Три грани рока

Глава 18

— Ритал, живо к септиму, — скучающим тоном обронил посыльный, заходя в казарму, после чего не дожидаясь ответа, развернулся и вышел. Бойцы тавта разом прервали разговор и мрачно переглянулись. В их взглядах читалось нешуточное беспокойство. Ветеран не спеша встал, тщательно поправил одежду, аккуратно прислонил к стене табурет и направился к выходу, оставив остальных солдат сидеть в гнетущей тишине.

После того, как отряд прибыл в лагерь, и Ритал сообщил о гибели октата, началось форменное безумие. Каждого бойца допрашивали по нескольку раз, стараясь выявить малейшие несоответствия в их рассказах. На место схватки спешно отправилась группа опытных следопытов. Но все усилия были напрасны. Солдаты твердили одно и то же, осмотр залитой кровью поляны тоже ничего не добавил к их словам.

Расследование странной гибели октата было поручено дознавателю императорской тайной службы. Несмотря на давление со стороны высших чинов смешанной пехоты, желающих побыстрее закрыть дело, он к поиску правды подошел со всем старанием. Словно матерый охотничий пес, дознаватель чуял, что не все в этой истории чисто, но раскопать ничего не мог. Он даже уже собрался послать запрос о привлечении к делу мага соответствующего профиля, но неожиданно ему улыбнулась удача. Допрашивая одного из октатов — друга и земляка погибшей, представитель тайной службы добился от него признания. Выяснилось, что именно этот дворянин по просьбе леди Гейрэ передал от нее сообщение виконту о месте, времени и условиях поединка.

Рассказ бойцов тавта признали правдивым и дознание закрыли. Солдатам предоставили два свободных дня и выдали изрядное количество вина. Счастливые пехотинцы веселились от души. К удивлению товарищей, единственным кто не разделял всеобщее веселье, оказался Кель.

— Не думаю я, что все закончилось. Отец этой твари не успокоится. Ох, рано радуемся, — всегда веселый и неунывающий бывший обитатель трущоб сейчас был непривычно серьезен и задумчив. Но немного посидев с непроницаемым выражением лица, он встряхнул головой, словно прогоняя дурные мысли, и поднимаясь из-за стола, уже привычно озорным голосом произнес. — А и шут с ним. Все равно ничего не изменим, так что давайте гулять, но языки по пьяни не распускайте!

И вот спустя неделю после завершения дознания Ритала поздним вечером вызывают к командиру. Уже казалось накрепко забытые страхи, вновь всколыхнулись в душе, и солдаты напряженно стали дожидаться возвращения ветерана. Лишь один из бойцов тавта не поддался унынию. Естественно, это был Кель.

— Чего носы повесили братцы? Ритал у нас за командира — вот его и вызвали. Может задачу ставят или наконец-таки решили в октаты произвести. Прибудь сюда новый дознаватель или маг, нас бы сразу потянули на допросы, а не давали сидеть тут и разговаривать. Так что сделайте лица попроще и отдыхайте, — сам Кель расслаблено лежал на койке, и казалось, что его ни в малейшей степени не волнует происходящее.

Ритал вернулся через полчаса. Он не выглядел мрачным, скорее задумчивым. Усевшись на грубо сколоченный табурет, ветеран принялся делиться новостями.

— Можете не волноваться. Речь о гибели леди Гейрэ не заходила. Дела куда как постраньше творятся. Тот горец, которого эта бестия приказала зарезать, а мы сюда приволокли, рассказал много интересного. Настолько интересного, что командование не на шутку всполошилось, — Ритал, словно профессиональный рассказчик, выдержал паузу, давая остальным солдатам осознать важность сообщаемых им новостей.

— Ну и что он там нарассказывал? — Не выдержал Торстен.

— Этот дикарь клянется предками, что у горцев появился новый вождь, жаждущий объединить все племена под своей рукой. При этом он обещает дикарям выгнать из их исконных земель всех солдат ненавистной Гирской империи. Это не считая обычной шелухи про богатые походы за добычей и рабами вглубь хорошо обжитых земель, — Ритал опять замолк, ожидая реакции бойцов.

— Ну и чего тут такого важного, что все всполошились? — удивился один из солдат.

— А то, что у этого скаренного горца все действительно может получиться! Уже половина племен признали его власть, а остальные разрознены и скоро будут вынуждены склониться перед ним или будут уничтожены. Эти сведения подтверждаются и из других источников. А пленник как раз из рода, не желающего идти под руку к этому вождю. И вот их старейшины придумали хитрый план. Не имея сил самим справиться с этой угрозой, они решили натравить на него солдат ненавистной империи.

— Размечтались. Не пойдут командиры на поводу у грязных дикарей, — усмехнулся в усы один из ветеранов тавта.

— Уже пошли, — мрачно ответил Ритал, посмотрев на солдат исподлобья. — Большая война с горцами им не нужна. Проще задавить сопротивление в зародыше, не дав разрозненным племенам объединиться и выступить против нас единым кулаком. Поэтому решено ударить на опережение и отправить отряд для уничтожения слишком прыткого вождя.

— Дай угадаю, кто будет этим отрядом, — мрачно усмехнулся Кель, а Торстен в который раз задумался над тем, кем был в прошлом Ритал. В этом ветеране чувствовалась привычка распоряжаться солдатами, а разговаривал он порой так, словно находился на военном совете.

— Почти угадал, — Ритал недовольно дернул щекой. — От нашего тавта пойдет около полутора десятка бойцов. Отбирать буду я сам. Основную ударную силу составит дюжина гвардейцев.

— Откуда здесь гвардейцы? И из какой тысячи? — посыпались со всех сторон удивленные вопросы.

— Откуда взялись — не знаю, но это, естественно, Сплав[27]. Другие гвардейцы в горы не полезут, — ответил Ритал.

Торстен мысленно согласился с ним. Действительно, смешно было ожидать, что здесь может оказаться кто-то из расфуфыренных золотых или серебряных гвардейцев, не говоря уж о гранитной или алмазной сотнях. А вот солдат Сплава всегда кидали в самые опасные места, они были привычны к пешему бою, в том числе и в горах, поэтому ничего удивительного в том, что на такое важное дело посылают именно их, не было.

— А мы им для чего понадобились? — с подозрением спросил Кель.

— Я же говорю, гвардейцев здесь сейчас всего полтавта. Сочли, что дюжины даже таких хороших рубак может оказаться маловато. Ну а наш отряд заварил всю эту кашу с пленным горцем. Кого как не нас отправить? Ладно, хватит разговоров. Мне еще нужно обдумать, кого не стыдно в рейд взять. Да, и не болтайте за пределами тавта! — Ритал дал понять, что на сегодня общее обсуждение закончено, и бойцы, тихо переговариваясь, разбрелись по койкам.

Утром Ритал назвал дюжину имен тех, кому предстояло вместе с ним отправиться в горы. Естественно, среди них оказались и Кель с Торстеном. Внимательно осмотрев названых им бойцов, Ритал заставил поправить некоторые огрехи в одежде и доспехах, после чего повел их на другой конец лагеря, чтобы познакомить с гвардейцами.

Бойцы Сплава на Торстена особого впечатления не произвели. Он ожидал увидеть в их облике что-то необычное, но просчитался. Конечно, сразу чувствовалось, что гвардейцы опытные и умелые рубаки, но, тем не менее, это были обычные солдаты.

Доспехи бойцов Сплава Торстену пришлись по душе. Они были изготовлены из дорогой вороненой стали. Наручи и поножи не сильно отличались от используемых смешанной пехотой.

А вот защита корпуса и бедер у гвардейцев имелась посерьезнее, чем обычная кольчуга — они были одеты в чешуйчатые доспехи. Каждая пластинка сверху была пришита к кожаной основе. Следующий ряд ложился внахлест, надежно закрывая эти завязки. Так же Торстен разглядел, что на груди и спине чешуйки еще и дополнительно приклепаны по центру. Это должно было очень помочь при колющем ударе снизу, хотя и немного снижало гибкость и эластичность. Несколько бойцов были облачены в комбинированный чешуйчато-пластинчатый доспех, в котором грудь и часть спины вместо мелких чешуек закрывали крупные пластины.

Все места, неприкрытые доспехами, дополнительно защищались кольчужными вставками, нашитыми на поддоспешник. Естественно, шлемов на гвардейцах не было, но Торстен разглядел их аккуратно сложенными неподалеку. По форме они были вполне привычны для смешанной пехоты, изготовлены из вороненой стали, и к каждому крепилась кольчужная сетка бармицы.

Никаких накидок поверх доспехов не наблюдалось, и Торстен решил, что октат гвардейцев пытается немного попижонить перед временным пополнением и показать своих бойцов во всей красе. В то, что они постоянно ходят в открытом железе под жарким летним солнцем, норд не верил.

Торстен услышал, как рядом восторженно цокает языком Кель, и мысленно с ним согласился. Доспехи у бойцов Сплава были хороши и имели только один существенный недостаток — большой вес.

Вперед вышел командир гвардейцев, и Торстен стал с интересом его разглядывать. На первый взгляд октат не выглядел таким уж грозным воякой. На вид ему вряд ли можно было дать больше тридцати лет, добродушное лицо без единого шрама, стриженные коротким ежиком волосы. Но вот пронзительный взгляд и ранняя седина на висках говорили о том, что гвардейцу пришлось немало повидать на своем веку. Да и сложение он имел внушительное. Высокий рост, широкие плечи, общее впечатление немного портила только медленная и вальяжная походка. Но Торстен готов был поклясться, что в любой момент гвардеец готов взорваться настоящим вихрем смертоносных движений.

Ритал четко доложил о том, что бойцы для рейда им отобраны и построены. Октат гвардейцев прошелся вдоль строя, оглядывая каждого солдата.

— Мое имя Керит. Вскоре вы под моим командованием отправитесь в горы. Не буду болтать попросту. Подробности о нашей цели узнаете позже. Пока лишь зарубите у себя на носу, что теперь я ваш командир. Ни малейших сомнений и колебаний в исполнении моих приказов я не допущу. И не сочтите это преувеличением, — октат гвардейцев окинул строй таким взглядом, что никому и в голову не пришло усомниться в его словах. — Ладно. Пока немного разомнемся — посмотрим, на что вы способны.

Последовавшее за этим импровизированное испытание показало изрядное преимущество подготовки гвардейцев над простыми пехотинцами. Среди стрелков лишь Кель и еще один боец из тавта удостоились сдержанной похвалы со стороны Керита. С ближним боем дело обстояло не лучше.

Благодаря постоянным тренировкам, за год службы, Торстен неплохо прибавил во владении мечом. Поэтому он наивно полагал, что сейчас на равных сможет противостоять большинству противников. Эти иллюзии были разрушены в первом же тренировочном бою, в котором норду достался октат гвардейцев.

Торстен быстро понял, что уступает Кериту по всем направлениям. Ветеран ненамного превосходил юношу в силе и скорости, но за счет куда лучшего владения собственным телом и умения использовать промахи противника, швырял норда как мальчишку. От ударов гвардейца щитом Торстен с трудом удерживался на ногах. Несколько раз он оказывался опрокинут на землю ловкими приемами Керита, который на вблизи просто виртуозно использовал подножки и подсечки.

Манера работы мечом гвардейца была Торстену непривычна. Октат значительно больше, чем сам норд, действовал корпусом, порой только за счет быстрого наклона или поворота, резко меняя направление удара. Это доставляло юноше большие неудобства. Стоило ему только поднять собственный меч, чтобы заблокировать оружие гвардейца или провести контратаку, как противник умело и очень резко менял направление движения, и его тренировочный клинок прилетал в незащищенное место.

Несмотря на столь убедительное превосходство Керита, в целом Торстен не выглядел слишком уж блекло, даже на фоне рядовых гвардейцев. Пожалуй, в ближнем бою он не сильно уступал среднему уровню бойцов Сплава. Из всех солдат родного для норда тавта это можно было еще сказать разве что о паре человек, в том числе и о Ритале.

Командир гвардейцев хмурился, но чувствовалось, что в целом он доволен подготовкой переданных под его командование пехотинцев. Опытный вояка и не ожидал, что обычные солдаты смогут составить достойную конкуренцию отборным бойцам Сплава. Даже то, что несколько пехотинцев примерно соответствовали требованиям гвардии, его уже радовало.

Вечером командир гвардейцев, Ритал и септим долго обсуждали, стоит ли идти в горы в доспехах. Сотником в целях увеличения скорости и мобильности тавта предлагались варианты легкой кожаной защиты и даже полного ее отсутствия. Но Керит настоял на своем. Гвардеец был уверен, что коли им предстоит бой, а не простая разведка, то значит и без хороших доспехов никак не обойтись.

В рейд отправились на следующий день. Уже перед воротами лагеря к отряду присоединился тот самый горец, от которого стало известно об угрозе объединения племен под одной сильной рукой. В ответ на удивленный взгляды Керит пояснил, что этот варвар знает, куда и каким маршрутом в ближайшее время направится новоявленный великий вождь и обещает помочь устроить засаду.

Увидев в составе отряда тех самых легионеров, что доставили его в лагерь, горец широко улыбнулся и вежливо им поклонился. От этой неподдельной радости Торстену почему-то стало не по себе.

— Что-то ты разулыбался. Зубы лишние выросли? — Ритал кинул на пленного мрачный и многообещающий взгляд, но тот ответил новой ухмылкой — настроение у горца было приподнятым.

Перед выходом из лагеря Керит еще раз долго и нудно рассказал об их цели и правилах поведения в рейде. Все понимали, что не составляй половину отряда вместо гвардейцев обычная смешанная пехота, он не стал бы лишний раз объяснять очевидные вещи. Закончив с инструктажем, октат подошел к каждому из гвардейцев и забрал какие-то кулоны на цепочках. Такой же амулет он снял и с собственной шеи, после чего передал их септиму.

Естественно, утолять любопытство солдат никто не спешил, но Торстен для себя решил, что это были защитные артефакты. Возможно, были опасения, что горские шаманы смогут их почуять, а может и вовсе — просто боялись выдать участие элитных войск империи в убийстве нового великого вождя горских кланов.

Судя по всему, именно в целях секретности у всех стрелков отобрали арбалеты, вооружив их луками. Да и стрелы, которыми были наполнены их колчаны, отличались от привычных. По словам Келя выходило, что по качеству они куда хуже, чем обычные имперские. Он уверял, что зато эти стрелы не отличишь от используемых горцами. Все эти детали навели Торстена на мысль, что убийство вождя хотят замаскировать под междоусобные конфликты племен.

Рейд выдался тяжелым. Солдаты зашли на десяток дней пути вглубь территории горских племен, и все это время приходилось двигаться очень осторожно, прячась от хозяев Эльтруских гор. Только по двум причинам отряд не был замечен и не вступил в бой задолго до замеченной цели. Первая — мастерство Керита. Гвардеец оказался очень умелым командиром, сведущим в скрытных рейдах по тылам противника.

Но даже опыт октата не позволил бы императорским солдатам забраться так глубоко в горы, не будь с ними проводника — пленный горец хорошо знал эту местность и оказался просто незаменим. При этом Керит не позволял ему вести отряд вслепую. Гвардеец постоянно допытывался у горца о ближайших поселениях, о том насколько часто используются местными тропы, которыми двигался тавт, и главное — сколько им еще осталось идти до перевала, на котором варвар обещал им верный шанс подстеречь вождя.

Во время очередного привала, в ответ на надоевшие вопросы, горец буркнул, что они уже почти пришли. Мигом подобравшийся Керит указал на виднеющийся в дали перевал и поинтересовался, не туда ли они идут. Получив утвердительный ответ, гвардеец подозвал пару своих людей и шепотом дал им какие-то указания, после чего они растворились в окружающем лесу. А потом, к всеобщему удивлению, командир приказал тавту свернуть стоянку и выступать в том направлении, откуда они только что пришли.

— Солдат, нам идти вперед. Нам нужен перевал, — не на шутку разволновался пленный горец.

— Мы сейчас находимся на единственной тропе, которая ведет от этого перевала. Если этот ваш вождь будет через него идти, то и нас не минует, — спокойно ответил Керит.

— Там хорошее место для засады. Здесь нет! — видя серьезность намерений гвардейца не подниматься на перевал, горец насел на него, размахивая руками.

— Не забывайся, — кулак октата встретившись с животом пленного, заставил его согнуться от боли. Керит накинул ему на шею ошейник с хитрым замком, после чего приказал двум гвардейцам всегда держать горца рядом с собой и отдал им конец не слишком длинной цепи.

Когда отряд вернулся по собственным следам на полдня пути, Керит распорядился свернуть в сторону, скрытно расположиться на привал и начать готовить засаду возле тропы. Все это время пленный горец не прекращал попыток уговорить командира отправиться на указанный им перевал и в результате поплатился сломанным носом.

К вечеру вернулись гвардейцы, которых куда-то отсылал октат. Торстен разглядел на перчатке одного из них кровавые брызги, но вопросов задавать не стал. Дальнейшие два дня прошли в напряженном ожидании. В первую же ночь пытался сбежать проводник, что стоило ему выбитых передних зубов. Но, несмотря на это, он оказался на диво непонятлив и решился повторить это безумство. В результате теперь горец не мог быстро передвигаться из-за сломанной лодыжки, а на его теле и лице прибавилось ссадин и кровоподтеков. Также ему заткнули рот и связали руки.

Наутро третьего дня один из дозорных сообщил, что со стороны перевала по тропе кто-то движется. Бойцы быстро привели в порядок доспехи, а потом спокойно и без суеты стали занимать заранее отведенные позиции. Пленного горца тщательно привязали к дереву, лишний раз проверив, плотно ли сидит кляп.

Торстен лежал за облюбованным им деревом, вжимаясь животом в каменистую землю. Выглядывать из-за за укрытия он опасался, предоставив лучникам право напряжено всматриваться в приближающихся горцев. Он уже знал, что их отряд довольно велик — не меньше трех десятков. Варвары были на удивление хорошо вооружены. Каждый имел кожаные, а то и стальные доспехи, хватало у них и щитов, поэтому легкой схватка быть не обещала. Зато, насколько помнил Торстен, шлемы горцы носили не часто и только открытые — у этих варваров считалось трусостью прятать лицо. Обнадеживало также и то, что чувствовали они себя здесь очень уверенно и не слишком осторожничали, почти не высылая по сторонам дозоры.

Стоило горцам пересечь заранее определенный рубеж, как на них со всех сторон посыпались стрелы. Басовитый гул первой спущенной тетивы тут же заглушили крики раненых. Торстен стрелком был неважным, поэтому просто наблюдал, как посылают смертоносных посланцев лучшие лучники, отобранные из солдат его тавта. Гвардейцы тоже не оставались в стороне. Среди бойцов Сплава не меньше половины оказались великолепными лучниками, и сейчас они не жалели стрел.

Понеся в первые же секунды большие потери, горцы, однако, не растерялись и ринулись вверх по склону к деревьям, за которыми укрывались лучники. Когда варварам осталось пробежать какой-то десяток метров, им на встречу, обнажая мечи, слитно шагнули императорские солдаты. Оскалив зубы, Тосртен принял на щит первый удар истошно вопящего горца и достал мечом его незащищенное колено. Клинок Келя, бросившего бесполезный сейчас лук, довершил дело, раскроив раненому голову.

Следующего нападавшего Торстен встретил сильным ударом в лицо, но горец успел закрыться своим выкрашенным в зеленый цвет щитом. Кель тут же воспользовался моментом и вонзил свой меч в неосмотрительно открытую подмышку, но сам едва не лишился головы от удара двуручным топором, прорубившим железную окантовку его щита и глубоко застрявшим в досках. Освободить свое оружие горец уже не успел — в его открытую шею вошел клинок одного из гвардейцев.

Воспользовавшись секундной передышкой, Торстен поудобнее перехватил меч. Еще один из набегавших горцев замешкался, потерял разгон, и он встретил его ударом ноги в бок. Стоило варвару на секунду отшатнуться и чуть-чуть опустить щит, как норд раскроил ему череп незамысловатым, но очень сильным ударом меча.

На строй с воплями ярости кинулось сразу несколько варваров. Торстен ловко достал в правую сторону груди одного из нападавших, который, блокируя удар по ногам, неосмотрительно опустил щит, но меч норда хоть и прорубил кольчугу с нашитыми на нее металлически пластинами, а также толстый кожаный поддоспешник, нанести серьезную рану уже не смог. Клинок горца тут же оставил глубокую зарубку на наручах солдата, но больше варвар ничего не успел сделать. Торстен сбил его с ног сильным ударом щита, а упавшего тут же добил Кель.

Схватка разом закончилась. Стонали раненые, а один из горцев, роняя из оскаленного рта кровавую пену и подвывая, упорно куда-то полз, неловко загребая пыль культею правой руки. Сжимающий окровавленный меч Керит махнул паре гвардейцев и они отправились добивать еще живых дикарей, а остальные бойцы принялись оказывать помощь товарищам.

Потери оказались небольшими. Погиб только один из бойцов смешанной пехоты. Меч варвара вошел аккурат под край шлема и разрубил незащищенное горло. Еще четверо были ранены, но при этом трое из них могли передвигаться самостоятельно. Керит приказал соорудить носилки и привести пленного горца, а сам начал внимательно осматривать трупы.

Идти проводник сам был не в состоянии — мешала сломанная лодыжка и замлевшее от тугих веревок тело. Когда двое гвардейцев его приволокли, он внимательно оглядел открывшуюся его взору бойню. Лицо горца расплылось в довольной улыбке, которая тут же сменилась испуганной гримасой, стоило ему разглядеть древко и оперенье стрелы, торчащей из шеи одного из варваров.

— Видишь тело вождя? — голос октата был сух и деловит.

Сначала горец замешкался с ответом, но удар по ребрам быстро вернул его к реальности и заставил поспешно замотать головой.

— Поносите его здесь. Пусть найдет тело, — в голосе Керита не проскользнуло и капли неуверенности.

Через некоторое время один из гвардейцев подозвал командира и указал на тело горца, одетого в дорогой кольчужный доспех, скорей всего когда-то принадлежавший какому-то дворянину, сложившему голову в этих горах.

— Это он? — спросил октат.

— Никак не могу знать. Но пленник странно дернулся, когда увидел это тело. Только скаренный уродец ничего не сказал, не реагирует даже на удары, — доложил гвардеец.

— Не реагирует на удары? Ну-ну, — Керит достал из-за пояса кинжал и вперил свой тяжелый взгляд в повисшего на руках у гвардейцев горца. — Это он? Отвечай.

— Я не уверен! Не штоит шпешить! Обшледуем вше тела! — горец заискивающе смотрел на отктата.

— Не стоит спешить, говоришь? Ну-ну, — Керит вонзил кинжал в ногу пленника и зажал ему рот рукой. А потом начал медленно поворачивать клинок в ране, не обращая внимании на отчаянное мычанье извивающегося тела. Когда в расширившихся глазах горца не осталось ничего кроме боли, он выдернул кинжал и открыл ему рот.

— Он это, он, — захлебнулся в пронзительно крике пленник.

— Отлично, — октат тщательно вытер об его одежду свой кинжал и обратился к гвардейцам. — Найдите тело дикаря, убитого в ближнем бою, отнесите подальше в кусты, и там его оружием прирежьте эту свинью. Да, вот еще что — возьмите у Ритала ятаган нашего пленного горца, вымажьте в крови и вложите его телу в руку.

Гвардейцы послушно выполнили приказ, и скоро раздался последний отчаянный крик пленника. К этому времени все оружие императорских солдат с поля боя уже собрали. Не поленились даже взять с собой остатки разбитых щитов. Носилки тоже соорудили и на них положили тело убитого пехотинца, а также тяжелораненого солдата.

— Выдвигаемся, — скомандовал октат, внимательно оглядев поле боя. — Соплеменники нашего бывшего проводника ждать не будут.

Солдаты рысью направились прочь от места побоища. Торстен ускорился и поравнялся с Риталом.

— Слушай, а что это Керит про родичей нашего пленника вспомнил? Они же сами нас на этого скаренного вождя натравили. Зачем им нам мстить? — спросил на бегу норд.

— Ты что шутишь? Или правда не понимаешь? Думаешь, они сами не могли организовать засаду? Еще как могли. И вождя бы убили. Но весь их род непременно вырезали бы из мести. Тут мы и оказались им нужны — выполнить нашими руками грязную работу. А потом хитрые горцы укладывают ровными рядками всех имперских кровопийц и выступают в роли героев, — пропыхтел на бегу Ритал.

— Вот почему наш пленник так настойчиво уговаривал подняться к перевалу, — осенило Торстена. — Там нас и поджидали горцы из его племени.

— Именно. Уверен, что на перевале нас всех бы и перерезали, стоило только сделать дело, — пропыхтел на бегу поравнявшийся с ними Кель.

— Ха. А Керит отплатил им той же монетой. Умно, — улыбнулся Торстен. — Теперь им ни за что не доказать, что это не их род виновен в расправе над вождем-объединителем.

— Умно бы было вообще не лезть в борьбу варварских кланов, — сплюнул Ритал. — Рано или поздно этот вождь сам бы себе шею свернул.

— Хм. А если нет? — С сомнением хмыкнул норд. — Нет, такие дела на самотек пускать не стоит. Горцы и так много крови империи попортили. Большая война в горах никому не нужна.

Вскоре отряд был вынужден перейти на быстрый шаг. Больше бежать солдаты уже были не в состоянии. С каждым километром доспехи казались все тяжелее, а ведь еще приходилось тащить носилки. Но октат безжалостно гнал бойцов вперед, выжимая из них все, на что они были способны. Сам он еще и успевал рысью перемещаться вдоль растянувшегося отряда, но казалось, ни в малейшей степени не уставал.

Привал на ночь был очень коротким — Керит поднял отряд еще затемно. Но ворчания среди солдат слышно не было. Все понимали, что сейчас от скорости зависит их жизнь. К полудню, несмотря на изматывающую усталость и припекавшее летнее солнце, все повеселели. Возможная погоня никак себя не проявила, и многие стали надеяться, что либо ее нет вовсе, либо она безнадежно отстала.

— Рано мы радуемся, ох рано, — недовольно прошипел Кель, услышав эти разговоры. — У нас было изрядное преимущество. Но горцы прекрасно знают все окрестные тропы. У них нет таких тяжелых доспехов. Они не волокут за собой тела. Боюсь, что варварам хватит прыти не просто нас нагнать, но еще и устроить засаду.

— Тьфу на тебя, не наводи страху, — мотнул головой Торстен. — Если догонят, то тем хуже для самих горцев.

Мрачные предположения Келя начали сбываться на следующий день. Один из дозорных, шедший чуть впереди отряда, внезапно что-то заметил. Гвардеец жестом руки остановил тавт, а сам, надев шлем и закрывшись щитом, осторожно двинулся вверх по склону вглубь, растущего по сторонам от тропы леса. Почти дойдя до первых деревьев, он начал медленно пятиться назад, не поворачиваясь к ним спиной. И это оказалось ошибкой. По его поведению горцы поняли, что засада обнаружена, и в гвардейца полетели стрелы.

Часть смертоносных посланцев дрожа засела в щите, остальные бессильно скользнули по доспехам. Гвардеец спешно пятился, но в этот момент за дело принялись горцы, засевшие по другую сторону дороги. Им приходилось стрелять с куда большего расстояния, но зато мишенью являлась спина императорского солдата. Наконечники стрел у варваров были не слишком высоко качества, и доспехи гвардейца оказались для них слишком хороши. Но часть выстрелов пришлась в куда менее защищенные места.

Один из лучников попал аккурат чуть выше поножей — с обратной стороны от колена. Это место защищалось тонкой кольчужной ластовицей, но пробив ее, стрела глубоко впилась в ногу. Несмотря на рану, гвардеец продолжал отступать, неловко подволакивая ногу, но в этот момент еще один смертоносный посланец пронзил незащищенную ступню. Закричав не столько от боли, сколько от звериной ярости и внезапно нахлынувшего страха перед неминуемой смертью, солдат упал на землю. На него продолжали сыпаться стрелы, но он упорно полз назад, рыча и оставляя за собой кровавый след.

Вот одна из стрел, пущенная с близкого расстояния, нашла-таки слабое место в доспехах и вошла ему в бок. Еще один наконечник пробил кольчужную ластовицу защищавшую подмышку и глубоко засел в теле. Гвардеец отчаянно хрипел и сплевывал кровь, но продолжал извиваться, пытаясь уползти. В этот момент чья-то меткая стрела сумела поднырнуть под чешуйчатую юбку, закрывавшую бедра, и вонзилась в пах. Захлебнувшись в протяжном крике, гвардеец скорчился на земле. Испытывая жуткую боль, он все равно оставался в сознании до последнего момента. Его мучениям положил конец могучий горец, несмотря на кольчужную сетку бармицы, одним ударом двуручного топора разрубивший шею израненному гвардейцу.

А основному отряду было не до спасения своего дозорного — на них тоже посыпались стрелы. К счастью, расстояние до засады было изрядным и поэтому, долетая до солдат, смертоносные посланцы уже не имели прежней убийственной скорости. Прикрываясь щитами, гвардейцы и пехотинцы быстро отступили к деревьям. Здесь достать их стрелами издали уже было нельзя. Лучники спешно натягивали тетивы на луки, опасаясь, что горцы кинутся в атаку, но пока варвары сохраняли удивительное хладнокровие и не спешили нахрапом лезть на имперских солдат, изготовившихся к бою.

— Они долго ждать не будут! — голос Ритала дрожал от возбуждения. — Эти дикари строем драться не умеют, а значит, нам нужно встретить их единым кулаком и в более удобном для боя строем месте!

— Зато они прекрасно умеют стрелять. Стоит показаться на тропе, нас просто перестреляют, — голос Керита был спокоен. — Занимаем позиции здесь. Держаться плотно — насколько позволяют деревья. Стоять в два ряда, чуть-чуть полукругом в правую сторону. Слева крутой склон, но особо отчаянные горцы могут и на него забраться, так что внимательно! Во время боя вперед не вырываться. Старайтесь сохранять линию пока можно. По сторонам посматривайте, как соседей начнут отжимать, и сами не спеша отходите. Как станут окружать, смыкаемся в круг!

Торстен занял указанное ему место в строю. Слева возвышалось внушительное дерево, и начинался крутой склон. Справа от него позицию занят один из гвардейцев. За спиной привычно расположился Кель, сжимавший в руках лук, но готовый в любой момент отбросить ставшее бесполезным оружие, подхватить прислоненный к дереву щит и обнажить меч.

Горцы нападать не спешили, и в голову начали лезть непрошенные мысли. Торстен внезапно понял, что они ничего не знают ни о численности, ни о вооружении противника. Варвары могли и вовсе не ввязываться в прямой бой, а попробовать просто затравить отряд в горах внезапными нападениями и засадами. Но времени у вождя горцев не было, и он все же решил рискнуть жизнями своих воинов ради выживания всего рода.

Выходить из-под прикрытия деревьев на хорошо простреливаемый тракт горцы не решились. Громкий треск подлеска, а потом и боевые кличи варваров возвестили о начале схватки. Пока волна дикарей не нахлынула на строй императорских солдат, Торстен успел рассмотреть, что горцы сильно превосходят по численности их отряд, зато доспехи имелись не у всех, да и те в основном кожаные. Оружие у них тоже было разномастным — похоже, что дикари бросили в бой всех — от ветеранов до безусых юнцов.

Кель использовал это время с куда большим толком и успел сделать три выстрела. Не теряли времени и другие лучники отряда. Сразу несколько нападавших кувыркнулись под ноги остальным, с торчащими из тел древками. Но остановить стрелами этот вал тел было невозможно.

В дерево слева от юноши вонзилось неудачно посланное копье. Просвистело над головами и несколько стрел. А как только горцы подбежали ближе, их метательное оружие стало куда опаснее. По шлему Торстена чиркнула стрела, еще одна вонзилась в его щит. Стоящий рядом гвардеец с проклятьем поспешно отрубил древки глубоко вошедшего в доски копья и нескольких стрел. В этот момент волна горцев нахлынула на строй императорских солдат.

Торстен и стоящий рядом гвардеец поплотнее сдвинули щиты и приняли на них первого нападавшего. От слаженного удара горца отбросило назад, и меч норда легко разрубил незащищенное горло. Тут же на них навалилось сразу несколько варваров. Удачно отрубив наконечник копья, которым его пытались проткнуть, Торстен обменялся несколькими ударами с еще одним доставшимся ему противником и был вынужден сделать шаг назад под напором одетого в кожаный доспех здоровяка, вооруженного топором и круглым щитом. В дело вовремя вступил Кель, на чей сильный удар горец отвлекся, и его бок пропорол меч гвардейца.

Торстен даже не успел шагнуть вперед, как был вынужден встречать нового варвара в кольчуге и открытом шлеме. Нападавший умело отбил удар мечом справа, но норд с силой ударил кромкой щита в незащищенное лицо горца, и тот рухнул как подкошенный, глотая выбитые зубы. Торстен улучил момент и рубанул яростно нападавшего на гвардейца коренастого, но могучего дикаря. Его меч рассек толстую кожу с несколькими нашитыми костяными пластинами и глубоко впился в ключицу истошно заверещавшего варвара, а сам норд с трудом успел отшатнуться от удара двуручным мечом, которым ловко орудовал еще один горец, чье лицо было изуродовано многочисленными жуткими шрамами. Но этому умельцу не повезло — он то ли поскользнулся на чьих-то внутренностях, то ли зацепился ногой за одно из тел, но потерял равновесие и стал легкой добычей для клинка гвардейца.

Воспользовавшись секундной передышкой, Торстен поудобнее перехватил рукоять меча, добил хрипящего, но упорно пытавшегося встать горца с выбитыми зубами и шагнул вперед, выравнивая строй. На него с воплем налетел вооруженный кистенем варвар. Норд еще успел как-то отстранено удивиться такому странному выбору оружия для схватки в лесу, когда обойдя подставленный щит, костяная гирька сильно ударила по шлему бойца, а меч Келя отрубил нападавшему руку. Один из горцев попытался насадить Торстена на копье, но отбив несколько ударов щитом, пехотинец изловчился и кончиком клинка отрубил кисть сжимавшей древко руки.

Вокруг вовсю кипела схватка. Горцы были хуже вооружены и обучены, но их было гораздо больше, и варвары с воинственными кличами лезли вперед, не считаясь с потерями. Гвардейцы отбивались уверено и умело. Их спокойствие передалось и простым пехотинцам. Но даже великолепная выучка и хорошие доспехи не всегда помогали. Первые солдаты начали падать, обливаясь кровью из глубоких ран. Имперцам оставалось только порадоваться тому, что копий у горцев было немного и работать строем они были не обучены.

Торстену отчаянно хотелось смахнуть заливавший глаза пот, но противник не давал ни секунды передышки. Вот норду приходится отбивать страшный удар двуручного топора. Оружие горца пробило щит и глубоко засело в его досках. Могучий варвар, в волосах которого уже белели седые пряди, тут же с силой потянул древко на себя. Торстен не успел освободить левую руку из лямок, и был выдернут из и так редкого строя. На него обрушился град ударов. Шлем и наплечники достойно выдержали испытание, не дав оружию добраться до беззащитной плоти, а вот кольчуга подвела. Меч горца разрубил ее кольца, стеганный поддоспешник, и уже потеряв убийственную силу, тем не менее, оставил неглубокую, но длинную и обильно кровоточащую рану на груди норда.

Спасли Торстена соседние бойцы и Кель, дружно сделавшие шаг вперед и на несколько секунд оттеснившие горцев. Варвару с двуручным топором один из гвардейцев сильным ударом разрубил лицо, но даже умирая, дикарь не выпустил оружие, и Торстену с проклятьем пришлось оставить щит.

Оставшись с одним мечом, Торстен отошел во второй ряд, а его место занял Кель. Еще минуту они успешно отбивались от наседавшего противника, когда он краем глаза успел заметить движение слева. Совсем еще юный горец забрался по крутому склону и оттуда прыгнул на солдат. Его тело напоролось на выставленный нордом клинок, но свое дело варвар сделал. Торстен и Кель покатились по земле, сбитые с ног этим безумцем.

Норд оказался придавлен прыгнувшим сверху горцем. Он попытался сбросить его с себя, но смертельно раненный дикарь, ломая ногти, вцепился в бармицу, из последних сил пытаясь задушить солдата. Рядом, разбрызгивая кровь, рухнул еще один нападавший. Его нога, одетая в мягкий чувяк[28] в агонии несколько раз лягнула Торстена в бок.

Бившийся справа от норда гвардеец попытался в одиночку закрыть упавших товарищей, но горцы сполна воспользовались удачным моментом. Вынужденный отбивать сразу несколько ударов в голову, боец Сплава не успел дернуть щит вниз, и узкое лезвие топора, прорубив чешуйчатый доспех, глубоко впилось в бедро солдата. Отчаянно взвыв, гвардеец насадил горца на свой меч, но тут же его шлем смялся под страшным ударом клеймора, которым орудовал иссеченный многочисленными шрамами варвар, одетый в не единожды залатанную кольчугу.

Едва Кель начал подниматься на ноги, как был вынужден заслоняться своим оружием от летящего в него двуручного меча. Со звоном клинок сломался, а пехотинец пошатнулся, потрясенный ударом, оставившим на его шлеме огромную вмятину. Спас его Керит, оказавшийся рядом, и зарубивший орудовавшего клеймором горца. До этого командир видимо не вступал в бой и ринулся в схватку, только заметив разрыв строя.

Наконец стряхнув с себя еще дергающееся в предсмертной агонии тело, весь залитый своей и чужой кровью, вымазанный в пыли и мелком лесном мусоре Торстен освободил клинок и с ревом шагнул вперед, заслоняя упавшего сначала на колени, а потом и вовсе распластавшегося на земле Келя. Из носа и ушей юноши текла кровь, и в бою он был больше не помощник. С криком ярости Торстен успел левой рукой схватить за древко только начавший разгон топор и вонзил свой меч в живот варвару. На секунду их лица оказалось в каких-то сантиметрах друг от друга. Торстен увидел безумно вытаращенные глаза, оскаленный рот с выступившей на губах кровавой пеной, почувствовал смрад последнего хриплого вздоха варвара, и отшатнувшись, с проклятьем отбросил тело ударом ноги.

Еще один дикарь вознамерился проткнуть норда острием на конце секиры, орудуя ею как и копьем, но он успел уклониться. Несколькими молниеносными ударами Керит расправился сразу с двумя горцами, и Торстен получил пару секунд для того, чтобы поднять щит убитого гвардейца и поправить перекошенный шлем.

Еще полминуты они вполне удачно сдерживали напор горцев, а потом норда опять едва не оказался выдернут вперед. Один из варваров, нанося удар сверху вниз, ловко зацепил своим топором кромку щита пехотинца и рванул его на себя. На ногах Торстен удержался, но невольно раскрылся. Воспользовавшись этим, горец нанес быстрый тычок углом топора, метя в щель между нащечниками. К счастью, норд успел дернуть головой, и удар пришелся в сталь шлема, а меч солдата разрубил ногу истошно завопившему варвару.

Торстену становилось все труднее и труднее двигаться. Несмотря на то, что рана была неглубока, она обильно кровоточила, и яростно шипевший норд постепенно терял силы. Изматывающая, притупляющая внимание и реакцию усталость все возрастала. Левая рука уже с трудом поднимала щит, а правая все медленнее ворочала мечом. Из груди вырывалось хриплое дыханье, горло пересохло, до боли хотелось напиться холодной воды. Жара становилась невыносимой, и струйки пота обильно мешались с кровью. Изрядно покореженные доспехи все сильнее сковывали движения, а кольчуга не давала вздохнуть полной грудью. Но Торстен не имел права на передышку и вновь и вновь сталью встречал врагов.

Ряды императорских солдат таяли, а нападавшие не ослабляли натиск. Вот один из гвардейцев, закрывая голову щитом, не успел отступить или отбить удар по ногам, и выщербленное лезвие секиры горца легко отсекло защищенные лишь кожей сапог пальцы. Яростно взвыв, солдат вскинул меч в отчаянном замахе, но клинок другого варвара, пробив тонкую кольчужную вставку, глубоко вошел ему в руку с внутренней стороны, а потом сразу несколько сильных ударов шестопером и топором смяли его шлем, проломив череп.

Бойцы справа все сильнее пятились, не давая себя обойти. Один из пехотинцев замешкался, и это стоило ему жизни. Вскоре оставшийся на ногах неполный десяток израненных и уставших солдат сомкнулся в кольцо. В основном это были гвардейцы, из тавта Торстена способными сражаться оставалось только трое. И в этот момент варвары разом отхлынули. По выставленным щитам скользнула брошенная кем-то секира, вонзилось несколько копий. Чуть в стороне из последних сил, волоча за собой внутренности, полз один из горцев. Его надрывные вопли мешались со стонами других раненных.

— Сейчас луками довершат, — голос Керита был буквально пропитан ледяным спокойствием. Казалось, что его нисколько не беспокоит неминуемая гибель. — Жаль, что мы им стрелами ответить уже не сможем.

— Ну, так станцуем со смертью последний танец, — грустно усмехнулся Ритал, напряженно всматриваясь в фигуры горцев, словно пытаясь угадать, кому же из них суждено оборвать нить его жизни.

— Не спеши себя хоронить, — тихо произнес Керит, внимательно оглядел израненных товарищей, улыбнулся им и тут же взорвался яростным воплем. — За империю! Режь!!!

Солдаты подхватили безумный клич и с остервенением ринулись вперед, навязывая горцам ближней бой и не давая издали засыпать стрелами. Торстен, как и все, с бешенством рубил ненавистных варваров, но в его голове нарастал шум, а меч и щит делались все неподъемнее.

От очередного удара мокрая от крови и пота рукоять вырвалась из пальцев, и норд оказался безоружным. Разрывая горло в безумном крике, Торстен бил щитом, закованным в сталь кулаком, локтями. На его шлем, наплечники, правую руку обрушилось несколько сильных ударов, но норд, рыча от ярости, продолжал крушить врага. Боец понимал, что стоит дать противнику как следует размахнуться, и его уже ничто не спасет. Под отчаянными ударами сминались оскаленные лица варваров, он даже сумел провести удачную подножку, опрокинув одного из противников, но тут же получил сильный тычок в переносицу обратным концом секиры, а потом и вовсе был отброшен назад.

На Торстена обрушилось несколько сильных ударов, от которых он с трудом смог закрыться щитом, но потом тяжелый шестопер оставил на его шлеме внушительную вмятину, а чей-то клинок едва не отрубил правую кисть. Норд рухнул на колени, но его заслонил сражавшийся рядом Ритал. Несколько долгих секунд ветеран умело отбивался от наседающих горцев, но потом не смог выдернуть застрявший в ключице врага клинок, а на щите у него повис еще один варвар. Ритал разжал сжимающие рукоять меча пальцы и попытался отшатнуться, но не успел. Меч горца кончиком клинка попал аккурат между двумя нащечниками и легко разрубил губы и небо, выбивая передние зубы. Варвар, повисший на его щите, сделал подножку, и ветеран упал, захлебываясь кровью.

Но за эти короткие мгновенья Торстен успел подхватить с земли чей-то топор. Выпрямившись, он застонал от боли не только в груди, но и правом боку, с ужасом понимая, что там его кольчугу тоже пробил чей-то меткий удар. Шею и грудь заливала хлещущая из носа кровь. Норд вывихнул кисть, и правая рука плохо слушалась, а при каждом движении она еще и отдавалась болью под изрубленным наплечником. Перед глазами замелькали разноцветные огоньки, и норд едва не упал от нахлынувшей слабости. Его шлем был смят в нескольких местах, а глаза теперь заливал не только пот, но и кровь из рассеченной головы.

Внезапно в уши ворвался громкий, протяжный звук, напоминающий горн, и горцы вновь поспешно отхлынули назад, оставив стоять четверых пошатывающихся солдат, с головы до пят заляпанных своей и чужой кровью. Лишь командир отряда держался на ногах уверенно и казался полностью расслабленным, словно и не побывал сейчас в бою. Из-под разрубленного наплечника медленными толчками стекала кровь, на шлеме виднелось несколько больших вмятин, но он совсем не обращал внимания ни на раны, ни даже на отходящих варваров, а пристально разглядывал что-то внизу.

Торстен тоже с удивлением разглядел стелящийся по земле туман, но в этот момент белесые полотнища взметнулись по его ногам вверх, и он вдохнул пропитанный влагой воздух. На норда словно разом навалилась неподъемная тяжесть, и пехотинец рухнул как подкошенный.

Рядом падали и другие солдаты. Уже лежа на боку, Торстен разглядел, как командир гвардейцев в отчаянном усилии кидает свой меч в сторону смутно виднеющейся в тумане фигуры, вокруг которой в страхе расступались горцы. А последним что увидел норд, прежде чем окончательно погрузиться в беспамятство, был грозно разевающий жала рыжий муравей, готовый до конца защищать свое жилище, разрушенное ногами глупых людей.