты, командовала стаей одноклассниц! Да она с самим Акирой Кирью торговалась на равных! Да её семья в дозоры ставит!

Конечно же, бедная Мана с треском продула эту короткую схватку и спряталась в углу, поникнув головой и всхлипывая.

- Ну вот, - победно заявила хозяйка комнаты, стоя в центре и крутя на пальце миленькие белые трусики, - Даже маленькая девочка тебя может ограбить! А ты хочешь моего почти самого любимого брата отдать двум коварным русским бабам! За просто так!

- Верни…, - простонали тихо из угла, - …пожалуйста…

- Нет уж, так просто ты не отделаешься! – грозно заявила Эна, услышав из коридора голос старшего брата, — Вот у него и заберешь, если смелости хватит! Вы все равно сидите рядом! Если заберешь – так и быть, отпущу его с тобой!

Не успела несчастная Шираиши хотя бы понять, что именно имела в виду её подруга, как та уже была в коридоре, пихая в руку слегка удивленному Акире, только что вернувшемуся домой, трусики Маны. Слыша через раскрытую дверь просьбу Эны сохранить эту реликвию до момента, когда их владелица попросит свою собственность обратно, бедная Мана с ужасом поняла, что домой ей придётся идти без ничего.

Попросить помощи у этой ужасной девочки было трагической ошибкой!