Трибунал

Глава 10

Мартин пришел в себя с ощущением полной нереальности происходящего.

Его сначала избили, а затем, похоже, похитили.

Какой-то голодранец пришел и выволок его из квартиры Розы. Этого просто не могло быть. У него купленные судьи, купленные полицейские, у него половина города ест с рук. А кто-то посмел вломиться к нему? Кто-то очень смелый, раз решился на такое.

Ну ничего, он еще устроит каждому из этих ублюдков ад. Не пожалеет никаких денег: сначала узнает каждого из этих бандитов. Каждого! А затем примется уничтожать все, что им дорого. Заберет их деньги до гроша, отнимет их дома, пустит по миру каждого несчастного, кто хотя бы руку им пожимал чаще одного раза.

Такое прощать нельзя!

Внезапная мысль пришла сама собой. А что если это — друзья того легавого, которому он обещал проблемы? Ну что же, если этот инспектор Камаль на такое решился, то, черт подери, он заслуживает куда более жестокой участи, чем Дуарте ему уже приготовил.

Не-е-ет, когда он выберется, то точно устроит инспектору интересные времена. Он еще пожалеет!

Сколько прошло времени с момента похищения, определить не получалось. Внутренние часы говорили про годы, а хронометр остался в квартире Розы. Роза… Мысли вернулись к любовнице. Как он только мог забыть про бедняжку? Жаль ее, если умерла, но нужно будет приказать помощнику найти новую госпожу. И охрану тоже придется сменить на более профессиональную, да еще и в суд на их фирму подавать…

Но для этого надо сначала выбраться, а для этого надо хотя бы понять, где он.

Глаза завязаны очень плотно, да и чертов кляп никто с него так и не снял. Остался один вариант — на ощупь. Магнат покрутился вокруг. Руки оставались все так же сцеплены наручниками, но это не помешало ему исследовать место заключения.

Похитители ничуть не заботились о комфорте своего пленника.

Комнатка была небольшой и явно нежилой. Котельная, может техническая ниша или что-то похожее. Рука коснулась горячей трубы, и Дуарте вскрикнул от боли. Из-за кляпа вопль превратился в сдавленное мычание.

Мартин просидел в полнейшей тишине и ужасе неизвестно сколько.

Мысли его теперь заполняли только ошпаренная рука и желание, чтобы этот ужас прекратился. Промышленник закрыл глаза и впервые за долгие годы принялся молиться. Он просил бога дать ему еще один шанс. «Только один шанс, и все изменится. Я исправлюсь», — думал пленник и ждал хоть чего-то.

Господь ответил на молитвы нескоро — через час или около того.

Где-то в отдалении послышались ритмичные звуки шагов. Кто-то направлялся сюда в тяжелых ботинках, чеканя каждый шаг. В полнейшей тишине эта походка казалась подобной барабанному бою или стуку метронома. Каждый удар ноги о пол отдавался громким звонким эхом.

Мартин прислушался, это все, что оставалось.

— Он пришел в себя, господин полковник. — Судя по голосу, говорил молодой мужчина лет двадцати.

— Были проблемы?

— С ним — нет, — произнес тот тип, что притащил Дуарте сюда. Этот голос Мартин никогда не забудет.

— Хорошо, вы отлично справились, а теперь открывайте, — произнес гость, и Мартин почувствовал, что его проблемы до этого момента даже не начинались.

Послышался звук плохо смазанного замка, а после петли немилосердно заскрипели. От этого скрипа зубы свело. Сквозь грязную ткань повязки пробилось немного света. Тут же две пары крепких рук подхватили промышленника и потянули куда-то.

— Пойдем, мой хороший, — произнес тот же человек, что и похитил его. — Познакомишься с моими друзьями.

Хотелось что-то сказать. Окажись у него сейчас свободен рот, Мартин бы говорил не переставая. Он обещал бы золотые горы, абсолютно любую сумму, только чтобы этот кошмар закончился. Можно даже слегка пригрозить.

В конце концов, он вполне заслуженно считался мастером жестких переговоров.

Вот только возможности не представлялось. Похитители явно не настроены на разговор. Пару раз Дуарте показалось, что если главный позволит, то его начнут подгонять пинками и подзатыльниками. Пальцы на ногах стерлись до крови, холодный бетон сменился острой щебенкой. Она врезалась в стопы, пленник орал от боли и умолял не гнать его так быстро, вот только чертов кляп превратил все это в бессмысленное бормотание. Гравий под ногами закончился, и теперь его вели по берегу. Грунт был рыхлым и сырым. Песок быстро попал в раны, и идти стало еще тяжелее. Его тюремщики за все время так и не произнесли ни слова, будто он не первый и каждый четко знает, что надо делать.

Все роли выучены наизусть…

Удар сапога прилетел с обратной стороны колена, и промышленник упал вперед. Останавливать его падение никто не стал, так что он рассадил свое объемное брюхо.

— Развязать, — приказал тот, кто был за главного.

Тут же тряпка с лица исчезла, а за ней и кляп.

Вокруг было чертовски темно, и только высокие фигуры в военной форме выступали из кромешного мрака. Вспыхнул прожектор. Мартин стоял перед организованным строем из разных мужчин. Три или четыре десятка в грязной и истрепанной полевой форме Арсорской армии. Сколько точно, промышленник не разглядел, да и не желал этого знать.

Эти странные люди смотрели на него так, словно ничего более гадкого и мерзкого в жизни не видели. Брезгливо и с отвращением.

Вперед вышел человек весьма солидного вида. Чистый парадный костюм, хромовые сапоги до колена. Ровная спина, расправленные плечи и взгляд, которым можно убивать. Несмотря на свой невысокий рост, держался этот офицер с высшей степенью достоинства и гордости. Слева на боку у него висела парадная сабля. Присутствовало в его виде что-то такое, что помогало понять — это не какой-то выскочка из штабных или дурак из благородных.

О нет, судя по тому, с каким показным достоинством этот офицер держался, должность свою он выстрадал на поле боя. Китель мужчины был украшен несколькими рядами наград. Полковник? Генерал? Точно не генерал, большинство из них корабельный магнат знал лично.

Мартин никогда не интересовался военным делом, так что сейчас не мог определить ничего, кроме того, что этот офицер явно отличился в чем-то серьезном, и не раз. Погоны и знаки различия тоже оставались непонятными.

— Миллион, — произнес Дуарте каким-то не своим, умоляющим голосом. И слова эти прозвучали настолько неубедительно и жалко, что в строю солдат кто-то хмыкнул. Командир лишь немного отвел взгляд на засмеявшегося и строго взглянул.

Смех затих в ту же секунду и разом.

— Нет! — следом за этим произнес офицер, и это слово уничтожило остатки надежды на легкий исход.

Солдаты стояли и молчали, наблюдая за тем, как воротила бизнеса впервые оказался перед проблемой, которую не может решить деньгами.

— Мартин Дуарте IV, — произнес своим загробным голосом главный. — Вы присутствуете на первом заседании полевого трибунала в качестве обвиняемого. Присутствующие солдаты и офицеры обвиняют вас.

— Я… я… я не понимаю, — замямлил толстяк. — Какие преступления я совершил? Я строю корабли… Я промышленник, а не убийца.

— Спорно, — без интонации проговорил главарь похитителей, а затем пояснил: — Во время последней кампании ваши верфи поставляли в армию суда, совершенно не отвечавшие условиям войны. Эти лоханки, которые вы называли десантными лодками, также не отвечали условиям закупочного конкурса. На этот самый конкурс вы попали, подкупив одного из высших офицеров, отвечавших за его проведение.

Они все знают, понял Дуарте.

— Далее, — продолжал холодный голос обвинение. — В условиях конкуренции вы предложили цену ниже на двадцать процентов и так выиграли контракт. Следом, когда вскрылся факт подкупа и явного демпинга, вы подкупили ведущего следователя по этому делу.

Мартин молчал и слушал, с ужасом осознавая, что похищение приобретало какой-то странный оборот. Все шло к тому, что сейчас его будут убивать. И как он только сразу этого не понял? Все же ясно как божий день. Никто не прятал лицо под маской. А значит, они точно знают — ни одного свидетеля не будет.

Они.

Его.

Убьют!

Мочевой пузырь расслабился сам собой. По ногам потекла тонкая желтая струя, и запахло мочой.

— Свинья, — произнес тот же человек, что похитил Дуарте. В голосе его сейчас не было ничего, кроме органического, животного отвращения. Так говорят, заметив вошь или дохлую крысу.

— Рядовой! — Голос главаря прозвучал громогласно, и проштрафившийся мужчина рефлекторно сжался.

— Виноват, господин полковник, — выпалил он на одном дыхании, а затем продолжил: — Больше не повторится.

— Надеюсь на это. Далее… В ходе производства ваши инженеры обнаружили, что эти, с позволения сказать, десантные лодки не выдерживают полного заполнения, при условии наличия у солдат боекомплекта. При полной нагрузке они просто медленно уходили под воду. Изменить конструкцию без существенного увеличения себестоимости оказалось невозможно, так что вы приказали инженерам облегчить броневые пластины на треть. Также вы приказали использовать заклепки для скрепления отдельных частей не высшего, а второго класса прочности. Таким образом, бухгалтера ДЛГ смогли вывести из-под отчетности несколько миллионов.

Повисла пауза. Тишина стала полнейшей, такой, что отчетливо слышались, звуки небольших волн, бьющихся о берег, и тихое гудение прожектора. Дуарте тяжело дышал, глотая слезы. Как же ему не хотелось умирать. Он сейчас был готов отдать этим людям все: машины, квартиры, дома, компанию, счета в банках.

Все, лишь бы только откупиться!

— Вам есть что возразить, обвиняемый?

— Я не… — начал толстяк, но тут же разревелся, сквозь всхлипы разобрать можно было только жалкое: «Не убивайте меня, пожалуйста-а-а».

В ответ последовало только еще более длительное молчание. Крупнейший кораблестроитель сейчас валялся в ногах у толпы, в собственной моче и соплях, и умолял его пощадить.

— Согласно принятому декрету о военном положении, я, как председатель этого трибунала, признаю вас виновным в нарушении норм строительства военных судов, растратах государственных фондов, даче взяток, преступной халатности, повлекшей за собой множественные потери, а также государственной измене.

— Но… война же кончилась… — Только что приговоренный уже натурально выл.

— Война кончилась для вас. Рядовой!

Хорист был рад как никогда. Вот теперь он точно оторвется на этом жирном уроде. Скольких парней он погубил из-за своей жадности? Полковник понимал это как никто другой. Наверное, потому и поручил ему эту работу. Никто не заслужил этого подарка больше, чем Хорист. Он почти побежал на оговоренную позицию.

— Ваш приговор будет приведен в исполнение незамедлительно, — пояснял все дальнейшее Полковник. — И хотя вы нам всем омерзительны, но мы милосердны и дадим вам шанс сохранить жизнь.

— Ч-ч-ч-что?

— Сейчас вас отведут на место. Это всего несколько метров от берега, вода в заливе не ледяная, выдержите. К тому же сегодня прилив, так что природа будет вам слегка помогать. Ваша задача проплыть до берега, а после вернуться сюда по суше.

— И?

— Это все. Выйдете из воды и просто идите сюда, уложитесь в десять минут — останетесь живы.

— Дайте слово.

— Вам? Никогда.

В этом ответе звучала такая неприкрытая ненависть, что Мартин сам собой сжался.

— Приступайте, — приказал Полковник.

Тут же от толпы отделилось трое человек в форме. Мартин почти был готов броситься от них, вот только блеснувшая в лунном свете сталь не оставила ему выбора. Двое взяли промышленника под руки и потянули куда-то, третий же шел рядом, держа его на мушке.

Они подвели Дуарте к воде.

— Пошел, — приказал тип с пистолетом.

— Я не…

Выстрел выбил песчаный фонтан в считанных дюймах от ноги судостроителя.

— Пошел, я сказал!

Толстяк заплакал и подчинился. Под ногами его появилась вода. Сначала она доставала до лодыжек, но постепенно поднялась до колена, а затем еще выше. Когда под ногами уже явно не было земли, конвоиры отошли.

— Не потеряйся в волнах, говнюк, — прокричал напоследок кто-то из тройки и рассмеялся.

Проплыть до берега и вернуться за десять минут. Простая задача, если подумать. В чем тогда смысл? Прожектор ударил в лицо. Свет был таким ярким, что пробивался даже через руку, закрывающую глаза. На берегу что-то звякнуло, а затем… пулеметная очередь прошла в нескольких сантиметрах выше головы.

Дуарте вскрикнул и нырнул с головой под воду. И хотя сверху бил прожектор, но под водой было темно и мутно. Глаза стало немилосердно жечь от ила. Нужно только проплыть…

Пуля прошла через руку, выдрав кусок мяса из бицепса.

— Да!!! — Хорист зажал спуск и орал что было мочи.

Он поливал свинцом воду, целя в те места, где замечал хотя бы намек на силуэт пловца. Седая голова показалась над водой. Влепить ему промеж глаз?

Ну уж нет!

Пусть проживет эти секунды сполна. Пусть каждый вдох для него кажется последним… Пусть поймет, что такое прыгать с простреленного насквозь десантного ботика. Как это, когда свинцовый шквал не дает поднять головы над водой. Как снаряд из миномета буквально слизывает хваленую броневую сталь, превращая ее в шрапнель и осколки.

Второе попадание Дуарте ощутил в считанных метрах от берега. Тяжелая пуля прошла через плечо. Он заорал что было мочи и повалился на песок. Огромный камень закрыл его от стрелка, так что промышленник смог отдышаться. Нужно осторожно высунуться и…

Пули выбили из камня искры. Все тело болело, легкие горели, а от воды, которой он наглотался, хотелось блевать.

Он не успеет.

— Господи, прости меня. — Мартин попытался сложить руки вместе, но простреленная конечность не слушалась.

Пулеметчик подкрался сзади. В руках он держал винтовку с огромным штыком.

— Высадился? А теперь, сука, в штыковую! — зло прокричал Хорист и с силой ударил в живот свою жертву.

Второй.

Третий.

Он бил и бил, пока не почувствовал на плече чью-то руку.

— Спокойнее, Эрик, — произнес Полковник. — Он точно мертв.

— Оживить его и еще раз прогнать. Еще, а потом еще и еще. За каждого в моем полку. За каждого утонувшего солдата.

— Эрик!

— Виноват! — Хорист проглотил ком, подступивший к горлу. — Благодарю за это, господин Полковник.

— Нет необходимости. Ты теперь свободен, рядовой.

— Служу империи! — Хорист отдал честь и вытянулся, как на параде.

— Вольно.

Пуля прошла череп насквозь, и Хорист упал.

Полковник убрал пистолет, закрыл глаза и несколько секунд молчал. Затем он стер с глаз слезу и громко произнес:

— Его звали рядовой Эрик Хорст. Честь от-дать!

Тут же как по команде десяток рук разом взмыли вверх и через мгновение упали вниз.

Один из солдат быстро подбежал к Полковнику и вытянулся по стойке смирно.

— Тело рядового предать огню. Подсудимому отрезать палец, а тело оставить здесь. Выполнять!

— Есть, господин полковник!