Ученик шиноби 8. Возвращение

Глава 6. Перекресток, или Как Спартанец новые подробности узнал

Финальный переход до Перекрестка был однообразен, уныл и ничем не запомнился, если не считать новой попытки со стороны Грозы, поговорить по душам.

На одном из привалов, усевшись на плащ и вытянув ноги, пока Люций занимался готовкой, Мария попросила:

— Расскажи об Алисии, — посмотрела она на меня.

— Мне казалось, что ты с ней не в ладах, — немного растерянно ответил я, не ожидая такого вопроса.

— У тебя ведь нет братьев и сестер? — она прекрасно знала ответ и продолжила: — Не хочу задеть. Просто ты, наверное, не понимаешь, как можно одновременно любить, защищать и заботиться, при этом — ненавидеть.

— Ты права. Не понимаю, — ответил я сухо.

— А скажи, Спар, что для тебя самое важное? — зашла она с другой стороны. — Ради чего ты рискуешь жизнью? Не из-за одного же пожелания Такена.

— Хочу стать сильнее, — подумав, что в этом нет секрета, ответил я.

— Сила — это инструмент. Пусть она и приятна сама по себе, — улыбнулась женщина. — Зачем тебе сила? Чтобы… — она не закончила, намекая, что я должен продолжить фразу.

— К чему эта попытка влезть мне в душу? — этот вопрос я воспринял в штыки.

— Любопытно, — пожала плечами Мария. — Или ты из тех, кто плывет по течению, без цели и смысла?

— Сомнительная провокация, — выдавил я из себя «вежливую» улыбку. — Впрочем… — мне пришла в голову интересная мысль. — Как насчёт равноценного обмена?

— Какого? — заинтересовалась Гроза.

— Я отвечу тебе, ты ответишь мне. Обменяемся рассказами.

— Почему бы и нет? — легко согласилась она. — Мой первый вопрос — зачем тебе сила?

— Защитить друзей, очевидно, — дал я ответ.

— Друзей… — эхом отозвалась она. — Ты не сказал — близких. Именно друзей. Красноречивый ответ. Не смотри на меня так, — улыбнулась она вполне нормально, без насмешки. — Я знаю твою историю, поэтому мне несложно понять, что внутри, — указала она пальцем куда-то мне на грудь. — Ты познал, что такое связь дружбы. Но семейные узы, да и любовные… У тебя есть девушка?

— Это уже второй вопрос, — постарался я сказать нейтрально, не выдавая чувств.

Нет, Мария меня не задела. Просто ощущение такое, будто палкой во внутренности тыкают и с любопытством смотрят, какая реакция будет.

— Хорошо, не буду спрашивать про девушку, — развеселилась она. — Про одну юную целительницу и рыжулю со странным, не девчачьим прозвищем. Ты смотри, Люций. Парню-то передалась эта твоя особенность. Управлять ею не умеет, но феромоны, когда рядом кто-то симпатичный появляется, выделяет.

— Так это правда? — удивился я, покосившись на Люция, который сделал вид «меня здесь нет, не понимаю, о чем ты, женщина, и вообще, я тебе девственником достался».

— Правда? — поймала меня на слове Мария. — Так Такен тебе что-то рассказал?

— Ну… — я понял, что спалился и подставил Мастера.

— Очень интересно, что же он тебе поверил, — взгляд Марии сделался как у медведицы, которая вот-вот тебя сожрет.

— Что сказал, то неважно. Захочешь, у него спросишь.

— Спрошу, конечно, — зафыркала она, пряча свой боевой настрой. — Дай угадаю. Там что-то было про то, что мой муж — невзрачный тип, но девки за ним бегали, а я их гоняла?

Люций закашлялся и отвернулся.

— Не помню. Давно это было, — ответил я так, что сразу стало понятно, Мария полностью угадала.

— Чего скрывать, так оно и было, — продолжила забавляться Гроза, бросая лукавые взгляды то на меня, то на мужа. — Хочешь, научу контролировать эту способность?

Вот бесит, когда она так спрашивает. Сразу хочется послать далеко-далеко. Но и согласиться тоже хочется. Немного. Или не немного. Кто откажется на девчонок благоприятно влиять? Да никто. Вот и мне не хотелось.

— Сам разберусь, — выдавил я из себя.

— Нравится мне твой характер сердитого волчонка, — снова засмеялась она. — Твой вопрос. Спрашивай.

— Зачем про Алисию спросила?

— Она же моя сестра, — удивилась она. — Ты так и не понял? Для родственников, особенно близких, это нормально. Любить и ненавидеть.

— Как это может быть нормальным? — я отказывался понимать этот бред.

— Легко, — вопрос женщине показался забавным. — Родственную связь нельзя разорвать. От неё можно сбежать, но, что бы ни происходило, вы всё равно останетесь людьми одной плоти и крови. С дружбой иначе. Дружбу можно прекратить. Отказаться от неё.

Опять внутри меня что-то шевельнулось. Гатс отказался от нашей дружбы. Да и я отказался. Про это говорит Гроза?

— Поняли, что вам не по пути, — продолжила она. — Поссорились, разочаровались друг в друге. Или ты просто осознал, что твой друг не тот, за кого ты его принимал. И — всё. Прекратили общаться, дружба закончилась. А кровная связь никогда не заканчивается. Более того, родственные узы могут дополняться дружественными. Или узами соратников. Это когда вы вместе рискуете, проливаете кровь… Тогда всё ещё сильнее. Если же говорить прямо и просто, то я любила и люблю свою сестру, несмотря ни на что. Поэтому хочу знать, как она жила… Последние годы своей жизни.

На последних словах веселость ушла из её голоса.

А передо мной опять встала та картина, как Гроза рыдала и дрожала от ужаса, боясь за мужа. Стоит признать, это чудовище любить умеет. Так, может, и Алисию любит, не врет?

Внезапно я понял, что ревную. Что считаю Алисию только своей. И не хочу делиться ею с Грозой. Какое-то странное, иррациональное чувство, вынырнувшее из глубин моего я. Сам удивился.

Мария словно почувствовала, что я в себя погрузился. Не стала спрашивать. Притихла, молча сидела, смотрела куда-то в сторону. Где ничего, кроме камня, не было.

— Она… — я решил, что не имею права хранить это только в себе, — Плохо помню. Воспоминания смутные. Вроде бы куда-то ехали долго. Потом остановились. Были другие дети… — я старался припомнить детали. — Нет, воспоминания того года расплываются, — покачал я головой. — Зато я потом восстановил картину событий. Алисия прибыла в пригород и быстро захватила там власть в квартале. Утихомирила всю шпану. Мелких взяла под своё крыло. Сколько помню, вокруг неё всегда много детей было. Меня волосы заставляла красить и линзы носить, — сказал я, чувствуя старую, тихую грусть. — При ней хорошо жилось. Она нас письму учила, чтению, математике, рассказывала про другие города и историю прошлого мира. Ух как ругалась, когда я дрался с кем-то. В угол ставила, но я сбегал, и тогда она ещё сильнее наказывала, — припомнил я с ностальгией. — А потом… Вы знаете. Нашёл её мертвой, — закончил я резко, вспомнив финал.

— Что с тобой после этого было?

— Да ничего, — отмахнулся я. — Что может быть с детьми, когда они остаются одни? Началась война банд. Резня каждый день на улицах. Кто-то из мелких сбежал в другие районы. Кто-то остался и погиб. Я бегал и скрывался. Потом с другими детьми объединился, собрал свою стаю. Проще стало. Дрался много. Получил свою улицу под контроль. Потом уже, когда у Такена учился, узнал, что новый босс, который на смену Алисии пришёл, сдал её соколам.

— Что ты с ним сделал? — спросила Мария без тени доброты.

— Убил, — посмотрел я на неё. — Этот вопрос закрыт.

— Хорошо, — расслабилась она.

— Ну а дальше… Я придумал себе сказочку про родителей и, когда услышал про испытание у Такена, отправился туда. Думал, стану сильнее, а там как-нибудь и родителей найду. Не знал, как оно всё закрутится. Да и моя это уже история. Не Алисии.

На этом разговор и закончился. Как-то пропало у нас двоих желание задавать вопросы. А Люций и так молчал.

Почти полтора года. Столько потребовалось мне личного времени, чтобы добраться до двенадцатого яруса. Место, куда добираются единицы ныряльщиков.

Фактически сюда можно было попасть куда быстрее. Но то одно, то другое… Столько всего случилось, что я чувствовал, что прожил небольшую жизнь. А ведь двенадцатый не был конечной точкой. Это всего лишь Перекресток.

Собственно, многомерный, со множеством отдельных пещер и скрывающихся проходов перекресток я и увидел. Не так, как когда две дороги встречаются. А такой, где сотни дорог пересеклись. Только вместо дорог — отдельные кишки, уходящие в неизвестность.

— Эти пещеры тянутся и тянутся, — сказала Мария, когда мы вышли из кишки.

Вышли на мост. Тот тянулся через пропасть, к площадке, на которую и перешли. Пропасть уходила вниз… Ну, далеко. Дна я не разглядел. Сверху тоже много свободного пространства. Другие входы я тоже сразу увидел. Они здесь были понатыканы не то чтобы густо, но с одного места я с десяток разглядел. Это при том, что с двух сторон открывался вид на другие, такие же большие пещеры. Где ждали свои проходы. Не знаю, как здесь работало освещение, ничего такого я не заметил, но было достаточно светло, чтобы разглядеть детали. А камень приятный такой, молочно-коричневых оттенков. На фоне него проходы выглядели как черные дыры.

— Главная сложность, как вернуться обратно, — добавила она. — Поэтому садись, медитируй и попробуй почувствовать, чем проход в родной мир отличается от остальных.

Я по-новому окинул взглядом окружающий пейзаж. Попытался запомнить ориентиры.

— Нет-нет-нет, — догадалась Гроза, что я делаю. — Перекресток нестабилен. Ты можешь зайти в другой мир всего на полчаса, вернуться, а обнаружить здесь совсем другую обстановку. Исчезнет этот мост, — кивнула она на тот, по которому мы перешли. — Нужный проход переместится совсем в другое место, изменится его форма.

— Как здесь проходила ты, я понимаю. Но как справляются другие? Это же бред. Невозможно вернуться.

— Оу, надо же, ты наконец-то осознал проблему этого места, — Мария сделала вид, что восхитилась моей догадливостью.

Издевается, стерва.

— А если серьезно?

— Интуиция способна помочь, но не гарантированно. Много кто берет камень интуиции. Если сюда добираются отрядом, то там точно есть ныряльщики с развитой чувствительностью. Ещё можно найти артефакты-компасы. Я слышала про такие. Также изменения на Перекрестке происходят не всегда. Ты можешь уйти на несколько месяцев, вернуться и увидеть то же самое. Но, если не подготовлен, с куда большей вероятностью потеряешься навсегда. Многие ныряльщики здесь пропали.

— Лучшие из лучших, получается?

— Раз пропали, лучшими их назвать не получится, но да. Сюда только элита добирается.

— Ты забыла добавить, — вставил Люций, — что также работает банальный перебор. Только приходится бегать по кишкам туда-сюда.

— Да. Ещё сами кишки почти не мешаются, на это тоже можно ориентироваться. Поэтому забираться надо не так далеко.

— Ну да, — кивнул Люций. — Сложно, но если повезет, то можно выбраться и так.

Я в который раз посмотрел на эти бесконечные пещеры и понял, что перебирать можно очень долго.

— Задачу понял? — спросила Мария. — Садись, настраивайся. Попытайся запомнить путь в родной мир.

— Так это же не в родной мир, — возразил я. — Фактически мы перейдем к дроу.

— Если найдешь путь покороче, я признаю, что ты великий ныряльщик, — задрала она нос. — Колодец — это не просто дыра. Это сложный лабиринт. Прими и смирись. В этом месте лучше всего направления чувствуются, так что давай. Попробуй уловить хоть что-то. Есть шанс, что в мире волшебников ты потеряешься. Поэтому умение не лишнее.

— В смысле? — напрягся я. — Что значит, потеряюсь?

Такая перспектива меня совсем не радовала.

— Что же, — вздохнула Мария, — Люций, обустроишь малый лагерь? А я пока введу нашего несмышлёныша в курс дел. Видишь ли, Спар… Мир волшебников сильно отличается от всего того, что ты видел. Я даже не уверена, что он настоящий.

— Это как?

— Для упрощения опишу основную суть. Волшебники различаются по силе. Как и те иллюзии, которые они могут создавать. Твой знак Кай справится с наваждением, пусть будет первого уровня. Со вторым уровнем тебе уже придётся повозиться. Выдать знак на пределе своих сил. Третий уровень — ты с ним ничего сделать не сможешь. А ведь есть и другие уровни… Волшебники внешне похожи на людей, и каждый из них владеет способностью создавать наваждение. Хорошо, что большинство создают наваждения лишь первого уровня. Но есть и другие умельцы. Которые конструируют целые реальности. Вот и получается, что это как матрешка… — увидев непонимание на моём лице, она уточнила: — Одно вложено в другое. Первый уровень наваждений входит во второй, второй — в третий. На практике это значит, что старшие волшебники создают целые иллюзорные города. Те, кто послабее, — дома в этом городе. Самые слабые — меняют реальность незначительно. К примеру, создают товар, которого на самом деле нет.

— Без обид, но звучит как полный бред, — я с трудом представлял, как это работает.

— Для нас, людей, так оно и есть. Запомни первое правило. В мире волшебником ничему нельзя верить. Ничему! Даже своим ощущениям! Наваждения второго уровня способны влиять на твои чувства. Ты будешь думать, что горишь, и прыгнешь в воду, а вместо воды окажется чан с кислотой.

— Так… — протянул я и потер виски. — А как выжить в этом месте?

— Держаться меня, не отставать. Наваждения высокого уровня стабильны, и даже я не могу их разрушить… Надолго. Видеть сквозь них могу. Если очень постараюсь. Но есть и те наваждения, которые мне не под силу. Поэтому, если нами заинтересуется кто-то из могущественных волшебников, то произойти может что угодно.

— Только не говори, что у вас и там врагов полно.

— У нас везде враги есть, — с нотками гордости ответила она. — Но кто-то прям сильно обиженный среди волшебников отсутствует. Вроде бы. Правда, они те ещё высокомерные снобы и всех, кто других рас, воспринимают как рабов. Поэтому тебя сто процентов попытаются украсть. Нас тоже, но обломаются и отстанут. Ты же легкая жертва. Поэтому будь особо бдителен. А то зайдешь в безобидную дверь и окажешься в рабстве.

— Милое местечко, — оценил я перспективы. — Так всё же, не считая того, что держаться тебя, как выжить в этом месте?

— А знак тебе на что? Будь готов использовать его постоянно. Видишь что подозрительное — применяй его на себя. Если это прямая угроза — кидай от себя, в цель. Волшебники не любят, когда их наваждения разрушают, поэтому, пока нет угрозы, веди себя скромнее. Ничего не покупай. Ничего не спрашивай. Держись рядом с нами. Еду местную не ешь. Лучше вообще ничего не делай, помня, что тебя гарантированно обманывают.

— И в этом мире где-то можно добыть глаза?

— О, это самая интересная часть, — воскликнула Мария, — Волшебники и сами страдают от того, как у них всё устроено. Общество у них расслоённое, есть свои кланы и аристократы. У тех, разумеется, полно секретов. Также есть школы и всякие испытания, которые помогают стать сильнее. Тебе нужно попасть в башню бога. Туда много желающих, открывается она часто.

— И что, зайду я туда, скажу привет, и мне выдадут новый глаз?

Пока говорили, Люций разложил вещи и разогрел, пожалуй, что компот. Вкус у него был травяной-ягодный. Когда спрашивал, что это такое, ответили, что страшная тайна и что это могут себе позволить лучшие из лучших. В общем, посмеялись надо мной, но ответа не дали.

Тут надо сказать, что Вологодские те ещё любители комфорта. Запасы шоколада и орехов у Марии были, кажется, неисчерпаемые. Её муж иногда мог принять глоток чего покрепче. Еду они готовили разнообразную. Всегда сытную. Но не было такого, чтобы что-то приелось. Я уже пару десятков круп попробовал, со специями разными. Отвары всякие тоже отличались. И кофе было, и чаи, и всякие завары.

Красиво живут, что тут скажешь.

Так вот. Люций закончил разогреть компот, и Мария рядом с ним уселась, кружку себе наполнила. Я тоже сел и свою долю взял. Если уж предлагают, то чего отказываться. Буду потом парням рассказывать, как крутые легендарщики живут.

— Нет, не выдадут, — дала ответ Мария, сделав пару глотков. — Парадокс в том, что конкретно на это испытание имеет право войти любой желающий. Были бы двери открыты, что случается… Где-то раз в месяц, по нашим меркам.

Неприятная новость. Не хотел бы я на месяц застрять там.

— В чем подвох? Что нужно сделать?

— Испытание представляет собой башню. Одни глаза находятся на самом верху. Вторые — внизу. По крайней мере, так было у меня.

— Глаза не глаз? Какие мне нужны?

— Хороший вопрос… — задумчиво ответила она. — Ты должен сам решить.

— Интуитивно? Подбросить монетку? Погадать на кофейных зернах?

— Да нет… — проигнорировала она мой сарказм. — Я не знаю, как тебе выбрать.

— Не знаешь или не хочешь говорить? — спросил я, помня, как Гроза относится к выдаче важной информации.

— Это непростое место, — ответила она. — Изменчивое. То, как я его проходила — тебе не поможет. Быть может, там и не будет верха или низа. С виду это башня, небольшая, но внутри пространство меняется, как хочет. Может ждать и жерло вулкана, и океан. Поэтому не держи в голове никаких ожиданий, будь готов подстраиваться под изменчивую обстановку.

Мария взяла паузу и ещё несколько глотков компота сделала, довольно прищурившись. Напиток обжигающим был, поэтому она аккуратно его втягивала, по чуть-чуть, издавая смешной звук.

— Один совет лишь дам, — продолжила она. — Кандидатов может быть как десяток, так и пара сотен. Возможно, количество зависит от того, насколько ценна и доступна награда. Видишь ли… Волшебники на самом деле трусливый народец. Разрушишь их наваждение, и мигом шелковые становятся. Это в первую очередь относится к просто люду. Но есть среди них и бойцы. Особенно среди аристократов. Поэтому, если видишь того, кто ведет себя уверенно, — знай, он не простой волшебник и у него точно есть, чем тебя удивить. Также ты можешь на таких волшебников ориентироваться, когда будешь принимать решения. Слабаки пойдут туда, где проще. Сильные бойцы — туда, где добыча выше.

Гроза снова замолчала, переключилась на компот, давая мне время обдумать сказанное.

— Получается, — я попытался уложить в голове всё сказанное. — Место каждый раз обновляется и местные как-то узнают о том, какие глаза выдают? Не понимаю. У них там где-то глазная мануфактура, что ли? А то и завод?

— Нет. Когда попадешь в этот мир, поймешь, почему мне так сложно отвечать на твои вопросы. Чужакам сложно узнать их секреты. Мне не так уж много известно. Большинство сведений — догадки. Знаю, что есть башня. Знаю, что в разные месяцы разное число кандидатов. Знаю, что глаза отличаются по функционалу и силе. Знаю, что большинство волшебников трусливы и, если видишь, что толпа побежала в одном направлении, а другое игнорируют — значит, они бегут к слабым, но более доступным глазам. В другом же направлении — другие. Сильнее. Но это не точно. Быть может, просто не очень востребованные.

— Серьезно? Тогда совет идти против толпы — просто отличный, — показал я большой палец.

Мария на это хмыкнула, ничуть не смутившись.

— Поэтому ты должен будешь сам решить, куда идти. Достоверных сведений, как тебе делать выбор, у меня нет, — развела она руками.

— Если будет, как с тем дроу, — заговорил Люций. — То у него опять через одно место всё пойдет.

— Ну, это не меня с ложечки кормили. Так что большой вопрос, у кого через какое место идет, — огрызнулся я.

— Туше, — засмеялась Мария. — Как он тебя, а? — ткнула она мужа кулачком в плечо.

— Ты на чьей стороне? — возмутился он.

— Конечно, на твоей, — улыбнулась она и погладила его коленку, — Но и за Спара переживаю тоже. Представь, он бесполезные глаза получит? Столько стараний, и ради чего? Обидится потом, губы надует. А людям что про нас расскажет? Что мы ему какой-то хлам подсунули! Так и бояться перестанут, забудут, как уважать!

— Ваши шуточки, конечно, отдельный вид искусства, — с нотками яда ответил я. — Но чего мне ждать в башне? А глаза? Они сильно отличаться могут? И почему всё же именно глаза, а не глаз? Меня и мой родной устраивает.

Мария перестала заигрывать с мужем, из-за чего он бросил на меня недовольный взгляд. Повернулась ко мне и уперлась кулаком в щёку. Сидела она в штанах, скрестив ноги. Так что локоть у неё в коленку упирался. Люций также сидел, рядом с ней. Ну а я напротив.

Оглядела меня женщина с каким-то странным любопытством.

— Глаза выдаются две штуки, — ответила она, — Твой родной глаз обретет новые свойства. Это больно, но ты выдержишь. Выбитый глаз — отрастет. По крайней мере, я на это надеюсь. Совсем уж бесполезных глазок, думаю, там нет. А вот проблемные — да, могут попасться. Ты знаешь, что за свои я расплачиваюсь головной болью. А ведь условия могут быть куда хуже.

— Так… — протянул я, чуя, что недооценил уровень подставы. — Что значит, надеешься? Что значит, проблемные? Что значит, условия куда хуже?! — добавил я эмоций в голос.

По правде говоря, это путешествие длилось так долго, что новости я воспринял не так ярко, как решил показать. Но всё равно — какого хрена, а?

— Спар, ну что ты как маленький, — посмотрела на меня Мария, наклонив голову. — Ты думаешь, я знаю ещё десяток мест, где можно восстановить глаз? Освой ты способность восстановления до потери, были бы варианты, а так… — развела она руками. — Ничего лучше у меня нет. Бери, что дают. Такен, пока мы отсутствовали, все свои связи напряг, чтобы узнать, есть ли альтернатива сделки с нами. И, как видишь, — хмыкнула она. — Мы с тобой здесь, а значит, способа получше не нашлось. Даже у твоего любимого мастера.

— Если честно, — сказал я, успокаиваясь, — то до сих пор не понимаю, как так. Есть же множество уникальных способностей.

— Эх, молодежь, — Мария отставила кружку и потянулась, отчего ткань на её груди натянулась и очертила довольно привлекательные формы. — Знаешь, в чем беда всех целителей? Это не боевая способность. Ныряльщики же в первую очередь берут то, что повысит их шансы в бою. А целительские камни отдают кому-то другому. Не всегда… Есть те, кто и себе оставляет. Подлечиться после драки тоже полезно. Но это обычно один камень. Представь себе типичного легендарщика. Основной упор — на убойную мощь и защиту. Целительская способность — как приятный бонус. Если же кому-то другому отдали, то он обычно вовсе не ныряльщик. Получил один камень и работает пожизненно на того, кто ему его дал. Какова вероятность, что этому человеку попадется ещё один камень, чтобы развить способности целителя? Небольшая. Фиона — типичный случай. Не ныряльщица. В неё вложились другие. Запороли развитие. Сама она, ничего, кроме примитивных сил, использовать не умеет.

— Вы так негативно к ней относитесь, но сколько раз она нас на ноги ставила — не счесть.

— А глаз вернуть — не может, — веско возразила Гроза. — Друга твоего вылечить — тоже не могла. Энергетику тебе поправить — и это вне её сил. Вот тебе и ответ, почему Такен ничего не нашёл. Он тоже боевик. Мир волшебников ему не очень интересен был. Это я зашла дальше всех.

— Ладно, понял. Все посредственности, а ты — легенда.

На это Люций фыркнул и наклонил голову, пряча улыбку.

— Но что там с испытанием?

— Бойся других волшебников. Будет кто лезть — вали всех. Если надо, убивай. Аристократов лучше вырубай. Глаза получают все, кто дойдет до конца. Но сила, скажем так, размазывается. Поэтому убивать там — норма. Ну, или мешать, чтобы другие не добрались. Некоторые специально у самого выхода встают, чтобы всех дошедших перебить.

— То есть меня будут пытаться убить? А мне щадить аристократов?

— Да. Если не хочешь мести за убитых, лучше действовать аккуратно. Но это так. По возможности. Если что, вали всех, не бойся. Испытание ограничено по времени. Если вырубишь кого, волшебник просто не успеет.

— И что с ним станет?

— Да ничего… — пожала плечами Мария, отвела взгляд и тише добавила: — Их всех выкинет, а в качестве платы заберет глаз. У других волшебников по две попытки. У тебя — всего одна.

Несколько секунд я тупо смотрел на неё, осмысливая сказанное.

Вот же, вот же… Подстава!