Товарищ Торин

Глава 22. «Красота»

Война — главный источник частных и общественных бед, когда она ведется.

Платон

— Ну что, псы позорные, я вернулся. Встречайте папу! — Даскалос Балинович направил пушку на невзрачные ворота, перегораживающие проход в город гномов. — Не рассчитывали огрести от своего же орудия?

Второстепенные туннели, ведущие в столицу подгорной республики, и правда, не строились в расчёте на то, чтобы выдержать залп паровых пушек. Все прежние войны в ограниченном пространстве подземных туннелей имели иную специфику, не предполагавшую обстрела тяжёлыми снарядами с расстояния. Катапульты, требушеты и осадные башни хорошо зарекомендовали себя под открытым небом, но были довольно бесполезными под землёй. Протащить по узким переходам достаточно мощную баллисту тоже было непросто, от таранов отчасти спасали наваленные валуны, рукотворные расщелины и шипы. Воинов истребляли через бойницы сверху и по бокам от ворот.

Паровые пушки существенно изменили расклад. Разноси себе по камешку укрепления и уже потом заводи внутрь пехоту. Конечно, без потерь обойтись всё равно не получится, ну так, а разве бывают серьёзные сражения без убитых? Маленькие победоносные войны существуют только в воображении неадекватных диктаторов. В реальности солдаты и народ всегда гибнут пачками.

Среди освобождённых каторжников хватало ветеранов гражданской войны, бушевавшей под горами много десятилетий назад, но все они были такими же старыми, как Даскалос Балинович. Опыт опытом, но почтенный возраст даёт знать своё: в штурмовых отрядах не поучаствуешь. Как могли, бывалые воины объяснили молодняку все нюансы и хитрости, но слова есть слова, а за настоящий боевой опыт всегда приходится платить кровью. Сколько её придётся пролить, пока непривыкший к подземельям человек или орк начнёт инстинктивно чувствовать окружающий его со всех сторон камень?

Только на подходе к Железнограду полегло не меньше полутысячи заключённых. Устраиваемые защитниками подгорной столицы обвалы и затопления туннелей, засады и хитроумные ловушки поджидали непрошенных гостей буквально на каждом углу. Более всех пострадали разведчики, часто ценой собственных жизней прокладывающие путь остальным.

Хребет Великого Змия сам по себе являлся настоящей крепостью, подобные природные укрепления могла довольно успешно оборонять даже небольшая горстка защитников. Нет, план Афелиса по захвату временно опустевшей столицы не был плох, просто он, как и любой другой план, гораздо красивее казался при обсуждениях, чем обернулся, столкнувшись с суровой реальностью.

На войне вообще ничего не бывает красивого, кто утверждает обратное — фантазёр, на чьих руках никогда не лежало окровавленное тело товарища. Мечтатель, чьи конечности целы, а жизнь проходит среди роскоши и комфорта. Война — это смерть, а любые планы войны — это всего лишь попытка минимизировать смерть своих и максимизировать смерти чужих воинов. У бюрократов есть такое нехорошее слово: оптимизация. Звучит безобидно, но означает для простого народа большую беду. План войны — это тоже оптимизация, только оптимизация серьёзная и глобальная, где эффективность измеряется жизнями. А значит, многим хорошим ребятам предстоит сложить свои головы. Причём и с той и с другой стороны баррикады, существующей лишь в сознании обывателей…

— Пли! — крикнул Даскалос, впрыскивая воду в раскалённую медную пушку.

От грохота он чуть не оглох, в тесном туннеле звук распространялся иначе, чем на открытом пространстве.

Два чугунных ядра с бешеной скоростью пролетели пространство, отделявшее пушки от ворот города. Проломили тяжёлые, окованные железом створки и исчезли во мраке прохода. Не прошло и половины минуты, как ворота снова затрещали от попадания.

Даскалос Балинович вместе с напарниками методично расширял дыры в воротах, покуда от створок не остались одни только петли. Защитники города никак не препятствовали расстрелу, да и что они могли сейчас сделать? Несколько рядов арбалетчиков готовы были в любую секунду изрешетить тех, кто посмеет приблизиться к грохочущим пушкам.

Прекрасно понимая, что первая преграда уже уничтожена, Даскалос сделал ещё пару залпов, давая сигнал штурмовому отряду приготовиться:

— Пошли, пошли, пошли!

Сумевшие раздобыть в северных лагерях какую-никакую броню люди, прикрываясь большими щитами, двинулись в сторону чёрной дыры на месте ворот. Специально обученные каторжники двигались сбоку от воинов, быстро наводя неказистые, но надёжные мостики через расширенные защитниками Железнограда расселины. Несколько бойцов тащили на себе вместо оружия металлические подпорки. Даскалос знал, что скоро они пригодятся.

С криками «за свободу!» в тёмный проход плотным строем входили первые воины — стена и даже своего рода крыша из щитов делала их вереницу похожей на гигантскую многоножку. Лишь несущие подпорки бойцы не прятались и ничего не вопили, присматриваясь к потолку сразу же за порогом.

— Сейчас-сейчас, — прошептал Даскалос Балинович, наблюдая за исчезавшими в проходе людьми. — Сейчас покажутся, твари. Нападение исподтишка — их любимая тактика.

Послышался характерный звук опускающейся тяжёлой решётки. Две герсы, внутренняя и внешняя, должны были запереть воинов в узком коридоре между ворот.

— Накося выкуси! — ухмыльнулся Даскалос, увидев, как внешняя решётка упёрлась в подпорки, не давая ловушке захлопнуться.

Внутри прохода защёлкали арбалеты. Сквозь невидимые доселе бойницы в стенах и потолке защитники выпускали болты в колонну передового отряда мятежников. На приблизившихся к внутренней решётке бойцов вылили чан кипящего «горного масла», послышались вопли.

— Терпеть, — прошипел, вглядываясь в проход Даскалос Балинович. — Вытерпеть первый натиск.

Однако советовать издали было намного проще, чем находиться в самом пекле сражения. Причём в пекле не фигуральном, а в самом буквальном смысле этого слова — вслед за кипящим «маслом», защитники сбросили на атакующих воинов факел, отчего маслянистая чёрная жидкость сразу же загорелась. Из прохода повалил густой дым.

— Вот придурки, опять поджиганием нефти балуются! Сейчас сами же задохнутся, — Даскалос безошибочно опознал характерный запах гари, даже находясь на весьма почтительном расстоянии.

Уцелевшие бойцы поспешно выбегали из прохода между воротами, нечего было и надеяться перетерпеть дымовую атаку. Семеро человек сгорели заживо в бушующем пламени, ещё с десяток бойцов задохнулось от дыма. Позволь атакующие опуститься обеим решёткам, в живых не осталось бы никого.

— Увы, только в сказках всё получается с первой попытки, — приободрил товарищей бывший учитель. — Защитники свои козыри применили, теперь наш черёд.

Под прикрытием валившего из прохода чёрного дыма гномы подтащили паровые пушки поближе к воротам. Дышать стало трудно, не спасали даже смоченные в воде повязки, обмотанные вокруг лиц. Глаза страшно щипало, стоило открыть рот, как начинался приступ неудержимого кашля. Даскалос Балинович отдавал распоряжения ближайшим воинам размашистыми жестами — не самый эффективный способ коммуникации, но лучше, чем ничего.

Туннели снова содрогнулись от грохота, с короткой дистанции чугунные ядра крушили стены коридора между ворот. Обломки неприметных доселе бойниц быстро заполняли каменным крошевом помещение. К моменту, когда подожжённое «горное масло» выгорело, позиции защитников города представляли собой жалкое зрелище. За такими укреплениями уже не укроешься.

Перегруппировавшийся штурмовой отряд вновь зашёл внутрь, но на сей раз не столько кучкуясь, сколько старясь забраться в бреши на месте растерзанных стен. Во внутренних галереях началась жестокая мясорубка. В тёмных, пыльных, всё ещё задымлённых коридорчиках было не до фехтования и взятия противника в плен, атакующие кололи и рубили всех попавшихся под руку.

Внутренняя герса тоже не стала серьёзным препятствиям, боевые молоты быстро изогнули толстые прутья металлической решётки, словно те были всего лишь гибкими веточками. Через несколько минут совместных усилий решётку полностью выломали.

Наградой вандалам стал залп поджидавших с другой стороны ворот арбалетчиков. Но уже ничто не могло остановить поток хлынувших в город людей, а затем и вернувшихся на родину гномов. Отверженные сородичами коротышки спустя более чем половину столетия возвращались в изменившуюся до неузнаваемости столицу Хребта Великого Змия. За кровь, боль и смерть они платили лихнистам той же монетой. Участники обеих сторон конфликта считали друг друга предателями, а предателей не жалеют. Пространство за воротами щедро усеялось трупами. Столкновение было коротким, но яростным.

Когда Даскалос Балинович затащил в город пушки, бои вовсю кипели на прилегающих к привратной площади улицах, перегороженных баррикадами. Неприятное препятствие для пехоты, но несерьёзная защита от пушек. Расположив паровые орудия в стороне от прохода, гномы стали готовиться к обстрелу ближайших укреплений и домиков. Вражеские арбалетчики в окнах и на крышах вели себя слишком смело, полагаясь на защиту массивных построек — они не должны себя чувствовать даже в относительной безопасности.

— Такой ухоженный городок, аж плюнуть противно! — выругался Даскалос Балинович, расстроенный тем, что в его отсутствие столица не только не потеряла, но заметно прибавила в роскоши и величии. Ведь нам всегда хочется верить, что после нашего вынужденного ухода всё сразу развалится. — Ничего, сейчас наведём здесь порядок.

Чугунное ядро врезалось в украшенное идеологическими фресками здание, играючи пробив добротные стены.

— Вот так гораздо лучше, — хмыкнул Даскалос, безжалостно разнося недавно построенный домик. — Не вписываются ваши постройки в архитектурный стиль города, ага.

Вслед за передовыми отрядами мятежников в Железноград входили основные силы людишек и орков. Удивление при виде бескрайней пещеры быстро сменялось привычной яростью и желанием всё разрушить. Превращение в руины плодов чужих многолетних трудов каким-то волшебным образом успокаивало нервы воинов во все времена. С воплями «за справедливость!» порабощённые лихнистами расы кинулись восстанавливать эту самую справедливость единственным доступным им способом.

Древний город с почти трёхтысячелетней историей погружался в кровавый хаос войны. Немногочисленные защитники и оставшиеся в Железнограде граждане планомерно, без малейшего милосердия истреблялись, мешавшие проходу или обстрелу памятники архитектуры тоже никто не жалел. Сумевшие прорваться в город через несколько туннелей мятежники с разных сторон двигались к центральным северным вратам, круша на своём пути всё.

Никто из лихнистов не ожидал такого зверства и варварства от ещё совсем недавно беспомощных, замученных заключённых. И ладно бы в северных лагерях трудились одни лишь насильники да убийцы. Но вся вина большинства каторжан заключалась в том, что они не желали принимать диктатуру навязанной сверху идеологии. У них имелось своё мнение и именно за него их приговорили к медленной смерти на севере.

Теперь узники совести отбросили любые моральные ограничения, упиваясь местью обидчикам. Сдерживаемая десятилетиями ярость вышла наружу, превратив порядочных когда-то людей и гномов в кровожадных монстров. Для орков это было естественное, привычное состояние, но то орки, а цивилизованные расы… Оказались такими же точно дикими зверьми в своей сущности.

На войне сходит всё напускное. Остаются лишь боль, страх и ярость. Такая вот «романтика», такая вот «красота».

* * *

— Близится? — спросил Старпёр напряжённую в последнее время Илону.

— Близится, — кивнула своей изящной головкой эльфийка.

Роковой час действительно с каждым днём становился всё ближе. До торжественной церемонии закрытия Межрасовых игр оставалась неделя, а народ всё прибывал и прибывал в Торинград со всех концов света. Бесчисленные гостинцы, которые, как ещё недавно казалось, могли вместить в себя целиком белый свет, оказались забиты почти до отказа, новоприбывших приходилось селить в грубых бараках, предназначенных для строителей города. На широченных проспектах теперь яблоку было негде упасть, днём и ночью по улицам праздно шатались привыкшие трудиться в поте лица работяги.

Кормёжка всей этой оравы обходилась власти дорого, безумно дорого. К Торинграду сгоняли целые стада овец, свиней, коров и другого скота, непрерывные колонны пармашин свозили овёс, пшено, рис и прочие злаки, но среди граждан всё равно оставались голодные.

Очень немногие, как Илона, понимали истинную цену подобного пиршества. Что это кормление на убой, причём убой не просто тел, но и душ. Подавляющее большинство обывателей беспечно радовалось празднику жизни, забыв о том, что за всё в этой самой жизни надо платить. Бесплатное всегда обходится слишком дорого, вот такой парадокс.

— Ламелии удалось узнать точную дату и время, когда начнут Ритуал. Это было несложно: её, как и других значимых товарищей, собираются использовать в числе первых жертв. Затем, с помощью симпатического воздействия, жертвоприношение распространится на остальных свидетелей драмы. Нет, конечно, таких подробностей ей никто не раскрывал, но сопоставить факты несложно. Всех ярких личностей собирают в один и тот же час на разных стадионах якобы для почётного участия в церемонии завершения Межрасовых игр — что же это ещё может быть? Наивные глупцы полагают, что их собираются наградить, но узнаваемость приглашённых товарищей нужна Гэльфштейну только для усиления симпатической магии. Гражданам проще ассоциировать себя с известными личностями, а значит, и их участь они разделят столь же легко.

Старпёр кивнул, соглашаясь с измышлениями умной эльфийки:

— Как шаман, могу сказать, что я бы поступил точно так же. Коллективным сознанием проще всего управлять через общественных лидеров.

— В этом отношении магия схожа с политикой, — задумчиво проговорила Илона. — Впрочем, ничего удивительного. И то и другое требует жертв. В первую очередь, конечно, страдают доверчивые…

Орк хмыкнул:

— Никогда не верь власть имущим и чародеям, иллюзии — их родная стихия!

— Все врут, но для одних это постыдная необходимость, а для других — естественное средство достижения целей. Но давай оставим доморощенную философию авторам эпичных сказаний, которые будут писать о нынешних временах. Ты же знаешь, как любят рассказчики вставлять в историю занудную отсебятину: что ни легенда, то морализаторства больше, чем собственно самих действий! Тебе ещё повезло, дедуля, что ты гномьи саги не читал. Я постоянно засыпала, пока «Царя-Предателя» пыталась осилить, а это классика свободомыслия!

Старый шаман добродушно улыбнулся:

— Читать вообще вредно. Глаза устают, мысли странные появляются, голова болеть начинает... Куда полезнее жрать, спать и любить представительниц прекрасного пола. Глянул я, кстати, мельком на этих самых красоток от Ламелии, которые повсюду пропуска получили, — действительно классные девушки! Даже у меня взыграло в паху, хотя песок давно с чресл сыплется. Невозможно перед такой красотой устоять! Эх, был бы я помоложе…

— Даже боюсь представить, что бы ты с ними сделал, учитывая орочьи традиции, — подмигнула Илона. — Постарайся не допустить, чтобы девочек обидел кто-то из орков. Скоро нам нужно будет передать красавицам заполненные свежей кровью коробочки с Антимагией. И дать все инструкции… От девушек будет зависеть действительно многое, если не вообще всё. Посмотрим, сумеет ли красота спасти мир.

Илона вздохнула:

— Красота. Какая же это разная для всех категория...