Товарищ Гроза (Книга Первая)

Глава 19. Иван Сусанин

Глава 19. Иван Сусанин

Иван Сусанин — то есть, я хотел сказать, Савелий Медведев — вёл нас уверенно, сначала по лесу, а потом и по болоту. Да, кое-где пришлось замочить ноги, но не сильно. Тропа была хоть и замаскирована, но вполне проходима, особенно когда есть проводник, который всё показывает и предупреждает о ловушках — как природных, так и рукотворных. Казалось бы, не военная операция, а прогулка. Однако так продолжалось не всё время.

— Дальше надо идти осторожно, — заявил наш проводник.

Оказалось, что хоть они и бандиты, но кое-какая дисциплина у них присутствовала. В том числе обязательный пост охраны на подходах к схрону. Очень неприятный пост, так как наблюдатели располагались на дереве. Если не знаешь где — не заметишь. Если знаешь или случайно увидишь — снять из винтовки вообще не проблема. Но это шум, который предупредит не хуже самих постовых. И что делать? Понятно — сначала всё хорошо разведать, и только потом принимать решение. Чем мы и занялись.

— Раньше такого не было, — возмутился Савелий Петрович.

И чем он, собственно, недоволен? Ну не соблюдают бандиты устав караульной службы — и что? Нам же лучше. Пока они были честными контрабандистами, то всего боялись и прежде всего — за свой товар. А стали бандитами — почувствовали себя хозяевами положения. Ожидаемые нами постовые располагались не на дереве, а под ним. Естественно, выпивать удобнее в тени на траве, а не в тесном гнезде на ветках.

— Только и к такому посту практически невозможно незаметно подобраться, — констатировал очевидное наш проводник. — Тропинка-то только одна.

— Зачем незаметно? — спросил я.

— А как? — удивился Савелий.

— Ты забываешь, кто я, откуда и какие у меня возможности.

— Ну да, забываю, — согласился он. — К такому не сразу привыкнешь.

План был прост: подойти, отвлечь внимание, усыпить бдительность и схватить в пространственный карман. Сначала даже подумали, что отвлекать и усыплять бдительность лучше всего получится у девушки, но быстро от этого отказались. Зачем так усложнять? Молодого наивного паренька тоже хватит. Тем более что пространственный карман именно у меня, а не у неё. Одет в форму РККА? Ну и что, сейчас этим не сильно кого удивишь. А если от ремня избавиться и сапоги снять, то вообще ни разу не солдат. Да и головной убор тоже не ношу.

— Дяденька! — обрадовался я, когда меня явно заметили.

— Пацан, ты вообще здесь откуда? — спросил один из бандитов.

— Я заблудился. Дяденька, помогите выйти из болота. Я заплачу. У меня деньги есть, — затараторил я.

При упоминании денег вытащил из кармана несколько купюр. Советских денег у меня пока не было, а дойчмарки уже нашлись — всё, что было у фельджандармов. Немного, но продемонстрировать хватит.

— Давай сюда, мы тебе обязательно поможем, — усмехнулся другой бандит.

Ну а я что — как сказали, так и сделал. Доверчиво подошёл и протянул купюры. Меня, естественно, никто не опасался. Что, собственно, и требовалось. Даже без денег получилось бы, а уж с ними — так идеально. Деньги вообще обладают волшебными свойствами — взгляды притягивать способны даже сильнее, чем красивая девушка. Оба бандита оказались в пространственном кармане. Дорога к схрону была свободна.

Этобыл мой первый настоящий бой в этом мире. На самом деле — вообще в обоих мирах. Подползти ночью к фельджандармам и отправить их в пространственный карман не считается. Нагло выйти к бандитам с аналогичной целью — тоже. Но я почему-то ни на минуту не сомневался, что всё получится. А вот бывший штабс-капитан, наоборот, сомневался. Ну, у него и опыта больше.

— В чём сила? — задал я сакральный для моего времени вопрос.

Савелий Петрович изобразил на лице непонимание.

— Сила в правде, — пояснил я. — А правда вот она — в пулемётах. У нас их два, а у них ровно на столько же меньше. Ну и, как говорил по этому поводу товарищ Наполеон: бог всегда на стороне больших батальонов.

Откуда такая уверенность об отсутствии пулемётов у противника? Ну так простой хуторянин был подозрительно хорошо о них осведомлён и по пути нам рассказал. Я пока не спрашивал, откуда, да в принципе не собирался. Знает и уверен в этом? Вот и хорошо.

Орлову мы оставили на бандитском наблюдательном пункте. В гнезде, так сказать. Оттуда прекрасно просматривалась не только тропа, но и весь лагерь контрабандистов. Винтовку ей тоже оставили (трофейную бандитскую трёхлинейку, а то свои, пускай тоже трофейные, я разбазарил). Стрелять она вроде как умеет, но не с такого расстояния. Однако расчёт был не на то, что в кого-нибудь попадёт, а на то, что шум поднимет, когда уже начнётся бой. Пусть думают, что это их огнём поддерживают.

Ну а дальше всё оказалось как-то просто, сумбурно и неожиданно быстро. Подошли, осмотрели, распределили цели и ударили с двух пулемётов длинными очередями. Ну, это я длинной, а он — несколькими более короткими. Потом Савелий прикрывал, а я куда-то бежал, собирал в пространственный карман убитых, раненых и сдающихся. Даже толком не запомнил, как это было. Вот и говорю — быстро и сумбурно.

Трупы я первым делом вывалил обратно — зачем они мне в инвентаре? Савелий осмотрел всех убитых бандитов, явно опознавая. После чего поинтересовался, нельзя ли сделать то же самое с пленными, которые находятся у меня в пространственном кармане.

Я не стал возражать, но вначале решил подстраховаться. Первым делом изъял из пространственного кармана всю их одежду и оружие у тех, у когоонобыло. После чего действовал по одной схеме: отправлялся сам в пространственный карман, опускал из-под потолка голого пленника, связывал ему руки и ноги верёвкой. Да, находящемуся в стазисе человеку нельзя было изменить позу или хотя бы пододвинуть ближе друг к другу руки и ноги. Но даже так много ли ты навоюешь голый и хоть не связанными, а только запутанными верёвкой руками? Затем по одному вытаскивал из инвентаря и предъявлял Савелию. Тот кивал, явно узнавая, после чего пленник исчезал обратно. С ранеными поступил аналогично.

— Все, — объявил хуторянин, когда те действительно закончились.

Но я-то его не предупредил, что показываю последнего.

— В каком смысле — все? — спросил я.

— Все бандиты, больше никого не осталось.

— То есть ты знал их каждого в лицо? — спросил я очевидное.

Хуторянину пришлось рассказывать свою историю. Ещё одну её часть. Он тут на хуторе не просто от советской власти прятался. Также промышлял контрабандой.

Раньше это были обыкновенные контрабандисты, которые ничем предосудительным не занимались. Ну да, товар в обход таможни таскали, а так никого не убивали и не грабили. Даже с антисоветской литературой не связывались. Да кому она тут нужна! В любом случае на ней ничего не заработаешь, а следовательно, контрабандистам такое неинтересно.

Потом в банде сменился лидер. Новый был откуда-то из Польши. Вместе с лидером сменился и род деятельности. Нет, контрабандой они тоже продолжали заниматься, однако не брезговали и обычным бандитизмом. Савелия Петровича не трогали как бывшего партнёра по бизнесу, но это могло измениться в любой момент. Особенно после начала войны. Вот для этого-то он пулемёт и приобрёл, а потом не отказался принять и более радикальные превентивные меры. У меня не было причин ему не верить.

Что делать с телами погибших бандитов, решили сразу. Тут, прямо в болоте, и потопили. Я потопил. Пришлось поработать грузчиком, что при помощи инвентаря не так уж и трудно. Забирал тело в пространственный карман, подходил к нужному, указанному Савелием, участку болота и извлекал прямо над топью. Без одежды извлекал — она оставалась в пространственном кармане. Мало ли, вдруг пригодится. Тем более гражданской у меня пока нет никакой. Да и разным военнопленным, окруженцам и прочим нуждающимся смогу раздать при возможности. Или, как в данном случае с хуторянином, обменять на что-нибудь полезное. Сейчас одежда — тоже ценный товар.

Что делать с пленными — вопрос был обсуждаемый. Нет, как по мне, обсуждать тут и нечего: в ту же топь — и дело с концом. О немцах бы я подумал, а о бандитах — нет. Немного сомневался в реакции Савелия Петровича, но тот тоже был не против. Сам же и предложил. А теперь представьте связанного голого бандита, внезапно обнаружившего себя в болоте. Он даже в одиночку не выкарабкается, а когда все кучей — тем более. Дело не заняло и десяти минут. А ещё я как-то забыл точно посчитать бандитов. Вспомнил об этом только после того, как утопили последнего. Что-то около двух десятков, но именно около, точно не скажу. Да собственно и хрен с ними.

Пусть с неприятным, но необходимым, покончили, осталось самое приятное в любой военной операции — разбор и делёж трофеев. Как водится, на троих. Мы же втроём в операции участвовали: я, Савелий Петрович и Любовь Орлова. Да, большую часть сделал я, не в малой степени помогал и Савелий, а Любовь Орлова так, в гнезде посидела и даже ни разу выстрелить не успела. Но всё равно считается.

Делили не только честно, но и по справедливости. Все продукты питания шли нам в дивизию. Большая часть оружия — тоже нам. Савелий выбирал себе товары по какому-то только ему ведомому принципу. Я не возражал. На данный момент всё, что не связано с выживанием, меня не сильно и интересует. Да, возможно, там были какие-то особые ценности, которые позже, уже при возвращении с испытания, мне бы пригодились, но не сейчас. Ага, и это с умным видом говорит тот, кто совсем недавно отдал две единицы боевого оружия в обмен на коллекционный пистолетиксомнительной ценности.

Любовь Орлова всё скрупулёзно записывала. Ей сам процесс нравился даже больше, чем то, что уходило в её личную долю. И да, такое тоже было.

Это если рассказать совсем мельком. Если же подробно, то тут было много чего полезного и не очень. В первую очередь собрали всё оружие — и то, что было на руках у бандитов, и то, что нашлось в схроне.

С первыми всё понятно: любой уважающий себя контрабандист — а тем более бандит — просто обязан иметь что-нибудь стреляющее. Но со схроном оказалось куда интереснее. Мы вытаскивали оружие и боеприпасы, вытаскивали — и, казалось, этому не будет конца.

Складывалось впечатление, что они планировали одну — а может, и не одну — небольшую войну. Оружия тут хватило бы на несколько арсеналов. Винтовки, пистолеты… Даже гранаты — что-то аккуратно уложено, смазано, готово к использованию. Коробки с патронами разных калибров выстроились в длинные ряды, будто ждали своего часа. А что-то просто свалено кучами. И не так сразу оценишь, чего больше.

Но, возможно, никаких войн и не планировалось. Всё-таки это не просто бандиты — ещё и контрабандисты. А оружие — один из самых ходовых товаров. Его можно переправить через границу, продать по выгодной цене, обменять на что-то не менее ценное. В нашем мире, вне зависимости от времени, оно всегда в ходу — и всегда в цене.

Я осматривал стволы, проверял затворы, перебирал патроны. Прикидывал в уме, что и как можно использовать… Любовь Орлова, стоя рядом, молча всё записывала. Её рука быстро скользила по бумаге, фиксируя количество, модели, калибры. Хорошо хоть номера не переписывала, как в первый раз, — а то бы застряли тут не на один день. Но и совсем без подробностей обойтись было никак нельзя. Деньги, как говорится, счёт любят. Оружие от них в этом смысле мало чем отличается.

Как уже сказал, оружия тут хватало, причём всякого разного. Даже так сразу и не возьмусь судить, по каким параметрам лучше сортировать: то, что было у бандитов на руках во время боя, или то, что лежало на их же складах? Или, может, лучше всё-таки делить на пригодное к применению и не очень? А ещё вариант — с патронами и без патронов.

Вообще основная масса имеющегося оружия была эхом предыдущей большой войны. То есть той, что сейчас называют империалистической, а чуть позже назовут Первой мировой. Основную массу представляли собой образцы оружия двух основных империй — Германской и Российской.

Больше всего было пистолетов марки Люгер — он же знаменитый «Парабеллум», он же si vis pacem, para bellum («хочешь мира — готовься к войне»). Их оказалось не просто много, а очень много: несколько десятков ящиков, плюс россыпью, плюс ещё и на руках у бандитов. Все новенькие, в заводской смазке — муха не сидела. Разве что кроме тех, которые на руках, но и они явно из той же партии.

А самое главное — к этим пистолетам было очень много патронов. Ничуть не меньше, чем самих пистолетов. Понятно, что не в штуках, а по объёму. Даже больше — если считать ящиками.

Вообще очень хороший пистолет. Он способен конкурировать даже с моделями конца двадцатого — начала двадцать первого века. Да, давно снят с вооружения, но всё равно способен. И теперь у меня их целый арсенал.

Проверил пару экземпляров — механика работает как часы. Смазка свежая, затворы ходят плавно, ударно‑спусковые механизмы без люфтов. Патроны тоже в идеальном состоянии: гильзы блестят, капсюли целые, порох не отсырел.

По привычке начал прикидывать варианты использования: для себя — компактный, надёжный, с хорошей пробивной силой; для обмена как в этом времени, так и у себя в будущем — такие пистолеты ценятся у коллекционеров и просто любителей оружия.

Второе место по количеству штук тоже принадлежало Германии. Основная немецкая винтовка Первой мировой войны — Gewehr 98образца 1898 года. Что характерно, тоже в ящиках и тоже в смазке. Причём только там — на руках у бандитов её не оказалось. Видимо, хранили как резерв или для особых случаев.

Мне особенно понравились патроны к ней — их тоже было много, даже больше, чем к «Люгеру». Но дело не только в количестве. Это был тот самый патрон, которым питались и современные «Маузеры», и мой пулемёт МГ-34, а именно: 7,92×57 мм. За скоротечный бой я половину всех патронов израсходовал. А тут — такой неожиданный запас.

Третье место прочно закрепилось за Российской империей — знаменитая винтовка Мосина, она же «трёхлинейка», образца 1891 года. Вот ей-то по большей части и пользовались бандиты и контрабандисты как основным оружием. Понятно, что никакой заводской смазки уже не осталось — время не щадит ничего. Однако большая часть образцов была в приличном состоянии: стволы чистые, механизмы работали, деревянные ложа без серьёзных трещин. Ну и патроны, опять же, — их тоже хватало.

Много о ней читал. Достоинства: простота обслуживания и применения — разобрать и собрать можно буквально на коленке; высокая мощность — пуля с тупым концом наносит серьёзные повреждения; неплохая точность на средних дистанциях; надёжность Можно сказать главнейшее её достоинство — работает и в грязь, и в мороз, не боится небрежного обращения. Хотя это достоинство вообще всего русского оружия. Инженерная традиция.

Недостатки: крупные габариты — неудобно маневрировать в тесных пространствах; замедлявшая заряжание рукоятка затвора — загнутая вниз, требует дополнительного движения.

Осмотрел несколько экземпляров. Несмотря на возраст и активное использование, многие винтовки выглядели боеспособными. Некоторые даже сохранили родные штыки

Подумал о том, как вписать «трёхлинейку» в свой арсенал? Решил, что не стоит, и так зоопарк получается. Лучше раздам нашим окруженцам, когда снова встречу. Вот выберу себе несколько лучших экземпляров для коллекции, а остальное раздам.

Четвёртое место тоже досталось России — знаменитый пистолет «Наган». Тот который револьвер: пистолеты у данного инженера тоже есть, но они менее известны — большинство о них даже не слышало.

Вообще очень хороший револьвер. Прицельная дальность — где-то пятьдесят метров. Ёмкость барабана — семь патронов. Калибр — 7,62 мм. Но, несмотря на все положительные качества, у него был один недостаток, который сводил их к нулю — и не вообще, а тут и сейчас. Полное отсутствие патронов.

Казалось бы, уж к «Нагану» — да ещё и в Советском Союзе — найти боеприпасы нетрудно. Но именно здесь, у бандитов, их не было вообще. То есть ни одного! У меня в трофейном и то их целых три.

Хорошо хоть «Наганы» лежали нормально упакованными, а не сваленными в кучу. Каждый — в отдельном брезентовом чехле, с заводскими клеймами. Видно, хранили как резерв, а не как штатное оружие. Или на продажу, что скорей всего. Контрабандисты же.

Покрутил в руках один из экземпляров. Металл без ржавчины, механизмы работают мягко, без заеданий. Даже воронение сохранилось полностью. Классический силуэт, знакомый по фильмам и книгам: короткий ствол, округлый барабан, удобная рукоять. Но без патронов это пока просто красивый артефакт. Несколько экземпляров себе в коллекцию, а с остальными буду думать. Без патронам они даже окруженцам не нужны.

Это всё, что касается аккуратно сложенного и упакованного. Остальное кучей. И да, куча тоже была. Вернее, не куча, а огромный ящик, полный пистолетов — всевозможных моделей и видов, россыпью. Чего там только не было! А не было там патронов.

Немного порывшись, нашёл целую коллекцию раритетов. Ещё больше — предметов абсолютно неопознаваемых: от относительно современных до откровенно старинных. Некоторые экземпляры выглядели так, будто их выкопали из-под слоёв вековой пыли.

Особенно мне понравился русский «Смит-и-Вессон». Самый знаменитый револьвер всех времён и народов. О нём знают даже те, кто вообще не различает револьверы по маркам. Потому что про русскую рулетку слышали действительно все. А она — именно про этот револьвер, а не про «Наган», как некоторые думают.

На самом деле «русская рулетка» — это вовсе не «крайзи рашен», а всего лишь хитрый трюк. Как говорится, ловкость рук и никакого мошенничества. В данном случае дело не в ловкости, а в особенности конструкции: барабан вращается свободно, без щелчков. Настолько свободно, что если зарядить патрон всего в одну камору, то при любом вращении она обязательно окажется снизу.

То есть это не опасная игра со смертью, а просто способ шокировать публику, которая не осведомлена о такой особенности оружия. Позже нашлись придурки, которые начали пробовать делать то же самое с другими моделями револьверов. Ну, в моё время ежегодно попадаются гении, которые пытаются сыграть в русскую рулетку c самозарядным автоматическим пистолетом. Некоторым из них даже «премию Дарвина» выдали. Так вот: попытка сыграть в русскую рулетку с любым револьвером, кроме русского «Смит-и-Вессона», — тоже достойна «премии Дарвина».

Я ещё раз осмотрел находку. Классический силуэт, массивный барабан, удобная рукоять. Металл слегка потускнел от времени, но механизм работал безупречно. Только нет ни одного патрона, чтобы крутануть и посмотреть, как себя поведёт барабан. Можно, конечно засунуть вообще любой просто для массы, но я не стал.

Положил его отдельно — пусть будет. В коллекции точно пригодится. Может, когда-нибудь найду к нему патроны. А пока это просто исторический артефакт, напоминающий о том, как легко миф затмевает реальность. Оружие легенд, только легенды — не всегда правда.

Кроме «зоопарка» в большом ящике, попадались и экземпляры, хранившиеся отдельно. Например, маленький «Браунинг» модели 1906 — компактный пистолет, созданный Джоном Браунингом. Калибр — 6,35 мм, магазин на шесть патронов. С ним всё более-менее понятно: к нему имелось какое‑то количество патронов.

И дальнейшая его судьба тоже ясна — отдам Любови Орловой. Пусть у неё будет. А то как-то неудобно: сначала выдал «Вальтер», а потом его же при первой же возможности сменял. Этот малыш теперь будет только её. И нет, этот маленький «Браунинг» не стал заменой «Вальтеру». Просто компенсация. В качестве табельного оружия Орлова получила свой «Парабеллум». Зря я пошутил цитатой из «Двенадцати стульев» — ей не понравилось.

Следующий образец вообще непонятно, как очутился на этих болотах: знаменитый «Томми-Ганн» — пистолет-пулемёт 45-го калибра. А к нему — «Кольт 1911» под тот же патрон. Всё красиво упаковано в отдельном чемоданчике, причём специально произведённом для этого оружия. С гнёздами для запасного диска и запасного магазина. Видно, что комплект собирали с заботой: каждый элемент на своём месте, дерево подкладок отполировано, металлические части смазаны и защищены от коррозии. Но — патроны, опять же, отсутствовали.

Если к «Наганам» их наверняка тут найду в ближайшее время (всё-таки советское пространство, логистика налажена), то американский 45 ACP — сильно вряд ли. В этих краях такое встретишь не чаще, чем… Даже не знаю какое сравнение придумать. В любом случае очень редко и маловероятно.

И всё равно — пусть будет. Даже без боеприпасов выглядит внушительно. В своё время это оружие стало символом американских гангстеров. Теперь вот — будет лежать у меня в инвентаре, словно трофей из другого мира. «Кольт 1911» тоже в идеальном состоянии. Тяжёлый, солидный, с характерным затвором и длинным стволом. Ёмкость магазина — семь патронов. Надёжная система, проверенная десятилетиями.

А ещё — знаменитый «Маузер С-96». Только он не в «зоопарке» лежал, а был оружием одного из контрабандистов. Давно хочу себе такой, но именно этот брать побрезгую: слишком уж потрёпанный и непрезентабельный вид у пистолета. «Маузер» вообще — хорошее оружие. Но очень сложное и крайне чувствительное ко всему на свете. Так что с таким потрёпанным лучше не воевать, особенно если есть альтернатива.

Зато к нему было немало патронов — и это плюс. 7, 63×25 мм Mauser — штатный патрон к пистолету Mauser С96. И 7,62×25 мм (он же ТТ) — тоже в наличии. Они считаются взаимозаменяемыми. Но, как говорится, есть один нюанс: Тульский Токарев съест любые маузеровские патроны — и не подавится. А вот про «Маузер» сказать то же самое никак нельзя. Да, он будет стрелять и токаревскими — по крайней мере какое‑то время. Но никогда не угадаешь, когда именно «подавится».

Так что патроны приберу, а этот конкретный «Маузер» отложу куда подальше. Да хотя бы в тот же ящик с «зоопарком».

Кстати, не сразу заметил: «ТТ» тут тоже был. И тоже сильно потрёпанный. Но для него это не критично. «Токарев» — оружие неприхотливое: работает и в грязи, и в пыли, и после падения в воду. Главное — вовремя чистить и смазывать. Патроны у него хоть и мощные, но не капризные, как у «Маузера». Вернее он сам не капризный.

Кроме пистолетного «зоопарка» имелся не сильно меньший длинноствольный — правда, не сваленный в кучу, а разложенный с некоторой системой. Хотя разнообразие всё равно удивляло: от старинных винтовок до гладкоствольных охотничьих ружей.

К чему-то патроны имелись, к чему-то — нет. Самое странное, что кто‑то из бандитов действительно воевал этим разномастным арсеналом. Непонятно зачем — при наличии свободных «трёхлинеек» и винтовок «Маузер». Может, привычка? Или просто нравилось выделяться необычным оружием. Или, что наиболее вероятно, каждый воевал своим, а на складе хозяйское.

И кстати, Савелий сильно ошибся, когда утверждал, что пулемёта у бандитов нет. Оказалось, он у них всё‑таки был. Тот самый «Льюис» 1913 года, который снимался в «Белом солнце пустыни». Не дублёр — настоящий. Только вот незадача: без патронов. Так что, по сути, можно считать, что его и не было.

Присмотрелся внимательнее, пытаясь определить, под какой конкретно патрон этот пулемёт — британский или американский? Так и не понял. Да и не удивительно: просто не разбираюсь. Когда готовился к испытанию, в первую очередь изучал то оружие, которое можно ожидать в прошлом моей страны, а не всяких заокеанских или «запроливных».

Оружие делили как по‑честному, так и по справедливости. Оба «зоопарка» — и короткоствольный, и длинноствольный, включая пулемёт, — достались мне. Никто не возражал. Зачем оно мне, спросите вы. Для коллекции, зачем же ещё? Раз уж начал собирать, то пусть будет. Как только найду хорошего мебельщика, так сразу закажу ему шкаф с застеклёнными витринами — там и буду всё это держать. Хотя… нет, не сразу. Сначала — книжные полки. Я вообще‑то фантазировал танки коллекционировать, но начать можно и с пистолетов.

Всё остальное честно поделили.

В голове невольно сложилась картина будущего: просторный кабинет, стены уставлены витринами. В них — эта разношёрстная коллекция, каждый экземпляр с историей. «Льюис» займёт почётное место в центре, рядом с «Маузером», «Браунингом» и «трёхлинейкой». А внизу — ящики с патронами, аккуратно разложенные по калибрам…

Что-то меня не туда занесло. Моим кабинетом будет библиотека — с красивыми полками, тёплым светом и запахом старой бумаги. А под оружие выделю несколько шкафов‑витрин. Ну ладно, не несколько, а больше — коллекция‑то растёт не по дням, а по часам. Но библиотека в приоритете.