Творец

Атлантида, или День жизни на обычном космическом корабле

Пятнадцать убертянок величественно проследовали на склад, шелестя складками мантий. Все красавицы, как на подбор — клакастые, шипастые и пятиглазые.

— Цветы, а не девочки! — воскликнул Морган. — Розы!

Одна из убертянок, будто понимая сказанное, раздражённо выдохнула в его сторону. Первый помощник тут же понял, что стряпня корабельного повара, ассоциировавшаяся у него с нестиранными пару месяцев носками — не самое худшее, что может приключиться с его обонянием.

— Для вас приготовили самые удобные места, — Морган указал инопланетянкам на открытые ржавые цистерны. — Располагайтесь, дамы. Будьте как дома. О, а вот и ваше пюре!

Повар, зашедший с полным тёртых яблок тазиком, увидел моргановских красавиц и выронил ношу себе на ноги. Стоит отдать должное его стойкости — он даже не ойкнул от боли. И не стоит брать в расчёт то, что дар речи он потерял от шока.

Морган пинком отправил тазик в гущу убертянок. Те неодобрительно заквохтали.

— Приятного аппетита, дамы!

— Мне кажется, им не нравится, — вымолвил повар.

— Чёрт знает, Якоб, я не понимаю их кудахтанья даже со словарём. Но я думаю, они одобряют.

— Чего ж ты тогда с ними болтаешь?

— Человеческая речь их успокаивает, я это понял во время визита на…

Самая жирная, лоснящаяся от выделяемой бледно-голубой слизи убертянка метнула тазик прямо в голову первого помощника. Тот увернулся, и таз столкнулся с вытянутыми руками повара, перевернулся, и осыпал его коричневой яблочной массой. Повар принялся стряхивать с себя пюре, поскользнулся и приложился головой об косяк.

— Ты чего это, Якоб, в мячик решил поиграть? — причитал раздвоившийся в глазах повара Морган. — Здесь тебе не стадион, здесь военный корабль, тут от летящих снарядов убегать нужно…

Якоб поднялся на ноги и почувствовал волну облегчения, обнаружив себя за пределами склада — в уютном коридоре.

— Придётся тебе заново готовить. Я так понял, экзотика им не по нраву. Нужно чего-нибудь попроще… Я надеюсь, моих карпов ещё никто не выкинул?

— Судя по запаху из твоей каюты, они протухли две недели назад.

Морган задумался, пытаясь вспомнить, когда же он в последний раз кормил рыбок. Когда шестерёнки в его мозгу чуть не треснули от непосильности возлагаемой на них задачи, он попытался вспомнить, когда чистил аквариум, но это оказалось ещё сложнее.

— Ума не приложу, чего это они сдохли? Я так о них заботился. Впрочем, неважно. Пойдут нашим пассажиркам на жаркое.

— Из того, что осталось, можно приготовить разве что лютефиск, — возразил повар.

— Так что же ты стоишь, принимайся за дело! Вечно приходится вас всех учить.

И Морган, насвистывая, отправился учить инженеров заботе о двигателе. Им, технарям-недоучкам, и невдомёк, что у машин есть душа, и надо о ней заботиться, чтобы она не вздумала реинкарнироваться в какой-нибудь холодильник. И как «Атлантида» не успела развалиться до поступления Моргана на службу, непонятно.

Вернувшись в каюту после длительного сеанса психотерапии (в конце которого один из инженеров чуть не покончил с собой), первый помощник отметил, что воздух приятно посвежел. На столе сверкал свежевымытый аквариум.

— Так, икру разводить не получилось, — сказал он, выливая в аквариум воду, зачерпнутую из унитазного бочка. — Отныне специализируемся на французских улитках.

Слизняк, во время прогулки по Уберте прикрепившийся к подошве армейского сапога, отправился в аквариум. Надо сказать, Морган имел очень слабое представление о французских улитках, но всё же чуть лучшее, чем о самой Франции. Выросший на одном из спутников Юпитера, он был на матушке-Земле всего несколько раз и знал о ней только три факта. Во-первых, в ресторанах земных космопортов кормят вкусно, но космически дорого. Во-вторых, большинство землян носят смешную и неудобную одежду, оправдываясь коротким и постоянно употребляемым словом «мода», видимо, служившим аналогом юпитерианскому «аминь». В-третьих, энное количество лет назад на Земле жил однофамилец Моргана, знаменитый пират. Морган повесил в каюту портрет флибустьера и всем интересующимся говорил, что это его дедушка. Пока что никто не удивлялся, почему дедушка Моргана одет в камзол, в то время как в колониях с тяжёлыми жизненными условиями не носят ничего, кроме комбинезонов и скафандров.

Первый помощник уже почти ушёл в Нирвану, наблюдая за ползающей по стенке аквариума улиткой, когда в дверь постучали.

— Входи, дочь моя! — провозгласил Морган, не отрываясь от созерцания.

Вошёл кто-то из рядовых солдат, новенький. Как же его фамилия? Пудинг? Блудинг? А, Блуминг.

— Надо же, не угадал, — искренне развёл руками Морган. — Я был уверен, что это опять Алия со своими дезодорантами. И чего ссутулился? Смир-рно!

Блуминг отсалютовал, так и не выпрямившись.

— Почему такая скрюченная осанка? Руки перед едой не моем? — осведомился Морган, мысленно призывая богов-покровителей дедукции.

— Нет, кэп, тут такое дело…

— Тсс, — первый помощник покосился на дверь и замахал на солдата руками. — Я ещё не капитан. Я всего лишь временно исполняющий его обязанности. Это вы зря, я заискивания не одобряю.

Блуминг, кажется, свято был уверен в том, что видит перед собой капитана, и теперь тяжело переживал свой промах. Он собрался было извиниться, но пока подыскивал нужные слова, Морган успел подробно объяснить ему преимущества армейской выправки, да не сухим официальным языком, а используя все известные ему литературные обороты. После этого первый помощник настолько удивился красоте своей речи, что почувствовал необходимость срочно взяться за написание баллады, пока не ушло вдохновение.

— Сэр, позвольте обратиться…

— Сейчас, минутку. Мне нужна рифма к слову «крейсер», — пробормотал Морган, в предельной задумчивости отрывая ластик от карандаша.

— Но сэр, дело космической важности!

— Дурацкое слово, перебило мне весь поэтический аппетит! — Морган смял листок и бросил его себе за спину, целясь в корзину. Листок упал в аквариум и пошёл ко дну, размокая и теряя форму. — Что у вас, рядовой? Почему вы тратите моё время?

Вместо ответа Блуминг принялся расстёгивать комбинезон.

— Что вы вытворяете? — не меняя серьёзной мины на лице, вопросил Морган.

— Вот, смотрите — пояс!

Под комбинезоном оказались потёртые синие кальсоны, а поверх них — сверкающий драгоценными камнями, искусно расшитый пояс.

— Я вижу, что это пояс. Дальше что? — в голове первого помощника уже побежали столбики цифр, с автоматическим расчётом суммы, которую можно будет выручить в ближайшем порту за диковинный ремень.

— Не снимается, — тоном капризного ребёнка сказал Блуминг.

— Серебряный? Или платиновый? Подойди поближе, мне ни черта не видно. Камушки настоящие или подделка?

— Не знаю я. Мне его снять бы!

— Застёжка сломалась, что ли? — спросил Морган, вертясь вокруг Блуминга и его замечательного пояса, трогая камни, щупая отделку и разве что на зуб не пробуя. Попутно первый помощник пытался понять, в чём тут подвох. Он сам на месте Блуминга, даже будучи не в силах снять ремень стоимостью в половину «Атлантиды», ни за что не пошёл бы за помощью к старшему по званию. Он бы никому об этом не сообщил, а тихо перепилил бы злополучный аксессуар, закрывшись в санузле.

— Это не простой пояс, — произнёс Блуминг, всхлипнув. — Он проклят.

— Подробнее, — отозвался Морган. В его руках неизвестно откуда появилась лупа.

— Я снял его на Уберте. Со статуи в храме.

— Какое кощунство! — ужаснулся Морган, пытаясь прикинуть, сколько весит самый большой бриллиант на застёжке. — Как ни прискорбно, но человечество растеряло духовность. Чем вы думали, Блуминг? Что вас вело? Жажда наживы? Не пытайтесь свалить всё на клептоманию, вы абсолютно здоровы, я это по глазам вижу… А вы не пытались его распилить?

— И пилил, и кислотой жёг.

Повозившись с намертво заевшей застёжкой, Морган достал из комода табельный лазер и направил его в живот Блумингу.

— Что вы делаете, сэр? — вскрикнул солдат.

— Не беспокойтесь, рядовой. На Церере я считался лучшим снайпером.

Морган забыл упомянуть, что соревнование было виртуальным и проходило в компьютерном клубе.

— Но если вы не доверяете старшему по званию, мне придётся вас отчитать, — Морган прищурил левый глаз и прицелился Блумингу точно в пупок, на три сантиметра выше пояса. — Закройте глаза и приготовьтесь освободиться от оков.

Пока первый помощник целился, Блуминг успел помолиться Богу, Дьяволу и летающему макаронному монстру. Морган усмехнулся и убрал лазер обратно в шкаф, с удовольствием рассматривая капли пота, сбегающие по лбу солдата.

— Боюсь, лазер прожжёт пояс насквозь, и тогда я увижу, что у вас было на завтрак. А это совсем неэстетично — подглядывать в чужие желудки.

— Только не говорите, что мне придётся носить его до самой смерти! — воскликнул Блуминг.

— А что, он вам давит? Ничего, после такого стресса вы живо сбросите вес.

— Да не из-за этого хочу снять, — произнёс Блуминг, заговорчески понизив тон. — Я же говорил, что он проклят. Гид (наш, между прочим, из Млечного Пути) сказал, что надевшего пояс ждёт проклятье бога Айкуды — полнейшее половое бессилие.

— Так зачем ты нацепил его, идиот?! — не выдержал Морган. — Не мог в рюкзаке вынести?

— Не было рюкзака с собой, пришлось под комбинезон надеть, когда все ушли в другой зал, — оправдывался Блуминг.

— Придётся посадить вас в камеру управления временем и заставить тело истлеть, — первый помощник опять выглядел серьёзней некуда. — Тогда, может быть, удастся его снять.

— А я это, умру там?

— Ну конечно, — мягко, как доктор прихворнувшему ребёнку, сказал Морган.

— Лучше я буду так ходить.

— Оно вам надо, такую жизнь? Тем более что скоро за нами бросятся в погоню их жрецы или шаманы — не знаю, кто там у них. И казнят они такого наглого вора по самым жестоким обычаям, в то время как наши технологии позволяют убить вас гораздо более гуманным способом.

— Я лучше пойду, — пробормотал Блуминг.

— Теперь вы от меня не отделаетесь, солдат. Мои принципы не позволяют мне бросить подчинённого в трудную минуту. Я сделаю всё, что в моих силах, и освобожу ваш многострадальный живот.

Блуминг ушёл из каюты первого помощника со слезами благодарности на глазах. Всё-таки золотой человек Морган — и в огонь, и в воду за своих людей.

— Придётся лазером резать, не иначе, — сказал Морган улитке. Та понимающе подмигнула ему.

Повинуясь внезапному порыву ностальгии, Морган выглянул в окно. Где-то вдалеке мерцает Солнце, невидимое из-за заслоняющих его своим блеском сотен других звёзд. А совсем близко, на левом крыле «Атлантиды», внутри которого располагался машинный отдел, трудился малыш-робот, тщательно выжигая на стальной обшивке имя первого помощника, тире и неприличное слово.

Морган вздохнул. Совсем экипаж распоясался. Но отчитывать всех сразу не годится, ведь это не в его мягком характере, на котором торопятся отыграться все, кому не лень, а искать виновника — только время тратить. Придётся подсыпать всем слабительного в еду и свалить всё на господню кару. Но, немного поразмыслив, первый помощник решил всех простить. Ведь, как говаривал бывший космонавт, старик-инвалид, вечно заседавший в единственном баре у него на родине, с плохой репутацией можно и нужно весело жить, а вот без ног «разрази меня огнём из сопла, лучше б я на Марсе грядки копал!». Вот и Морган решил перенести невзгоды стоически и не опускаться до низкой мести. Месть должна быть возвышенной и утончённой.

К сожалению, ничего возвышенного на ум Моргану не пришло, и ему пришлось бы ограничиться планом А, если бы не запищал терминал. На экране появилось заспанное, опухшее лицо.

— Да, капитан?

— Морган, у нас же сейчас пункт назначения — Глизе?

— Да, капитан.

— Ты не забыл, что нам нужно доставить туда ценный груз? Он вообще у нас на корабле присутствует?

— Да, капитан!

— Перед кем ты дурачишься со своими формальностями? Мы здесь одни.

— Тогда я позволю себе поинтересоваться, чего вы изволите?

— Гарем укомплектован?

— Сейчас на нашем складе пятнадцать девиц, финалистки общепланетного конкурса красоты.

— Отлично. Что за планета?

— Уберта.

Капитан почесал затылок. Было видно, что последние три, а то и пять высадок в портах он пребывал в глубочайшем запое, и последние живые клетки его мозга утонули во хмелю и до сих пор не выплыли.

— Где это?

— На задворках галактики. Рядом с Южным Крестом есть Муха, знаете? Её ещё Хамелеон слизнуть хочет. Около десяти сантиметров налево оттуда, если смотреть по карте, вышитой на скатерти в столовой… В общем, провинция. Никто и не хватится ваших красавиц.

— Хорошо. Как-нибудь зайду к ним в гости, справлюсь о здоровье, — капитан хохотнул. — Ты-то, наверное, уже у всех здоровье проверил?

— Что вы, — Морган улыбнулся с присущей ему природной скромностью. — Куда я вперёд капитана? Я своё место знаю.

— Ай да молодец! — обрадовался капитан. — Ведь как в воду глядел, когда тебя нанимал. Ещё думал тогда — куда мне его такого, без опыта, без образования? А интуиция не подвела, нет. Я таких людей, которые как ты, Морган, ответственных и трудолюбивых — за парсек чую. Конец связи.

Морган пожалел, что за излишнее усердие в работе не полагаются премиальные, и сел переписывать устав корабля, дабы исправить несправедливость. Так в уставе «Атлантиды» появился пункт 16.6.6, где говорилось о денежном поощрении первого помощника за ответственность и трудолюбие. Морган не спешил показывать устав капитану, чтобы не вызвать подозрений. Когда-нибудь капитан снова разойдётся в похвалах, иначе быть не может — ведь Морган такой незаменимый.

Вскоре первого помощника опять отвлекли от важных дел, и снова по незначительному поводу. На этот раз визит ему нанесла вездесущая докторша Алия, пожаловавшаяся на таинственное исчезновение мыла по всему кораблю. Чтобы не допустить рождения клещей и мышей из грязного белья, Морган пошёл разбираться. Оказалось, всё мыло умыкнул Якоб, но не корысти ради, а во имя благой цели. Повар где-то слышал, что мыло и щёлочь как-то связаны (но как?), равно как и щёлочь с лютефиском. Поэтому он не придумал ничего лучше, как выварить тухлую рыбу в мыльном растворе.

Запах стоял такой, что зайти на кухню не представлялось возможным. На всякий случай, Морган приказал запаять железную дверь, чтобы никто по случайности не зашёл в новый филиал Ада на «Атлантиде». Поскольку часть зловонных паров успела просочиться, первый помощник поймал в коридоре двоих болтающихся без дела рядовых и отправил их открыть шлюзы. После этого он объявил в громкоговоритель, что сейчас помещение будет проветрено, и ушёл за кислородной маской.

Через несколько минут он самолично закрыл «двери в космос» и, пыхтя, что снова и снова приходится всё делать самому, открыл баллоны с кислородом. Подводя итог дня, Морган отметил, что всё прошло как нельзя лучше.

— Несмотря на моё предупреждение, — объяснял он улитке, — десять процентов команды не позаботились обеспечить себя кислородом до открытия шлюзов. Ещё двоих человек вытянуло в космос, вместе с вещами, оставленными в коридоре без присмотра. О чём это говорит? Я повысил средний профессиональный уровень команды, как и наставлял капитан перед рейсом, даже не пришлось тратиться на всякие тренинги. Остались самые приспособленные к выживанию в космосе. А во-вторых, наконец-то нашёлся предлог закрыть эту богомерзкую кухню навечно…

Осознав, что корабль может погрузиться в панику из-за закрытия кухни, Морган напомнил по громкой связи, что склад полон безвкусной, и потому совсем не вонючей «Лапшой-эконом плюс», которую он закупил на прошлой остановке по сверхвыгодной цене. Пока команда не успевала нарадоваться предусмотрительности первого помощника, Морган набивал живот разными вкусностями, купленными на сэкономленные деньги.

— Как и планировалось, — пробормотал он, укладываясь спать. — Осталось разобраться с чудо-поясом. Жаль, что Блуминг не вошёл в те десять процентов.

Моргану приснилось, что он нашёл волшебную бутылку с джинном. Сначала он хотел пожелать для себя материальных благ, но постеснялся и заказал счастье для всех, даром. Он успел уже рассмеяться и расплакаться от счастья несколько раз, сидя на полном денег мешке из второго желания, когда до него дошло, что такая ситуация совсем не способствует научно-техническому прогрессу. Поэтому Морган, как великомученик и сознательный гражданин одновременно, отказался от счастья для себя и принялся поощрять в людях развитие нервного узла, что у гуманоидов между ушами. Третьим его желанием была «суперсила, как у этого, в лосинах и с плащом», которую он тратил исключительно на доставление неудобств бедному человечеству, устраивая ему пакости мелкие и большие. В конце концов, его поймали в специальное магнитное поле и повели на казнь прослушиванием популярных записей молодых исполнителей начала двадцать первого века. «Я просто хотел быть санитаром общества», — оправдывался он, но толпа тащила его в экзекуционную, скандируя лозунги во славу ничегонеделанья. «Если вы не остановитесь, через тысячу лет все будете носить в качестве подвески изображение меня в наушниках!» — добавил он, но толпа была непреклонна.

От кошмара его спас капитан, зашедший в каюту и мгновенно наполнивший её запахом перегара. Морган вскочил на своей койке, и тут же почувствовал на своей шее хватку капитанских пальцев.

— Что за уродины у нас в трюме, поганец? — вопил начальник всея корабля. — Где обещанные красотки? Ты у меня головой ответишь!

— Это прокля-а-атье! — протянул Морган с достойным привидения завыванием.

— Объяснить!

Первый помощник, отстранил от себя капитана и принялся расхаживать по каюте, вздыхая и возводя очи горе, поспешно придумывая легенду.

— Один из наших людей совершил страшное преступление. Он посмел украсть на Уберте одну вещицу — обруч с каменьями. Абсолютная дешевка, стекляшки. Но для убертянцев это святыня! Наш глупый матрос оскорбил их богов, и когда он убегал, его прокляли самым страшным колдовством. Все женщины, с которыми он имеет близость, превращаются в монстров.

— Так это он что, со всеми ними?… — ахнул капитан.

— Выходит, так. И даже не остановился, увидев, что делает с бедными девушками его проклятье.

— А ты всё знал и ничего не предпринял?

— Я знал о существовании проклятья, но надеялся на сознательность нечестивца. Вы не беспокойтесь, капитан. Если заказчик не захочет платить за наших дамочек, мы пригрозим, что подадим в суд за межпланетную дискриминацию, скупку рабов… Да много чего можно наплести.

— Нам-то самим это не аукнется? — осведомился капитан. — Как-никак, украли инопланетянок.

— Никого мы не крали. Мы — туристический корабль. И у нас подтверждающая справка есть.

— Да ну? Почему я о ней не знал?

— Вообще-то, пока её нет, — сказал Морган, лучезарно улыбаясь. — Но если понадобится, я её выпишу.

— Мы и так уже по уши непонятно в чём, — проворчал капитан. — А ты мне ещё подделку документов предлагаешь.

— Ни в коем случае! Мы купим какой-нибудь мелкий, никому не нужный спутник хоть в той же системе Глизе. Потом объявим там империю, официальным правителем которой буду я. Почему не вы? Не хочу вас в это дело впутывать, вдруг что-то пойдёт не так. И когда я буду полноправным правителем империи, я смогу объявить себя хоть патриархом, хоть судьёй. В нашем деле мне понадобится сыграть роль регистратора космических кораблей. Так что справку мы получим на вполне законных основаниях. Чем больше законов, тем больше лазеек, знаете ли.

— Ты просто гений! — воскликнул капитан. — Но вора и осквернителя надо как-то наказать.

— Предлагаю бросить его убертянкам, пусть они его судят по своим обычаям, — сказал первый помощник, надеясь, что инопланетянки первым делом снимут с Блуминга предмет своего культа.

Когда Морган зашёл на склад, проверить, как обстоят дела у Блуминга, он увидел только обглоданный скелет в остатках одежды и с драгоценным поясом на рёбрах. Сытые убертянки сидели по своим цистернам, недобро поблёскивая оттуда пятью глазами каждая. С лазером наготове Морган подкрался к скелету и снял с его пояс. Убертянки на это никак не отреагировали, и первый помощник спокойно удалился.

Вскоре в космопорт Глизе 581с прибыл пиратско-туристический крейсер «Атлантида», где томились от скуки кибернетики, энергетики, инженеры, офицеры и простые рядовые, а также повар, доктор и полупьяный капитан. Один только первый помощник подсчитывал, сколько ему осталось денег, чтобы скупить весь мир и обустроить его по своему усмотрению, то есть правильно.

2010