Туманная река 2

Глава 11

В воскресенье, до посещения спектакля с Высоцким, состоялось еще одно знаменательное событие. На автобазе Измайловского района, прошли первые испытания автобуса темно-серого цвета марки Opel Blitz первого поколения. Как сказал директор автобазы, мотор сорок лошадиных сил, грузоподъемность полторы тонны, сносу такой машине нет. В несносную машину могло набиться максимум девять человек с водителем. Радовала лишь высокая посадка автомобиля, актуальная для наших дорог. В остальном железный конь был всего на всего антикварной рухлядью. Тестировать машину мы пришли втроем, я, Вадька и Санька. Толик же решил в выходной, как следует отоспаться и сходить в парикмахерскую перед походом в театр.

— Двигатель я перебрал, — отчитался мастер на все руки Прохор, — тормозные колодки поменял, радиатор и аккумулятор тоже.

— Машина то ездить будет? — просто спросил я нашего умельца.

— С утра заводилась, — пожал плечами одноногий фронтовик.

— Казырная тачка! — Санька нежно погладил стальной бок Опеля.

Я влез на водительское кресло и тихо помолясь завел машину, затем снял ее с ручного тормоза, поставил скорость на первую передачу, отжал педаль сцепления и нажал на газ. Машина загудела, затряслась, дернулась и заглохла.

— Что не выходит каменный цветок? — спросил с заднего сидения Санька.

— Давно на механике не ездил, — оправдался я.

— На какой механике? — удивился Вадька.

— Ну, на механической коробке скоростей, — ляпнул я, и вспомнил, что с автоматической коробкой машин еще не выпускают, — короче, не говорите под руку, а то высажу, — шикнул на друга я.

Со второго раза трофейный Opel Blitz, жалобно покрякав, сдвинулся с места впервые за этот год. Я на первой скорости сделал небольшой круг по площадке автобазы и остановился.

— Ради эксперимента нужно проехать на нем хотя бы до Твери и обратно, — сделал я первые выводы, — если не развалится по дороге, то можно подписываться на гастроли. Иначе, сядем где-нибудь и будем куковать до второго пришествия.

— Права же еще нужно получить, — поправил меня законопослушный Вадька.

— Бог не выдаст, свинья не съест, — махнул рукой Санька.

— Это определенно не наш случай, — подмигнул я друзьям, — схожу, завтра к гибэдэдэшникам, то есть к сотрудникам Госавтоинспекции, — быстро поправился я.

Мы еще раз полюбовались нашей ласточкой снаружи. Я пожал Прохору руку за отлично выполненную работу, и уверил его, что наша благодарность не будет иметь границ, в пределах разумного.

— Ну что мужики, — обратился я к друзьям, — как назовем наш внедорожник?

По сути, автобус и был чуть больше какого-нибудь Джипа.

— Антилопа Гну, — предложил тут же я.

— Фердинанд, — сказал Прохор, на войне у фрицев похожий бронетранспортер был.

В фильме «Место встречи изменить нельзя», у сыщиков тоже был «Фердинанд», но это был средних размеров автобус, — задумался я, — а тут скромная по размерам машинка.

— Фердинанд, это звучит лучше, — согласился с фронтовиком Санька.

— А мне все равно, — признался Вадька.

— Значит с перевесом в один голос, наш Икарус получает звучное имя «Фердинанд», — подвел итог я.

— А что такое Икарус? — посмотрел на меня Прохор.

— Я хотел сказать Икар, — обругал я вновь себя, — бог такой, древнегреческий, летающий.

— Так давайте так и назовем машину, Икар! — обрадовался Санька, — зачем нам фрицовское название.

— И мне Икар больше нравится, — поддакнул Вадька.

— Пусть будет Икар, — махнул я рукой.

Дипломный спектакль группы, в которой учился Высоцкий, игрался в небольшом учебном помещении. Сцена высотой сантиметров пятьдесят, четыре ряда низеньких лавочек, дальше четыре ряда обыкновенных учебных стульев. А на самом последнем ряду можно было сесть сверху на парты, что позволяло без помех видеть действие спектакля. В театр, хоть и студенческий, мы, я, Толик, Наташа и Ирина оделись не хуже, чем на свой концерт. Мы с Толиком были в джипсовых брюках клёш и в приталенных цветастых рубахах. Девчонки принарядились в черные, тоже приталенные платья длинной по колено с открытыми руками. На ноги они надели простенькие туфли лодочки, а мы как полагается нормальным парням, кеды. Неплохо было бы раздобыть кроссовки, но где и как их сделать? Промышленность даже кеды не выпускает в достаточном объеме, какие могут быть кроссовки. Но даже в таком виде мы в школе студии МХАТ разительно выделялись. Особенно студенты младших курсов пялились на наших красивых подруг.

— Парни, привет! — к нашей группе подбежал какой-то студент, — где джипсы брали? Вся Москва гудит, от этой новой моды. А очередь на «Красный текстильщик» на месяц вперед. Ну, где брали то?

— Во-первых, — важно ответил Толик, — мы эти брюки и изобрели. А, во-вторых, у нас одноклассница модельер на этой фабрике. Где брали? Сами сшили.

— Везет, — загрустил студент.

Тут появился Высоцкий в наклеенной смешной бородке, и прогнал настырного учащегося театральным премудростям подальше.

— Пошли, выбил вам шикарные места, — улыбнулся Володя, прежде всего Ирине и Наташе.

Нам, как почетным гостям, Высоцкий выхлопотал четыре места в пятом ряду, то есть на стульях сразу же после бедолаг, которые ерзали сидя на скамейках, созерцая пьесу Горького «На дне» снизу. Нашим подругам, Наташе и Ирине, спектакль по-настоящему нравился. Мы же с Толик периодически переглядывались, с немым вопросом, когда это все закончится? У Владимира Семеновича была роль второго плана, он выходил на сцену в смешной шапке ушанке и рваном в заплатах пальто, в уже виденной нами приклеенной маленькой бородке. И не смотря на трагизм действия, когда я видел Высоцкого, мне хотелось от души заржать, но я стойко держался. Из известных мне по той жизни актеров на сцене я разглядел лишь, Геннадия Яловича и Валентина Никулина. Всех остальных, лично я, не узнавал. Кстати говоря, и Яловича я помнил лишь по небольшой роли кандидата наук в фильме «Москва слезам не верит». Наконец-то все актеры вышли на поклон. Я просто отбил все ладони, от радости, что эта мука для меня закончилась. Ну, не люблю театр, что поделать.

После пьесы Высоцкий пригласил нашу четверку на маленький сабантуй.

— Вышел я на сцену, — хвастался он, рассказывая наш совместный концерт, — а там народу тыщи три.

— Четыре! — кто-то поддакнул ему.

— Точно, — продолжил Высоцкий, — четыре, людское море до горизонта. Честно признаюсь, перетрухал я от неожиданности. Но потом взял гитару, запел, а на меня смотрят тысячи глаз. Нужно было видеть эти глаза, — и Володя запел, — Почему все не так, вроде, все как всегда, Тоже небо опять голубое.

— Тот же лес, тот же воздух и та же вода, — запели хором актеры курса, — Только он не вернулся из боя.

Видать свою историю покорения музыкального олимпа Высоцкий рассказывал уже не в первый раз. Подпевали ему все с большим удовольствием. Из закуски на длинном из нескольких учебных парт столе, была икра кабачковая заморская, кильки в томатном соусе отечественные, соленая капуста, малосольные огурцы и несколько буханок хлеба. Выпивали будущие актеры самогон, дешевый портвейн и водку. На запивку у честной компании имелся морс из старого засахарившегося варенья, которым угощалась наша четвёрка.

— А теперь тост, — Володя отложил гитару и встал, — В группе есть у нас Ялович Длинный, тонкий, длинноносый В. Попов (но не попович) Полный, маленький, курносый, — закончил он свое четверостишие под хохот одногруппников, — ребята за вас, за ваш талант!

И только тогда я рассмотрел знакомое лицо, это же Валентин Попов, который сыграл главного героя в одном из моих любимых фильмах «Застава Ильича». Очуметь и не встать, улыбнулся я, чокаясь с соседями стаканом с морсом.

— Девочки, а вы где платья такие сшили? — обратилась к нашим подругам Тася Додина, — выглядите сегодня, как иностранки.

— У нас подруга модельер на «Красном текстильщике», — скромно ответила Ирина.

— Может молодые люди тоже что-нибудь спою? — спросила Марина Добровольская, — а то нам Володя все уши прожужжал, с этой вашей дискотекой. Что хоть это такое?

— Дискотека — это музыка для танцев и спорта, — улыбнулся Толик, который взял гитару у Высоцкого и перестроил ее на шестиструнный лад, — а песни у нас разные, танцевальные, лирика, военные, — Маэстро посмотрел на меня, — какие желаете услышать?

— Танцевать хотим! — крикнула Таисия Додина.

— Понял, — ответил Толик и заиграл ритмичный мотив «Venus», — Если ты сидишь один, На душе твоей темно, И тоскуешь без друзей, Просто посмотри в окно! Гитары, синие запели, Снег растаял, больше нет метели!

Будущие актеры больших и малых театров подогретые самогонкой, водкой и портвейном тут же выскочили из-за стола и стали отжигать. Изображая смесь рок-н-ролла, гопака и лезгинки. Высоцкий пригласил меня покурить, я хоть и не курю, вышел постоять за компанию.

— Вот так, закончилась учеба, — грустно улыбнулся он, — предлагают работать в театре Пушкина.

— Сколько платить будут? — задал я самый насущный вопрос.

— Рублей семьсот пятьдесят, — пожал плечами бард.

— За спектакль? — удивился я.

— В месяц, — улыбнулся Володя.

Не припомню я что-то ролей у Высоцкого в театре имени Пушкина, — подумал я, — да и вообще, кроме того, что он играл в театре на Таганке, никакой другой театральной деятельности я его не знал.

— Они Изю взять обещали, — добавил он.

— Кто это? — я еще раз удивился.

— Жена моя, она сейчас в Киеве служит в театре имени Леси Украинки.

Может сейчас взять и ляпнуть Высоцкому, что с женой он разведётся, а в театре Пушкина не сыграет ни одной запоминающейся роли? Или нет?

— Володь, — у меня появилась идея, — у нас тут намечается тур по городам, — я неопределенно махнул рукой, так как никаких конкретных планов еще не было, — Милан, Берлин, Лондон, Париж. Ну и так полмелочи Орехово-Зуево, Сергиев Посад, Кольчугино. Есть предложение поработать вместе, пятнадцать минут между первым и вторым отделением, отдаем тебе. Как?

— Нет, я так не могу, я все же актер, — Высоцкий пожал плечами, — а песни это так, забава.

— В общем, думай, где найти меня знаешь, ДК Строителей, оплата, — я задумался, — скажем, так триста пятьдесят рублей за концерт.

Володя закашлялся, неудачно затянувшись сигареткой.