Тренировочный День 11

Глава 18

Глава 18

— Да мы купель сделаем! У нас брезент есть, растянем в стороны, отгородим часть, воду там нагреем до нужной температуры… — горячится Семен Евстигнеев, по кличке «Левша» который одновременно является ответственным за весь реквизит, бутафорию и декорации, а еще он «на все руки мастер». Свою работу Семен любил, сам он не был особо «творческим человеком», скорее из тех, про кого говорят, что крепко на земле стоит. Родился, учился, потом техникум, потом слесарь пятого разряда, но каким-то образом занесла нелегкая в театр, туда где ходят воздушные феи в кринолинах, говорящие на выспренном языке Шекспира и Чехова, но за кулисами могущие и по матушке послать далеко-далеко… и затянула его сладкая атмосфера богемы и искусства.

Сам Семен честно признавался, что мало чего в искусстве понимает, человек он простой… но порой, глядя на съемочную площадку у него нет-нет, а екало в груди — не пойми от чего. Нет, с его разрядом он мог бы на заводе мастером быть, а то и начальником цеха, если курсы повышения квалификации пройти. Но он ни на что на свете не променял бы свой трейлер и скудные бытовые условия на ведомственную квартиру и премию в конце квартала, на устроенный быт, потому что тогда бы его жизнь стала бы скучной и серой. Сам себя он порой сравнивал с нелетающей птицей, которой боженька крыльев не дал, но даже просто посмотреть, как другие летают…

Ну и потом, быть старшим по реквизиту на площадке — это тоже своего рода творческая задача. Как с помощью досок, гвоздей и такой-то матери сделать из советского БТРа — немецкий танк к примеру? Или там космический корабль из дерьма и палок? Никто не будет на космический корабль космические деньги выделять, это если ты кино про шпионов снимаешь, то тебе машина хорошая нужна, заграничная, а если фантастику какую, то скажут «все равно никто не знает как это выглядит, сооруди что-то с разноцветными лампочками», а халтуру Семен терпеть не мог.

Так что едва узнав, что Савельев собирается сцену с купающимися крестьянками доснять, да еще и с этими спортивными девицами, что всю съемочную площадку наводнили — он целиком и полностью поддержал эту идею, к восторгу «гусар» и рабочих сцены. И не потому, что на полураздетых молодых да подтянутых девчонок поглазеть охота… нет, конечно. Человек он женатый, жене своей верен… а с другой стороны если просто посмотреть — это ж ничего такого. Искусство же.

— У нас через неделю выезд в Иваново, важный матч. — возражает ему вредный тренер команды: — а если простынет кто? С утра в холодную воду… на дворе октябрь!

— Начало октября! — возражает ему Семен: — у нас я помню случай был, когда в декабре пляжную сцену снимали, да в Сочи, но все равно холодно было! Все синие как Птица Удачи, между дублями у тепловых пушек грелись да разведенный спирт на грудь принимали, но никто не простыл! Сила искусства!

— Витя! Ну пожаааааалуйста! — тянет тренера за рукав девушка в гусарском кивере, доломане и ментике, с саблей в другой руке: — я никогда в кино не снималась!

— Все, что широкий зритель нашей страны увидит на экране, так это твою голую жопу, когда ты в воду побежишь. — говорит тренер, складывая руки на груди: — как по мне так риски слишком высокие. Простудитесь, заболеете, умрете в канаве.

— Какой резкий скачок логики, — моргает рядом другая девушка, широкоплечая, высокая, стоящая рядом с ними: — от «простудитесь» к «умрете в канаве». Ты думаешь, ты ее остановить сможешь?

— Виктор! — всплескивает руками Георгий Александрович: — вы не понимаете! Давайте я вам объясню! Все преходяще, даже женская красота увядает как цветок, даже эти великолепные ягодицы…

— Вить, можно я ему все-таки втащу, а?

— Варвара, поймите, голубушка, я же в образовательных целях! И потом… как называть эти божественные выпуклости?

— Я не Варвара! Меня Валей зовут!

— … неважно. В любом случае, Виктор — вся красота недолговечна, а искусство — навсегда. Кто была та девушка, что позировала для скульптора Венеры Милосской? Она давно умерла, но мы до сих пор любуемся ее изгибами! Я предлагаю вам вечность! Бессмертие в веках!

— Вить, ну пожааааалуйста! Хочу быть бессмертной! Чтобы моими изгибами любовались!

— Тебе уже все равно будет.

— Поймите, голубчик, эти ягодицы…

— А можно уже перестать о моей жопе говорить, а⁈

— … это символ! Не просто плоть, мясо, кости и кожа, нет! Это символ несгибаемой жизненной силы русской женщины, которая даже под гнетом самодержавия, крепостного права и домостроя, — сохраняет волю к жизни, доброту и заботу! Словно росток деревца, который пробивается через асфальт! Наши женщины несут на себе тяжкое бремя, но не сдаются, они — побеждают, их сила пробивается через любые запреты и препоны! Наши матери, сестры, возлюбленные, дочери! В чем же заключается сила искусства⁈

— В Валькиной жопе? — осторожно предполагает девушка в гусарском кивере.

— В том, чтобы рассказать об этом! Чтобы донести до зрителя правду жизни без прикрас и цензуры! Чтобы вскрыть ему сердце, чтобы встряхнуть его душу и заставить переосмыслить свою жизнь! А вы… простудиться боитесь! — кипятится Георгий Александрович, размахивая руками: — это ваш шанс шагнуть в бессмертие! Кроме того, у вашей девушки будет роль! Настоящая роль! Крепостная Варвара, подруга главной героини, у нее целых три сцены…

— Георгий Александрович, да вы поймите, я не против съемок! — говорит тренер: — но у меня своя ответственность! Мы тут только-только в первую лигу вышли, один матч всего сыграли, у нас ответственный период, впереди командировка и встреча с «Текстильщиком» и их природным дарованием Евдокией, нам даже из режима выбиваться нельзя. Я уж сегодня разрешил сабантуй, потому что день рождения у Арины, но вообще-то с завтрашнего дня будем напрямую к соревнованиям готовиться, диета, режим…

— Оргии.

— Дура ты Бергштейн. На людях это «особыми тренировками» называем!

— Ах, да, точно. Особые тренировки…

— Так что никаких купаний в холодной воде! — строго говорит тренер девушек: — чтобы потом у меня соплей не было…

— Да что вы за… — начинает было Савельев, но тут вступает Семен, напоминая о себе.

— Я же говорю — никакой холодной воды и не будет! Мы можем купель соорудить, если камеру вот так поставить… — он показывает, как именно: — то кадры как девушки вбегают в воду выйдут отличными. Как будто в реку и бегут. А воду там можно согреть… пусть горячая будет. Не совсем горячая, потому что тогда парить будет, но тепленькая, чтобы не простыли.

— Да пусть их. — говорит подошедшая девушка с повязкой на рукаве: — мазью намажутся согревающей, чаю горячего попьют и все такое. Вить, ты ж сам их закаливал, под холодной водой держал в душе…

— Закаливание — там время контролируемо. Съемки такой процесс, что может затянуться… вот тут-то все и простынут. Лишняя минутка на холодном воздухе и в холодной воде и все, привет спортсменам.

— Ну вот и решено! — хлопает по столу ладонью режиссер: — Семен сделает купель, ваши девушки намажутся мазями, мы им теплые покрывала и горячий чай организуем, а вы, голубчик — сами и проследите чтобы по времени они не замерзли!

— Но…

— А теперь самое главное! — режиссер строго уставился на широкоплечую девушку: — Варвара! Пробы с тобой уже завтра начнем! Первая сцена — Варвара сидит в своей горнице, на кровати и грустит о своей подруге, на ней прозрачная белая исподняя рубашка…

— Вить! Я голой сниматься не буду!

— Это же искусство!

— Вон пускай Лилька и Юлька снимаются, им все равно!

— Мне не все равно. Мне любопытно. — говорит девушка в гусарском кивере.

Большой зал «купеческой усадьбы XIXвека» преобразился. Когда-то здесь, наверное, устраивали приемы, а может даже давали балы. Тут были высокие потолки с лепниной, огромные окна от пола почти до потолка, паркет ёлочкой, потемневший от времени, но всё ещё благородный. Хрустальная люстра размером с приличный диван, переделанная под электрический свет — висела под высоким потолком, освещая все тёплым, золотистым светом.

Три длинных стола буквой «П» заняли центр зала. Скатерти — разномастные, какие нашлись: белая льняная с вышивкой на главном столе, клетчатые на боковых, а один угол и вовсе накрыли театральным занавесом винного цвета, который Семён где-то раздобыл. Смотрелось неожиданно празднично.

Узбекский плов соседствовал с шашлыками на шампурах ещё горячими, исходящими паром. Они лежали на длинных блюдах рядом с «тазиками» с салатом оливье и конечно же ачик-чучуком. Узбекские лепёшки из настоящего тандыра соседствовали с нарезанным батоном. Маринованные огурцы, помидоры, квашеная капуста в мисках. Сыр — и простой советский «Российский», и какой-то французский с плесенью. Фрукты — яблоки из местного сада, виноград откуда-то с юга, и даже ананас, невесть как оказавшийся в реквизите съёмочной группы.

Бутылки стояли вперемешку — «Советское шампанское», грузинское вино, водка «Столичная», коньяк, и несколько бутылок чего-то французского с непроизносимыми названиями. Графины с компотом и морсом — для тех, кто не пьёт или кому не положено.

Стулья собрали отовсюду — резные антикварные из самой усадьбы, складные режиссёрские с площадки, простые табуретки, и даже несколько перевёрнутых ящиков, накрытых подушками. Никто не жаловался — места хватало всем.

Точно так же как и блюда на столах, люди в большом зале особняка собрались самые разные. «Гусары» в расстёгнутых доломанах смешались с девушками в спортивных костюмах. Кто-то из осветителей уже братался с кем-то из «бортпроводников» Арины над бутылкой водки.

— Вот! — сказала Мишель, передавая Арине шелковый шарф: — cadeau d’anniversaire! Презент на именные дни!

— Подарок на день рождения. — поправляет ее сидящая рядом переводчица, которая уже разговелась несколькими бокалами вина, у нее покраснели щеки и растрепались волосы: — она хочет сказать, что ей очень приятно быть на празднике у… peuple soviétique ordinaire…

— Да! — кивает головой французская звезда кино: — обычьные человеки страны!

— Чего это я — обычная? — тут же обижается Арина: — это кто обычная — я⁈

— Аринка у нас — звезда! — поясняет оказавшаяся рядом Алена Маслова, которой почему-то страсть как охота показать, что и они тут в провинции не лыком шиты: — про нее в «Советском Спорте» писали! Целую статью! Вот про вас статью в «Советском Спорте» писали, мадемуазель Делори?

— … Cette jeune fille a fait l’objet d’un article dans le magazine ' Soviet Sport ', une publication très importante dans notre pays… — бормочет переводчица.

— Да я… скажи ей, что я в четырех фильмах снималась уже! — говорит Мишель Делори: — сам Alain Delon m’a remarqué!

— Подумаешь, ремарке! — пожимает плечами Арина: — а мне Ален Делон и не нравится вовсе! Мне Виктор Борисович нравится!

— Кстати! — вскидывается Алена: — Аринка! Тебе восемнадцать уже… ты же наверняка планируешь Витьку в углу зажать, да?

— Да что за глупости ты говоришь⁈ — Арина слегка краснеет: — вовсе нет. Совсем нет. Я и не думала. Чего это… ну то есть если «особая тренировка»… и вообще…

— «Особая тренировка» — Ilsappellentces entraînements spéciaux des orgies sexuelles, — говорит переводчица и опрокидывает в себя еще один бокал. Икает и поспешно прикрывает рот ладонью.

— Commec’est intéressant, — моргает Мишель: — это и правда помогает… ну спорт… в спорте?

— Еще как. — со знанием дела кивает Алена Маслова: — вот кто мы были до «особых тренировок»? Областная команда и даже в области первое место взять не могли уже три года. А то мы сейчас? На уровне команд высшей лиги! В первом же матче Каримовских басмачей разгромили, Ташкентский «Автомобилист»! Да за Витькой очередь знаешь какая стоит⁈ Все спортсменки страны хотят на его тренировки попасть! Но мы его бережем, он секретное оружие Советского Союза!

— L’arme secrète de l’Union soviétique…

— Не, про секретное оружие я поняла, — отмахивается Мишель: — я уже видела этого…секретное.

— Короче, Аринка! — говорит Алена: — я тебе добра желаю. Мужики — они же все до одного тормоза… а Витька особенно. Ты ему здоровенный плакат повесишь «возьми меня прямо тут» — все равно не заметит, будет дичь свою втирать. Тем более что он привык к тебе как к девочке относиться. Бери все в свои руки! Берешь его за шкирку и зажимаешь в углу! И раз — одежду долой, чтобы у него не было возможности удрать! Скажи, Мишель!

— А? — Мишель моргает двумя глазами: — … это так. Если garçon не понимает la force de ton amour… то самой нужно… как это?

— В углу зажать. — кивает переводчица и снова икает. Прикрывает рот ладонью: — извините. Она говорит, что инициативу нужно проявлять, а не ждать. Будешь ждать — так и останешься ни с чем.

— О чем речь? — в разговор вклинивается Айгуля Салчакова: — вы чему девочку учите⁈ Арин, ты их не слушай. Это же серьезное дело, это не перчатку с руки снять. В первый раз нужно чтобы с любимым человеком и первый раз — это всегда особенное событие, понимаешь?

— Салчакова! — прищуривается Алена: — можно подумать ты сама этому правилу следовала!

— Не следовала, вот потому и знаю, что ты потом пожалеешь. — говорит Айгуля и кладет руку на плечо Арины: — ты уже взрослая и можешь принимать решения самостоятельно. Но некоторые решения требуют времени чтобы подумать над ними, понимаешь? Ты дорога мне как подруга и товарищ по команде и мое сердце не выдержит, если ты вот так — бросишь свое тело первому встречному лишь бы доказать это…

— Вот как, Салчакова… — подбирается Алена: — значит тебе можно с тотализатором шутить, а мне нельзя? Договорились же по-честному!

— По-честному⁈ А кто тут на ухо ей присел — «давай в углу его зажми»? Ты первая и начала!

— Не понимаю, что тут происходит… — говорит Арина: — вы о чем вообще?

— А… тебе знать не обязательно. Чистота эксперимента пострадает. — отмахивается Айгуля.

— Еще как обязательно! — Алена складывает руки на груди: — Ариночка, ты думаешь эта дылда от чистого сердца тебя предупреждает⁈ Да она поставила на то что у вас с Витькой ничего не выйдет сегодня!

— Что⁈ Айгуля⁈

— Кого ты слушаешь, Железяка! Это все Маслова и начала, вместе с Марковой! Они тотализатор организовали! Вот потому она тебе эту песню и поет «давай, сделай это!». — Айгуля тут же сдает Алену: — а ведь мы договаривались что никто вмешиваться не будет!

— Да, а то что Синицына Витьке пыталась слабительного в морс подсыпать — это как⁈ И Лильку на свою сторону хотела перетащить чтобы та его предварительно утомила! Грязно играете, мадемуазель Салчакова! Консерваторы не пройдут!

— Уж от кого и слышать такое, так не от вас, прогрессистов! Я, между прочим, за моральный облик Арины переживаю, а вам лишь бы позабавиться на человеческих чувствах!

— Ой, ну все, Салчакова, хватит уже прикидываться что ты тут не ради ставки. Покажи свои истинное лицо, жаждущее наживы и…

— Вы чего, серьезно⁈ — округляет глаза Арина: — вы… тотализатор устроили, получится ли у нас с Виктором Борисовичем или нет⁈

— Все получится. — говорит Алена: — я пятерку поставила на тебя.

— Ничего не получится, даже не поцелуетесь. Десятка. — отзывается Айгуля.

— … caresses intenses sans pénétration. Один к десяти. — бормочет переводчица.

— Она говорит, что я поставила на «жесткий петтинг без проникновения». Один к десяти. Поставила сотню. — поясняет Мишель Делори: — а сама она пятерку поставила.

— Не у всех тут денег куры не клюют!