Туманная река 2

Глава 36

В гостиницу учебно-спортивного центра «Спартак» я вернулся перед самым отбоем. Анатолий Константинович Конев, с которым мы делили маленький двухместный номер, наверное, уже видел первые сны. Однако даже в таком состоянии он что-то неясное пробубнил, про то, что кабаки и бабы доведут до цугундера.

— Константиныч, — обратился я к своему бывшему тренеру, если ему все равно не спиться, — выручи завтра.

— Что еще? — он перевернулся на другой бок, ко мне лицом.

— Пусть завтра сборники тренируют изоляцию, — сказал я, снимая свои влажные вещи, — для этого устрой турнир среди всех игроков по игре один на один. Очень нужно по городу помотаться. Друзья приехали, а у них денег кот наплакал. Подработку на танцах искать буду.

— Наташка что ли приехала, — улыбнулся Конев.

— Если бы, — я махнул рукой, — вся музыкальная банда.

— С тебя «Дым над водой», — Константиныч отвернулся и тихо захрапел.

После утренних занятий по наращиванию мышечной массы, которые я, как самый молодой в тренерском штабе, выполнял наравне со всеми действующими спортсменами, у меня образовалось несколько часов свободного времени. У местных работников спортивной базы я уже кое-какую информацию почерпнул, поэтому свой велосипед я направлял не наугад, а по заранее намеченному маршруту. Первым делом я посетил здравницу «Рабочий уголок», логично предположив, что рабочий человек в любом состоянии вечером отлеживаться в номере не будет. Ему обязательно захочется незабываемых вечерних приключений, поэтому куда работяге податься, как не на танцы. Но там меня встретили по хамски, сказав, что мест нет, и неизвестные никому лабухи их не интересуют.

В восточной части города, среди совхозных садов уютно устроился санаторий «Колхозник». Колхозники тоже люди, вечером тоже танцевать хотят, думал я, направляясь на переговоры. Однако колхозное начальство и их подруги, которые составляли подавляющий контингент здравницы, к танцам были равнодушны. А желающие ходили вечером в санаторий «Слава», который совсем недавно объединил в себе две здравницы «Метро» и «Красное Криворожье». В белых красивых зданиях колониального стиля от наших услуг вежливо отмахнулись, объясняя отказ наличие своего лучшего в городе оркестра.

После того, как творческую интеллигенцию в моем лице поочередно отбрили рабочие из «Рабочего уголка», и колхозники из «Колхозников», а так же отдыхающие в «Славе», я решил попытать счастье в «Профессорском уголке». Ведь они тоже, как-никак интеллигенция. Но там меня технично отфутболили в здравницу для украинских кооператоров «Укоопспилка». Хорошее место для тренировки ног подумал я, когда поднимался по бесконечным ступеням к этому очагу здоровья и отдыха. Но и тут меня ждал откровенно хамский прием. Наверное, директора санатория слишком сильно разозлил мой прямой нордический москальский нос, который украинскому кооператору мог напоминать и не любимых ими бульбашей, и ненавистных польских панов. Вот если бы у меня вместо носа был толстый вишневый вареник, который прятался бы среди мясистых щек, то разговор сложился бы более успешно.

— Анекдот недавно слышал, — решил я позлить толстого мужика в вышиванке, — москаля спрашивают, хохлы тебе друзья или братья? Тот подумал и отвечает, братья, так как друзей выбирают, а братьев нет.

Директор «Коопспилки» злобно хрустнул костяшками, но на открытый конфликт не полез, видя мои раскаченные до безобразия бицепсы. Лично я к украинцам хорошо отношусь, если они ко мне относятся также. Политики же пусть друг друга за чубы таскают, а наше дело, простых людей, — мир, дружба, сало.

После своих массовых неудач я проехал по улице Горького почти до самой набережной, остановился у магазина продуктов и решил немного охладиться газированной водой. На железном размером с холодильник аппарате, который стоял впритык к зданию, было написано, десять копеек вода без сиропа, тридцать копеек, сироп апельсиновый, и самая нижняя надпись предлагала за те же тридцать копеек сироп лимонный. Я предпочел просто без сиропа, да и денег в кармане оставалось всего рубль с мелочью. Шипучая щекотящая горло прохлада разлилась по моему вспотевшему телу. Если план номер один не сработал, плавно перехожу к плану номер два, то есть действую по наитию, импровизирую, решил я.

В этот момент из магазина вышли две женщины лет тридцати с хвостиком. Судя по нежно розовому загару, не местные, отдыхают, может дней пять, подумал я, ну ходят же они куда-то вечерами показать свои роскошные пышные фигуры. Я тут же, в прямом смысле слова, подрулил к ним на велосипеде.

— Добрый день сударыни! — весело бросил я, — отдыхаю здесь второй день, посоветуйте, куда вечером молодому холостому податься на танцы?

И так как бы невзначай я поиграл накаченными бицепсами на руках. Не сказал бы, что на лицо барышни были красавицами, но чувствовалось, что они очень тщательно следили за своей внешностью, это могло говорить о том, что у них мужья ответственные работники, либо сами они неплохо зарабатывают.

— А с кем мы имеем удовольствие говорить? — улыбнулась одна более бойкая дама, вторая заметно покраснела.

— Разрешите представиться, — я козырнул, поднеся руку к пустой голове, — мастер спорта полковник Чингачгук.

— Вы военный или спортсмен? — спросила та, что поскромнее.

— Чингачгук? — задумалась более бойкая.

Ё мое, обругал я себя, фильмы же с югославским красавцем Гойко Митичем еще не вышли же на экран. Однако глупость, которую я, не подумав ляпнул, сыграла мне на руку.

— Вы шутник, — засмеялась более бойкая женщина.

Почти десять минут я выслушивал, как здесь замечательно, какая здесь прекрасная погода и вода, что они обошли за неделю все самые веселые заведения. Но больше всего им понравился танцевальный вечер в санатории «Рабочий уголок», где играют запрещенного Элвиса Пресли. А самое плохое место это недавно открывшийся курзал, но он же самый и дешёвый. Поэтому если мне, молодому и холостому хочется куда-то пригласить незнакомых девушек посидеть и потанцевать, то ресторан в «Рабочем уголке» самое лучшее место. Курзал, задумался я, курортный зал что ли?

— А где находится этот курзал? — еле вклинился я в поток слов бойкой барышни, которая уже что-то такое для себя нафантазировала.

— Да здесь все рядом, — ответила молчавшая ранее скромница, — на Краснофлотской улице. Направо, налево и еще раз направо.

— Ой я дурак! — я шлепнул себя ладонью по голове, — я же на тренировку опаздываю! До свиданья красавицы, рад был знакомству! До встречи на танцах!

Крикнул я, быстро вскочив на велосипед и рванув в указанном мне направлении.

— Куда вы, Чингачгук? — крикнул более бойкая барышня мне в спину, но меня и след уже простыл.

Действительно все в Алуште в шаговой доступности, курзал был не исключением. Я остановился около бетонного входа в огороженное высоким бетонным же забором строение под открытым небом. Я лихо перескочил через висевшую на цепочке табличку «Закрыто» и, взяв за раму велосипед, пошел искать ответственного за эту культурную точку человека. Площадка вполне может вместить тысячи две человек, удовлетворенно осмотрел я курзал. Складные стулья можно убрать в сторону и оставить лишь ряд по бокам. Сцена приличных размеров. Где же хозяева? Из маленькой двери, которая виднелась в правом боку сценической полусферы, слышался разговор на повышенных тонах.

— Больше пятой части от выручки не заплачу! — кричал высокий мужской голос.

— Треть! — отстаивал свое баритон.

— А кто обещал во время танцев не пить! Пятая часть! — не уступал тенор.

— Ну и пошел ты со своими танцами! — парировал баритон, — получше найдем площадку!

— Какая замечательная у вас сцена! — улыбаясь во все свои, еще целые, тридцать два зуба, — я зашел в хозяйственное помещение.

— Молодой человек, читайте надписи, здесь закрыто! — взвизгнул высоким голосом необычайно толстый мужчина, по внешности напоминающий армянина.

— Да, я только спросить, — я продолжал скалиться в добродушной улыбке, — сегодня проездом из Москвы в Одессу, здесь в Алуште остановился замечательный вокально-инструментальный ансамбль «Синие гитары». По слухам, он может дать бесплатный концерт.

— Синие, голубые, серо-буро-малиновые, — раздраженно ответил армянин, — ландыши сыграть сможете?

— Лучше! Былые розы можем, — я подмигнул худому парню, который, по всей видимости, здесь раньше отвечал за танцы.

— Белые розы! Белые розы! Беззащитны шипы! Бац-бац-бац, — заголосил я, — что с вами сделал снег и морозы, лед витрин голубых, бац-бац-бац. Ну, круто? Дадим бесплатный концерт.

— Бесплатно сыграете? — недоверчиво пролепетал толстяк, усиленно вспоминая творчество «Ласкового мая».

Не тужься папаша, это еще из ненаписанного, усмехнулся я про себя.

— Двух часовой танцевальный сет, вся Алушта на голову встанет! — я протянул руку директору курзала.

— Была, не была, — махнул рукой толстяк, скрепил наше рукопожатие.

Далее мы обговорили, условия. Я сказал, что начнем мы выступление в восемь часов, закончим в десять, но нужно кое-что еще. А именно, ударная установка, бочка, рабочий барабан и хай-хэт, фортепьяно и четыре микрофона. Один для голоса, и три другие под гитары, иначе звукоизвлечение будет не достаточно качёвое. Директор курзала, которого звали Саша Мкртчян, поохал, повздыхал, но требуемые мной вещи обещал достать к семи часам. На этом мы, довольные друг другом, и расстались.

Когда я уже намеревался ехать в «Спартак», за оградой курзалако мне подрулил вихляющей походкой музыкант неудачник, высокий, но худой парень.

— Ты чё фраер, ты куда влез? — пошел он на меня, — ты Эдика Хачатурова знаешь? Да ты знаешь, что он с тобой сделает? Чё думаешь мышцы накачал и все что ли?

Я чуть не заражал в голос от такого беспантового и тупого наезда. И как только парень подошел на расстояние вытянутой руки, я резко схватил его за ухо и пригнул к земле.

— Ой! — вскрикнул он.

— А ты Витю Цоя знаешь? — прошипел я ему в ответ, — а Юру Шевчука?

— Нет! — пискнул парень.

— Ну так чё ты тянешь? — я развернул его к себе спиной и дал ему смачного пинка под зад.

От удара, незнакомый с отечественными рок-музыкантами из девяностых годов, юноша, не удержав равновесие, хряпнулся животом на поросший густой травой газон. Мне в след еще доносились плаксивые угрозы, что со мной еще кто-то встретится, но меня это уже не волновало, я крутил педали к Олимпийской сборной по баскетболу.