Товарищ Торин

Глава 12. Команда мечты

В революцию массы входят не с готовым планом общественного переустройства, а с острым чувством невозможности терпеть старое.

Лев Давидович Троцкий

— Ну кто так знамя передаёт? Ты же его проткнёшь, а не передашь эстафету!

Вразносор с важным видом раздавал указания тренирующимся оркам на стадионе. Старпёр оказался полностью прав: в привычном для зеленокожих товарищей хаосе, кто первым начал командовать, тот и тренер.

Понимая, что не сможет объять необъятное, Вразносор с другими мятежными орками избрал в качестве приложения сил игру под названием трудознамя. Её суть заключалась в том, чтобы завладеть знаменем, пронести его на другой конец поля и водрузить на постамент — вся сложность заключалась в команде противника, которая пыталась проделать то же самое с тем же знаменем. Пятнадцать игроков с каждой стороны были ограничены минимальным количеством правил, суть которых сводилась лишь в основном к «не убей». Разрешалось использовать любые доспехи, проводить силовые приёмы, использовать хитрости — этот вид «спорта» отличался особой жестокостью и вместе с тем зрелищностью. Конечно, орки не могли не выбрать именно такой вид состязаний.

Увы, работать пришлось с тем ещё сбродом — руководители Орочьей Народной Республики словно специально отобрали со всех Бескрайних степей для участия в Межрасовых играх конченых идиотов. Орки не то что не могли согласовать свои действия, они даже до невозможности примитивные правила забывали. Тренировка из раза в раз заканчивалась массовой дракой, в то время как бесхозное знамя валялось где-нибудь в стороне.

Пара мятежников, которых Вразносору удалось внедрить в число участников состязания, не исправляли общую ситуацию, но лишь подчёркивали её безнадёжность. Пропихивать же большее количество проверенных орков было небезопасно, лихнисты могли заподозрить неладное.

Стерва дала ясно понять, что её совершенно не волнует победа или поражение в Межрасовых играх, главное — не выдать подпольную организацию раньше времени. Основная часть мятежников могла играть лишь роль активных болельщиков: орать кричалки, подначивать толпу, провоцировать драки, косвенно способствуя таким образом беспорядкам. Успех же самих состязаний ложился почти исключительно на плечи Вразносора, которому было «больше всех надо». Не можешь усидеть спокойно на месте — мучайся теперь с такими же идиотами. Вот она справедливость…

— Беги, Бугайлов, беги! — закричал Вразносор самому тупому, но при этом и самому здоровенному орку, которому партнёр по команде передал-таки трудознамя.

Бугайлов удивлённо уставился на предмет в руке, словно видел знамя первый раз в жизни. Не найдя ответа, что это за фигня и что с ней теперь делать, здоровяк перевёл взгляд на надрывающегося от воплей Вразносора:

— Да беги же ты, твою мать!

Расталкивая соперников, будто те были не мужики, а детишки, Бугайлов наконец побежал…

Прямо к Вразносору. С невероятно довольным видом огромный орк вручил ему трудознамя.

— Дебил! Мне-то зачем сдалось это знамя?! Я тренер! Тренер, а не игровая цель, понимаешь? Вон, туда его нести надо, в другой конец поля!

Вразносор не без труда развернул глупого орка, указав ему пальцем, куда следует отнести проклятое трудознамя.

Бугайлов, кажется, понял. С обиженным видом он неспешно пошёл к новой цели, искренне недоумевая к чему столько шума. Он же с лучшими намерениями тренеру знамя принёс…

Юркий орк из условной команды соперников прошмыгнул перед самым носом Бугайлова, выбив у того из рук древко. От столь вопиющей наглости глаза тупого детины стали наливаться кровью, но было уже слишком поздно. Проныра быстро удалялся по краю поля, в то время как остальные участники тренировочного матча были заняты варг знает чем. Стратегическая расстановка игроков в начале игры, очерчивание зоны ответственности и прочие премудрости рассыпались всегда через пару минут после старта. Шустрый орк спокойно пробежал через всё поле, водрузив на постамент флаг.

Вразносор присудил три очка достигшей цели команде, но всем было плевать. Бугайлов с перекошенной мордой устремился за ловким орком, десяток «спортсменов» мутузили друг друга в центре поля, остальные тупо стояли на месте, ожидая личных указаний от тренера по поводу каждого действия. Команда мечты, что сказать!

Несчастный тренер задумался. Требовалось срочно что-то менять, в нынешнем виде им даже эльфиек с островов не обыграть. Осведомители докладывали Вразносору о состоянии других сборных, он понимал, что зеленокожие — аутсайдеры. Как бы ни ненавидел орк лихнистскую дисциплину, Вразносор вынужден был признать, что полное отсутствие оной так же плохо, как её перебор.

— Чтобы победить, мы не должны проиграть! — изрёк он типичную орочью мудрость. — Все построились! В ряд выстроились, я сказал! Быстро! Бугайлов, тебя это тоже касается! Оставь Шилозада в покое! Он молодец, единственный кто за знаменем бегает, а не хернёй занимается. Итак, трудознамя — игра коллективная, а значит, следует действовать сообща… Бугайлов, мать твою! Отцепись ты от Шила!

* * *

Афелису не без труда удалось собрать в одном месте разбрёдшихся по лагерю каторжан. Многие уже оценили домики погибших в бою с Роком и мамонтом надзирателей, а потому не очень-то горели желанием вновь выстраиваться под открытым небом перед кем бы то ни было. Пусть даже этому кому-то они во многом были обязаны своей свободой и жизнью.

Однако все понимали, что приобретённые блага временны, а расплата за мятеж неизбежна и окончательна. Мы этого не просили, как бы говорили угрюмые взгляды собравшихся, значит, мы ничего тебе не должны. Дай насладиться едой и теплом перед смертью, оставь нас в покое!

Афелис не винил несчастных, забитых товарищей. Он прекрасно понимал, что не каждый готов платить за свободу. Даже до предела убогое, но ставшее привычным существование для большинства всегда будет предпочтительней риска. Ведь если ничего не предпринимать и не делать, то хуже точно не станет, разве не так?

Ирония судьбы заключалась в том, что то самое пресловутое пассивное большинство никто никогда не спрашивал и мнение безвольных обывателей не учитывал. Не хочешь ничего решать сам, за тебя обязательно порешают другие. Для которых твоя жизнь стоит по значимости после какашки и пыли под ногами где-то в двадцатом ряду…

Освободитель северного лагеря не питал иллюзий, что в случае осуществления его замысла многие останутся живы. Бунты заключённых редко заканчиваются свержением власти. Тем паче настолько всеохватывающей, как была у лихнистов. Горстке гномьих маргиналов удалось промыть мозги и проникнуть в голову почти каждого обывателя.

Маго Лихнун, придумавший идеологию про якобы народную власть, попал прямо в яблочко. Иллюзия соучастия в управлении государством оказалась самой удачной выдумкой диктатуры. Добавляя к власти всего одно прилагательное, лихнисты заполучили настоящее всемогущество, с которым не мог соперничать ни один царь, король, хан, император, вершащий судьбы подданных от своего имени, а не под прикрытием абстрактной «воли народа».

Бороться с подобным положением дел было чудовищно трудно. Отрицая власть, ты как бы отрицал само бытие. Абсолютно безнадёжная ситуация.

Разве может полсотни отверженных граждан противостоять мощи самого мироздания?

— Я и не говорил, что мы можем, — отвечал Афелис на резонный вопрос бывалого каторжника. — Я сказал: у нас нет выбора. Либо, используя эффект неожиданности, мы идём в наступление, либо ждём здесь, покуда у нас не закончится провизия или за нами не пришлют карательный отряд гномов. В случае ожидания я не вижу никаких шансов, в случае успешного восстания есть вероятность протянуть чуть подольше.

— Можно попробовать скрыться в северных пустошах, — предложил третью возможность Брехлисиус. После собственноручного убийства старшего надзирателя эльф чувствовал себя гораздо смелей и увереннее, словно не добил беззащитного гнома, а совершил великий подвиг, одолев древнее зло.

— Много ты понимаешь, Брехло. Там на десятки миль один мох да кустарники. Ну и тучи комаров в придачу, которые очень обрадуются твоей сладкой кровушке, — проворчал Рок, который регулярно участвовал в поиске новых залежей ископаемых. Надзиратели ценили нюх орка и брали его буквально в каждый поход. — А из живности изредка олень, лиса, заяц какой или волк попадётся. Такой оравой мы точно в этих краях не прокормимся.

— Ещё там бродит песец, — добавил Даскалос Балинович наконец-то пришедший в себя после полученных в схватке ран.

— Угумс, вот песец там точно наступит, — согласился с товарищем орк. — Нет, Брехло, Аф прав, особого выбора нет.

— Я не брехло, я Брехлисиус! — возмутился правдист, но его уже никто больше не слушал.

Афелис продолжил изложение нехитрого плана:

— Пока свет сошёлся клином на Межрасовых играх, нам нужно освободить как можно больше заключённых из всех лагерей за Хребтом Великого Змия. Думаю, что большинство надзирателей точно так же проигнорировало объявленную Торином амнистию, как наш главный мучитель. Никому не хочется, чтобы об их делишках на краю света узнали лихнисты в столице. Заключённых скорее поубивают, списав гибель на несчастные случаи, чем отпустят.

Задумка товарища Торина со всеобщей амнистией до сих пор оставалась для Афелиса тайной, покрытой мраком. Он точно не верил в доброту или недальновидность всемогущего гнома, тот явно преследовал какую-то свою, недоступную пониманию Афелиса цель.

— Что ж, тем хуже для надзирателей и лучше для нас. Возможно, какое-то время нам даже удастся оправдывать восстание исполнением воли товарища Торина. Мол, приказ Вождя ответственные лица не выполнили, пришлось брать ситуацию в свои руки. Сейчас всех амнистируем и дружно пойдём в Торинград… Да знаю я, знаю, что так себе основание поубивать всех лихнистов, но любое насилие всегда следует обосновывать. Хотя бы ради успокоения своей совести…

Энтузиазма на лицах собравшихся каторжников особо не виделось, но и возражать никто не спешил. Призрачный шанс на спасение лучше неминуемой гибели, оправдание восстания, пусть даже надуманной целью, предпочтительнее прямолинейного убийства себе подобных созданий.

Разумные существа любят находить сложные причины своих поступков, тогда как в действительности ими всегда движет инстинкт выживания, размножения или жажда власти. Но правда звучит примитивно и грубо, иное дело какое-нибудь «восстановление справедливости». Сказал и сразу получил моральное право карать врагов и всех, вставших у тебя на пути.

— Получим амнистию силой! — чётко сформулировал Брехлисиус девиз предстоящего мероприятия. Что-что, а придумывать лаконичные лозунги бывший правдист умел хорошо. Профессиональная деформация, не иначе.