Убийца SSS-ранга. Книга 3

Глава 6 - Те, кто принимает смерть

Есть ли слово, более неподходящее для описания моих врагов в этом мире, чем «зомби»? Знаю, вопрос дурацкий. Но этот мир захватили зомби, и прямо сейчас я боролся с одним из них в попытках освоить боевые искусства. Мертвец стоял прямо напротив меня, вгоняя в ужас. Естественно, эти твари теперь занимали все мои мысли. И именно поэтому я только что осознал, насколько слово «зомби» не подходит этому существу.

— Гха-а-а-а!

Он был настоящей занозой в заднице. Зомби в черном тобоке соединил руки и выстрелил в меня Хадукеном.

Я сейчас не шучу. Серьезно. Он запустил в меня Хадукен. Нет, я повторюсь: зомби, который всю жизнь прожил в мире боевых искусств, кричал и пулялся в меня Хадукеном!

— Да ты псих!

Хадукен слегка меня задел. Я болтался в воздухе, как щепка в проруби. События, что разворачивались до сих пор, настолько выбили меня из колеи, что я чуть с ума не сошел. Но, к сожалению, этим все не закончилось. Зомби оттолкнулся от земли и взлетел. Какая удивительная техника, эта легкая поступь. Его тело взлетело в воздух, словно бесплотное или наполненное гелием. Через мгновение он был уже прямо передо мной. Псих…

— Подожди, нет! — я поспешно замахнулся мечом.

Но прежде чем лезвие коснулось зомби, раздался голос:

— Эй, не махай мечом как попало! — крикнула Дьявольская Луна, наблюдавшая за мной сверху. — Что я тебе говорила? Голод! Подумай о муках голода. Вспомни это чувство и сконцентрируйся на нем! Без этого Умение Бога Дьявола просто пустышка.

— Но…

Прямо перед моим носом зомби распахнул свою пасть. Твою ж мать! Я едва смог уклониться и избежать его зубов, но такой маневр провернуть было не так-то просто, поэтому я сразу же рухнул на землю. Возможно, зомби разозлился еще больше из-за того, что я уклонился, но зарычал и яростно бросился на меня.

— Но сейчас я не очень-то и голоден!

— Тупица! — раздраженно крикнула Дьявольская Луна. — Разве ты не можешь думать о слоне, хотя его нет перед тобой? Даже если сейчас ты не голоден, это не значит, что ты не можешь оживить в памяти это чувство!

Зомби не дал мне передышку на то, чтобы послушать Дьявольскую Луну, так что мне попутно пришлось уворачиваться от его острых когтей. Если он заденет меня, то это конец. Я заражусь вирусом и реально превращусь в зомби.

Со скрежетом когти зомби столкнулись с моим мечом. Я даже не мог нападать, ведь приходилось постоянно защищаться. Сейчас я не особо настроен умирать.

— Тебе кажется это невозможным, потому что ты еще не привык. Сложно вспомнить чувство голода на полный желудок. Но любой, кто изучает Умение Бога Дьявола, должен уметь свободно пробуждать свои чувства!

Чувство голода. Нужно вспомнить о голоде.

— Вспомни самые голодные годы своей жизни. Подумай о своих чувствах в тот момент. Где ты тогда был? Чего тебе хотелось отведать больше всего? Как долго ты голодал?

— Самое долго — три-четыре дня…

— Что? Три-четыре дня? — для Дьявольской Луны это было абсурдное число. — Ты не голодал больше трех дней за всю свою жизнь? Что за бред… Мир уже давно погрузился в хаос. Как так получилось, что ты, не будучи ребенком из знатного рода, не голодал больше трех дней?

— Мы жили среди плодородных лугов и полей…

Очевидно, Башня была куда богаче, чем эта страна, где жили мастера боевых искусств. К тому же мы могли наслаждаться почти всеми благами современной цивилизации. Думаю, есть немало охотников, которые не голодали и двух дней.

— Ох… — вздохнула Дьявольская Луна и цокнула языком. — Что ни говори, а голод — самое острое чувство. Это боль, которая преследует тебя в течение всего дня. Это боль, с которой не все могут справиться. Император чувствует голод точно так же, как и обычные крестьяне. Как ты освоишь Умение Бога Дьявола, не зная этого?

Нет, конечно, я голодал, ведь я жил как охотник F-класса более десяти лет. Снаружи, перед тем, как как купить порцию токпокки*, я считал, сколько в ней гарэтоков. Я покупал токпокки только в том магазине, где клали на четыре штучки больше.

(П.п: Токпокки — корейское блюдо из рисовых палочек, гарэток, в очень остром соусе.)

— Это моя вина, — Дьявольская Луна отвернулась. — На секунду у меня появилась надежда, но в итоге ты простой воришка, который только и умеет, что красиво говорить.

Я находился на самом дне огромной ямы, поэтому даже не заметил, как спина Дьявольской Луны исчезла из поля зрения. Я едва смог увернуться от зубов и когтей зомби и сразу после этого крикнул в ту сторону, куда удалилась женщина:

— Уважаемая Дьявольская Луна!

Ответа не последовало.

— Дьявольская Луна?!

И опять тишина. Она не вернулась обратно.

— Нет, подождите! Боже, я ведь не какой-то голодающий птенчик! Разве это вообще важно для освоения боевых искусств?

Зомби вновь запустил в меня Хадукеном. Ох, черт бы побрал этот экзамен…

Системное сообщение

[Вы погибли.]

[Вы будете возвращены на 24 часа назад.]

— Да ну черт!

Я вернулся на день назад и яростно топнул ногой. После смерти я увидел карты навыков зомби, получил его травму, а также подтвердил статус сохранения его личности. Но теперь это не имело значения.

— У меня, знаете ли, тоже была трудная жизнь! Я страдал не меньше других! — кричал я.

Я был в ярости, я жаждал победы. Эти две эмоции горели в моем сердце красным и синим огоньком. Они не тлели, а пылали ярким пламенем.

— Ух ты, — Королевский Меч мирно стоял рядом. — Вот оно, совершенство традиционного образования, обучающего на практике правильному взгляду на вещи. Зомби сожрал зомби. Ты то, что ты ешь…

— Хорошо! Значит так, да?! — я покинул пещеру с горячими источниками, игнорируя бред Королевского Меча. — Думаете, я просто так сдамся? Боль я, видите ли, не знаю… Да меня сжигали! Я заживо, мать вашу, сгорел! Но голод?!

— Эм… — Королевский Меч выглядел на редкость смущенным. — Зомби, ну зачем тебе все это, а? Скажи Дьявольской Луне, что не будешь у нее учиться. Хочешь я тебя сам боевым искусствам обучу? Поверь, я не буду давать тебе такие сложные задачи и сильно придираться… Честное слово!

— Если голодать, то где лучше это делать?

— Батюшки, да у тебя точно крыша поехала… — пробормотал Королевский Меч. — Тебе гнев совсем мозг затуманил? Какой же ты идиот, я не могу, десятки дней потратить просто ни на что… Официально заявляю, что я попал в ад.

«На этой стадии мне нужно найти кое-какие предметы для моих спутников».

Я отправился как можно дальше от пещеры с горячими источниками и застрял на этой заснеженной горе. Я ничего не делал. Просто торчал здесь все это время.

— Ты псих.

— Знаешь, что я пытаюсь сделать?

Королевский Меч бросил на меня холодный взгляд:

— Ты собираешься голодать, пока не умрешь? Угадал?

— Ну, в общем-то да.

— Господи помилуй! — Королевский Меч застонал от разочарования. — Самое ужасное, что никто, кроме меня, не знает, какой ты идиот! Вот почему после смерти моя душа оказалась связана с этим остолопом? — Королевский Меч говорил на повышенных тонах. — Зомби… Нет, Гон Джа, ради всего святого, молю тебя! Я сыт по горло твоими тренировками. Тем более я не имею к ним никакого отношения. Так почему я должен и дальше за всем этим безобразием наблюдать, а?

— Ой, не ори.

— У меня только один вопрос: сколько дней все это будет продолжаться?

Я сидел в маленькой пещере на заснеженной горе. Она отличалась от той, где остановилась компания Дьявольской Луны. Естественно, тут не было никаких горячих источников с орешками. Это была просто темная и холодная пещера.

— Не знаю. Но для начала мне нужно продержаться 112 дней.

— Сколько?

— Я видел это в травме Дьявольской Луны. Однажды ей пришлось голодать 111 дней. Так что мне нужно продержаться чуть больше — 112 дней.

— Да ты рехнулся…

Призрак еще около минуты материл меня, на чем свет стоит, но все это не имело смысла. Какие бы оскорбления в мой адрес он ни выплевывал, это бы не подорвало моей решимости. Я уже сидел в позе лотоса.

— Да ты и ста дней не вытерпишь! — кричал Королевский Меч. — Посмотри только на погоду! Сейчас холодно, охренеть как холодно, если ты не покроешь свое тело Оро, ты замерзнешь до смерти прямо на месте! И как ты собираешь проворачивать этот фокус больше ста дней без перерыва? Даже если ты потратишь все свои силы, тебя максимум хватит дней на двадцать!

Ответа на эти упреки он не дождался, поэтому Королевский Меч продолжал поносить меня дальше, в попытках переубедить.

— Но черт с ним с холодом, Гон Джа, тебе нужно больше ста дней не умереть от голода! Ты когда-нибудь пытался столько голодать? Если нет, то с тобой и говорить нечего.

— А ты столько голодал, значит?

— Конечно. Я с пеленок много тренировался и постился целыми днями, как буддийские монахи. Первые несколько дней тебе кажется, что от голода ты протянешь ноги, а потом боль притупляется и ты почти ничего не чувствуешь. Дело не в голодании, а в духе. Нужно тренировать свой дух!

— Вот тебе и ответ, — равнодушно сказал я. — Мне нужно голодать только пятнадцать дней, а потом вернуться и повторить эти пятнадцать дней…

Королевский Меч был раздражен.

— Что?!

— Я не буду ничего есть пятнадцать дней. Мне нужно продержаться, пока голод не достигнет своего пика. Потом я буду совершать самоубийства, пока не вернусь на пятнадцать дней назад. Чувство голода будет таким же сильным, — я посмотрел на Королевского Меча. — Я буду повторять эту процедуру, пока в сумме не пройдет 112 дней. Как тебе?

Беспроигрышный вариант. Ведь я буду продолжать чувствовать голод. Это идеальное решение.

— Это… это безумие, — Королевский Меч был поражен. — Просто учись у меня, этой странной тетке все равно на тебя плевать. Разве мои техники боевых искусстве не лучше? Если тебе так нужен учитель, то вот он, перед тобой! Что, черт возьми, творится в твоей голове?!

— Я хочу безупречно освоить Умение Бога Дьявола, — мое сердце пылало. — Знаешь почему Дьявольская Луна потеряла надежду? Почему ее хроника закончилась? Потому что в ее жизни больше не было смысла.

Пришел момент, когда глава Фракции Чести слег, а Дьявольская Луна пробормотала в одиночестве, что мир рухнул. Вот и все. Если посмотреть на этот мир, как на книгу, то эта фраза была последними словами на последней странице.

Все бессмысленно. Неважно, что персонаж говорит. Персонаж движется, куда-то идет, живет и чувствует, но это тоже уже не имеет никакого значения. Даже если действие растянуто на еще несколько сотен реплик диалогов или тысячу строк — все безрезультатно. Это лишь чистые страницы, белая бумага. Книга закончилась. Мир рухнул. Директор Библиотеки называл это «остановкой выпуска». Но я не хочу, чтобы этот мир погиб так. Не хочу, чтобы судьба персонажа по имени Дьявольская Луна сложилась таким образом.

Я выглянул из пещеры. Вокруг раскинулось снежное поле.

— Я стал бы прекрасным бандитом, ведь я лучший воришка в этом мире. Я должен одержать победу, потому что у меня есть и навыки, и сила. Охотники и другие люди не смогут этого сделать, боясь остаться инвалидами на всю жизнь, но мне не нужно беспокоиться о своей заднице. Мне нужно просто поставить перед собой цель и идти к ней. Я сделаю это, несмотря ни на что. А теперь можешь смеяться надо мной, — я остановился и повернулся всем корпусом.

— Великолепный план, Зомби.

«Циничная улыбка не привлекает, но цинизм конкретного человека может подкупать».

Я голодал.

«Справедливые доводы подкупают, но люди, которые по ним живут — нет».

Я голодал день.

«Я тоже человек. Я должен жить».

Я голодал два дня.

«И ответ, как мне жить, очевиден».

Я голодал три дня.

Голодал и снова голодал.

Голод. Что такое голод?

— Хм…

Прошла неделя с начала голодовки. Первые два дня были самыми мучительными. На третий боль притупилась. Мысли замедлились. Все перед глазами застилала белая пелена.

Если сравнить жизнь человека с рекой, то в такие моменты поток утихает. А в голодные годы река полностью пересыхает.

Засуха. Она начинается без предупреждения. Источник воды становится все меньше и меньше, пока однажды источник страданий, источник создания, источник жизни не иссякнет.

Это и есть голод? Дьявольская Луна хотела, чтобы я так тренировался?

— Нет, — я встал из позы лотоса. — Это не так, — пробормотал я тихо. — Ничего не получится, если я буду просто сидеть на месте.

Я взял меч. В своей голове я нарисовал «схему» Умения Бога Дьявола. Я замахнулся именно так, как было на «картинке». Бездумно. Без определенной цели.

— Что ты делаешь?

— Тренируюсь.

Зима была холодной. Я простудился. Интересно, это потому что последние семь дней я ел только снег? На морозе мое дыхание напоминало снегопад.

— Думаю, я ошибался. Это так глупо… Голод, о котором говорила Дьявольская Луна, не обозначает просто «не есть». Голодать, сидя в позе лотоса, не так уж и сложно.

Я просидел так целую неделю, поэтому, когда я начал двигаться, то тут же запыхался. Мышцы дрожали. Дышать стало трудно.

— Голод — это когда я хочу поесть, но не могу.

Мой танец не был прекрасным. Он был неумелым, неуклюжим. Я вспотел. Это сильно отличалось от того, чтобы просто тихо сидеть в позе лотоса. Тело двигалось с трудом. Пот тек ручьем. Наверное, жидкости было столько же, сколько воды я выпил за всю жизнь.

— Целую неделю я думал о крестьянине. Голодном крестьянине…

Что такое голод?

Какой крестьянин не пойдет работать на поле просто потому что он голоден? Вне зависимости от того, поел ты или нет, нужно работать. Крестьянин работает, хотя есть ему нечего. Это и есть голод?

Крестьянин машет мотыгой, вспахивая землю, и чувствует голод. Хотя семена не прорастают в земле, он все равно должен их посеять.

«Потому что у него нет выбора», — я закрыл глаза.

Земля. Я вспомнил, как иссохшая земля разбивается на десять тысяч песчинок.

«Я так голоден…»

Крестьянин ударяет мотыгой по бесплодной земле. Под лопатой хрустят песчинки, словно кто-то разломал засохшее печенье. Дождя не было уже больше полугода. Источник пуст. Колодцы в деревне высохли. На рисовом поле нет ни капли воды. Посреди дня старик приходит ко входу в деревню и садится там. Он молчит. Сухое лицо дедушки покрыто морщинами.

Это засуха. Солнце жарит. Некоторые жители уже бросили земледелие, их рисовые поля пришли в упадок и у них не осталось больше причин покидать свои дома. Жители деревни забрали детей и отправились на морской берег.

Но несмотря ни на что, этот крестьянин еще не потерял надежду.

«Почему?»

Работа в море отличается от того, чем он обычно занимался. Он не умеет ловить рыбу. Человек может научиться делать все, чтобы выжить и добыть еду, но этот крестьянин знает только то, что прокормить его может земля. Земледелием занимался он, его отец, его дед и прадед…

Первый день. Второй и третий. Четвертый. Фермер выходит на рисовое поле. Он идет работать, хотя знает, что ничего толкового из этого не выйдет. Вечером он поднимется на гору за его домом, чтобы срезать немного коры с дерева*. Ее осталось немного — жители деревни уже почти все содрали.

Когда он спустился с горы и оглянулся, то увидел, как белеют деревья. Издали казалось, что там растет березовый лес. Из-за голода все перед глазами застилала белая пелена. Но…

Крестьянин ударяет мотыгой по бесплодной земле.

Я рассекаю мечом воздух.

А он даже не может съесть эту кору. У него есть семья. Уже больше недели его желудок пуст. У него есть дети.

— И?

Он продолжает копать землю мотыгой. Я продолжаю рассекать воздух мечом.

— Так что ты собираешься делать? — спросил Королевский Меч.

Он идет к колодцу в деревне. Ему едва удается насобирать пригоршню воды из источника. Он заливает кору этой водой. Добавляет съедобные листья, варит. Густой аромат коры смешивается с запахом свежих листьев и клубами пара поднимается над горшком. Крестьянин сглатывает слюну. Он голоден.

И я тоже сглатываю слюну. Я так голоден…

Он хочет оторвать кусочек коры и открывает котелок. Во рту чувствуется вкус коры, аромат душистых листьев, смешанный с густым паром. Так сладко, так приятно. Он хочет впиться зубами в этот кусок коры. Густой суп кипит. Чувствуется запах сырой земли, а сам суп коричневого цвета. Кора была подобна съедобной почве.

«Хочу есть».

Но он терпит.

«Я должен отдать это детям… Это все, что я могу для них сделать».

Дети бормочут и начинают плакать. Отец отдает им весь горшок с древесной корой, но они ненавидят кору, что отец достал с таким трудом. Ребенок получает нагоняй за жалобы на еду и опрокидывает горшочек на пол.

«Ах!»

Крестьянин не успел опомниться, как ударил своего ребенка по лицу. Так же, как и этот крестьянин держал руку, я держал свой меч.

«Я не хотел».

Фермер поворачивается спиной к своим детям.

«Это не я».

Он не тот, кто бьет своих детей. Не такой он человек. Просто это неурожайный год, а голод жесток. Прошло много времени с тех пор, как он ел в последний раз. Из-за этого нервы были на пределе. Он был слишком чувствителен. Это и стало причиной…

— Моя жизнь не была такой.

Фермер подбирает кору.

Что такое голод?

С момента появления этого мира здесь была уйма голодающих. Это были крестьяне, бесчисленное количество крестьян. Видимо-невидимо голодающих…

«Тебе придется драться, словно ты голоден».

Можно ли выразить голод жестом?

«Все твои удары мечом должны быть рождены из чувства голода».

Да. У голода есть жест.

«Голод должен управлять движениями твоих рук, ног и всего остального».

Это жест, которым крестьянин бьет по лицу своего ребенка.

Это жест, которым крестьянин подбирает разбросанную кору.

Это жест, которым крестьянин отдает кору своим детям.

«Вспомни это чувство и закрепи его».

С момента появления этого мира некоторые крестьяне наверняка избивали своих детей. Некоторые, возможно, после пощечины шептали извинения. Кто-то из крестьян мог даже этим ударом убить собственное дитя. Не все пережили это время и дожили до следующего года. Многие умерли вместе со своей семьей и детьми.

Да, так и есть. Все эти движения объединял голод.

«Это станет твоей волей, что поведет твой меч».

С тем же гневом и обидой, что рука ударила ребенка, я держал рукоять меча. Кора оказалась на земле и меч покачнулся в жесте, который означал отказ от жизни. Но тем же мечом я ухватился за жизнь и вернул древесную кору детям.

«Только тогда Умение Бога Дьявола проявит свою истинную силу».

Первая форма Умения Бога Дьявола — Меч Голодной Смерти.

Я медленно открыл глаза. Белый дневной свет снежного поля внезапно превратился в темную ночь. Все тело промокло от пота. Я был голоден. Очень голоден. Казалось, что пустые стенки желудка прилипли к спине. А еще у желудка оказались зубы, которыми он пережевывал мои кишки.

Это и есть голод.

«Так больно…»

Это голод.

«Когти, что разорвут этот мир».

Все стены пещеры покрыты царапинами от когтей. Интересно, что за буря тут пронеслась? Следы от моего меча четко виднелись на каменных изваяниях, сталактиты и сталагмиты изрезаны вдоль и поперек. Нет места, где бы на каменных стенах и колоннах меч не оставил следа. Это все было из-за меча, усиленного Оро.

— Но этого все еще недостаточно.

Я определенно точно почувствовал, что закончил первую форму Умения Бога Дьявола. Я видел эту форму в своей голове, запечатлел образ в своем сердце. Радость от победы чувствовалась особенно ярко. Наконец я сдвинулся с мертвой точки и укротил волну.

— Все еще слишком неумело.

Я нежно коснулся кончиками пальцев того места, где мой меч оставил след. Вход в эту пещеру уже не выглядел как прежде.

— Ты рехнулся? — Королевский Меч смотрел на меня устало.

— Ну почему же? Кажется, я неплохо держусь.

— Неплохо держишься? Да у ребенка, который учится жонглировать цветными мячиками, получается лучше, — вздохнул Королевский Меч. — В реальном мире тебе не заполучить все и сразу. Метод ума — это способ Фракции Чести, но Школа Дьявола использует метод сердца.

— Эм… Я еще не знаю всех этих терминов из боевых искусств. Что это значит?

— Вот же неразумное дитя… — пробормотал Королевский Меч. — Хотя тоже мне новость, конечно, птенчик да чего-то не знает. Как неожиданно. Ладно, просто забудь.

— Скажи мне так, чтобы я понял.

— В общем, мастера из Фракции Чести используют боевые искусства, навыки, техники. Как бы лучше сказать… Мастер Фракции Чести может использовать только определенные техники. Погоди, Зомби, у тебя, что, нос заложен?

— Хм, — я поднял левую руку и прикрыл нос. — Думаю, да.

— Вы только посмотрите — этот псих торчит здесь уже больше недели, и я с ним на пару… За какие грехи мне такое наказание? — заныл Королевский Меч. — Как же ты меня задолбал, а… И почему я должен учить боевым искусствам такого придурка, как ты? Оставался бы я и дальше со стариком Маркусом…

«Блин, хочу Чокопай. Хочу откусить немножко и попробовать вкус шоколадной глазури Чокопая. Мягкую прослойку суфле Чокопая. Съесть бы хоть один Чокопай, да запить его теплым молоком…»

Что такое голод? Для меня голод был упаковкой Чокопая. Упаковкой вкусного и питательного Чокопая.

— О какой хрени ты там думаешь?

— Что? Я думаю о боевых искусствах!

— Не ври, у тебя все на лице написано.

«И почему он так хорошо меня знает? Он что, сталкер? Это ведь так называется вроде, да? Если так подумать, он призрак, который повсюду следует за мной. Призрачный сталкер, ха-ха…— мне было так плохо, а я не мог перестать думать об этом. —Господи, он ужасный сталкер. В смысле, хороший: сталкерит даже после смерти!»

— И о чем именно ты сейчас думаешь?

«Какой дотошный сталкер, он не дает мне житья. Требует к себе просто огромного внимания! Огромного, как горилла. Ну давай, призрак-горилла-сталкер!»

— Думаю, что останусь здесь ненадолго, — я не в силах был скрыть чувство торжества на лице. — А потом спущусь с горы.

— Спустишься с горы? Зачем? А как же твой великолепный план? Ты опять собираешься продемонстрировать Дьявольской Луне свою технику?

— Ну что ты, — я помахал рукой, — я ведь только начал освоение Умения Бога Дьявола. Еще не время совершать самоубийство и возвращаться к Дьявольской Луне. С нынешним уровнем я могу рассчитывать только на реакцию из разряда: «Ну ладно, этот воришка что-то да может».

— Так она же все равно тебя признает, нет?

— И что это мне дает? Ничего, — я вышел из пещеры. — Ты знаешь, как я был расстроен и обижен из-за того, что она махнула на меня рукой, когда я сказал, что никогда не голодал? А я человек впечатлительный. Она ранила мои чувства, я не могу это просто так оставить. Иначе эти раны на моем сердце никогда не заживут.

— Ой, у малыша плохое настроение…

— Реакция, которой я хочу добиться от нее, — это удивление.

Я хочу увидеть обескураженность на ее лице. Хочу продемонстрировать ей свое искусство и увидеть, как Дьявольская Луна будет поражена. Хочу услышать от нее: «Ого, у него такие потрясающие способности! Это настоящий прорыв. Как я сразу не поняла, что ты — мое предназначение! Мне так жаль, что я не сразу это разглядела. Видимо, мой взор был затуманен, но теперь я наконец прозрела!»

Представляю это и сразу настроение поднимается. Выражение лица Дьявольской Луны в тот момент, наверное, будет таким же приятным, как Чокопай на вкус.

— Как тебе? Прекрасная картина, правда? Она наконец-то признает мое мастерство!

— Ну и воображение у тебя…

Спустившись с горы, я направился к снежному полю.

— Я только что смог почувствовать форму Умения Бога Дьявола. По сравнению с людьми из этой эпохи я никогда толком не голодал. В моем воображении крестьянин варил кору дерева, но я даже не могу точно представить себе, как это делается, потому что никогда не пробовал. Чем четче я буду представлять себе этот образ, тем мощнее будет форма Умения Бога Дьявола. Я так слаб, хоть и освоил Умение Бога Дьявола, потому что этот образ неточный. Поэтому… — я остановился на снежном поле. — Отныне я буду дополнять картину в своем воображении деталями, которых не хватает.

— Ты серьезно собираешься варить кору?

— Нет, есть способ получше, — сказал я, рассмеявшись. — Приказ возрождения злых духов.

Лунный свет окрашивал снежное поле серебром, но внезапно туча закрыла луну, оставив на земле тень. Понемногу, очень медленно тень отрастила себе зубы, как у человека, а затем одним залпом поглотила все снежное поле.

[Активация навыка.]

Через некоторое время облака отступили, однако тень на снежном поле не исчезла. Проглоченная недавно луна вернулась, но не серебряное сияние: на снегу было слишком много теней.

— Мой король, — открыла рот одна из теней. — Вы вызывали нас?

Злой Дух опустился на колени и снег под его коленями тихо хрустнул. Тысячи скелетов стояли за его спиной.

— Угу, — я кивнул. — Злой Дух, у меня есть для тебя задание.

— Приказывайте.

— Этот мир погибает. Все здешние люди — призраки и мертвецы, что продолжают бродить по миру. Чем-то этот мир похож на разрушенную империю Айгим.

Злой Дух склонил голову.

— Мой приказ прост: разойдитесь и соберите всех голодных мертвецов.

— Голодных мертвецов? Вы про…

— Да, — я вглядывался в бескрайнюю снежную ночь, что расстилалась передо мной. — Где-то поблизости должны быть села и деревни. Отыщите их. Найдите там мертвецов и принесите их сюда. Они будут двигаться и сопротивляться, но вас ведь больше четырех тысяч. Подавите их количеством.

— Сколько трупов мы должны принести? — осторожно спросил Злой Дух.

— 112 человек.

Все эти люди хранят воспоминания о своей травме — голоде. Я научусь чувству голода у них, узнаю, как они с ним справлялись, и наконец-то приближусь к Дьявольской Луне.

— Мой король… — Злой Дух осторожно посмотрел на меня. — Не слишком ли много для вас 112 смертей? За эти несколько дней вы сильно истощали…

— Чего ты волнуешься? Твоя преданность настолько безгранична, что ты беспокоишься, не случится ли со мной чего?

Злой Дух медлил с ответом. Он не мог сообразить, что ему сказать. Стоит ли сейчас льстить или лучше изложить все как есть?

— Если мой король исчезнет, исчезну и я, — Злой Дух наконец раскрыл рот. — Я больше не смогу жить в своем маленьком раю. Моя жизнь, воспоминания, сама моя суть — все канет в лету. Все зависит от вас. Я беспокоюсь о себе, поэтому волнуюсь и за вас.

— Спасибо за честность, — я приподнял уголки губ. — Ну, как ты поживаешь?

— Что?

— Ты остался в своей деревеньке. Все люди, чьими жизнями ты так дорожил, вернулись. Как ты себя чувствуешь?

После получения права монополизировать двадцатый этаж, я отпустил Злого Духа в деревню. Я намерен и впредь оставлять его там, вызывая исключительно по необходимости, как сейчас.

Мой вопрос заставил Злого Духа измениться в лице. Он нервничал.

— Хорошо… Я рад служить вам.

— Ничего не произошло?

— Нет, совершенно ничего, — Злой Дух моргнул. — Время от времени приходили люди, которые называли себя «охотниками». Прошел слух, что Король Смерти и пять гильдий спрятали на этаже сокровище… Но Ведьма со своими людьми преградила путь этим охотникам, не вызвав суматохи и неразберихи.

Точно, Гильдия Черного Дракона обещала «гарантийное обслуживание».

— Правители соседних королевств больше на нас не нападают. Они дорого расплачиваются за свои поступки. Кочевники, которых они привлекли для войны с нами, теперь разносят корь. Но даже если бы этого не произошло, моей деревеньке все равно бы ничего не грозило, потому что Империя и Храм провозгласили ее священной землей. Теперь иногда приходят волшебники и эльфы, приносят дары и уходят…

Кажется, этот мир двигается в правильном направлении.

— Вот только… у меня больше нет способностей, но больные, которые обо мне слышали, продолжают приходить. А еще после того, как нашу деревеньку провозгласили священной землей, отовсюду стекаются паломники, жаждущие чудес. Что мне делать? Я не знаю, как быть… О них заботится Следователь Еретик и его люди, но…

— Не беспокойся, у меня есть мысли на этот счет.

На двадцатом этаже я планировал построить новую аптеку. Я ведь обещал Фармацевту, что приведу ей новых клиентов. После завершения экспедиции, я сообщу ей о новой должности.

«Надо будет навести порядок».

Туда постоянно будут приходить новые пациенты, и Фармацевт наберётся опыта в лечении самых различных заболеваний.

«Одна Фармацевт не справится с такой нагрузкой. Потребуется еще какой-нибудь персонал. Злого Духа, пожалуй, можно оставить в качестве помощника, но было бы неплохо взять ещё какого-нибудь охотника-новичка в ученики Фармацевта. Тогда и сама аптека станет больше…»

Уверен, что вскоре новый филиал пансионата получит признание и переквалифицируется в генеральный штаб.

— Я должен позаботиться о своих людях, — улыбнулся я. — Что-то еще?

— Еще… Дазенне, девочке из моей деревни, понравились токпокки, которые приносили охотники. И еще Карчов, старик, охраняющий сад, поделился с охотникам из гильдии Черного Дракона фруктами за то, что те встали на защиту деревни, а те в ответ поделились фруктами из вашего мира…

Голос Злого Духа звучал как снежинки, поднимающиеся в ветер воздухом. Они кружились в сиянии серебристого света и медленно опускались на землю. Его истории медленно и спокойно текли среди этой снежной равнины, освещенной луной.

— Вот такие у нас дела, — Злой Дух тряхнул головой.

— Кажется, ты хорошо поживаешь.

— Да, у меня все хорошо, — осторожно сказал Злой Дух.

Я кивнул и вернулся к изначальной теме разговора:

— Тела людей в этом мире уже немного истрепались. Собери их побыстрее.

Золотой Дух кивнул, и его золотые волосы заструились по плечам. Он склонился и из его уст послышался тихий голос:

— Слушаюсь.

***

Говорят, что каждому в мире уготовано свое место. Поручить Злому Духу сбор смертей было хорошим решением, потому что итоговый результат превзошел мои ожидания. Некогда Дьявол Осеннего Дождя, ставший виновником разрушения целого мира, точно знал, как нужно собирать жатву.

— Для начала нам нужно найти город или деревню, где расположен административный центр.

Тысячи скелетов пришли в движение, повинуясь жесту Злого Духа.

— Так как это рабочее место чиновников, там должна быть карта. Скорее всего, она будет неточной, но этого достаточно, чтобы иметь примерное представление о границах районов. В соответствии с картой мы разделим участки и будем искать глухие села и рыбацкие деревни.

Приводить зомби начали уже на третий день поисков. Среди них не было тел мастеров боевых искусств — обычные крестьяне и ремесленники. Самые простые люди.

— Я привел сюда мать, которая не вынесла страданий своих голодающих детей.

На поле выстроились шеренги скелетов с трупами, которые они принесли. Белоснежные кости скелетов сливались со снежным фоном, поэтому издалека казалось… Казалось, что мертвые тела двигаются самостоятельно.

— Дети, открывшие однажды утром глаза, увидели мертвое тело своей матери. Они оплакивали ее, а потом и сами погибли, словно цветок, которому не уделяли внимание. Их я тоже привел сюда.

Колонна мертвецов продолжала прибывать. Умершие были построены в ряды.

— Здесь жители деревни, которые обвиняли умершую мать в том, что она выбрала легкий путь. Люди, спрятавшиеся от вируса на дне колодца, из которого не смогли выбраться. Узник, заключенный в темнице, из-за чего у него не было шанса сбежать, скончался от голода.

Злой Дух строго, но справедливо отбирал бедняков для своего подношения. Как слуга, который отдает королю только самые драгоценные вещи. К концу недели он вновь преклонил колени на снежном поле:

— Я всех привел, мой король.

Я посмотрел на снежное поле. В шеренгах стояли люди, умершие различными способами. Мертвые тела выли и пытались барахтаться, но их руки и ноги надежно держали скелеты. Среди мертвецов были и старики, и дети, и мужчины, и женщины. Голод не видел разницы ни между возрастами, ни между полами.

— Хорошо.

Я развязал шейный платок, снял одежду и нижнее белье. Стояла темная ночь. Абсолютно голый я встал перед своей армией скелетов и произнес:

— Отпустите их.

И в ту же секунду, как только скелеты ослабили хватку, все 112 зомби, следуя инстинкту, ринулись к одному и тому же месту. К месту с сильным запахом. К месту, где стоял я.

— Ну же, — улыбнулся я, — давайте!

На меня набросился мертвый ребенок и впился в голень. Меня тут же пронзила чудовищная боль. Понемногу она расползалась вверх по моему телу, но это ощущение долго не продлилось: старик разорвал мне бедро. Страдания от откушенной голени перебила предыдущую боль. А потом она сконцентрировалась в области живота.

Возможно, я закричал, но крика своего я не мог услышать. Мертвецы оторвали мне уши. Зомби съели мои губы. Вырвали язык. Я не мог слышать или говорить, просто пялился на множество теней, что разрывали мое тело.

[Вы погибли.]

Я посмотрел на ночное небо. Луна казалось такой яркой. Её сияние падало на снег и заливало весь мир белым светом.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

Когда старик в последний раз поднял голову, небо было таким же, как сейчас. Всю жизнь он влачил жалкое существование в качестве рыбака. Когда другой зараженный укусил его за палец, старик не растерялся: он спокойно сел в лодку и отчалил от берега.

— Если я умру здесь, я не причиню никому вреда.

Из лодки хорошо был виден речной берег, на котором раскинулась деревня. Старик спокойно улегся животом на дно лодки. Будет неплохо так вот умереть, когда волны перевернут лодку. Еще лучше умереть во сне. Старик посчитал за счастье возможность родиться и умереть в реке.

Когда он в последний раз посмотрел вверх, на небе была луна.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

«Кто бы знал, что мир так изменится», — подумал молодой наместник, прогуливаясь ночью вдоль городских стен.

Раньше он был уверен, что его никогда не сошлют в родную деревню для работы на государственной должности. Он был бедным конфуцианцем, который всего-то знал грамоту и парочку летописей. Тем не менее предыдущий наместник скончался, все его слуги и подчиненные тоже умерли, а город пришел в упадок. Одна смерть тянула за собой другие. Судя по всему, он был единственным, кто мог перенять управление.

— Уважаемый наместник, — обратился к нему солдат.

Изначально он был не солдатом, а прислужником на постоялом дворе*. Он хорошо себя проявил, у него была голова на плечах.

(П.п: Прислужник на постоялом дворе или в доме кисэн — это должность, которую обычно занимали бедные мужчины, бывшие рабы и прочие. У прислужников было множество обязанностей: от заказа еды и напитков до зазывания и приветствия гостей. Они не получали денег за работу, но жили и питались в постоялом дворе бесплатно.)

— Что это?

В зернохранилище было практически пусто. Не пройдет и двух недель, как на складе не останется и горстки проса. Рыбаки порой приносят улов, но этого не хватит, чтобы всех прокормить. Как же быть?

— Уменьшите количество зерна, положенного старикам, — сказал молодой наместник. — Зараженных столько, что уже сложно подсчитать. Мы должны направить все ресурсы, чтобы поддержать тех, кто еще может сражаться. Нужно на треть урезать количество еды для стариков и детей.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

Перед наместником предстало суровое будущее. Оно было таким же безжалостным и холодным, как трупы, окружавшие деревню. Солдата же удивляло то, как вел себя этот ученый. Раньше он читал только конфуцианскую литературу, священное писание. Так где и как он научился такому терпению и выдержке?

— Борьба будет нелегкой…

— Уменьшите количество еды, что выдается молодым людям, в два раза. Людей становится все меньше и меньше, но пока мы вместе, можно продержаться немного дольше.

— Но разве люди не начнут жаловаться и бунтовать?

— Я тоже буду голодать, — ответил мужчина кратко. — Откажусь от еды полностью. Если я, как наместник, не буду ничего есть, недовольство утихнет.

— С вами все будет в порядке?

— Это в любом случае не продлится долго. Подумаешь, поголодаю несколько дней, — он посмотрел на безмятежную луну с крепостной стены.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

— Мы голодны! — крикнула маленькая девочка.

Как это нередко бывает в таких ситуациях, различия между богатыми и бедными исчезли. Появились предводители нищих. И эта малышка была главой среди детей своего возраста.

— Наместник не дает детям еды. Он хочет, чтобы мы умерли!

— Тогда что же нам делать, сестра?

— Если мы не хотим умереть раньше времени, нам нужно что-то есть и пить. Только так мы сможем выжить, — малышка замолчала. — Я выучила один рецепт, это блюдо сельской кухни, оно зовётся «глиняное печенье».

— Что?

— Это печенье, которое можно приготовить из глины, — у малышки аж глаза светились, пока она рассказывала. — А теперь слушай мою команду! Дети, которые умеют плавать, будут ловить рыбу. Не будем отдавать ее взрослым, просто поделим между собой. Остальные пойдут к реке и будут таскать глину.

— А ты что будешь делать?

— Сейчас покажу.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

Дети вычерпывали глину на речном берегу. Земля в том месте была смешана с песком, и ребятам приходилось цедить глину от гравия.

— Скатайте из этой глины шарики, а потом положите их на циновку.

Маленькая начальница активно показывала, как это делать. Она сформировала шарик из глины и положила его на бамбуковый коврик. Вскоре белый налет покрыл шарик, будто его кто-то окрасил побелкой.

— Вот и все!

— В смысле, все?

— Осталось только высушить на солнце и печенье готово.

Дети начали возмущаться:

— Ты просто высушиваешь грязь под солнцем!

— Какое же это печенье?

— Вы такие шумные! У этого блюда есть секретный ингредиент, который мне передали знакомые из столицы. Смотрите сюда!

Девочка полезла в карман и достала оттуда мешочек соли. Соль всегда была редкостью, а сейчас, когда даже еду перестали раздавать, она была подобна крупицам золотой пыли. Малышка смешала немного соли с тестом из глины.

— Та-дам!

Прошло полдня, глина полностью высохла.

— Ну вот и готово. Попробуйте, только осторожно. Если проглотить все за раз, вкусно не будет. Лучше не торопитесь, ешьте понемногу и экономьте еду!

Но дети сомневались, стоит ли беречь такое печенье, сделанное из глины.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

— Это можно есть?

Часть детей сразу же начали трескать глиняное печенье. Они разгрызали его передними зубами, как хомяки.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

— Мне нравится этот соленый привкус.

Некоторые дети облизывали глиняное печенье кончиком языка. Их глаза округлились от счастья, будто они пробовали мороженое. С кромки глиняного печенья капала детская слюна.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

— Невкусно…

А другие дети просто плакали.

Маленькая начальница хихикнула:

— Ничего! Нам просто нужно было хоть что-то съесть, чтобы набраться энергии и пойти добывать еду дальше. Можно есть дикие травы или рыбу, если мы сможем её поймать. Все поняли?

— Да, сестра…

Дети набивали пустые желудки глиной. Они обхитрили свои вкусовые рецепторы, поэтому и детский пищевод принял соленую почву за рис. Просто съесть глину сложно, поэтому соль должна была обмануть язык. По этой же причине детям нельзя было проглатывать глиняное печенье за один раз, нужно было облизывать его, чтобы лучше распробовать вкус соли.

— Не облизывайте его так яростно, а то вкус исчезнет. Вы должны лизать медленно, будто через силу.

С тех пор каждый день дети добывали глину на речном берегу.

— Эй, смотрите сюда, там труп!

Это был берег той самой реки, по которой старик отправился на лодке в свой последний путь. Старик посчитал за счастье родиться и умереть в реке. Он думал, что если умрет в лодке, то никому не причинит вреда.

Но было кое-что, о чем старик не подумал: иногда тела утопленников прибиваются к берегу реки. У каждой медали две стороны. То, что для старика было счастьем утонуть в реке, обернулось несчастьем, когда река выбросила его тело на берег. И это несчастье затронуло всех.

— Старик, должно быть, умер в воде.

— Бедняжка…

— Это рыбак?

Дети подошли к старому трупу со страхом и любопытством.

— А?

Это было пасмурным утром.

— По-постойте!

— Что?

— Он зараженный!

На слабых детишек надвигался мертвец, качаясь, словно травинка на ветру.

— Бежим!

Некоторые дети убежали. Но был ребенок, который убежать не смог.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

Вот и все.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

Вышка на берегу реки была отрезана от окрестных деревень, из-за чего потеряла связь с Хвандо*. В конце концов, вышка была разрушена. Старик был мертв. Последний наместник умер в битве у крепостных ворот. Маленькая начальница умерла в попытке защитить своего младшего брата.

(П.п: Хвандо — город, который до начала V века считался столицей Когурё, государства, территория которого входит в состав современной Кореи).

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

Они пытались жить.

Они боролись, из кожи вон лезли ради спасения.

Из-за того, что они хотели жить, им приходилось терпеть муки голода.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

Дети искали мокрую землю на берегу реки, чтобы собственными руками вычерпать оттуда глину, потом этими же руками скатывали глину в шарики и выкладывали на циновку, и крепко держали своими пальчиками высохшее глиняное печенье.

[Будет воспроизведена травма убившего вас врага.]

112 смертей. Но ни один из них не умер от голода.

[Травма выполнена.]

[Проверка поддержки мыслей у объекта…]

[Наказание выполнено.]

Медленно открыв глаза, я и увидел снежное поле. Тишину ночи разрушили мои слова:

— Я только хотел научиться варить кору…

Но реальность превзошла мои ожидания. Неужели этот мир пришел в такой упадок, что древесная кора даже не считалась травмой? Люди здесь оказались настолько загнаны в угол, что готовы были есть даже глину.

— Ладно, нужно попробовать.

Я встал и начал рыть снег. Мне пришлось обернуть свои голые руки с помощью Оро. Я копал и копал, пока не добрался до промерзшей земли под шапкой ледяного снега. Это была первая земля, которую я увидел после того, как попал в этот мир.

— Посмотрим…

Копать мерзлую почву было непросто, приходилось постоянно использовать Оро. Чтобы выкопать хотя бы горсть земли из-под ледяной шапки, мне пришлось растопить её с помощью Оро, как будто я варил суп, и через какое-то время почва начала размягчаться. Получилась грязь. Я убрал крупные песчинки и гальку. Я делал все то же, что видел в травме: замесил тесто и слепил круглые шарики из глины. Затем я снял свое пальто, чтобы использовать его вместо циновки и выложить на нем тесто.

— Хорошо.

Прошло какое-то время. Глиняное печенье сушили под солнечными лучами с утра до полудня. Я осторожно взял свое печенье обеими руками.

— Я съем его с удовольствием, — произнес я и впился зубами в еду.

Во рту хрустнуло. Я облизал кромку глиняного печенья кончиком языка. Чувствовалось, что она еще немного мягкая, но, когда оно раскрошилось во рту, крупные частицы глины сразу прилипли к небу. Песчинки хрустели на зубах.

Через некоторое время я понял, в чем секрет. Эту еду не нужно было жевать, ее нужно раскусывать и измельчать передними зубами, а потом сразу глотать. Тепло солнца и запах почвы — я медленно ел пищу, которая состояла только из этих двух элементов. Но…

— Это невкусно.

Я откусил еще раз.

— Невкусно.

Я продолжал есть через силу.

— Совсем невкусно.

Я все проглотил. Мои плечи дрожали, сердце колотилось. Какие-то чувства захватили меня, но я не мог понять, что это. Гнев? Грусть? Может быть, ненависть? Человек изначально рожден из земли, но почему ее так сложно копать? Почему вкус и запах у земли отвратителен? Почему?

В какой-то момент моя правая рука неосознанно сжалась в кулак. Я не знаю, был ли это гнев, грусть или ненависть, но эти эмоции управляли моей ладонью. И тогда я понял. Хотя я не сказал об этих эмоциях вслух, их почувствовали мои руки. Это не чувства должны служить мне, а я чувствам. Боевое искусство — это когда кисть сама сжимается в кулак и заносит его.

А теперь пора возвращаться. Я вынул меч из ножен и приставил лезвие к своему горлу. Пора возвращаться и продемонстрировать Дьявольской Луне мой меч. Нет, это не мой меч. У него нет названия и мне он не принадлежит, это меч старика, солдата, наместника и детей.

Я не читал этот роман про боевые искусства, поэтому не совсем понимаю здешние нормы и правила. Основная идея, которую я вложил в свою технику, это предсмертные крики этих людей. Мой клинок впитал в себя крики людей, покинутых Небесами.

Дьявол — обида и ненависть. Бог Дьявол — это обида и ненависть, возведенная Небесам.

(П.п: В оригинале автор разбивает термин Умение Бога Дьявола — 魔天神功 — и поясняет значение иероглифов для героя. 魔 в данном случае символизирует мелкие обиды и неудачи в жизни человека, а 魔天 — бедствия широкого масштаба, посланные Небесами).

Я перерезал себе глотку и вернулся, храня в своем сердце 112 смертей. Мне предстояло повторить прошлый сценарий. Я попросил Дьявольскую Луну позволения стать её учеником. Как и в прошлый раз, она всю ночь волновалась и думала об этом, но утром позвала меня на экзамен.

— Так что с экзаменом?

— Вон там. Я бросила вниз зараженного ученика. После окончания Школы Дьявола на него возлагали большие надежды, так как он достиг уровня мастера. Победи его. Тогда я приму тебя в клан. Только тебе придется драться, как будто ты голоден. Сражаясь с зараженным, почувствуй голод в своем сердце. Сконцентрируйся на муках голода. Тебе запрещено использовать другие эмоции и образы, чтобы повлиять на свое психологическое состояние. Тебе должно быть это по силам.

Я не ответил. У меня не было причин отвечать. Вместо этого я просто тихо прыгнул в яму и зараженный тут же бросился на меня, а я лишь посмотрел на него равнодушно. Я чувствовал вкус глины во рту. Я чувствовал комок земли в руке. Внутри меня поселился детский голод.

Первая форма Умения Бога Дьявола — Меч Голодной Смерти.

Я взмахнул клинком. Один удар отсек обе ноги, второй — обе руки, третий перерезал горло мертвеца. Но ничего из этого не было жестом голода.

Ученик Школы Дьявола, который достиг уровня мастера, лежал на дне ямы. Он был повержен. Я посмотрел наверх, а там Дьявольская Луна изумленно раскрыла рот, смотря на меня с еще большим удивлением, чем когда впервые встретила нашу группу. Она закрыла глаза, но я понимал, что она колеблется. Только что она заново обрела смысл жизни, который, как она думала, потеряла. Цель стояла прямо перед ее глазами.

— Уважаемая Дьявольская Луна, — я растягивал слова, — какую смерть мне нужно будет продемонстрировать следующей?