Тринадцатая

Глава 24. Скоро рассвет, выхода нет

Так шумно, волны разбиваются о скалы, повреждая их. Окаменелый песок крошкой сыплется вниз, создавая новые препятствия водам Тихого океана. Солнце садиться, от чего так красиво наблюдать за ним. Красуется в отражении глубины, наплевав на идеальные контуры. Расплывается, от чего еще краше. Что со мной происходит, неужели это безумие меня не покинет?

Ветер кружил над океаном, поднимая водяные смерчи. Шаг и все кончено. Может это самый лучший выход для нас всех? Несколько шагов и вот он, край земли. Брызги бьют по щекам, заставляют жмуриться.

— Ты реально решила вот так закончить? — Голос Миши прорывался сквозь вой ветра. Но от чего-то я отчетливо понимала, что это именно он.

— Не подходи, я прыгну, — голос дрожал, я даже не смотрела в его сторону, зажмурилась, пытаясь переместить центр тяжести, на свисающую ногу.

— А дальше что?

— А дальше, все!

Ледяная вода заполонила легкие. В нос, в уши, везде проникла. Дышать стало невозможно, весь запас кислорода растекся по телу. Не могу шевелиться. Камнем иду ко дну, наблюдая за гаснущим солнцем, там на поверхности.

Да и сопротивляться уже не хочется, картинка стало черно белой. Смертельная пауза. Сердце перестало биться, я слышала последний стук…

— Ты что дура, что ли? — Тряс меня, сам хлюпая легкими.

Вода выходила из меня стремительно, откуда только могла, горло раздирала боль. Отвратительное чувство.

— Ты зачем это сделал, я же… Это то чего вы так хотели, потерпи ты 5 минут и дом стал бы вашим, как и мечтали, — визжала как обиженная малолетка, даже акулы сторонились нас, ну если они тут водятся, а мне кажется что водятся.

— Все о чем я мечтал последние два месяца, это ты!

Его губы жадно вцепились в мои, язык проникал глубоко, нагло вторгаясь, не спрашивая моего согласия.

— Отойди от меня, — выдохнула я, но хватка стала еще крепче. — Но как? Ты ведь должен был повиноваться!

— Не хочу, не могу, слишком долго этого ждал, — жадно, ставя поцелуй на небольшие паузы он вдыхал каждое слово в меня, отчего я еще больше млела.

Толчок и оказываюсь на нем, обхватываю тело ногами, присев на возбужденный член, что пробивается из под мокрой джинсы. Захожусь в припадке, ощущаю его жар. Вспышки в его голове, вижу в них себя, мгновение в ванной, в спальне, у бассейна, он тоже это видел… Его горячая ладонь на шее снова лишает меня возможности дышать.

— Вседозволенность? — Его глаза горели, искорки пламени метались, от чего душа в пятки уходила.

Я даже возразить не успела, да и не хотела, все чего жаждало мое тело — это его рук на мне, во мне. Ему можно все.

Вода вокруг нас вскипела, под нами испарялся Тихий океан. Не узнаю себя, разве это возможно? Я ненавижу его всем сердцем, каждой клеточкой, но в этот миг, желаю жадно, не могу остановиться. И хочется не любви, нет, а лишь животной, поглощающей нас обеих страсти.

Сжав челюсть одной рукой, он приоткрыл мой рот, и отстранился, разглядывает лицо. Ухмыляется, словно заполучил то, что так долго не мог. Еще и сама пришла.

— Только моя, — его губы припали к моей нижней, потянул ее. Легкая боль разливалась судорогой, но приятно.

Мне мало этого, я хочу больше, жестче. Миша словно слышит мои мысли. Считывает все в мгновение, и кричать не надо.

Мерцнув на берег, мы неудачно врезаемся в песок, он собирает спиной камешки, что хаотично разбросаны по суше, они царапают спину. Кровь. Я ощущаю это, словно сама оказалась под ним. Но тут же отвлекаюсь на новую эмоцию, напрочь забывая о такой мелочи.

Срываюсь, снимаю с него рваную рубашку, касаюсь плеч, груди, она пылает. Мышцы подрагивают от каждого движения моей руки. Меня это забавляет, заставляет хихикнуть, от чего он еще больше загораться.

— Мне нравится как ты смеешься, — он говорил такие вещи, что я притормаживала, чтобы убедиться действительно ли это он.

Глаза закатила, ничего не вижу, как только его ладонь, вовсю блуждающая под майкой, остановилась, а два пальца зажали сосок, вызывая волну возбуждения. Движения, жадные, пугающие, властные. Он подчинял меня, а я жертвенно повиновалась, лишь бы он сделал это еще.

Скинув меня на песок, он навис надо мной всем телом. По шее бежала ручеек пота, он потянулся к моим губам, но не достиг цели. Лишил меня сладенького. Хотя… Молния моих джинс поползла вниз, ткань некогда прикрывающая мои черные кружевные трусики спустилась к коленям, а потом и вовсе отправилась в кругосветку, утопая в океане.

Его жаркие поцелуи обжигали бедра, каждый последующий был выше, стремился в самый центр бушующей страсти. Я так не могу. С губ сорвался истошный стон, казалось его слышали все в радиусе ста километров, да и плевать, пусть слышат.

Мои эмоции множатся, я не испытывала такой спектр одновременно.

Отодвинув кружевной край, он без промедления, входит в меня, не спросив больно ли, нагло как дикарь. Но от этого я лишь еще больше жажду продолжения. Каждый его толчок, разливается в моем теле теплом. Крики становятся громче, сердце заходится от такого накала страстей. Он смотрит, прямо в глаза, придерживает голову, что бы я не отвернулась. Лишь на время закрываю глаза, когда в очередной раз он оказывается так глубоко во мне, что оргазм накрывает. Мне плевать на все, я одержима. Одержима им, нами… Желанием продолжать это, пока не вспыхнет пламя.

Последний толчок, и я чувствую как пульсирующая плоть разливает теплую, обжигающую жидкость внутри меня.

— Говорил же, что демон из тебя получится куда лучше, — скатываясь на песок, шептал он, а я лишь пыталась ВЫРОВНЯТЬ ДЫХАНИЕ, НО КОЛИКИ В ЖИВОТЕ ВСЕ ЕЩЕ ЗАСТАВЛЯЛИ НОГИ ДРОЖАТЬ, А ЛЕГКИЕ СЖИМАТЬСЯ ЧАЩЕ.

Это какое-то безумие, что я вообще натворила? Но что-то внутри ликовало, и даже требовало продолжения. Голоса в голове сводили с ума, какая-то каша. Так, ладно, пока он молчит надо сваливать отсюда.

Миг и я дома, стою у комода, оперевшись на него руками, преклонила голову. Даже в глаза взглянуть стыдно. Марк! Как же Марк? Он был так добр ко мне, а я буквально поиздевалась над ним, унизила еще и на глазах брата, а после… на костях его чувств.

Глаза карие, как у хищной волчицы, с маленькими черными вкраплениями. Это не я, нет. Костяшки пальцев влетели в отражение, разбивая в крошку. По кисти побежала кровь, один ручеек сплетался с другим, потом третьим. Водопад стекающий на пол. Так громко, каждая капля разбивалась о пол, оглушая.

— Ты как? — Марк стоял на пороге и не торопился входить, неужели я так пугаю?

— Все хорошо, правда странно себя ощущаю, но похоже стоит привыкнуть, — достала дежурную улыбочку, или нет. На самом деле была рада его присутствию, что-то внутри затрепетало, хотелось обнять.

— Позволь помогу тебе, — он сделала пару неуверенных шагов и замер, ожидая моего согласия.

— Знаешь, думаю в этот раз обойдемся более стандартными методами, — я не хотела его мучить, снова брать больше чем он может дать. Это просто рана, перекись, бинт и все затянется. — Лучше расскажи, что произошло, за эти, как ты говоришь 2 месяца?

Мы спустились на кухню. Марк наполнил бокалы вином, и протянул пачку сигарет. Да, я скучала по этим вредностям, после сегодняшнего дня это как анестезия.

— Я плохо помню тот вечер, отчетливо лишь одно — ты умерла. Твое сердце оно не билось, и как бы я не пытался тебе помочь, все тщетно.

Мы вытащили тебя из склепа не сразу, даже думали оставить там, но что-то щелкнуло и решили, что стоит попытаться, поверили в силу дома. Дня три читали заклинания, тянули нити, но ничего не происходило. Кожа стала белая как мел, лишь венки выпирали, вот тут, — коснулся запястья, и замер, пытался пробиться глубже, я чувствовала, но впустить не могла.

— А потом? — Притянув руку к себе, продолжила, нарушая тишину.

— А потом ты начала дышать, тело возвращалось к прежнему виду, но не надолго, больше суток не могла без подпитки. Сменялись с Михой, он делился тьмой, а я светом, плюс лечил раны. Вены то и дело лопались, кожа вздувалась, вот тут, смотри, — на плече выступал полукруг багрового цвета, как родимое пятно, такого раньше не было.

— Надо же, ничего не помню. Словно и не было этих двух месяцев. И что теперь?

— А теперь все, — бросил ключи в миску с мелочью, что стояла на комоде у входа, Миша.

Живот свело, снова! Как только он появился в моей жизни, все спуталось. Я не позволю ему разрушать ее дальше.

С каждым его шагом сердце бешено клокочет, даже майка трепыхается. Воздух в груди накаляется, обжигает легкие. 200 ударов в минуту, 220,230! Пульс шкалит.

— Вик, — возвращает в реальность Марк, но я не слышу, ничего не слышу, двигаюсь на эмоциях. Такой шум в голове, как помехи на радио.

— Исчезните, — завопила я, пытаясь перекричать свой же припадок.

Подняла глаза, снизив биение сердца до 150 ударов, вокруг меня никого. Лишь барный стул, еще по форме пятой точки Марка, что сидел на нем. Фак, да как так-то. Нет, это не может продолжаться, я должна их защитить от самой себя.

Или может, приказать забыть о доме и больше не возвращаться сюда? Нет, нет, нет! Эти мысли гоним прочь, они уже часть меня. Сейчас я точно не хочу остаться одна.

Перебрав 17 ступеней, оказалась наверху. Даже странно, почему не воспользовалась магией. Марк был прав, скоро я начну скучать по простым вещам, что присуще всему человеческому.

Книга, что покрылась толстым слоем пыли на столе, верно ждала хозяйку. Тут должно что-то быть. Перелистывала лист один за другим в попытке зацепиться за защитные заклинания, амулеты, что блокируют силы тьмы, но ничего… Погодите, вот оно: «Свобода выбора».

Амулет с вплетением волос ведьмы заговорщицы. На ком он есть, тот не пускает в свою голову плутовку, что превратит любое живое существо в марионетку.

Заклинание не сложное, да и ингредиенты все есть. Я должна сделать это, сейчас!

Как все ингредиенты были собраны, а пряди волос подстрижены, я села в круг, что сама и очертила, вписав в него квадрат. На каждый угол фигуры поставила по представителю стихии: миска с водой, свеча, земля, воздух, что удалось закрутить небольшой воронкой, поймав сквознячок из окна.

Красиво.

Каждая сторона фигуры воссияла тем, чью линию представляла. От миски потек ручеек, и уперся в свечу, которая давала начало огненной траншеи. Потушено пламя было землей, что плотную дорожку устелила, а в завершении, частички земли, кружась в вальсе, создавали красивую спираль ветра.

В четырех полусферах главенствовали: пряди волос, черный сургуч, джутовые нити и пепел белого дуба.

— Пусть каждая стихия встанет на защиту, позволит человеку ли, существу ли, здраво мыслить, выбирать и действовать исходя из собственных желаний. И моя магия ни во благо ни во зло не сможет затуманить сознание того, кто носит это на запястье, очищая кровь.

Стихии поднялись, наполняя своими звуками комнату. Огонь вступил в борьбу с водой, земля и ветер закружили ураган. Еще чуть-чуть и они встретятся, все четыре. Как магнитом тянет. Мгновение и взрыв, каждая из них прошла насквозь, одновременно, но по отдельности отзываясь в теле.

Следов от мела нет, пол чистый, лишь два милых плетеных тугим жгутом браслета валяются, как беспризорные мальчишки. Такие малыши, отлично.

— Пусть те, кого изгнала магией своей, предстанут в комнате моей.

Завесу амулета я приподнимаю, войти обоим позволяю.

— Да какого хрена, ты творишь? — Пытаясь поймать равновесие, запричитал Миша. — Так стоп, я в твоей комнате, отменяем истерику.

— Не обольщайся, я лишь приподняла завесу защиты, перешагнув за порог, обратно уже не войдешь.

— Ладно, об этом потом. Ты не можешь так просто швырять нас из стороны в сторону, — оба, как истинные братья, рухнули на мою кровать, спасибо хоть ноги оставили на полу.

— Да знаю я, не надо лекций. Вместо того чтобы ныть, я проблему решила. Вот, возьмите, наденьте на левое запястье и не снимайте, если не хотите стать марионетками в руках Гибрида, — протянула каждому по оберегу, но немного притормозила, как только их ручки устремились навстречу. — Помните мою доброту, могла приказать вам забыть про дом и вернуться к привычной жизни, — положив в руку каждому заветную вакцину от самой себя, я растеклась в улыбке, как Чеширский кот.

— Могла, но не сделала. Признайся хотя бы себе, что не можешь без нас, — затягивая крепкий узел на запястье, вдруг поднялся и направился ко мне Миша. — Боль.

Упав на колени, он скорчился, сжимая зубы, из последних сил, что бы не закричать.

— Какого хрена? Я же надел! — Немного отдышавшись, не спеша встать, захрипел он.

— Потому что на левую, это на ту, что у сердца, ах да, откуда тебе знать где оно.

— Вообще-то знаю, — словно тысячу осколков в спину кинул, каждое слово, каждая буква… Вспышки в памяти, снова накрывает.

— А теперь идите отсюда, прошу, не приказываю.

Что-то внутри меня ликовало, я сделала доброе дело, такое знакомое чувство. Это часть меня родная, кусочек души. Но ему тесно, и страшно, сегодня потеснили, а завтра выгонят совсем? Ну нет, я должна справиться, уравновесить это безумие, совладать с соблазнами и не позволить свету погаснуть. Но сложно, на уровне инстинктов тянет, нырнуть хочется глубже.

Меня расслабляет мягкость кровати, словно парю в невесомости, окутанная нежными объятиями мамы. По телу разливается тепло, переходящее в жар. Все напряжение, сгустки энергии, все меркнет, словно пыль из старого ковра, выбита и отдана ветру. Наконец-то сон за долгие два месяца попыток найти выход из страшного, темного, пугающего до чертиков подсознания: моего, Кристининого, и еще сотни ведьм, что захоронены под домом.

Вспомнила, все вспомнила. На контрасте с реальным сном, где отдыхает тело и душа.

Все это время я бродила по вязким болотам памяти усопших ведьм. Иногда так далеко заходила, что пути обратно не было, лишь неожиданный луч света, что пробивался сквозь небесный свинец, помогал отыскать островки, и так перебежками удавалось выбраться.

Ведьмы света не хотели принимать меня. Отреклись, как от представителя их ветви, а демоны плевались от остатков добра. И сил почти не оставалось на скитания, в полном одиночестве, под каменный дождь осуждений. Но что-то, резким грохотом раскололо небо, как фанеру на две части, позволив мне понять, что это игры разума. Кома, из которой я могу выбраться, подобрав момент и накопив силы. Так и сделала, прекратила бесцельные шатания, забралась на вершину повыше и принялась искать нити, что периодически заносило к нам потоками ветра. Сейчас понимаю, что не ветер это подкидывал, совсем не ветер.