Тонкости зельеварения (СИ)

Глава 39. Два герба

На следующий день около полудня в палаточный городок при госпитале пришел курьер из штаба и передал новости: у границ становится слишком неспокойно, поэтому риконтийцев собираются перевозить дальше на восток.

— Госпожа Буртон, вы назначаетесь ответственным лицом за подготовку переезда и обоз во время пути. — Когда мы сможем вернуться домой? — послышался голос из толпы. — Насколько я знаю, ваше поселение сожгли, — ответил курьер. — У меня есть родные в другом графстве. Не был бы ранен, мы б туда сразу поехали.

Курьер развел руками: — Пока мы не сможем позволить вам сообщить в Риконтию все, что вы здесь видели. Но на новом месте вам не придется жить в палатках, у вас будут теплые дома. Как только будет дозволено, вы вернетесь в Риконтию. Скоро отсюда увезут всех цивильных. Скорее всего, прибудут другие войска и встанут с нами. Надвигаются тяжелые времена.

На принцессу было страшно смотреть. Она обернулась ко мне, и я сделала знак отойти подальше.

— Мадлен, что будет? Меня отправляют на восток! Без него! А Риконтия… — Вы сами не захотите оставаться единственной женщиной среди сотен военных. Боюсь, мне тоже придется ехать с вами. Я все-таки надеюсь, что специальные войска справятся. Но всё, действительно, на грани. — Я должна вернуться в Риконтию, чтобы поддержать отца.

Я покачала головой: — Вас убьют, и вот тогда отец примет решение. — Но я не могу просто так уехать вглубь Конбрии! Здесь я надеялась, что как только всё разрешится, через день я буду в Риконтии, там, где должна. А в Конбрии… К тому же, чем дольше меня нет, чем больше отец склоняется к мысли, что я мертва. Он, конечно, знает мои способности… — она усмехнулась и шепотом продолжила: — Я дважды убегала из дворца, одна, без сопровождающих, в чужой одежде с парой боевых артефактов и несколькими золотыми. Но всякий раз я возвращалась через неделю. — И за вами никто не присматривал? — Нет. Я научилась водить стражу за нос.

Хм. Мне уже немного жаль принца Оливера. И если кто-то боялся, что объединившись, Конбрия поглотит Риконтию, потому что мужчины сильнее… Как бы не было наоборот.

Но сейчас стоит направить мысли принцессы в нужное русло. — Вы не хотите поговорить с полковником? — Хочу, разумеется! — ее глаза нехорошо блеснули, но тут же потухли. — Но что я ему скажу…

Она кусала губы, беглая принцесса, болеющая за свое королевство и страдающая от любви к мужчине, которого у нее намереваются отнять. — Азалия, я дам вам успокоительного. — Я не хочу успокаиваться. — Вы будете меньше мандражировать и лучше понимать, что делать.

Она кивнула, и я повела ее в лабораторию. Успокоительные есть разные. Есть те, кто приглушают всё тело, заставляя чувства отступить перед разумом. Но нет, нам нужны чувства Азалии. Есть посложнее — те, которые унимают тревогу, и если есть в человеке что-то светлое и радостное, вызывают эти чувства в первые ряды. Я взяла маленький флакончик и накапала немного принцессе в кружку.

Остаток дня принцесса провела, пересчитывая имущество городка при госпитале и перебирая, что стоит взять с собой тем, кто уезжает. Я видела, что в ней крепнет решимость. Но… на что? Ох, не перестарались ли мы. Азалия может заявиться к принцу, кинуть ему в лицо обвинения, они разругаются вдрызг, и все закончится.

Я несколько раз выходила из лаборатории, чтобы справиться у Азалии о состоянии, и сама пришла в такое волнение, что потянулась к тому же флакончику.

На закате Азалия заглянула ко мне и спросила, когда я собираюсь идти в лагерь. Она хочет поговорить с полковником.

Какое-то время мы молча шли по тропинке. — Мадлен, — наконец, заговорила Азалия. — У вас когда-нибудь было, что вы хотите совершенно противоположных вещей одновременно? Я имею в виду, — она запнулась, но продолжила, — с мужчиной. — Нет. Пожалуй, нет. Либо я знала, чего хочу, но не была уверена, что мое желание правильно, либо мне не нравились обе возможности.

Принцесса порывисто вздохнула. — Я хочу наговорить ему неприятных вещей и больше никогда не видеть. Но с противной стороны я хочу… Ах, как все сложно. Как просто вам с капитаном, и как сложно у меня. — Год назад мы расставались навсегда. Мы были совершенно уверены, что никогда не увидим друг друга. Я попала в лагерь случайно, когда убегала от пасынка, и мы встретились вновь. — Если меня увезут на восток, я буду пробираться в Риконтию. Наверняка по дороге нас будут меньше охранять. — Ее голос дрогнул. — Нам никогда не быть вместе. Я риконтийская принцесса, он конбрийский полковник. Нет, это невозможно, — закончила она шепотом. — Никогда не знаешь, как сложатся Звезды. Невозможное сегодня завтра может стать единственным выходом. Делайте то, о чем вы будете меньше жалеть.

Мы подошли к штабным палаткам, за которыми через пять шагов стояла палатка капитана, а чуть дальше — полковника. На всех штабных палатках был плотный полог тишины. Палатки охранялись, и часовые видели все входы и выходы, не пропуская никого в неположенные им помещения.

Азалия остановилась и обернулась ко мне. — Как вы сказали? Меньше жалеть? — спросила она шепотом. — Да, о чем вы будете меньше жалеть. А еще… может быть, он заслуживает, чтобы услышать от вас о ваших чувствах, — так же тихо ответила я ей.

Принцесса быстро обняла меня: — Спасибо вам за все, — и подошла к часовому. — Могу ли я попросить полковника Кроу уделить мне немного времени?

Часовой скрылся в одной из палаток. Вскоре он появился: — Господин полковник просит вас подождать в его палатке. Проходите.

Азалия оглянулась на меня, я ободряюще ей кивнула, и она скрылась за пологом. Я прошла в палатку капитана. А ведь меня и вправду могут отправить прочь, когда будут снимать госпитальный городок. Но я верю, мой капитан что-нибудь придумает.

Эдвард вернулся через четверть часа. — Часовой говорил, что госпожа Рози Буртон позвала полковника поговорить. Полковник попросил принести ужин на двоих в его палатку. — Да. Теперь только молить Звезды, чтобы они до чего-нибудь договорились, а не перебили посуду. — Она серебряная.

Эдвард повесил легкое тревожное заклятье недалеко от входа в палатку принца, чтоб я могла "случайно" увидеть Азалию, когда та будет возвращаться к себе, но заклятье молчало. Молчало оно, когда сумерки сгустились, молчало, и когда на лагерь упала ночь.

Я ломала руки над остывшим ужином, съев едва ли половину. — Что, что у них происходит? — Хм. Мадлен, ты сама построила интригу, чтоб привести их чувства на грань. Полковник сегодня тоже был весьма невесел, я бы даже сказал, расстроен и раздражен. Тем более, что твоя подсказка оказалась пророческой: пришло сообщение, что через неделю вместе с нами встанут магические войска и пехота. Мы и наших цивильных скоро будем расселять. — Надеюсь, Их Высочества не проткнут друг друга кинжалами. Или саблями? — У принца есть и то, и другое. Но я сомневаюсь, что там идет бой. — Но что они могут там делать четвертый час? Ночью? — Хм. Где моя Мадлен? Кто подсунул мне юную наивную деву вместо знающей жизнь женщины?

Я изумленно смотрела на Эдварда. — Ты имеешь в виду, что принц ее соблазнил? — Я полагаю, принцу пришлось соблазнить ее для спасения своей жизни.

В ужасе я прошептала: — Что я натворила… — Мадлен, они взрослые люди и сами за себя отвечают. Ты только помогла им решиться. Поверь, если бы они разругались, тревожник прожужжал бы через четверть часа. Я все-таки тоже кое-что понимаю в отношениях. — Правда?

Я потянулась к нему. — Правда, — Эдвард посадил меня на колени. — Поэтому я предложил принцу несколько возможностей решить твой вопрос. Например, тебя можно оставить штатным зельеваром при госпитале. — О! Это было бы замечательно! — Но если… Впрочем, я надеюсь, они договорятся. Давай пока не думать о самом плохом. Поможем друг другу вымыться, м?

* * *

Утром я встала вместе с Эдвардом и быстро собралась. Эдвард ушел, а я снова не находила себе места. Скоро завтрак, но аппетита совсем не было. Может, принцессе удалось пройти мимо тревожника? Но в конце концов я услышала тихое "ж-ж-ж".

Выскочив из палатки я увидела, как Его Высочество широким шагом, пиная по дороге камни удаляется прочь из лагеря. Из его палатки показалась Ее Высочество. На ней не было лица. Я подбежала с девушке, взяла ее за руку и увела к нам.

— Что случилось? Он вас обидел?! — Да! Он сказал, что если я не выйду за него замуж, я могу забыть его имя.

Я застонала. И вот эти два глупца собираются нами править? — Но я не могу выйти за него замуж, Мадлен! Не могу! У меня обязательства перед королевством! — Вы не сказали ему, кто вы? — Нет. Я не имею права.

Я едва не взвыла. И принц, и принцесса не один год закалялись в дворцовых интригах! Они занимаются большой политикой с пеленок! И эти монаршие отпрыски, едва речь идет об их собственных чувствах, ведут себя как воспитанницы Обители! Оба! — Сидите здесь, Азалия, я с ним поговорю.

Я нагнала принца за ручьем, где он яростно рубил палкой кустарник. — Ваше Высочество. — Уйдите, Мадлен. И передайте своей подруге, что у мужчин тоже есть чувства. — А вы о них сказали? — Да!

От ярости его взгляда я отшатнулась. — Да, я говорил ей весь вечер и всю ночь, я шептал ей все время, пока она была в моих руках. — Он отбросил палку и взъерошил волосы. — Мадлен, почему?! — Вы сказали ей, кто вы?

Он презрительно скривился: — Если я для нее недостаточно хорош как полковник, вы считаете, что корона меня улучшит? — Я считаю, что вы должны быть честным с женщиной, которая вас любит. Вы предложили ей совсем не то, что она услышала. — Я предложил ей всё! Всё! — Ваше Высочество. Я попросила ее подождать в нашей палатке. Скажите ей, кто вы такой, и если вам не понравится то, что вы услышите в ответ, вы всегда можете отпустить события идти своим чередом. Ей — на восток. Вам… скорее всего, в бой.

У него упали плечи. — Хорошо. Хорошо, я поверю вам на этот раз, Мадлен. Идемте.

Когда мы подошли к нашей с Эдвардом палатке, я попросила принца-полковника подождать нас минуту.

Принцесса сидела совершенно убитая с заплаканным лицом. — Азалия, он вернулся поговорить с вами. Но ради всех Звезд и Демонов, признайтесь, кто вы! Если вы хоть на секунду мне верите! — Это ничего не изменит.

Мне пришла в голову мысль, как ее уговорить. — В конце концов, Азалия, он хочет предотвратить войну. Если вы верите, что ваше присутствие возле отца чему-то поможет, попробуйте убедить его помочь вам добраться до столицы Риконтии. В его распоряжении обученные лазутчики. — Хм. Возможно, вы правы. Хорошо, Мадлен. И спасибо.

Она встала, прямая, с поднятым вверх подбородком, и вышла из палатки, встретив мрачный взгляд принца. Я поспешила вмешаться. — Я думаю, нам лучше пройти в палатку к полковнику.

Его Высочество пропустил нас вперед и закрыл за нами полог. Он предложил нам стулья, но принцесса не стала садиться, и я последовала ее примеру.

Они стояли друг напротив друга, прожигали друг друга взглядами и молчали. Принцесса сцепила побелевшие пальцы в замок, принц играл желваками.

Как они собираются управлять объединенным королевством?!

— Кхм, — я откашлялась, и когда оба посмотрели на меня, выпадая из грозовой тучи, я обратилась к Азалии. — Я думаю, вам следует начать.

Азалия задрала подбородок выше, хотя, казалось, выше невозможно, и проговорила: — Полковник Кроу, я не могу принять ваше предложение, поскольку на самом деле не являюсь госпожой Буртон. — Вот как? И кто же вы? — принц подрастерял мрачность и заломил бровь. — Меня зовут Азалия. — А дальше? — Азалия Риконтийская, — медленно проговорила принцесса.

Принц фыркнул. — Вы позвали меня, чтоб накормить этой сказкой? Интересно, зачем? Надеетесь остаться любовницей полковника?

Азалия распрямила ладонь и шагнула к нему, намереваясь дать пощечину, но я бросилась наперерез. — Ваше высочество! Азалия, он прав, докажите ему!

С выражением торжествующего презрения Азалия поддернула выше рукав, и над ее запястьем взлетел переливающейся красным и оранжевым герб Риконтии. Принц дернул углом рта, заподозрив подделку, и всмотрелся в него — проверял магическим зрением. То, как изменилось его лицо, было для Азалии наградой. — Не может быть… Ты… Ты Азалия Риконтийская? Это правда?

Вместо Азалии ответила я: — Ее Высочество ехала с леди Мелиндой Крокус и ее родителями, когда ее пытались убить. Вы помните, остальные погибли… — Да, я понял, — кивнул принц, не отрывая от Азалии округлившихся глаз.

Не умея долго наслаждаться печальным триумфом, принцесса продолжила с грустной улыбкой. — Теперь вы понимаете, полковник, что я не могу выйти за вас замуж. У меня обязательства перед моим королевством. И я надеюсь, вашего благородства хватит, чтобы не раскрывать меня. Если вы действительно хотите остановить наши страны перед пропастью кровопролитной войны, вы поможете мне добраться к отцу и поддержать его в деле мира.

Остолбенев, принц смотрел на Азалию, потом отмер и вместо ответа задрал рукав, вызвая бело-фиолетовый герб Конбрии: — Позволь теперь и мне представиться: Оливер Конбрийский.

Принцесса побледнела, посмотрела на него широко открытыми глазами: — Нет… Не может быть, он другой! Он монстр! — По докладам ваших "ястребов"? — принц покачал головой. — Азалия, я приехал сюда под видом полковника, чтоб на месте разобраться в ситуации и не допустить войны, но у меня с собой Малая магическая печать Конбрии. Может быть, ее вид тебя убедит. — Нет, не может быть!

Принцесса попятилась к выходу из палатки, намереваясь сбежать, но наткнулась на меня. — Это правда, Азалия. Я случайно раскрыла Его Высочество. Перед вами, действительно, принц Конбрии.

Азалия пошатнулась, принц быстро подошел к ней и обнял, прижимая к себе. — Ты выйдешь за меня замуж, — сказал принц. — И мы вместе покончим с партией войны. — Ты… Ты! — и Азалия всхлипнула, уткнувшись ему в грудь.

Оливер поднял ее на руки, отодвинул плечом занавесь и ушел в глубину палатки. А я вышла наружу и ушла к себе пить бодрящий отвар. Устройство судеб королевств меня порядком утомило.