Тренировочный День 11

Глава 17

Глава 17

Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо над усадьбой в золотисто-розовые тона, когда хаос на съёмочной площадке наконец-то начал превращаться в некое подобие порядка. Не потому, что кто-то навёл порядок — просто все устали. День выдался богатым на впечатления для всех — и для спортсменок Колокамских «Стальных Птиц», которые впервые побывали на самой настоящей съемочной площадке самого настоящего фильма про бравых гусар, красивых дам, про те времена, когда рыцарство было в почете, когда за даму своего сердца мужчины вызывали друг друга на дуэль до смерти!

С другой стороны, завсегдатаи съемочных площадок и дублей в свою очередь пережили некий культурный шок, столкнувшись с неудержимой энергией молодости и дерзости, что ворвалась к ним, бесцеремонно завладев вниманием, не обращая внимания на приличия и не понимая намеков и не соблюдая границы и нормы.

Сперва, казалось, что столкновение двух разных миров, двух разных культур неминуемо приведет к взрыву, вот уже слышались споры на повышенных тонах, а переводчица, выделенная из персонала посольства размахивала руками, пытаясь отогнать любопытных спортсменок от Мишель Делори, актрисы из Франции, вот уже Валентина Федосеева мерилась силушкой на руках за столом с фруктами из папье-маше, кто-то уже смеялся в голос…

— Да расслабься ты. — говорит Наташа Маркова своей коллеге со съемочной площадке, Людочке: — видишь же, что все идет как надо. Сейчас они все устанут, потом напьются, станут песни горланить, потом заснут кто где. Тут главное отследить кто и где заснет, чтобы лицом в тарелке с салатом не угасли.

— А?

— Потому что если салат с огурцами, помидорами и маслом — то нормально, это как маска овощная, с утра кожа блестеть будет. А вот если заснуть в салате с майонезом, то потом кожа скукожиться может. — поясняет Наташа: — это важно. Потом нужно посмотреть, чтобы Железнова алкоголь не выпила, потому что у нее крышечка стреляет на раз-два, а потом она блевать будет полночи, молодая еще. За Бергштейн нужно смотреть чтобы ничего не натворила… и я даже не могу тебе сказать что именно она натворить может, она ни разу не повторялась еще.

— А у меня нужно за Георгием Александровичем следить, чтобы он не забыл свои записи. — говорит Людочка: — он же как в творческий экстаз впадает — про все забывает! В тот раз вышел из своего трейлера без штанов, представляешь? Сверху все нормально — рубашка, пиджак, очки, а снизу — нет штанов и все! За Холмогоровым нужно следить, он артист талантливый, но за воротник любит заливать, с собой фляжку свою носит, а там — чуть ли не чистый спирт! Я в тот раз попробовала — горло обожгла! С Андреем Викторовиче вообще лучше все дубли с утра снять, как за ним не следи, а к вечеру обязательно наклюкается! А Лена расстраивается! Ой, ну то есть Елена Анатольевна Вишневская, ну которая его жену в кадре играет… она же такая — гениальная актриса! — с придыханием говорит Людочка: — в роль вживается знаешь как! Она прямо вот по Станиславскому! И вот сейчас — не играет, а живет! Раз по сценарию она жена графа Воронцова, так она и вне площадки ведет себя как его жена, представляешь⁈ Как она на эту Мишель смотрит — у меня аж мурашки по спине! Я на всякий случай приказала столовые ножи со столов убрать, а то мало ли…

— Ого. Интересно у вас. — моргает Наташа: — интриги. А у нас проще. Мы — команда, у нас ревности в принципе быть не может.

— Как это — не может? — не верит Людочка: — в первую очередь вы женщины, а любая женщина она своего не упустит. У нас вот Елена Анатольевна Андрея Викторовича ревнует к Мишель, а Андрей Викторович ревнует Мишель к Диме Усачеву, который корнета Семушкина играет, а еще к Павлу Игнатовичу и вообще ко всем, кто с ней рядом останавливается… а сама Мишель как бабочка по площадке порхает и делает вид что по-русски не понимает, но я-то ее давно раскусила! Как без ревности тут? Еще и Лизочка из гримеров вечно глазки Георгию Александровичу строит! Вертихвостка! — Людочка не сдерживает праведное негодование в своем голосе.

— У нас команда. — отвечает Наташа: — вон, Витьку… то есть нашего тренера видишь?

— Вижу, — кивает Людочка: — высокий и мускулистый такой… симпатичный.

— Ну так вот, вот эта шаровая молния с саблей, что лупит твоих гусар — это вроде как его девушка…

— Да? Как интересно… — Людочка переводит взгляд на коротковолосую, невысокую блондинку, которая лихо машет саблей, тесня очередного «гусара»: — они совсем на пару не похожи.

— Ну так, потому что они и не пара. Лилька мутит еще с Машей, нашим капитаном, вон, высокая с повязкой на плече…

— Чего⁈ — Людочка давится воздухом: — но…

— А еще к ним в гости ходит Айгуля Салчакова, наша «Казашка», хотя она узбечка на самом деле… вон она стоит рядом со своим батей у казана, над пловом и шашлыками колдует…

— В «гости ходит», ты имеешь в виду…

— А недавно я узнала, что и Валя Федосеева периодически к ним заглядывает… — Наташа подпирает голову рукой: — вот все думаю сама сходить, узнать что там — медом намазано? Должно же быть что-то там особенное, а? Ну не может быть чтобы просто так все к Витьке ходили…

— Ваш тренер спит со всей своей командой⁈

— Ну… пока не со всей… да и Арина несовершеннолетняя. Была. — уточняет Наташа: — надо ставку сделать. Тотализатор организовать.

— Тотализатор⁈

— Вот смотри, — Наташа поворачивается к ней: — Арина целеустремленная, хоть и молодая, но стерва уже — жуть! Когда только к нам попала, я думала, что Лилька ее убьет. Но Лилька она отходчивая, а вот Аринка если зло затаила — не забудет. Наверное, у нее черная книжечка есть, а может просто память хорошая… но она точно не забывает такие вещи. Она ж как ваша француженка — звезда национального масштаба. Знаешь как ее в «Советском Спорте» назвали? «Гением будущих поколений», вот как! Сама понимаешь, за красивые глазки так не называют. А с другой стороны, Витька хитрый как лис и скользкий как угорь, попробуй его в углу зажать… я как-то пробовала…

— Чего? — не понимает Людочка: — Наташ, ты о чем вообще?

— У Аринки тут всего два гештальта было. — поясняет Наташа: — утереть Лильке нос и с Витькой переспать. Первого она добилась, с Лилькой подружилась так, что теперь они не разлей вода, а вот со вторым у нее пока никак. Витька уголовный кодекс чтит как Остап Берта Мария Сулейман Бендер-бей, так что ей до восемнадцати и не светило ничего… но сегодня… — она качает головой: — этот поединок будет легендарным! Настойчивость и целеустремленность юности против опыта и мудрости мастера отмазок! Неет, я определенно тотализатор замутить должна… Эй! Маслова! — повышает она голос: — Алена! Великий Комбинатор против Железяки, что скажешь?

— Пятерку на Железяку. — тут же отзывается девушка, которая стоит неподалеку: — не то, чтобы я в Витьку не верила, но мне девочку жалко. У нее день рождения в конце концов.

— Хм. — говорит Наташа: — хорошо, Маслова. Пять рублей на Железяку… Юлька! Юлька! Синицына! Эй!

— Десять на Виктора Борисовича. — поправляет очки Юля Синицына.

— Принято. — кивает Наташа и потирает ладошки: — тотализатор мутится, денежки крутятся! Кто еще? И…эй, Синицына! Не вздумай своими обычными штучками заниматься!

— Я не понимаю, о чем это ты…

— Все ты понимаешь! Не вздумай там слабительное в пунш подмешать или что еще! Нельзя активно вмешиваться в процесс, иначе ставка не зачтется! Слышишь⁈

— … об этом ты не говорила.

— Теперь сказала!

— Тогда я меняю ставку. Пять рублей на Арину.

— Видимо совсем Витьке туго придется, никто в него не верит. — бормочет себе под нос Наташа: — значит будем один к десяти принимать…

— Погоди. — говорит Людочка: — это в смысле? То есть ты принимаешь ставки что ваша эта звездочка вашего же тренера найдет сегодня и завалит? В смысле — в углу прижмет? Один к десяти что не прижмет, и обычная ставка если прижмет?

— Ну да.

— Десять на вашего тренера. Нет… — Людочка оглядывается и находит взглядом Виктора, который помогает у мангала с шашлыками: — двадцать!

— Такая азартная, а? — Наташа принимает деньги: — ты же его не знаешь.

— Он кажется мне порядочным. — говорит Людочка: — кроме того он не подкаблучник. Это вон Юрку Самарского можно в углу прижать, и он потечет, а этот у вас… вон какие глаза. Нее, его так просто не завалить. Арину вашу я видела, обычная капризная девочка, у меня вон половина актрисок такие.

— Ха. Не знаешь ты Железяку. Но, окей, ставка сделана. Эй! Аня! Чамдар! Иди сюда, солнышко!

— Я в ваших сомнительных проектах участвовать не собираюсь! — говорит девушка с восточными чертами лица и множеством черных тоненьких косичек на голове: — Маркова ты, как всегда, что-то замутишь, а нам потом стыдно.

— Великий Комбинатор против Железяки. Десять к одному на Витьку.

— Трешка на Виктора Борисовича. Больше не могу, аванс только на следующей неделе, а я потратилась в ваучерном магазине, за купоны видик купила для родителей. И кроссовки белые, как у Аринки. — разводит руками девушка.

— Трешка на Витьку. Ладно. А где Светка с Маринкой?

— Они в доме, на стол накрывают. — отвечает Аня Чамдар: — Виктор Борисович сказал чтобы в большом зале накрыли, Аринкины «бортпроводники» стараются конечно, но там работы много… он говорит что пусть киношники тоже присоединяются, веселее будет.

— Ну вот. — говорит Наташа, поворачиваясь к Людочке: — видишь? Все само собой организуется. Это если бы тренировку или там встречу с трудовым коллективом организовывали или там доставку инвентаря — ничто бы само собой не организовалось. Но уж пьянка или там оргия — это такая штуковина что сама собой соберется, тут и усилий прикладывать не надо.

— Ты же шутишь про оргию? — слабым голосом говорит Людочка.

— Кто я? Да ни в жизнь… эй, Лилька! — Наташа окликает проходящую мимо девушку с короткой стрижкой, что гордо вышагивает с саблей в руке, с гусарским кивером на голове, уже в доломане и с ментиком на спине: — Лилька! Да стой ты!

— Какая я тебе Лилька? Я урожденная графиня фон Stahlvögel! — подбоченивается девушка и сдвигает кивер чуть в сторону, приобретая особо залихватский вид: — попрошу надлежащего обращения, а не то на конюшню велю послать. За розгами.

— Лилька, тут девушка в оргии хочет участвовать, где записываться? — в глазах у Наташи мелькают лукавые огоньки.

— Я вовсе не собиралась…

— Разве у нас записываются? — озадаченная Лилька чешет в затылке, сдвигая высокий кивер чуть вперед: — я думала явочным порядком, кто пришел, того и…

— Вот! — торжествующе разводит руками Наташа: — видишь, Люда? Она даже не отрицает!

— … но если вот прямо охота очередь занять, то вон за Мишель занимайте, она крайняя. — Лиля кивает в сторону француженки, которая бойко о чем-то щебечет с окружившими ее девушками.

— Чего⁈

В дальнем углу двора, там, где старые яблони уже почти совсем облетели, сбросив листву в преддверии поздней осени, — расположился целый кулинарный лагерь.

Ринат Салчаков, шеф-повар ресторана «Плакучая Ива» и по совместительству отчим Айгули, командовал этим хозяйством с уверенностью полководца. Невысокий, крепко сбитый, с седеющими усами и спокойным, мягким взглядом тёмных глаз, он двигался плавно, не торопясь, но везде успевал.

Казан — огромный, чугунный, почерневший от времени и огня — стоял на специальной треноге над углями. Не на открытом пламени, нет — Ринат был категоричен: «Плов на огне — это не плов, это каша с мясом». Угли давали ровный, мягкий жар, и содержимое казана не кипело, а томилось, булькая лениво и довольно.

А пахло так, что у проходящих мимо подкашивались ноги. Зира, барбарис, чеснок — целыми головками, утопленными в золотистый рис. Баранина, нарезанная крупными кусками, давно перестала быть мясом и стала чем-то большим — томлёным, сочным, расходящимся на волокна от одного взгляда. Морковь — не тёртая, а нарезанная длинной соломкой, как положено, как делала ещё бабушка Рината в Самарканде — проглядывала сквозь рисовую шапку оранжевыми полосками.

— Птичка, — Ринат кивнул, не отрывая взгляда от казана, — зелень неси.

— Бегу, ата! — Айгуля суетилась рядом — то к разделочному столу, то обратно, то за специями, то за полотенцем. Она единственная из девочек была допущена к «святая святых» — остальных Ринат отгонял взмахами деревянной лопатки.

Чуть в стороне дымил мангал — длинный, сваренный из толстого железа, основательный. Над углями покачивались шампуры с мясом, и Виктор Полищук, назначенный ответственным за эту часть операции, добросовестно их переворачивал.

Между казаном и мангалом расположился рабочий стол — старая дверь, уложенная на два строительных козла и накрытая клеёнкой. На столе царил организованный хаос: три разделочные доски разных размеров, ножи — от маленького овощного до внушительной узбекской пичоки с широким изогнутым лезвием, миски с нарезанными помидорами, луком, кинзой и укропом. Отдельно стояла большая чашка с маринованным в уксусе луком — его фиолетовые кольца блестели словно новенькие монетки.

Свежие лепёшки — настоящие, узбекские, выпеченные утром в тандыре, который Ринат умудрился соорудить во дворе своего ресторана — горкой лежали на чистом полотенце, накрытые другим полотенцем, чтобы не остывали.

Виктор задумчиво уставился вдаль, туда, где на лужайке стояли вперемешку актеры, рабочие сцены, девушки из команды и… прочие.

— Даже твои школьницы явились. — насмешливый голос от столика, где нарезаются овощи на салат. Айгуля. Виктор бросает на нее взгляд. Про себя отмечает, что после Ташкента и того визита от «авторитетных людей» якобы знакомых с ее настоящим отцом, Салимовым — она наконец пришла в себя, перестала оглядываться через плечо. Конечно, для обычной советской девушки столкновение с такого рода угрозой стало шоком. Как защищаться от людей, которые не только физически тебя сильнее, но еще защищены удостоверениями «компетентных органов», с оружием и связями в нужных местах? Никак. Это от хулигана в подворотне еще можно отмахаться, но с такими вот… остро чувствуешь свое бессилие.

Виктор поджимает губы. Бояться Айгуле больше нечего и некого. Николай разобрался. Он вообще был на редкость компетентен и обладал всеми профессиональными качествами необходимыми для того, чтобы разбираться с такими проблемами. По всей видимости он и сам принял Виктора за своего коллегу, лишних вопросов не задавал и всем своим видом как будто говорил «я такой же как ты, вижу, что ты делаешь вид, как будто ты не такой… и я тоже буду делать вид, но мы-то с тобой знаем…».

Сложно. Виктор не пытался выдать себя за кого-то другого, пытался даже как-то объяснить Николаю что он вовсе не тот, за кого он его принял… но результата не добился. Это как с чертовыми «особыми тренировками», нет никаких «особых тренировок», но никто ему не верил. Все почему-то считали, что он тут со всей командой оргии каждый день устраивает, только хорошо это скрывает. Вот и Николай — искренне считал, что Виктор очень хорошо маскируется и выдает себя за учителя физкультуры и обычного тренера.

— Николай звонил. — говорит Виктор и Айгуля — слегка напрягается, перестав нарезать помидоры в салат. Поворачивается к нему.

— И… что-то сказал? — осторожно спрашивает она, замерев с ножом в руках.

— Сказал, чтобы ты не переживала. Все проблемы решены, никто тебя искать не будет. — Виктор искренне подозревает что фраза «проблемы решены» в устах у Николая-Наполи означает только одно — что проблемы как правило лежат где-нибудь в заброшенной местности на глубине двух метров с дыркой в голове. Он уж просил его быть помягче и не решать проблемы столь… радикально, как тот уже решил в той пещере у водопадов… но кто же его знает, что именно Николай-Наполи понимает под фразой «быть помягче», может быть подушку в яму предварительно положить? Перед тем как закопать. Страшный человек Николай-Наполи, а поди ж ты, Марина в нем души не чает. Впрочем в ситуации с Айгулей стоит только богов поблагодарить что такой человек на ее стороне.

— Правда? А… ты как думаешь? — спрашивает она.

— Я думаю что если Коля сказал что все в порядке, значит все в порядке. — отвечает Виктор. Все переговоры в Стране Советов могут быть прослушаны и не потому, что злобная КГБ за ними следит, а просто потому, что телефонные коммутаторы так устроены, телефонистки соединяют их вручную и всегда могут услышать все, о чем вы говорите. Потому Николай не стал вдаваться в детали, только сказал, что «проблемы решены» и что он выезжает в Колокамск на машине, потому что «груз тяжелый». Что за груз? Неужели Николай нашел спрятанное золото Салимова?

— Виктор Борисович. — у стола появляется Юля Синицына: — у тебя отлично получается переворачивать эти стальные полоски с мясом. При каждом повороте конструкция поворачивается ровно на сто восемьдесят градусов, что свидетельствует о наличии природного таланта.

— Юлька, ты чего, заболела? — Айгуля озабоченно смотрит на нее: — Жанну Владимировну позвать? Ты как себя чувствуешь?

— Согласно правилам поведения в социуме и искусству ведения коммуникации если в начале сказать комплимент, то собеседник будет расположен к продолжению беседы. — говорит Синицына: — а еще твоя рубашка очень идет к цвету твоих же глаз.

— Мне уже страшновато становится. — говорит Виктор: — чего тебе надобно, Синицына? Шашлык еще не готов, так и знай.

— Предлагаю сделку. — говорит Синицына: — там девчонки тотализатор замутили. Десять к одному на тебя против Железновой, насчет закрытия гештальта и все такое. Давай сотню на тебя поставим!

— Десять к одному… — задумчиво говорит Айгуля, потом поднимает взгляд на Синицыну: — а ты мухлевать пришла!

— Технически это не мухлеж. — пожимает плечами Юля: — технически я тут услугу тренеру делаю. Потому что Арине восемнадцать будет завтра, а не сегодня. Сегодня — день рождения, так что пограничный день… а вот завтра ей совершенно точно восемнадцать. Следовательно я спасаю Виктора Борисовича от уголовного преследования.

— Не собираюсь я с ней ничего делать… — вздыхает Виктор.

— Никто и не ставит на то, что ты с ней будешь делать. Все ставят на то, что она с тобой будет делать. — терпеливо объясняет Синицына: — а ты не устоишь. Но я в тебя верю. Сотня? Выигрыш пополам.