Творец

Вкус свободы

— Ты только подумай — они так сгноили уже несколько миллионов человек!

Возглас был настолько громким, что вывел Кси из лёгкой дремоты. Кси повернулся на бок, делая вид, что ворочается во сне. На самом деле ему захотелось посмотреть, кто это вопит среди ночи. Кси не мог смотреть прямо, чтобы не раскрыть себя — он осматривал камеру через ресницы полуприкрытых глаз. Естественно, ничего он не увидел — единственная свеча, освещавшая комнату, стояла слишком далеко.

— Тсс. Разбудишь остальных.

— Какое мне до них дело, они не в яслях.

Всё же, говоривший сбавил тон.

— О чём бишь, я говорил?

— О политике.

— А, точно. Значит, три миллиона. Ты хоть представляешь себе эту цифру? Это в тысячу раз больше того, что живёт в здесь, в городе. Хотя я бы сказал, что мы здесь не живём, а существуем. В отличие от этих…

Зевок.

— Слушай, сворачивай тему. Мне уже спать охота.

— Я так и знал, что ты не дорос ещё. Тебе только об игрушках говорить.

— Спокойной ночи, Нельс.

— Или нет, не об игрушках. Ты бы со мной тряпки обсудил, да? Чулки и юбки! Ты — девчонка. Твоё место не здесь, а там, снаружи, с остальными бабами!

— Спокойной ночи, Нельс!

— Что ты заладил одно по одному… А ну тебя. Спокойной ночи… девочка.

Послышался хруст матраса, и Кси уловил тень. Кто-то привстал со своего места и наклонился к другой койке.

— Заткнись. А хочешь правду? Я действительно хотел бы родиться девчонкой. Чтобы завтра утром позавтракать не сушёными кореньями, а настоящей едой. Чтобы читать книжки и малевать картинки, а не набивать свои лёгкие песком в шахте. Или чтобы каждый вечер ходить туда, куда мне захочется. Признай, ты и сам бы этого хотел. Что хорошего в том, чтобы провести остаток жизни в тюрьме только потому, что ты мужчина, а, Нельс?

— Ну так поди и отрежь себе достоинство, балабол. Отрежь и ощутишь вкус свободы. Что, умолк? То-то же.

Тени прильнули к своим кроватям.

Кси ещё долго слушал тишину и раздумывал о своей участи, прежде чем отключился.

Кси шёл по сумрачным улицам подземного города. Туннели освещались только факелами, которые либо были прикреплены к стенам рядом с дверями чьего-нибудь жилища, либо сопровождали своим светом неизвестных прохожих, которых на улице можно было по пальцам пересчитать.

Люди медленно, с напускной торжественностью шли по своим делам. Кси отметил, что почти все, с кем он пересёкся — женщины. Как он не замечал этого раньше?

Мимо пробежал мальчонка тринадцати лет, чуть не сбив Кси с ног. Скоро и ты окажешься в шахте, подумал Кси.

Туннель сделал пару поворотов влево, прежде чем выпустить Кси на площадь — огромную залу естественного происхождения, изобилующую сталактитами. Природа создала немало таких пещер, и они не были её самыми совершенными творениями. Но у Кси захватывало дух каждый раз, когда он приходил на площадь, ибо ему не доводилось видеть зрелища величественнее. Он вырос в этих пещерах, и потому видел их не только наяву, но и во снах. Он и сейчас видел сон…

Кси миновал библиотеку — не дом, а нагромождение камней, прошёл мимо таких же неуклюжих парикмахерской и швейной мастерской.

Он сам не знал, куда идёт. Во сне обычно так и бывает — чувствуешь, что нужно что-то сделать, а зачем — непонятно. Будто бы причина совершенно не важна.

Кси уткнулся в стену. Его посетила уверенность, что он прибыл на место назначения; но что делать дальше, он не знал. Он потоптался, оглянулся и начал ощупывать стену.

Ничего.

Кси уже собирался уходить, когда стену разрезала широкая трещина. Не медля ни секунды, он ступил в образовавшийся проём. Толща земли сомкнулась за его спиной, и Кси не оставалось ничего другого, кроме как идти вперёд. А точнее — вверх, ведь ему открылась винтовая лестница.

Бесконечный подъём привёл Кси в подобие птичьей клетки с наброшенным на неё покрывалом. Кси потянулся к ткани и резко отдёрнул её…

Яркий свет мгновенно ослепил ему глаза. Кси зашатался и чуть не рухнул в проём во дне клетки, из которого он поднялся сюда. Ему быстро удалось оправиться — всё-таки это был сон, а не реалия.

Кси обхватил золочёные прутья клетки и высунулся. Клетка покоилась на вершине одинокой горы, а вокруг расстилалась идеально белая равнина. Кси поднял глаза, которые ещё болели с непривычки, и увидел пушистые перья облаков, разбросанные по синему небу. Красота площади подземного города не шла ни в какое сравнение с увиденным сейчас, и Кси опустился на колени, чтобы воздать хвалу Богине за то, что тот позволил ему лицезреть это великолепие.

Он никогда не видел ничего подобного, даже на картинках. Откуда в его голове знание о ярком свете, небе и облаках — какая-то память предков?

— А ты знаеш-шь, что если ты находишься во с-сне и произнес-сёшь с-своё желание вс-слух, то оно обязательно с-сбудется? — сказал кто-то. Кси обернулся. Один из прутьев клетки обвивала изумрудно зелёная змея. Кси готов был поклясться, что когда он поднялся сюда, никакой змеи здесь не было.

— И что мне с того?

— А то, что ты с-сейчас с-спишшь.

— Да? Хм. Ты, наверное, права. То, что я вижу — очень красиво, но этого ведь не может быть, так?

— Верно рассуждаеш-шь, мальчик.

— Как ты там сказала… загадать желание, и оно сбудется? Точно-точно?

— Конечно с-сбудетс-ся. Это же с-с-закон, — зелёная рептилия издала прерывистое шипение, похожее на смешок. — Давай, загадывай быс-стрее. С-сон не может длиться вечно.

И тут Кси по-настоящему осознал, что вокруг действительно сон. Он вспомнил, что находится сейчас в тюрьме вместе с остальными несчастными, которым довелось родиться мальчиками.

— Госпожа-Богиня, сделай пожалуйста так, чтобы в темницу пришёл кто-нибудь и вызволил меня оттуда!

— Ты уверен, что хочеш-шь этого? — спросила змея. Кси не успел ответить, так как сон растаял.

— Извините, это вы — Нельс?

— Ну, я, — высокий, крепкий мужчина смерил Кси взглядом и скрестил руки на груди, надменно глядя сверху вниз.

— Вчера ночью вы говорили что-то про миллионы смертей…

— Подслушивал? — спросил Нельс. Кси подумал, что тот сейчас врежет ему или пошлёт куда подальше, но собеседник расслабился и похлопал Кси по плечу. — Как же у тебя это вышло, ведь твоя койка у дальней стены?

— У меня очень хороший слух… Но это неважно. Важно то, что вы там вчера говорили. Вы не подумайте, что я выпытываю. Просто здесь не так-то просто найти интересного собеседника… А вы, я полагаю, очень интересный собеседник. Поинтереснее, чем остальные.

Кси дружелюбно улыбнулся и понял, что Нельс после такой речи не может не доверять ему.

— Эх, малыш, тут такая история, — Нельс вздохнул и сел на край кровати, жестом предлагая Кси устроиться рядом. — Я прочёл её в старых архивах. В тех, в которые простым смертным вроде нас с тобой смотреть нельзя. Выдался один удобный моментик, я и… О чём бишь, я говорил? Мысль потерялась.

— О миллионах смертей.

— Да, точно… Много лет назад все люди жили на поверхности земли, а не внутри неё, как сейчас. Знаю, знаю, ты не веришь мне.

Но Кси верил, потому что ещё ярко помнил свой сон.

— Не веришь… Но это правда. В их архивах всё — правда… Это было очень давно. Тогда ещё не была рождена бабушка моей бабушки. Что-то произошло там, наверху. Какие-то войны.

— Что такое «войны»?

— Это когда очень много людей собираются полчищами, как туннельные тараканы. Собираются они так, значит, и идут убивать других людей.

— Зачем?

— А кто их знает. Видимо, опять одни других поработить решили, как сейчас бабы — мужиков. Тебе этого не уразуметь, но весь тутошний порядок — он неправильный. Правильно — это когда все свободны, и делают, что хотят.

— Здорово. Я б играл целыми днями.

— Вот дурачок, — сказал Нельс беззлобно. — Но что с тебя, ребёнка, взять. Порабощение — это не тогда, когда тебя работать заставляют. Работать — это нужно, нужно добывать еду, металл, серу на светильники, пауков да тараканов на разное барахло… Порабощение — это когда вся эта добыча идёт не на твоё благо, а на господское. А тебе так, ошмётки с барского стола, да цепи на грабельки, — он пошевелил кистями рук, звякнув звеньями цепей.

— Ну, если их Матрона сказала так делать, то ей виднее… — неуверенно произнёс Кси.

— Точно дурачок. У тех, наверху, может, и не было никакой Матроны, а был какой-нибудь Матрон…Патрон… Короче, этому главному тоже что-то в голову взбрело, он и подговорил одних людей поработить других.

— Девочек поработить мальчиков?

— Да мысли ты уже другими категориями! — воскликнул Нельс, ударив кулаком по койке. Раздражение так переполнило его, что он не выдержал, вскочил на ноги и отправился прочь поспешным шагом, настолько торопливым, насколько позволяли цепи. Вскоре Нельс скрылся в другом углу их барака — обширного, на сотню человек, и его уже не было видно из угла, где они начали свой разговор. Кси знал, что его собеседник скоро отойдёт, и можно будет продолжить их беседу, которая немного пугала Кси своей крамольностью, и в то же время чрезвычайно будоражила его.

— Я и в Богиню эту вашу не верю, — пробурчал Нельс, стуча киркой по толще подгорной породы.

Кси испуганно обернулся на надсмотрщицу, не услышала ли та нельсовой хулы. Та, конечно же, слышала. Кси ожидал, что та сейчас хлестнёт его напарника по спине длинной тонкой палкой с зубцами на конце, но она лишь усмехнулась.

— Ты, верно, тронулся умом от долбёжки по камням, — сказала надсмотрщица. — Оно и неудивительно, звяк, звяк, звяк… Сама скоро тут с ума сойду. Кто ж создал гору, в которой мы живём?

И надсмотрщица коснулась стенки тоннеля гладкой ладошкой. Такие же нежные ручки были у новичка Кси, не в пример мозолистым и грубым ручищам Нельса, шахтёра со стажем. Он принялся разглядывать его в ярком свете, которого недоставало в бараках. Морщинистый, с сединой на висках. Интересно, сколько сменилось тараканьих поколений в туннелях с его рождения, пятьдесят, пятьдесят пять?

— Сколько тебе лет, Нельс?

— Двадцать восемь, — отозвался тот. Надо же, как промахнулся Кси.

— Такой молодой, а уже с головой не дружит, — сказала надсмотрщица.

— А в чём это я сумасшедший? Я всё говорю по существу, — проговорил Нельс, опустив кирку. — Вот ты веришь, что в горе этой есть дух, иначе говоря — Богиня, так?

— Как и все нормальные люди, — ответила надсмотрщица. Кси тоже отложил кирку, рукоять которой уже намозолила ему пальцы. Почему бы не посачковать, коли надсмотрщица в хорошем расположении духа и склонна к беседам.

— А почему бы не допустить, что это не Богиня, а Бог?

— Да потому что такое высшее существо, как богиня, уж точно не будет принадлежать к столь низменному и грязному роду, как мужской. Это же очевидно.

В голосе надсмотрщицы звучала снисходительность и насмешка.

— Да уж. А почему бы тогда не представить, что это Божественное Оно, не мужское и не женское?

— Только женщина может породить дитя. Только Богиня могла породить гору. Никаких мужчин или «оно», — безапелляционно заявила надсмотрщица. Кси непроизвольно кивнул. Для него это было очевидно. Почему Нельс пытается спорить? Видимо, тянет время, чтоб не работать — умный мужик!

— Так может, их вообще, много — Богинь этих? — не унимался Нельс. Богиня верхней части горы, Богиня нижней части горы. Богиня центральной пещеры. Какие-нибудь мелкие божки туннелей и шахт.

— В твоём нечистом теле — которое с горой сравнивать грешно, но я всё-таки сравню — есть сердце, что центральная пещера, есть части нижние и верхние, есть руки и ноги, что туннели. А душа одна. Или в тебе есть души рук, ног, пальцев твоих вонючих?

— Ладно, зайдём с другой стороны, — сказал Нельс с тяжким вздохом. — Ты когда-нибудь допускала, что вне горы есть ещё хоть что-то?

— А что там может быть! Другая гора, что ли?

— Огромная пещера, такая большая, что и представить нельзя, — выпалил Кси. — Такая большая, что потолка не видать, и там ярко-ярко, в сто раз ярче, чем этот факел…

— О-о-о! — только и мог протянуть Нельс. Он же считал Кси одним из этих многих окружающих его слепцов с зашоренным умом, а он вдруг выдаёт такое!

— Твои бредни заразны, — сказала надсмотрщица, и размахнулась своей длинной палкой. В воздухе раздался свист, и Нельс вздрогнул. На спине его заалела кровавая полоса. Ещё один удар, и по шахте эхом пронёсся вскрик Кси. Остальные шахтёры не отрывались от своего дела, прорубая тоннель. После вскрика новичка они стали работать будто бы даже сосредточенней. — За работу, трепачи!

Минуло немало взмахов киркой, пока Кси не решился снова заговорить с Нельсом, но надсмотрщица живо пресекла его болтовню очередным ударом.

Когда шахтёров погнали обратно в барак, надсмотрщица подозвала Кси.

— Не слушай его, он и правда сумасшедший, — сказала она парнишке. — Его отправили в шахты не в пятнадцать, как тебя или остальных, а в двенадцать. Вот он от горя окончательно и сбрендил.

— А за что его так?

— За грязное поведение. Он тебе другое может порассказывать, но ты ему не верь.

В бараке Нельс сам подошёл к младшему напарнику.

— Слушай, брат, где ты прочитал про большую яркую пещеру, в которой не видать потолка? Тоже в архивах?

— Нет… Мне приснилось.

Нельс был разочарован.

— Сон — это несерьёзно. Но ты хотя б во сне её видел…

— Кого — её?

— Свободу.

Кси не очень-то хорошо понимал, что такое свобода.

— Расскажи, что ещё ты читал, — попросил он. Нельс мгновенно воодушевился. Что-что, а почесать языком он любил. Нельс лёг на койку и начал рассказывать.

— Легенду я читал. Что когда люди на поверхности земли разделились на две части — рабы и хозяева, одна группа рабов, что копали золото в шахте, открыла проход в эти пещеры, — он красноречиво повёл рукой.

— И рабы убежали в подземелья?

— Не совсем так. О том, что рабы сбежали, в городе сразу же стало известно. Я говорю о том городе, что был наверху. Города там были большие, места ж много. Поднялся бунт — миллионы на миллионов. И правители города решились на очень странный ход — они освобождали рабов, но только тех, что хотели уйти под землю.

— Так прямо и отпускали?

— Что говорилось в легенде, то я тебе и пересказываю, — сказал Нельс. — Думаю, они ожидали, что когда те поймут, что в пещерах нечего жрать, то рабы вернутся. Униженные и просящие милости. Но никто не вернулся. Тем более что вскоре произошёл обвал. Тот вход завалило землёй и камнями. Путь назад был отрезан. К счастью, оказалось, в пещерах можно нормально жить… существовать. Так образовался новый народ, свободное племя. Мы.

— Мы не шибко свободное племя, — проговорил Кси.

— Ну так, власть к рукам прибрали бабы.

— Женщины?

— Да что ты как маленький, в самом-то деле? Ну, женщины. Вот если бы они взяли силой, и то не было бы так обидно. Им помогли удача и коварство, я уверен. Ума-то у них нет, и силы тоже, зато коварства хоть отбавляй. В легендах о мире на поверхности не было никаких Матрон, никаких Богинь, чистых баб и нечистых мужиков…

— Если чего-то не упоминали, это ж не значит, что этого не было.

— Нет, ты не понял. На том легенды не заканчиваются. Потом одна баба, самая хитрая и властная, которую мы и зовём Матроной, подговорила своих подружек. Те заразили своими идейками остальных. И вот, в один несчастливый день, они постепенно начали готовить «новый счастливый мир», как это там говорилось. Видно, за поколения так они всю идеологию провернули, что теперь вот такая вот задница у нас вместо жизни.

— Но… как они могли это устроить?

— А чёрт их знает. Дальше пришла какая-то тётка, схватила меня за ухо и отхлестала розгами за то, что я читаю то, что нельзя читать. До сих пор есть шрамы на спине. Хочешь, покажу? Нет, это не в шахте меня так отходили, это вот тогда и было, когда читал. И вот я отправился в темницу. Обидно, да?

— Очень.

— Вот ведь с-суки! — вдруг вскричал Нельс.

Остальные узники раздражённо взглянули на него. Его вопль отвлёк их от очень важных занятий — лежания на кровати, блуждания по комнате и даже незамысловатых игр в слова. Нельс снова уселся и с жаром зашептал Кси прямо в ухо.

— Я тут прикинул. Из всего того, что я помню о нашем городе, выходит, что сейчас в нём живёт не больше трёх тысяч человек, включая узников в темницах. Куда делись эти миллионы бывших рабов-то?

— Не знаю…

— А я знаю. Время от времени сюда приходят женщины и кого-нибудь забирают.

— Зачем?

— Знамо зачем, — Нельс усмехнулся. — Должны же они как-то плодиться, да? Если бы не это, Матрона тогда не заперла всех мужчин, а убила бы… Ну, к чему я веду-то. Они забирают одного парня, но обратно не приводят. А в городе взрослых мужчин нет. Понимаешь, к чему я клоню? Но лучше не думай над этим. Подумай лучше о том, что у каждой женщины только одна дочь… ну, или один сын. Думай, братишка, думай. Каждое поколение меньше предыдущего примерно в два раза. Нужно всего десять поколений, чтобы из миллионов оставить тысячи. Скоро вообще никого не останется.

— Но почему… Зачем всё это?

— А затем, что эта их Матрона была дурой, — отрезал Нельс. Он хотел сказать ещё что-то, но вдруг послышался скрип отодвигаемого засова. Дверь распахнулась.

— Еду принесли? — спросил Кси.

— Нет, — сказал Нельс удивлённо. — А, тебя же только вчера вечером привели, откуда тебе знать… Еду они обычно подают через ту прорезь внизу.

Дверной проём осветился факелами, там показались контуры двух женщин с копьями.

— Заходи туда, не бойся, — сказала одна из копейщиц.

В комнату вошла худенькая девушка в длинном грязно-сером платье, которое подчёркивало болезненную белизну её лица. Что ж, в подземелье не было одежды других цветов. Она поморщилась (в камере пахло потом и затхлостью) и медленно осмотрела комнату, стараясь ни на ком не задерживаться взглядом.

Девушка обернулась к копейщицам.

— А если я не хочу?

— Ты должна, — ответили ей.

Та вздохнула и начала присматриваться то к тому, то к другому узнику. Глаза её ничего не выражали — она будто выбирала наряд в обширном гардеробе и никак не могла выбрать.

Когда девушка только вошла в комнату, преисполненный революционных мыслей Кси ожидал, что пленники набросятся на неё и, возможно, возьмут в заложницы, но ничего такого не произошло. Каждый старался прихорошиться, чтобы девушка выбрала именно его из сотни заключённых в камере-бараке. Видно, не все так же быстро загорались речами Нельса — он тут уже шестнадцать лет, и за это время смог убедить (да и то не полностью) только его, Кси. Может, все знают, что Нельс сумасшедший, и не хотят связываться?

— Вот этого, — сказала незнакомка, указывая пальцем прямо в сторону Кси.

— Он же совсем ещё юнец, — возразила одна из копейщиц.

— Он здесь только со вчерашнего дня, — подхватила вторая. — Ты не торопись, смотри хорошенько.

— Нет. Я выбрала этого.

— Прощай, — тихо сказал Нельс.

Копейщицы поманили Кси к себе, и он вышел из комнаты.

— А ведь каждый раз знаешь, что провожаешь друга на смерть, и всё равно завидуешь, — послышалось за закрытой уже дверью.

— Фейль, ты моё спасение! — воскликнул Кси, когда та поделилась с ним своими мыслями. По обычаю, Кси должен был быть казнён, как только стало бы известно, что его партнёрша ждёт ребёнка. Фейль не хотела ни статуса матери, ни смерти Кси, в первый же день знакомства ставшего ей лучшим другом. Поэтому они проводили ночи только лишь за игрой в шахматы или за разговорами.

Фейль знала много интересных вещей — ведь девочки в их городе проходили гораздо более глубокое обучение, нежели мальчики. Она открыла Кси тайну о том, как образуются белые светящиеся кристаллы, используемые в украшениях. Она рассказала, какие жуткие звери водятся в глубинах пещер. Она поведала ему легенды о сотворении горы Богиней.

Кси нравилось слушать мягкий голос Фейль, начинающий ту или иную историю. Он ждал новых рассказов с нетерпением; но более всего ему хотелось узнать что-нибудь о жизни на поверхности. Но, видимо, в репертуаре Фейль не было таких историй. Однажды он решил прямо спросить её.

— Что сейчас творится на поверхности?

Фейль ответила, что не знает, стыдливо опустила глаза и удалилась под каким-то нелепым предлогом. Кси понял, что она солгала. Не по своей вине, а потому, что ей было приказано молчать об этом.

Когда Фейль ушла, Кси опустился на колени и поблагодарил Богиню за то, что та услышала его молитву — подумать только! — произнесённую во сне.

Кси стоял на коленях в маленькой комнатке, предназначенной для частых встреч с Фейль, из этой комнаты его не выпускали. Он был преисполнен уверенности, что Богиня благодетельствует ему. Ещё через пять минут импровизированной молитвы Кси пришло в голову, что Богиня поможет ему в любом начинании… а именно, побеге из подземелий. Всевышняя один раз уже исполнила его просьбу, почему бы ей не помочь пленнику и во второй раз? В конце концов, не могла же Фейль вызволить его из темницы по простому совпадению…

Кси подумал, что выбравшись из тюремной камеры, он немногое выиграл. Одна клетка сменила другую, один собеседник сменился другим… другой.

С другой стороны, здесь условия были гораздо лучше. Взять хотя бы личную комнату и сытную кормёжку.

Но неизвестно, сколько продлится это счастье. Сколько времени пройдёт, прежде чем остальные женщины догадаются, чем Кси с Фейль занимаются по ночам?

— Полгода, — сказала Фейль. — Если по истечении этого срока в моём лоне не появится ребёнок, то тебя признают бесплодным и… и всё равно убьют.

— А не может оказаться так, что ты бесплодна?

— Ну, я не знаю, как у других, а вот в нашем роду бесплодных женщин ещё не было, — с гордостью произнесла Фейль. — Иначе бы я не стояла здесь пред тобой.

— Что такого особенного в вашем роде? — спросил Кси с наигранной веселостью. Известие о грядущей казни заставило его нутро начать закипать от необычайной злобы.

— Мы — потомки Матроны. Это женщина, которая правила людьми, когда те спустились в подземелья…

— Это женщина, которая придумала запирать мужчин в тюрьмах и убивать их, как только они оставят после себя потомство! — воскликнул Кси неожиданно для самого себя. Его злость была настолько сильна, что ему захотелось ударить Фейль или хотя бы обругать её. Причинить ей боль, неважно — физическую или моральную, лишь бы ей стало плохо. Подумать только, она пра-пра-пра- и ещё сколько-то там раз «пра» — внучка той самой Матроны! А он считал её подругой…

Кси схватился за голову и начал мерить комнату шагами, чтобы успокоиться.

«Она не виновата», — сказал внутренний голос. — «Родителей не выбирают, а уж далёких предков — тем более».

— Извини, — сказала Фейль. Кси не видел её лица, так как девушка сидела спиной к нему, но было ясно, что она вот-вот заплачет. — Я не знала, что тебе всё известно… Я думала…

— Это ты меня извини, — перебил её Кси и сел рядом, обняв её за плечи. — Я просто не понимаю, зачем всё это… Ведь это всё только из-за какой-то непонятной кровожадности…

— Не кровожадности, а кровосмешения, — произнесла Фейль.

— Что?

— Этот порядок нужен для того, чтобы не было кровосмешения. Матрона знала, что если мужчины будут на воле, то население подземелья будет расти. А пещеры не смогут прокормить большое племя. Тем более, они истощались. Они же не были рассчитаны на тысячи ртов. Значит, нужно было преуменьшить народ… А ещё, малое количество народа привело бы к тому, что вскоре меж собой переженились бы братья и сёстры. Но мужчины не согласились бы… ограничивать себя. Даже если мужчине дать одну партнёршу, он не сможет остановиться, и будет зачинать, и зачинать ей новых детей, которых будет нечем кормить, и тогда весь народ вымрет. И голос Богини, который услышала мудрая Матрона и её помощницы, оказался сущим подарком для нашего народа. Лучше обречь племя на вымирание, чем на вырождение… Такая вот плата за нашу независимость… Иначе через столетия здесь были бы не люди, а… Я даже не знаю, что было бы, если бы не Матрона…

Она умолкла.

— А мне что делать? Мне осталось жить несколько месяцев…

И вот тогда Фейль заплакала.

Кси приложил ухо к стене туннеля. Ничего не было слышно.

Неужели погоня прекратилась?

Кси присел, чтобы перевести дух. Скорее всего, его решили бросить на произвол судьбы, надеясь, что он сгинет в неизведанной части пещер. Спасибо Фейль, не только подготовившей план его побега, но и отвлекавшей стражу до последнего… Что с ней будет?

Кси достал из кармана смятую карту пещер и посветил на неё белым кристаллом — тем самым, чьи собратья мерцают в украшениях местных жительниц. При тусклом свете кристалла линии, слабо начерченные углём на серой бумаге, еле просматривались. Скудная растительность подземелий обеспечивала горожан не только строительным сырьём, но и материалами для пошивки одежды и даже бумагой… Всё получалось низкосортным, но люди не жаловались. Они уже не помнили, что всё это могло быть другим. Кси отдал бы всё, что у него было (если бы у него было хоть что-нибудь, кроме запаса еды и этой карты), чтобы бумага была хоть немного светлее, ведь он иногда не мог даже разобрать, что перед ним — в спешке начерченная линия, или просто трещина в толстом, некачественном листе…

Отдохнув, Кси снова отправился в путь. Если верить карте и заметкам Фейль, ему предстояло бежать по туннелям не больше недели, прежде чем он выйдет на свет божий…

«А откуда у Фейль эта карта?» — пронеслось в голове Кси. Он впервые с момента составления плана засомневался в своей помощнице. Но у беглеца не было иного выхода, кроме как довериться начерченной ею карте, и Кси пошёл дальше.

Ноги его нещадно ломило. За два месяца заключения в крохотной комнатке он растерял всю сноровку. Но Кси не мог остановиться, и потому решил не давать себе отдыха до тех пор, пока желудок его не заболит от голода.

Когда это произошло, Кси уселся на плоский камень и подкрепился горстью сушёных кореньев, запив водой из бесформенной глиняной бутыли. Хватит ли ему запасов воды на неделю? «Нет», — ответил Кси сам себе. — «Даже если я буду экономить».

Кси убрал бутылку в мешок, попытался подняться… и не смог. По ногам разлилась жаркая, пульсирующая боль. Кси застонал. Неужели придётся остаться здесь и ждать, пока боль не утихнет? Тогда ему тем более не хватит воды. А еда… Без неё вполне можно прожить в течение недели, или даже двух.

Камень, на котором сидел Кси, зашевелился. Беглец подскочил, забыв о ноющих ногах, и уронил кристалл на землю. В свете кристалла видно было, что нечто, принятое за камень, на самом деле оказалось панцирем какого-то чудища.

Зверь жмурился — слабый свет кристалла был неприятен его глазкам, привыкшим к вечной тьме. Широкая лапа накрыла кристалл, и туннель окутался мраком.

Кси взвизгнул и пнул в то место, где, по его мнению, у зверя были глаза. Послышалось утробное рычание, и что-то сдавило правую ногу Кси. Он понял, что та боль, которую он испытал от усталости, на самом деле — ничто.

Кси попытался удержаться на ногах, но не сумел и упал прямо на свой дорожный мешок. Тут-то он вспомнил, что Фейль дала ему нож. Он ещё тогда спрашивал — зачем? Если его поймают, то он всё равно не сумеет защититься… Та только покачала головой и убрала нож в приготовленный мешок. Милая, милая Фейль!

Где же этот нож? Кси выбрасывал из мешка всё, что там лежало — некогда было аккуратно искать нужную вещь. Вдруг монстр куда-то пополз, не отпуская Кси из железной хватки. Кристалл снова осветил туннель мерным белым светом.

Кси изловчился, вывернулся, прицелил крабу-переростку в живот и ударил. Тот опять зарычал и выпустил ногу жертвы. Тогда Кси подтянулся ближе к морде монстра и ткнул ему в глаза. Снова и снова продолжал он бить в неприкрытое панцирем тело зверя, пока тот не опустился на подогнувшихся лапах и не перестал шевелиться.

Кси осмотрел добычу. Не такой уж он и страшный, этот монстр, если его удалось одолеть так легко. Кси понимал, что не стоит терять бдительность — не все обитатели подземелья могут оказаться столь же слабыми противниками.

Он закатал штанину и осмотрел ногу. На коже багровели два огромных синяка, увенчанные капельками крови. Всё могло оказаться гораздо хуже. Кси встал на колени и помолился.

Удача не отворачивалась от Кси весь дальнейший путь. По дороге ему встретилось ещё четыре таких краба. Оказалось, что их мясо довольно-таки съедобно и в сыром виде. О паразитах, которых можно было подцепить, питаясь сырым мясом, Кси не задумывался. А кровь крабов хоть и отвратительна на вкус, но всё-таки жидкость, а значит, поможет съэкономить запасы воды…

Происхождение карты, данной ему Фейль, уже не вызывало у Кси сомнений. Он догадался, что её составили люди из подземелий в те времена, когда их было ещё много, а значит, они могли позволить себе снарядить экспедицию. Единственное, чего не понимал Кси — почему они не вышли на поверхность, если нашли выход? Чего им было бояться? Этот ход не выводил их к тому городу, из которого сбежали когда-то их предки, ведь старую шахту давно завалило… Неужели они так привыкли к жизни в туннелях, что уже не хотели покидать их? Или женщины боялись, что на поверхности утратят власть?

Кси не мог узнать ответы на эти вопросы, а спросить было не у кого. Его отделяли от Фейль десятки миль.

Фейль… Что с ней сталось? Кси оставалось надеяться, что Богиня хранит её так же, как и его.

Вскоре он отметил, что воздух в подземных ходах становится всё более свежим. Вместе с тем, температура понижалась. Время от времени у Кси начинали стучать зубы, и он зябко кутался в накидку, которую его заставила взять Фейль.

Она так предусмотрительна… Кси приостановился.

Ладно, с ножом можно было угадать. Тем более что Фейль рассказывала ему о чудищах, поджидающих в туннелях свою жертву. А накидка? Значит, Фейль точно знала, что будет холодно. Почему тогда она ничего не сказала об этом, даже когда Кси упирался и не хотел брать накидку с собой?

Вскоре Кси заметил, что перед ним то и дело всплывает облачко пара. Он долго не мог сообразить, почему это происходит, но потом до него всё-таки дошло, что пар появляется, если выдохнуть с силой. Он подивился и пошёл дальше.

Становилось всё холоднее. Время от времени Кси посещала мысль о возвращении, но он отгонял её от себя. Перед ним лежала неизвестная страна, а имя ей было — Свобода…

А что, если остаться жить в туннелях? Добывать еду и питьё там не так уж сложно.

Ну уж нет, подумал Кси. Он твёрдо решил выйти на поверхность, найти там людей, собрать армию, ворваться с нею в подземный город и освободить всех узников… Освободить Фейль, ставшую заложницей не каких-нибудь мятежников, а установленных норм. Знать бы, понесла ли она наказание за то, что помогла ему сбежать…

Когда Кси начало клонить в сон, он не стал устраиваться на отдых. Ему не казалось заманчивым уснуть и не проснуться, замёрзнуть во сне. Да и путь по туннелям приближался к концу, если карта точна.

В туннеле было уже не холодно, а морозно. Кси потёр окоченевшие ладони и дыхнул на пальцы. Перед ним опять поплыл густой пар. Он уже не думал о странных облачках; он вообще уже ни о чём почти не думал. Мысли словно оледенели и потому не могли шевельнуться, дабы привлечь интерес Кси.

Он шёл, время от времени зевая и протирая слипающиеся глаза. Каждый шаг давался ему всё сложнее и сложнее. Он давно уже не ощущал пальцев на ногах, да и руки потеряли чувствительность.

Вскоре Кси заметил, что стало светлее. Он решил убрать верно служивший ему фонариком кристалл в мешок и не смог. Кристалл выпал из его рук на землю. Кси наклонился, чтобы поднять его, и с ужасом понял, что не может пошевелить пальцами.

Он расправил спину и побрёл дальше. Свет всё сильнее заливал пещеру, дно которой кренилось. Угол наклона всё увеличивался, и ход вёл Кси не только вперёд, но и вверх…

Последние крупицы сонливости улетучились. Скоро, очень скоро Кси достигнет поверхности, и тогда…

Когда потолок над головой исчез, Кси заплакал от счастья, и в слезах этих была радость десятка поколений, запертых в подземных пещерах.

Он задрал голову и увидел небо. Оно вовсе не было синим, как в одном из его снов. Над ним расстилалось розовато-фиолетовое полотно, украшенное клубками ваты, серым своим цветом точь-в-точь повторявшей тон одежды Кси.

Кси посмотрел вперёд и не увидел ничего, кроме сверкающей белизны. Кси окунул руки в снег, но не ощутил ни тепла, ни холода. Он попытался согнуть пальцы — и не смог. Кси не беспокоился насчёт того, что происходило с его организмом; возможно, ему даже казалось, что оцепенение охватило его от восторга… Откуда ему было знать, что такое обморожение? Он бодро потопал в ледяные объятия зимы, по колено проваливаясь в снег.

Кси шёл вперёд в поисках какого-нибудь поселения, которого здесь не было и быть не могло — вскоре после того, как несколько миллионов рабов убежали в пещеры, Земля пережила страшную катастрофу. Сильнейшее за всю историю существования планеты столкновение с метеоритом изменило траекторию её движения. Земля поплыла в космические дали, пренебрегая законом тяготения, но вовремя одумалась и основала новую орбиту, куда дальше от Солнца, чем прежняя. Возможно, подземный город, этот оплот матриархата, был самым последним очагом цивилизации на целой планете.

А Кси шёл и шёл, превозмогая холод и боль, пока не упал лицом в сугроб. Он сбросил мешок со спины и перевернулся, хотя это стоило ему титанических усилий. Над ним плыли грязно-серые облака. Кси смотрел на них, пока не почувствовал головокружение.

Он закрыл глаза и понял, что умирает.

— Фейль, — прошептал он онемевшими губами. — Если ты знала… почему молчала? Хотела, чтобы я умер свободным? — Кси усмехнулся. — Госпожа-Богиня… Зачем ты откликнулась… на мои молитвы… Чтобы я перешёл через всё это… и умер?

Перед мысленным взором проплыл образ его матери. Он впервые вспомнил о ней с тех пор, как оказался в тюрьме… Кси возненавидел её за то, что она отдала его в руки хранительниц порядка. Он начал вспоминать всех, кого знал даже мельком. Он возненавидел Нельса, за то, что тот оказался прав. Он возненавидел тюремщицу, которая не смогла убедить Кси в сумасшествии Нельса. Фейль… ненавидит ли он и её тоже?

Умирающий, но зато свободный Кси уже не мог думать. Он повернул голову и лизнул снег. Свобода на вкус ничем не отличалась от воды.

2009