Товарищ Торин

Глава 4. Стерва

Безразличие сильно влияет на историю. Действуйте пассивно, но действуйте.

Антонио Грамши

Пармашину ощутимо тряхнуло. Огромные глыбы мрамора в прицепленной к машине повозке неровность дороги тоже не оценили. Выругавшись, водитель остановил грузовой транспорт, вместе с охранником вышел из передней кабинки, чтобы осмотреть колёса и груз.

Заметив орков, копошащихся в лесу чуть поодаль, ответственный за доставку мрамора гном дал выход разгоравшемуся в груди праведному гневу:

— Крысиные нечистоты, чего вы на обочине ковыряетесь, не видите, что ли, у вас посреди дороги огромная выбоина? Дегенераты зеленожопые! Набирают в работяг кого ни попадя… Позовите своего бригадира! Если хоть одна глыба треснула, такую секир-башку вам устрою!

Орки виновато понурили головы. Все расы равны, но некоторые всё же ровнее других: если к тебе обращается гном, следует беспрекословно выполнять указания.

— Зачем ругаешься, начальника, сейчас главного позовём… — вздохнул ближайший к водителю чернорабочий.

Позади останавливались другие пармашины, везущие в Торинград мрамор.

— Чего там у вас? Почему встали? — выкрикивали из кабин раздосадованные неплановой остановкой водилы. — Такими темпами мы и к следующему утру до города не доедем!

Мощёная камнем дорога, ещё неделю назад считавшаяся довольно добротной, сегодня удивляла колонну грузовых машин своим отвратительным качеством. То здесь, то там зияли дыры от вырванных из грунта булыжников, в нескольких местах, напротив, были навалены непонятные кучи.

— Зеленозадые какие-то работы устроили, половину дороги перекопали! — громко ответил бородатым товарищам осматривающий последствия деятельности орков гном. — По таким ухабам мы вместо глыб мраморное крошево привезём! Надо самим этот участок отремонтировать, вылезайте!

Бурча под нос самую отборную ругань, коротышки выходили из своих пармашин, чтобы осмотреть развороченный участок пути.

— Какой идиот поручил оркам дорожные работы?

— Работы? Ты называешь работами вот этот звиздец?!

— Здесь что, стадо мамонтов пробежало?

— А я говорил, орк лихнисту никакой не товарищ!

— Я не понял, зеленомазые, вы что, канаву посреди дороги вырыть решили?

— Дай орку молоток и лопату, он камня на камне не оставит к закату…

Несмотря на ворчание, мастеровитые гномы сразу взялись за работу, заваливая выбоины камнями с обочины. Орки, раскрыв рты, с глупым видом наблюдали за шустрыми коротышками.

— Чего пасти раззявили? Давай лопату сюда, тугодум!

Орк заморгал, словно не понимая, что к нему обращаются.

— Ты что, совсем тупой? Лопату, говорю…

— Что стряслось? — раздался басовитый голос массивного орка, идущего к столпившемся на дороге гномам.

В обеих руках зеленокожий товарищ держал большую лопату, похожую в его лапищах не на рабочий инструмент, а на двуручный топор. Каска скорее походила на шлем.

— Ты бригадир? Старший товарищ? Начальник? Самый главный у орков? — словно обращаясь к недоразвитому ребёнку, спросил водитель угодившей в выбоину пармашины. — Чем вы здесь занимаетесь? Почему дорога разбита? Орк, ты вообще понимаешь, что я тебе говорю?!

Подошедший к водителю зеленокожий детина пожал плечами, растягивая рот в широкой клыкастой улыбке:

— Конечно, я всё понимаю. Ва-а-а-а-а-а-а-а-ар!!!

В следующий миг замаскированный под лопату двуручный топор рассёк гнома от правой ключицы до середины груди. В лицо державшего арбалет охранника пармашины угодила стрела. Хлопавшие глазами секундой ранее «работяги» с воплями ринулись на чинивших дорогу водителей, безжалостно рубя их топорами-лопатами.

— Засада! На нас напали! — завопил кто-то из стоявших поодаль гномов. — Бежим! Уезжаем!

Лихнисты бросились врассыпную: большинство побежало к своим машинам, кто-то бросился в жиденький лес на обочине. Несколько гномов, отвечавших за охрану груза, выпустили в орков арбалетные болты, но не испугали, а лишь разъярили нападающих.

Некто, прячущийся в кронах деревьев, планомерно расстреливал из лука пытавшихся оказать сопротивление гномов. Позади колонны пармашин послышался треск — прямо на дорогу упал ствол заранее подпиленного клёна, отрезая транспортным средствам путь к отступлению.

— Получай, «товарищ»! На! На-а-а!!! — кричал большой орк, увлечённо разделывая на части попавшегося под руку гнома.

Две пармашины погнали вперёд, объезжая остановившуюся колонну. Сохранность груза водителей больше не беспокоила. Как не волновали их лежащие на дороге товарищи, которых тяжёлые паровые машины давили, словно насекомых.

Орки даже не пытались остановить несущиеся во весь опор махины. Они знали, что за поворотом дороги тех всё равно ждёт сюрприз. Зеленокожие отлавливали и добивали разбежавшихся лихнистов, избавляясь от свидетелей происшествия. Только одному гному оставили жизнь.

Дрожащий от страха водитель затравленно озирался. Державшие его под руки орки ничего не говорили, не требовали, не объясняли, словно ожидая дальнейших указаний от некоего вожака. Остальные зеленокожие не обращали на пленника никакого внимания, тщательно осматривая пармашины в поисках любых полезных предметов.

Только сейчас гном заметил, что напавшие на них орки какие-то на удивление хилые. Кроме «бригадира» и пары мускулистых ребят, остальные больше походили на усохших старичков, чем на отличавшихся недюжинным здоровьем зеленокожих. Если бы не эффект неожиданности, кряжистые гномы имели все шансы дать щуплым супостатам отпор.

Но кто мог представить, что давно сломленные и принявшие учение Лихнуна зеленокожие пойдут на столь подлое предательство?! Нападут на своих спасителей, учителей, благодетелей.

Оркам позволили продолжить существование, обучили правильному мировоззрению, дали пищу и крышу над головой. Лихнисты принесли зеленокожим невиданную прежде стабильность, не получив взамен практически ничего. Ведь разве можно всерьёз считать труд орков равноценной платой за потраченные на их интеграцию в новый мировой порядок ресурсы? Худших работников сыскать было решительно невозможно! Зеленокожие рукожопы ломали в три раза больше, чем строили, им старались поручать только самую грубую и тупую работу.

И вот чем орки отплатили гномам за их доброту.

Лихнист вздрогнул, когда с нависшей над дорогой ветки спорхнуло чьё-то изящное тельце. Почти невидимая прежде эльфийка в облегающем зелёном костюме мягко приземлилась прямо перед сторожившими пленника орками.

— Мы сохранили одного, как ты и приказывала, — кивнул один из предателей на водителя.

Эльфийка одарила орка улыбкой:

— Не приказывала, а всего лишь просила. Но всё равно спасибо, Вразносор. Кто-то должен довести все эти машины до оврага. Уж вредить, так вредить.

Водитель собрал остатки гордости, готовясь героически отказаться. Послать эльфийку и орков к их любимой варговой матери! Но что-то во взгляде неожиданной союзницы зеленокожих заставило его прикусить язык. Эльфийка явно привыкла повелевать, и неподчинение могло привести гнома к ещё более тяжким последствиям.

— Правильно, молчи, карлик. Делай всё, что тебе говорят, тогда твоя смерть будет быстрой и безболезненной, обещаю.

Орк средних лет, названный Вразносором, подмигнул похолодевшему коротышке:

— Не волнуйся, Стерва всегда держит слово. Или ты предпочтёшь, чтобы с тобой поигрался вот тот здоровенный детина, разрубивший вашего главного почти надвое? «Бригадир» не отличается умом, но вот силы и жестокости у него хоть отбавляй. Он может голыми руками разорвать твоё тело на части! Один из ваших арбалетчиков убил его друга, так что он с удовольствием отведёт душу, если ты решишь ерепениться. Ну что, поехали? Овражек здесь совсем рядом…

* * *

Афелис помассировал виски, морщась от боли. Голова раскалывалась, в глотке пересохло, из желудка просилась наружу противная желчь. Руки дрожали, ватные мышцы не хотели лишний раз напрягаться. Наступало типичное утро.

Злое утро, хмурое утро, но ничего не поделаешь. Расплата за выпитое накануне пойло была столь же неизбежна, как предстоящий каторжный труд. Всему есть цена: и слабоволие, и жажда свободы стоят неприемлемо дорого. Желаешь забыться, не хочешь жить по установленным сверху правилам, значит, страдай.

Бывший принц срыгнул, едва сдержав рвотный позыв — нет, определённо, вчера он перебрал даже по собственным самоубийственным меркам! В таком состоянии он не то что работать нормально не сможет, он даже до карьера не доползёт.

Рок тоже выглядел сегодня неважно: лицо посерело, взор блуждал в одних ему ведомых далях. Организм орка гораздо лучше перерабатывал алкоголь, но пить он начал задолго до воссоединения с Афелисом, и даже ресурсы могучего зеленокожего тела не могли выдерживать такое издевательство бесконечно.

Лишь Даскалос Балинович выглядел относительно хорошо. Для настоящего гнома пиво — всё равно что водичка, а чистый спирт — успокоительное перед сном. Впрочем, и бывший учитель за последние пару лет сильно сдал. Похудел, полностью поседел, прежняя энергичность безвозвратно ушла из движений. Условия жизни и труда в лагере явно не способствовали долголетию.

Выстроившиеся в ряд заключённые терпеливо ждали команды надсмотрщиков. Но те были заняты разговором с наездниками на мамонтах, привёзших с утра «свежее мясо».

Повозки с впряжёнными мамонтами использовались на севере практически повсеместно. На них в многочисленные лагеря привозили новых каторжников, провизию, почту, а обратно везли добытый в карьерах уголь и иные полезные ископаемые. Огромные мохнатые слоны с длиннющими бивнями обходились гораздо дешевле паровых машин, хотя были медлительными и редко покидали тундру за Хребтом Великого Змия. Но главной причиной, обуславливающей выбор лихнистов в пользу примитивного вида транспорта, было то, что мамонты относительно легко переносили суровые метели, тогда как пармашины часто выходили из-за морозов из строя. Технический прогресс не всесилен, миллионы лет эволюции дают своё преимущество.

Дирижабли и воздушные шары в северные области вообще практически не летали.

— Опять каких-то доходяг привезли, — проворчал Рок, переживая, как теперь перевыполнить увеличившуюся пропорционально вновь прибывшим норму.

— Видать, за эльфов плотно взялись. Гляди, одни остроухие! — поддакнул Даскалос Балинович.

Афелис ничего не сказал, борясь со слабостью и тошнотой. Какая разница, кого привезли? Половина заключённых всё равно не переживёт первый год.

Надзирателям новички тоже не сильно понравились. Четверых эльфов, не церемонясь, пинками направили к выстроившимся в линию каторжникам. Самый глупый эльф возмутился:

— Что вы себе позволяете?! Вы знаете, кто я? Произошла чудовищная ошибка, как только товарищ Торин разберётся в ситуации, меня сразу освободят и отправят обратно! Уж тогда я прослежу, чтобы вас как следует наказали, можете быть уверены!

Грозная речь эльфа не произвела на старшего надзирателя ни малейшего впечатления. Здесь каждый второй поначалу вопил про «чудовищную ошибку» и всё в том же духе. Но из лагеря никогда не выходили, из лагеря выносили вперёд ногами всех осуждённых, независимо от справедливости вынесенного кем-то когда-то вердикта. Надсмотрщики могли творить что угодно, лишь бы каторжники выполняли норму по добыче угля.

— Товарищи, к нам прибыло пополнение! — обратился к бывалым заключённым главный лихнист. — Объясните новичкам, как здесь всё устроено. А если кто-то начнёт, как этот эльф, выступать, не стесняйтесь использовать более доходчивые методы, нежели простые слова.

— Я, я… — не унимался остроухий болванчик.

Надзиратель лениво махнул в сторону эльфа рукой:

— Этому разрешаю сначала наподдать, а уже потом разговаривать. Он у остроухих был правдорубом, потом руководил Союзом Западных Островов, так что самомнения у дурака через край.

— Не правдоруб, а правдист! Меня зовут Брех…

Но лихнисту надоело церемониться, мощный хук слева в живот заставил любителя качать права согнуться пополам.

— Правдивое брехло он, короче. Всё, марш работать!

Два каторжника с равнодушным видом взяли под ручки корчившегося от боли наивного олуха, волоча его следом за всеми к карьеру. Чужие страдания никого в лагере особо не волновали. Помучается, меньше будет потом проблем создавать. Надо выполнять ежедневную норму, всё остальное неважно.

— Афелис! — окликнул с трудом переставлявшего ноги человека лихнист. — Кончай вливать в себя это дрянное пойло. Тебе письмо от товарища Маврика, идём за мной, почитаем.

Надзиратель немного подумал:

— И станем сидеть, пока не напишем ответ, который мне не стыдно будет отправить обратно.