У каждого своя дорога

Глава 14

Грубер проснулся и несколько минут лежал с открытыми глазами, разглядывая потолок, на котором дурацкий ночник проецировал звездное небо. Сам он никогда не приобрел бы для себя ничего подобного, но в этом домике, куда поселили их со Снегирем, все удобства шли в комплекте, включая ночники, и выкинуть их не представлялось возможным, потому что за порчу имущества стаба полагался большой штраф.

Устав пялиться в потолок, Грубер сел и вытянул вперед руку. Рука дрожала. Как врач, он мог даже дать название этой дрожи — мелкоразмашистый тремор, какой бывает при болезни Паркинсона. Но здесь в Улье, такая дрожь появляется при совершенно другой болезни, которую называли просто трясучка или лихорадка Улья.

— Ничего себе, впервые вижу так быстро развившуюся лихорадку, — Грубер даже не посмотрел на женщину, которая встала с кровати с другой стороны и, совершенно не стесняясь своей наготы, рассматривала его дрожащую руку. — Ты самое непонятное существо из всех, встреченных мною здесь.

— Вот такая я неведомая зверушка, — усмехнулся Грубер.

— Тебе нужно уходить, — женщина отвернулась и принялась одеваться. — Чем скорее ты пойдешь странствовать, тем быстрее пройдут симптомы.

— Я знаю, — Грубер откинулся на спину и остался лежать, не смотря на нее.

— Грубер, обрати на меня внимание, — женщина села на кровать и дотронулась до его руки. Грубер скосил на нее глаза и ничего не ответил. — Полагаю, на работу ты сегодня не придешь? — Грубер закрыл глаза и помотал головой. — Я предупрежу.

Он не поднялся, чтобы ее проводить, но этого и не требовалось, Сандра прекрасно знала, где выход из этого маленького домика. После того как она ушла, Грубер лежал на кровати еще почти полчаса, прежде чем выйти из своей спальни. На крохотной кухоньке сидел Снегирь и с мрачным выражением лица пил кофе. Увидев входящего Грубера, он удивленно приподнял бровь.

— А ты что здесь забыл? Вроде бы ты трудиться на благо Убежища должен был начать еще полчаса назад.

— Мне нужно уходить, — вместо ответа сказал Грубер и продемонстрировал Снегирю свои трясущиеся руки. — Я с таким тремором в туалет боюсь идти, во избежание конфуза.

— Что у тебя с Сандрой?

— Ничего. Налей мне кофе, а то я здесь все изгваздаю к чертям собачьим, — Грубер бездумно смотрел в окно. На душе было хреново. Он не хотел никуда уходить, ему понравился этот стаб, довольно большой уголок стабильности в череде постоянно меняющейся действительности Улья. Но как обычно от его желания здесь ничего не зависело.

— Она принесла сюда свой фен и зубную щетку. Когда происходят такие вещи, трудно говорить «ничего» про отношения, — Снегирь покачал головой.

— Ты знаешь, что у нее два дара Улья? — спросил Грубер, отходя от окна и садясь за стол. Снегирь кивнул и поставил перед ним чашку, заполненную едва ли не на треть. — Она знахарь, причем довольно сильный, и ментат, не слишком крутой, но это ее не останавливает. Я уникален тем, что она ни черта не может про меня понять: ни определить наличие у меня дара, ни просто покопаться в моих мозгах. И то и другое ей не позволяет делать Зина, считая, что это только ее прерогатива. Так что пока девочки борются за возможность как следует оттрахать мой мозг, я, пользуясь случаем, трахаю весьма соблазнительное тело. Таким образом, мы все получаем кучу удовольствия, но между нами ничего, кроме этого обоюдного удовольствия нет. — Грубер попытался поднять чашку, но руки тряслись так, что он был вынужден поставить ее на место. — Ты слышал? Мне нужно уходить. Видишь, я уже даже чашку не могу поднять.

— Я слышал. Надо, значит, пойдем. Все равно я никак не могу работу здесь найти. Вот что, ты тут пытайся в себя прийти, да собираться понемногу начинай, а я пойду прошвырнусь. Слухи послушаю, да прикуплю чего-нибудь полезного.

Грубер кивнул и уставился в чашку с быстро остывающим кофе. Все-таки он неудачник, а ведь все так хорошо начиналось.

Команда, спасшая их от рубера, который вот-вот должен был перейти в элиту Стикса, оказалась охранниками внешнего кольца обороны Убежища. Вообще стаб был просто помешан на безопасности, и в этом Грубер скоро убедился. Их доставили в комендатуру и передали прямо в руки серьезным гражданам, занимающихся этой самой безопасностью.

Оказывается, то, что вокруг стаба стало шататься слишком много муров не прошло мимо пристального взгляда отцов-командиров, они же отцы-основатели, Убежища. Новичков допрашивали в течение двух суток. Следователи постоянно менялись, и зверски хотелось спать, но они выдержали, и даже получили временное разрешение для пребывания в Убежище и домик, которых специально для новичков построили с пару десятков. Был один скользкий момент в допросах, на которых всегда присутствовал ментат, касаемый появления Снегиря, но те, кто их допрашивал, чтили традиции, а согласно этим самым традициям, прошлое иммунных не должно было волновать никого. Поэтому их просто не спросили об этом, хоть ментат и несколько минут пристально разглядывал Снегиря. Но он так же пристально разглядывал и Грубера, которому тоже было, что скрывать.

Стаб был большой, с хорошо развитой инфраструктурой, сложившейся иерархией, — своеобразное маленькое государство, в котором даже можно было получить гражданство, если очень хорошо постараться.

Кое-какие средства для первого времени у парней были, но нужно было думать, как жить дальше.

Грубер быстро нашел работу в местном госпитале. Там он впервые увидел работу знахарей. Оценил и проникся. Знахарем он не был, и уже хотел было идти искать дальше что-нибудь непрофильное, как выяснилось, что опытные хирурги были, в общем-то, вполне востребованы, чтобы хорошо заштопать пострадавших, прежде чем отдать тем же знахарям: так процесс выздоровления получался гораздо быстрее и качественнее. Там же в госпитале он познакомился с Сандрой. Она заинтересовалась его уникальной защитой сознания, он тоже... заинтересовался. Через три дня она предложила секс, чтобы он смог лучше раскрыться, он, надо сказать, не слишком сопротивлялся. А теперь он узнает, что она принесла в его дом, который он делит с приятелем, и который вообще не его, свой фен.

Снегирю же не повезло. Он так и не сумел нигде пристроиться. Точнее, узнав, что он бывший боевой офицер, ему быстро предложили занять место покойного Майора, но Снегирь отказался. А кроме того, чтобы быть боевым офицером, он мало что умел делать в повседневной жизни. Когда Грубер спросил его, почему он отказался, Снегирь долго молчал, затем тихо ответил:

— Хоть мы сейчас и находимся практически на границе с Пеклом, всегда есть вероятность, что действующих военных могут отправить на вылазку против внешников. И нет никакой гарантии того, что именно этими внешниками не окажутся мои бывшие сограждане. Я попал под трибунал за отказ воевать с иммунными, не хочу, чтобы история повторилась, теперь уже в обратную сторону. Пойми меня правильно, я убью любого, будь это даже кто-то лично мне знакомый, если вдруг он решит отрезать мне яйца или удалить у тебя почку во имя абстрактной науки, но целенаправленно атаковать их базу я не буду.

Никакой определенной цели у Грубера на тот момент, когда он только-только почувствовал себя в безопасности, не было. И вот теперь ему нужно было очень быстро покидать этот уютный мирок, к которому он уже начал привыкать, если, конечно, он хочет жить.

Жить Грубер хотел, еще как хотел.

— Зин, что у меня там с химерическими связями? — спросил он, оставив попытки попить уже остывший кофе. Вместо этого он открыл живчик и сделал пару глотков.

— Что-то пытается стабилизироваться, но необходим какой-то толчок. Не пойму только какой именно. И вообще, если бы твоя подружка не пыталась нагло просмотреть твои директории, то процесс пошел бы гораздо быстрее. Я бы даже сказала, что, возможно, у тебя уже начало проявляться что-то вроде дара Улья, только какой именно я не могу сказать.

— Не ревнуй, — Грубер закрыл глаза. — Что вообще такое эта трясучка?

— Я не знаю, ответ на этот вопрос лежит вне пределов моей компетенции.

— Да я не у тебя спрашивал, это были мысли вслух.

— Если бы ты научился обращаться ко мне мысленно, я бы могла дифференцировать, когда ты обращаешься ко мне, а когда не ко мне.

— Я умею, просто не хочу.

Грубер поднялся со стула, и хотел уже было выйти из кухни, как столкнулся с входящим Снегирем.

— Что-то ты быстро, — Грубер снова сел на стул. Снегирь уселся напротив него и одним глотком допил остывший кофе.

— А ты все общаешься со своей воображаемой подружкой?

— Это мой крест, — благочестиво заметил Грубер.

— Аминь.

— Ты только для этого вернулся, ничего не купив?

— Я вернулся, чтобы кое-что предложить, — Снегирь замялся, затем решительно продолжил. — Я был в кабаке на Третьей улице, это просто центр местных сплетен, и там ко мне подсел мужичок с выгодным предложением. Сразу предупреждаю — дело гнильцой отдает, так что будем вместе решать.

— Что за предложение? Пойти в какой-нибудь навороченный и труднодоступный кластер и принести дико ценный ночной горшок его любимой двоюродной прабабушки?

— Почти. Нужно дойти в стаб, что расположился в двухстах километрах отсюда, найти там чувака, типа отшельника и передать письмо. За все нам дают по двести споронов на рыло.

— В чем подвох?

— Подвох в том, что вокруг убежища отшельника расположились два быстрых крастера и один заклинивший. А еще, мы должны будем отправиться в путь только вдвоем. Мол, малой группе пройти будет гораздо проще. Ах, да, стаб этот расположен по ту сторону границы.

— Обалдеть, — Грубер вытянул вперед руку. Тремор вроде бы прекратился, и можно было уже выпить кофе. — Значит, плевое дело, да? Войти в Пекло, дойти до предполагаемого места, каким-то образом остаться при этом в живых, потому что я не представляю, каким образом малая группа может пройти даже по кромке Пекла. Ну, допустим. Допустим, нам дико повезло, и где-нибудь неподалеку перезагрузился кластер, представляющий собой суперферму. Один кластер на всем протяжении которого, примерно на паре километрах, одна ферма, заполненная ордами коров, свиней и прочими деликатесами. Допустим даже, что спешащие к этой ферме зараженные будут напрочь игнорировать не слишком упитанных иммунных, вот еще, время на этих доходяг тратить, пока более умные уже жуют отборную говядину и прямо там превращаются в элиту. Допустили. Пошли дальше. Вот они быстрые кластеры. А насколько они быстрые? Как часто они перезагружаются? Сколько у них протяженность? Хоть что-нибудь об этих кластерах есть? Хоть какая-нибудь информация? — Снегирь покачал головой. — Отлично. Ну, хорошо, снова, допустим. Допустим, что мы верно все просчитаем и отдадим конверт адресату. Допустим, он нас даже чайком напоит. Но. Нам ведь еще обратно возвращаться, и где гарантия, что при возвращении обратно, мы не нарвемся на довольных жизнью и собой элитников, возвращающихся с перекуса. Я понимаю, клиенту плевать, что с нами на обратной дороге произойдет. Но...

— Я же говорю, мутное дело, — Снегирь снял с плиты турку и разлил по чашкам кофе, который он успел сварить в то время, когда Грубер высказывал все свои «допустим».

— Я уже не говорю про то, что и команда из нас так себе: бывший военный, едва не вставший к стенке за излишний пацифизм, и просто отличный врач, но вот только вояка почти никакой. Да еще и с даром, который, то ли определится, наконец, то ли нет.

— Не забудь про свою воображаемую подружку в голове.

— Спасибо, что напомнил, — ядовито процедил Грубер.

— Ну так что, отказываемся?

— Я этого не говорил, — Грубер мрачно поставил чашку на стол. — Учитывая специфику развития у меня всевозможных симптомов, боюсь, что тур по отдаленным от Пекла местам мне не поможет.

— А как же...

— Нам надо доставить конверт, так? Мы его доставим. Никто не говорил, что потом мы сюда вернемся. Во всяком случае, я. Какая разница, где сдохнуть? А так, вдруг мне повезет, и я наткнусь на быстрый кластер с вечным карнавалом в Рио?

— Да, за вечный праздник жизни с полуголыми и готовыми на все красотками и умереть не жалко, — ухмыльнулся Снегирь. — Пусть даже через час они почти поголовно станут пустышами. За этот час можно многое отдать.

— Снегирь, я не хочу тебя за собой тянуть. Сам видишь, у меня шансов пересечь трехлетний рубеж маловато.

— А если бы не ты, то у меня шансов не было бы вообще, — покачал головой Снегирь. — К тому же, что ты мне предлагаешь? Сидеть здесь, и начинать побираться? Или всю жизнь не слишком веселую и долгую таскаться по ближайшим кластерам в поисках хабара? Нет, уж лучше я тебе компанию составлю. А вдруг нам все-таки повезет, и мы действительно на карнавал в Рио наткнемся? К тому же здесь очень мало таких, кто может действительно что-нибудь рассказать про Пекло.

— Тогда решено. Сейчас мы морально себя подготовим, и пойдем собираться.

— Нет, мы сейчас пойдем к заказчику. Ты тоже на него посмотришь, и тогда уже дадим ответ. Соваться в Пекло можно же и без каких-либо обязательств.

Заказчик продолжал сидеть в кабаке на Третьей улице и все еще пытался нанять идиотов, готовых сунуться в сомнительное мероприятие.

Грубер с порога оглядел мужика. За стойкой сидел в полуоборот к залу довольно скользкий тип, немного напоминающий внешностью и повадками того крысеныша из муров, которые пошли на закуску рубера. Грубер поморщился. Он не доверял таким людям, как правило, от них не приходилось ждать ничего хорошего. Те редкие исключения, которые все же попадались ему, просто подтверждали правило.

Снегирь тем временем направился прямо к мужику. Груберу ничего не оставалось, как последовать за ним.

— Расскажи еще раз, что именно ты хочешь поручить для выполнения небольшой по численности команде? — Снегирь сел рядом с мужиком и жестом попросил бармена плеснуть ему пива.

— Я тебе уже говорил, — раздраженно ответил мужик. — Дойти до определенного места, встретить там определенного человека и отдать ему конверт.

— Я стесняюсь спросить, а что вообще этот человек делает в Пекле? — не удержался и спросил Грубер.

— Живет он там. Долго бродил по разным местам, в частности по Пеклу, а потом там и остался. Выходит время от времени, чтобы от трясучки избавиться, да споранов добыть, и снова возвращается. Одиночка может пробраться там, где целым армиям не пройти. А Часовщик все пытался Центральный кластер найти. Дурацкая цель, но какая есть. Рай он так и не нашел, а может искал не в том месте, не суть. А суть в том, что по какой-то причине он отказывается покидать Пекло, а у нас с ним дела кое-какие имеются. Вот и приходится мне время от времени искать рейдеров, согласившихся передать письмо.

— И вернуться с ответом?

— Нет, ответа не требуется. На конверт ставится метка, которая подает сигнал, если с конвертом или его содержимым что-то пойдет не так, то...

— Он взорвется? Бу-у-м! — Грубер повел плечами, чувствуя, как возвращается тремор, захватывающий все больше и больше участков тела.

— Он не просто взорвется, но еще и выпустит ядовитый газ, убивающий практически мгновенно, — пояснил заказчик. — Технологии нолдских ученых, у них есть такие.

Грубер вопросительно посмотрел на Снегиря, но тот только пожал плечами. Иммунные всех подряд, кто имел более совершенные технологии, называли Нолд. И это могли быть какие угодно миры. Возможно даже инопланетные. Так что чем черт не шутит, может откуда и притащили штуковину, которая могла и взорвать и отравить одновременно, при каких-то нарушениях.

— И этот же сигнал оповещает о том, что миссия выполнена?

— Нет, об этом меня оповещает время. Я даю месяц на выполнение задания. Это с очень и очень большой форой. Через месяц содержимое конверта будет уничтожено теми же способами.

— А что помешает нам взять ваши спораны, выбросить конверт в ближайшем кисляке и перебраться подальше, просаживая нечестно нажитое?

— Совесть? — заказчик развел руками, как бы показывая, что ничто не помешает им поступить именно так.

— Вы шутите? — Снегирь чуть пивом не поперхнулся.

— Это мои риски. Сразу скажу, я их учитываю. Поэтому вместе с вами, если вы конечно согласитесь, выступят еще шесть команд. Хоть одной да удастся добраться и ей не помешают ни горящие в кармане спораны, ни встреченные по пути препятствия.

— Зато честно, — Грубер сунул руки в карманы. Кисти трясло так, что становилось ясно, уходить нужно сегодня, максимум завтра утром. — Мы согласны. К тому же, если мы увидим, что пройти никак нельзя, то попросим нашу совесть заткнуться и не мешать выкидывать ваш конверт.

— Кхм, — заказчик кашлянул и, прищурившись, с явным интересом посмотрел на Грубера. — Конверт, координаты, ваш гонорар, — он решил не тянуть резину и сразу же подписать на дело еще даже не полностью согласившихся добровольцев. — Месячный отсчет пойдет с того момента, когда вы возьмете в руки конверт.

Снегирь в который раз посмотрел на Грубера, тот кивнул и направился к двери. Тогда Снегирь сгреб все, что лежало перед ним на стойке, и кивнул на заказчика, обращаясь к бармену:

— За его счет.

Когда он уже рассовал все вещи по карманам, не глядя, то услышал приглушенный смешок заказчика и недовольное бормотание бармена:

— Ага, как же, институские заплатят.

Добежав до дома, он с порога заявил:

— Грубер, кажется, что сами того не зная, мы подписались на какой-то институтский эксперимент.

— Да? — Грубер поднял трясущимися руками конверт, который Снегирь бросил на стол и попытался рассмотреть его на свет. Ничего необычного, обычный конверт с вложенной в него бумагой. — Похоже на двойное слепое исследование, — это когда не испытуемый, не испытатель не знают, что они делают. Знаешь, а так даже интересней.