Тринадцатая

Глава 34. Ель

Дома все иначе, словно меня ждали и готовились. Это место теперь значит куда больше. После всего произошедшего я словно стала его частью. Несущая конструкция. И это не груз на плечи, а возможность стать частью чего-то большего.

За периметр мне было запрещено выходить. Заточение, но более приятное. Ворота под замком, после проволока под напряжением, и защита зеркал. Мощно. Тут не пройдет никто, ни человек ни существо.

Миша и Марк начали охоту, обратились к союзникам и даже не побрезговали договориться с простыми смертными. Банкиры, Полиция, даже СМИ. Все выслеживали стражников и тормозили их. Главная цель-не дать разбежаться до полнолуния. Поэтому кому-то блокировали банковские карты и судорожно пытались разобраться, затягивая время. Кого-то одаривали вниманием и приглашали сняться в крутых передачах, играя на самолюбии. А пока я должна была оставаться дома и восстанавливать силы.

Не сопротивлялась, даже наоборот. Мне было чем заняться.

Удивительно то, что Марка я так и не увидела, странно даже. То он на работе, то на охоте. Словно избегает. Но зачем? Забыл же.

Интересно, смогу ли я мерцать? Слабости не чувствую и уже давно, но не рискую нагружать организм. Только вот эта навязчивая мысль, что не дает мне покоя, так и подталкивает проверить.

Ну а что? Я ведь дома, спущусь чуть ниже, зеркала дают защиту и там. Я помню.

Тут холоднее обычного, надо было накинуть свитер. Но рисковать не буду, метнуться туда-сюда еще раз может и не смогу. Картинка чуть поплыла. Еще и свет нужен, опять магия.

Над головой засияло облако, это заклинание мое, сама придумала, даже горжусь собой. Ну и пусть случайно. Сработало же.

— Дорогая, зачем ты здесь, в твоем то положении, — голос обеспокоенный, но я его узнала.

— Бабушка, я ненадолго, просто хотела посмотреть, — даже не знаю как сказать, хотя она, итак, все знает, но отчего-то стыдно.

— Хотела посмотреть на наш камень, не так ли?

— Угу, — сглатываю я и увожу глаза.

— Ее там нет, если ты про Кристину, — так резко и холодно. По телу мурашки побежали.

— Но почему, она ведь одной крови. Она Кори.

— Это место силы, за нее и держится душа. А у нее не силы ни души.

— Но как тогда уравновесить силу камня?

— Ты займешь две плитки. От того ты и Гибрид, держишь баланс.

— И где она теперь?

— Ты не должна себя винить, слышишь. Она сделала свой выбор дважды. Это был единственный вариант. Они потеряли главное оружие от того и ослабли, растерялись. В нашем роду не было такого предательства. Это черное пятно нашей фамилии. Не кори себя, если тут кто и виновен, то это я, слишком много позволяла.

Завернулась в плед, села прямо в ямку старого дивана. Мое любимое место, именно я и просидела ее. Неприятно это все, головой понимаю все, но сердце. Она ведь моя сестра. Но может и к лучшему, без магии она бы долго не протянула. Кто знает какие муки бы ее ожидали. Еще эта история с женихом. Я бы точно не простила ее и не пустила в дом, нет. Мы должны отвечать за свой выбор.

Ветер пробрался в приоткрытое окно и дернул тюль, она затрепыхала, привлекая мое внимание. Я вжала ноги под себя еще сильнее. От чего-то стало душно, но выбраться из под одеяла не решаюсь. Словно это как-то поможет. Пытаюсь сосредоточиться, откопать источник, хотя бы одну веточку магии, темной или светлой-плевать, но не выходит. Ушло все на склеп.

— Ты так сильно замерзла? — Словно дьявол, подкрался сзади, так бессовестно и неожиданно.

— Ты дурак что ли? — Завопила я, как только почувствовала, что в безопасности.

— Воу, воу, полегче, я ведь только зашел. Не нашел тебя в комнате вот и спустился, думал что задремала, не стал кричать. Ты чего?

— Просто ветер, такой резкий, какой-то ненастоящий чтоли. Вот я и подумала.

— А мне кажется это кто-то над тобой подшутил, — не выражая ни капли сочувствия, скорее наоборот, улыбнулся Миша.

— Что? Кто? Да ну нет, — засомневалась я.

Неужели это маленькая негодница способна на такое? Ее силы растут с каждым днем, если она сейчас такое исполняет, что ждать от нее на финишной прямой? Будет бессовестно управлять погодой?

— А почему ты всегда говоришь про нее как про девочку?

— Я не знаю. Кажется так. Стоп, погоди, сейчас я молчала. Просто подум…

Нет, ну нет же. Он не может читать мои мысли, никогда не мог.

— Да, дорогушечка, да.

— И давно? — Подрываюсь и бегу за ним, пока он нагло движется на второй этаж, игнорируя мою истерику.

— С того момента, как у тебя появилось это, — потянул за край майки, обнажая плечо, на котором с некоторых пор появилось клеймо, как я его сама называла. — Не паникуй, это было не все разом, по нарастающей, с каждым импульсом, с каждым поцелуем… Это знак принадлежности, ты мой маяк. Я сломал систему, а ты мне в этом помогла. Мои сыновья или дочери, не важно, больше никто не познает боли, что несет кровь гибрида. Теперь это часть сущности моих потомков.

— Так значит нам больше нельзя целоваться?

— Почему?

— Ты сам сказал, с каждым поцелуем ты все глубже проникаешь в мои мысли. Так нельзя, это не правильно.

— Можно. А знаешь, что еще можно?

Упирает ладони в дверные проемы, не позволяя выбраться. Так тесно, волнительно и прошибает. Кислорода реально нет. Хватаю кусочками, но этого мало. Ноги перестают держать. Дверь, которая служила мне опорой вдруг открывается и я почти заваливаюсь назад, даже опомниться не успеваю, как меня хватают и возвращают обратно.

Я не бывала тут раньше, странно. Ожидала другого. Комната Миши, то есть бывшая моя. Тут уютно, серьезно, есть свой вайб. И дело не в декоре и мебели, нет. Тут просто хорошо. Никаких тебе гробов, пауков и разбросанных черных шмоток по периметру.

От оценки интерьеров отвлекает рука, что опоясала меня и потянула к себе. Уперлась в его тело, на нем уже нет рубашки. Ощущаю как подрагивают мышцы. Дыхание все чаще и чаще, да и сама ловлю ритм. Не понимаю что творю, но так захотелось его поцеловать. Пусть читает, пусть заглядывает так глубоко как это только возможно.

Мне нечего скрывать. Наоборот, хочу чтобы знал как сильно…

Всегда так, стоит ему пересечь черту и я сдаюсь. Сдаюсь без нотки сожаления. Вроде бы все для себя решила, призналась самой себе, но от чего-то дрожала каждый раз, когда он оказывался так близко.

— На этот раз ты не сбежишь, и не говори мне про слабость, — жаркий, обжигающий шепот в ухо.

— Но я действительно не очень себя чувствую, — сглатываю, отвожу глаза, боюсь расколоться.

— Хватило сил спустится в склеп, хватит и на полет в космос.

Хотелось что-то сказать, возразить, пристыдить его за очередное вторжение в голову. Но язык прикусила, точнее мне прикусили, нагло и без предупреждения ворвавшись в рот. Поцелуй с привкусом нежности, такое новое проявление чувств, именно для нас. Отрываюсь от него, поднимаюсь на носочки, чувствую как он дрожит, от того сама ловлю волну. Понимаю, что хочу сказать именно сейчас, немедленно:

— Я люблю тебя…

Чувствую как хватка слабеет, его руки перебираются выше, и подушечки пальцев касаются моего лица. Даже не заметила как по щеке побежали слезы, ничего не вижу. Только его черные глаза, что смотрят прямо в душу.

— Хорошо, что ты не убила нас тогда, у жерла вулкана, — кривляется Миша, чем вызывает улыбку на моем лице.

— Я? Да ты до чертиков меня испугал, — вспоминаю тот миг, и разгоняю эмоцию. Реально страшно было.

— Не сильнее чем ты меня, — сменил улыбку на серьезность. Я отозвалась тем же.

— Я ведь действительно поверила в силу сказанного, была уверена, что не вспомнишь, что я снова осталась одна, — делюсь самым сокровенным, впервые после возвращения.

Миша резко выдыхает, закрывает мой рот ладонью, не желая даже слушать о моих сомнениях.

— Никогда, слышишь, никогда ты больше не будешь одна. Моя.

Смотрю в его безумные глаза, щелкает и загорается. Обхватываю его тело ногами, оказавшись на нем. Ощущаю блуждающие руки на своих бедрах, то и дело тормозят и сжимают плоть. Губы, уши, шея, все подверглось акту вандализма. Чувствую как полыхает каждый сантиметр.

Как изголодавшиеся псы мы подбрасывали в костер все больше и больше дров. Языки пламени ласкали наши тела.

Возвращаюсь в реальность, только когда оказываюсь на кровати. Прохлада черной шелковой простыни позволяет перевести дух, вернуться в реальность. То что надо, что бы не слететь с катушек.

Одежды уже практически не осталось, только голубое кружево внизу и шорты. Он не торопился, сначала избавился от остатков пижамы, а после, немного помедлив, потянул за атласный край. Жажда казалась нестерпимой, словно лезвием по коже.

Звук падающей ткани на пол оглушил. Настолько все рецепторы были оголены.

А потом время притормаживается, может реально, может только для меня. Его горячие губы, влажный язык, едва коснувшись содрогающейся плоти, начали вытворять нечто. Рисовали узоры, славливая реакцию моего организма.

Не могла это контролировать, каждый новый захват сопровождался криком, словно от этого было легче. Делилась со всем миром этим блаженством. Летаю, вверх и резко вниз. Перехватываю воздух, борюсь с давлением, но все же проигрываю.

Мир взрывается тысячами красок, снова и снова. Хочу оторваться от него, но он лишь сильнее сжимает бедра. Притягивает обратно. Чувствую как вязкие соки стекают ему в рот, сначала смущаюсь, но потом забиваю. Ловлю его мысли, ощущения, он кайфует, жаждет этого. Так пусть. Так только с ним могу, только для него.

Даже визгнуть не успеваю как Миша уже нависает сверху. Без промедлений входит так глубоко, что я изгибаюсь в обратную сторону, он не теряется и воспользовавшись моментом хватает мою грудь. Его губы, язык, играют с соском, перебирая его, лаская. Но не долго, нежность резко превращается в боль, затягивает. Первая секунда обрывает все, даже не чувствую его внутри, сосредоточена на зубах, что впиваются в мою плоть, но это лишь мгновение. Потом новый прилив, особенный. Может ли человек выдержать столько эмоций одновременно, не разорвет?

Разорвет, от того и не противлюсь. Хочу чтоб разорвало. Меня! Его! Обоих!

И даже в те моменты просветления, что приходят, я кайфую, ведь слышу его наслаждение. Рычит, хрипит, прикусывает губы, они белеют. Не чувствует боли видимо, как и я.

— Я снова, — шепчу, в надежде, что он услышит.

Горячая, вязкая жидкость наполняет меня, уходит так глубоко в попытке отыскать выход. Только Миша не торопить освободить путь, остается внутри, и все еще вздрагивает с небольшими интервалами.

— Оживай, — нарушая тишину, ворвался в мое сознание Миша.

— Угу, — тяну я, не способная на более сложные фразы.

— Я не шучу, у нас сегодня слишком много дел, к тому же, вечером предпочту повторить.

На эту фразу подрываюсь, смотрю на него бешенным взглядом.

— Повторить? Сегодня?

— Как оживилась, — приподнимает брови и растягивает уголки губ, весело блин ему.

— Не угрожай.

— Чем я угрожаю?

— Своим сексом, — со всей серьезность отвечаю, натягивая майку.

— Нашим сексом, крошечка, нашим, — вновь оказывается так близко, что я сдаюсь.

Разливаю кипяток по кружкам и стараюсь не смотреть за ловкими движениями Миши, что раскидывает по тарелкам еду. Помидорки разрезает на половинки, лосось на тонкие полосочки и золотистый хлебушек прячет под творожное одеяльце.

— Я столько не съем, — бормочу только усевшись за стол.

— Придется, тебе за двоих надо, — цедит сквозь зубы, истинный дьявол.

— Вот именно, за двоих, а не за семерых, — не ведусь на его зловещий тон, сама умею, знает же.

— Хорошо, пока все это не съешь, мы никуда не поедем, — сменил гнев на милость. А это уже против правил.

— Пфф, напугал. Переживу, — насаживая помидор на вилку, показывала свое безразличие.

— Жаль, а я попросил отложить елку до пяти. Не стал покупать, подумал ты захочешь посмотреть, вдруг не понравится, решишь выбрать что-то другое. Ладно, позвоню ему и скажу, что не приедем, — рука потянулась в карман брюк, за телефоном.

— Миша, так не честно, — запищала я.

— Ты связалась с демоном, дорогушечка, не взывай к совести, не прокатит, — приложил ухо к телефону, смотрел прямо в глаза, не реагируя на голос, что любезничал по ту сторону.

— Ладно, ладно. Съем! — Возмущенно выдыхаю, и притягиваю тарелку.

— Семен Валерич, дорогой, звоню просто подтвердить, что к пяти будем, не отдавай красавицу никому, иначе жена огорчится.

На этой фразе, помидор выпал из моего рта, и плюхнулся на пол. Я забыла как дышать, придавило, спазм. Жена? У него есть жена? Или погодите, это он про меня? Я вообще не думала о нашем статусе. Соседи, парень с девушкой, родители поневоле? Мы не обсуждали этого. А стоит вообще? Или его губы между моих ног это вместо разговора?

— А говорила не влезет, — кидая пустую тарелку в посудомойку, как-то осуждающе смотрит.

— Чего не сделаешь ради елочки, — скатывалась с барного стула, словно снежный шар.

— Иди одевайся, поедем на машине.

— А почему не воспользоваться более быстрым вариантом перемещения?

— Хватит с нас магии, ее итак слишком много в нашей жизни. Хочу побыть просто нами, простоять в пробке если надо, наворачивать круги в поисках парковочного места и прочая мишура.

Все как он и планировал, и пробки и отсутствие парковочных мест и заваленные снегом дороги. Но это не раздражало, даже наоборот. Я жужжала без остановки, предвкушая предстоящий шопинг. Но тут меня осенило, замолчала, как-то слишком резко, привлекая внимание Миши.

— Что такое? Тебе плохо? — Ударил по тормозам неожиданно, чем запустил волну возмущенных пипиканий, следующих за нами машин.

— Нет, все хорошо, просто…

— Просто, что, — пытаясь поймать мой взгляд он давил своим напором.

— У меня ведь нет денег, какой шопинг…

— Господи, ты реально мое личное наказание, — откидываясь на спинку он прикрыл глаза руками. Сделал пару выдохов, провернул ключ и мы снова поехали.

— Но это важно.

— Для кого? — Шипел он, не отрываясь от дороги.

— Для меня, — едва слышно ответила на вопрос.

— Тебя больше нет, есть мы! У тебя есть ровно 7 минут, чтобы это понять.

— Почему семь? — Удивленно уточнила я.

— Через 7 минут мы остановимся, и если ты радостно не побежишь скупать все что только видишь, то я буду вынужден наказать тебя.

— Наказать? — Говорю так быстро, набираю темп, разгон за 3 секунды.

— Наказать Виктория, безжалостно в своем стиле. Проверить хочешь?

Нервно сглатываю, но возразить не пытаюсь. Он бывает слишком убедительным. С трудом удается контролировать свои эмоции, ведь его опутывают, как в паутину вляпалась. Чем больше движений, тем сильнее затягивает.

— Нравится?

— Ага, — на одном выдохе. Стою и даже не в силах закрыть рот.

Она невероятная, 2,5 метра в высоту, а диаметр. Даже не знаю. Не вижу стоящего по ту сторону продавца, настолько она огромная. Иголочка к иголочке, ни единой проплешины. Природа постаралась, даже жалко что такое чудо срубили.

— Она какая-то невозможно идеальная.

— Семен Валерич знает толк, этого его стихия. Он создает невероятное из одного побега. К следующему новому году на место этой придут 2 новых, не менее прекрасных ели.

— Он этот? — Не решаюсь озвучить, вокруг слишком много народу.

— Этот самый, Дед мороз, — поддерживает шифр.