Толян и его команда

Глава 36

На фото наша троица в ресторане «Лама», сидящая за столом и пьющая что-то из бокалов. Когда успели фото сделать, я не заметил, да там цветомузыка постоянно сверкала. Вот здесь я к девочкам подошел пообщаться. А вот ещё фото — я у барной стойки пью через трубочку что-то.

— В чем проблема-то и кто эти фото сделал? — спрашиваю я.

— Сегодня улетят они в Красноярск, к кому — не знаю. Но эти фото — это только часть твоих проблем. Или подкинут тебе чего, или драку с твоим участием устроят, или ещё как подставят. Гриша — очень злопамятный человек.

— Так его же при мне в милицию забрали, обещали суток пятнадцать дать, не меньше, — рассматриваю третью фотку я.

На ней я танцую с Жанной, руки мои лежат на её заднице. Подловили же момент!

— Уверена, он и часу не пробыл в отделении. Знаешь, кто он? — спросила Жанна.

— Мафиози? — предположил я.

— Директор рынка нашего, а брат его — директор аэропорта. Мы отрезаны от большой земли, к нам все товары или самолётом или по Енисею, когда навигация есть. Поэтому все обращаются к Грише, если что надо привезти. Зря ты с ним поругался. Если я бы знала, что у тебя такие враги, даже разговаривать с тобой не стала бы. Ты, наверное, думаешь, я преувеличиваю?

— Нет, не думаю, но и проблемы не вижу. Пару дней потерплю — никого бить не буду, ну и есть тут у меня хороший знакомый один, спрошу у него об этом местном авторитете, — сказал я, имея в виду отца Людмилки.

Мы с ним вполне мирно расстались. На прощание он сказал, чтобы в случае надобности звонил ему, а этот мужик лишних слов говорить не будет.

— А Кеша, выходит, меня обманул, — вслух сказал я. — А откуда у тебя эти фото?

— Фото делал мой первый муж и дал потом копии снимков. Гриша этот, когда вышел из милиции, сразу поехал вас искать, он и подрядил моего мужа бывшего компрометирующих снимков наделать. А какой Кеша? Начальник милиции?

— Да, он. И главное, как быстро всё организовал это Гриша, козёл недобитый, — качаю головой я.

Это что? Придётся привлекать Власова, но сначала позвоню Иннокентию Ивановичу. Телефон у него имеется, время уже полдевятого.

— Кеша… Иннокентий Иванович — мужик справедливый, но ему могли не доложить в деталях. Выпишут штраф какой и скажут, что наказали по закону, или вообще замнут это дело, — сетовала подружка.

— Секретарь принял звонок, но соединять не стал, сказал, что шеф на улице. Может, врёт, — сообщаю я Жанне. — Фотки отдашь?

— Бери, — фыркает девушка. — Будешь на меня любоваться. Но до отъезда нам лучше не видеться.

Тоже соглашаюсь, не хочу девушке проблем оставлять. Не вижу смысла экономить и заказываю себе такси. Как люди в такой мороз тут живут? От завтрака отказался, сыт блинами. На тренировке полтора часа показывал детям, как резать углы в бою и прижимать соперника к канатам. Опять заметил, повышенное внимание к себе вокруг. Может мне на тренерскую работу перейти? Впрочем, народ решил, что мои знания — заслуга Игоря Леонидовича, об этом я услышал случайно в раздевалке.

Бегу за автобусом, морозы просто задрали, а я ведь одно время реально думал, как запасной вариант, пожить в Норильске, отец Людмилки предлагал откосить от армии здесь. Теперь часы считаю до отлёта. А в Красноярске тепло, минус десять всего, тоже информация из разряда «подслушано».

— Э! Стой! — получаю я удар плечом от встречного прохожего и окрик.

— Нах. й, — коротко отвечаю ему и бегу догонять автобус. Вскочил уже на ходу, втрамбовав людей в двери глубже в салон, и то удалось это потому, что автобус тронулся, не закрыв двери. Повезло. А то пришлось бы ждать на морозе минут сорок следующего из-за разборки с неуклюжим прохожим, случайно попавшемся на пути.

Стоп, а случайно ли? Может провокация? Да что я тут надумываю, но проблему решать надо, и съездить в городское УВД. Черт, ещё и сумка с костюмом спортивным снаружи осталась, вот ручки от неё внутри салона, а сама сумка не влезла, дверь закрылась. Ничего, будет остановка, затащу её в салон. Хихикаю, вспоминая серию мультика «Ну, погоди!», где волк застрял головой в салоне автобуса, а тело его бежало снаружи.

Зайдя по пути в магазин, покупаю продукты на вечер, в частности, настоящий сыр и сгущёнку. Снабжение здесь лучше, чем в Красноярске, а на цены я не смотрю. Потом перебежками до парикмахерской, и вот я в здании УВД Норильского горисполкома.

— Записан? — окинул меня взглядом дежурный сержант, худощавый и рыжеволосый.

Так просто к Иннокентию Ивановичу ещё и не попасть.

— А как же, — вру я. — Штыба Анатолий, проверьте.

Сержант нехотя снимает трубку внутреннего телефона и, дождавшись окончания хорошо слышных мне гудков, спрашивает, есть ли такой в записи на приём?

— Парень? Какой парень? Приёмный день по личным вопросам — первый и третий понедельник месяца с четырнадцати и до восемнадцати, что вас там совсем не инструктируют? — раздается голос в трубке.

Сержант багровеет лицом от энергичного отпора девушки на том конце трубки, но не перечит секретарше.

— Так, малой, что за шутки? В КПЗ захотел? Я тебя устрою сейчас, — смурнеет рыжий.

— Стоп, давай ещё раз, я из бюро горкома ВЛКСМ, — достаю я свою корочку (как знал, захватил). — Доложи ещё раз. Ты комсомолец? Надо тебя на комсомольском собрании разобрать — чего ты безвинных людей КПЗ стращаешь? Это так у вас тут работа поставлена?

— Сам звони, — буркает парень, подвигая мне перемотанный изолентой изрядно побитый жизнью телефонный аппарат и добавляет: — Сто двадцать один набирай, это приёмная.

В корочки так и не глянул — и то хорошо, там ведь город другой.

— Девушка, добрый день, проинформируйте Иннокентия Ивановича, что Штыба Анатолий к нему зайти хочет, — говорю вполголоса, стараясь трубку плотнее к уху прижимать — громкий динамик у сержанта.

— Так, ты ещё кто такой? Я сказала приемные дни, а ну-ка, дай трубку, от кого ты там звонишь.

— Девушка, я из бюро горкома ВЛКСМ, по делу, и не по личному, — терпеливо поясняю я.

— Из горкома можешь позвонить по прямому, что ты мне голову морочишь?! У Иннокентия Ивановича люди, не буду его отвлекать. Трубку дай, кто там такой добрый тебе служебный дал, или мне самой в горком позвонить?

— Точно! Горком! Вот ты умничка моя! — радуюсь я. — Сейчас наберу Юрия Николаевича, пусть по прямому твоего шефа наберут, раз уж тебе свою жопу лень оторвать от стула.

Не слушая шквала негодования в ответ, иду к телефону-автомату. Он здесь не уличный, а, как и многие другие в городе, находится в помещении. Я видел вполне комплектный в здании магазина.

— Да, Толя, что хотел, только быстро, — с Юрием Николаевичем соединяют сразу.

Поясняю, что нужен мне шеф милиции, и по какому вопросу, и свои проблемы с доступом в кабинет.

— Насчет Гуцаева, дело на него не завели, десять дней на принятие решения, и пока суда нет, его выпустили. А Иннокентия наберу, он, скорее всего, и правда сильно занят, вчера ЧП случилось у нас в городе, ну да это неинтересно.

Мне, разумеется, интересно, но сдерживаю себя и так же перебежкой через парикмахерскую возвращаюсь в УВД. А там меня уже ждёт разгневанная красотка лет тридцати в милицейской форме, которая ей очень идёт. Очевидно, та самая ленивая «жопа» из приёмной.

— Да вот он вернулся, — сдал меня злой сержант.

У рыжих все эмоции на виду, лицо его раскраснелось от гнева.

— Так! Петров, оформляй его. Будет мне ещё хамить! — обрадовалась тетка.

— За что? Что я сделал? — вполне искренне удивляюсь я.

— Матерился же? Было такое, Петров? Оформляй! — голосом победившей справедливости изрекла тетка.

Раздался звонок местного у сержанта и тот, отрывая от меня злорадный взгляд и слушая кого-то сильно старшего по званию, даже по стойке смирно встал.

— Есть, пропустить Штыбу! Вероника тут и уже с ним разговаривает, — радостно выдыхает тощий мент.

— Дай ей трубку, — властно командует его собеседник.

— Да. Нет. Провожу! — трубку женщина опытно прижала к уху, и нам не слышен их разговор, но и так понятно о чем речь.

— Стой, запишу, — командует сержант. — Паспорт дай или корочки там твои.

— Не надо, — растерянно командует тетка.

— Надо, раз положено. Запиши, — отвергаю особый подход к себе я.

Я в джинсах и костюме, со всеми орденами. Планируя поехать в УВД, надел все знаки, в том числе и за спортивное мужество от «Динамо» и высшую награду ВЛКСМ. Но никого они не впечатлили — темные люди. Иду за Вероникой по широкой лестнице на второй этаж, нахально разглядывая её задницу. Та это чувствует и пару раз гневно оборачивается, не иначе, надеясь смутить паренька (меня). Выдаю свою самую похабную улыбку. Пронимает. Выражение офигевшей брезгливости на лице тетки меня радует.

— Жди здесь, — командует Вероника и заходит в кабинет, плотно притворив за собой дверь.

Жду, оглядывая приемную. Всё как везде — шкаф с книгами, чайник, холодильник, чайная посуда на подносе, стол, заваленный бумагами, на столе открытая косметичка. Оторвал женщину от важных дел! Вдоль стен стоят стулья, сидит парочка посетителей, оба не в форме, скорее всего, просители какие. А долго её нет, полторы минуты уже. Жалуется на меня? Возможно. Привыкла, наверное, считать себя сильно значимой, раз рядом с большим начальником сидит. Открывается дверь, выходит Вероника с поджатыми губами, что ей совершенно не идёт, и по реплике, брошенной ей в спину, я понимаю, что не ошибся в своих подозрениях:

— Будешь мне тут советы давать!

— Добрый день, Иннокентий Иванович, — вежливо здороваюсь я в основном для слушателей в приёмной, так-то планирую ругаться.

— Да, добрый вечер, — поправляет меня подполковник. — А я тебе свой прямой номер не дал, что ли?

Закрываю дверь от лишних ушей и говорю уже другим тоном:

— Скажите, а как Гуцаева отпустили в тот же день? Заявление на него написала пострадавшая, он женщину избил!

— Заявление было, а побои засвидетельствованы не были, тут хулиганство, скорее всего, и то уже заявление пострадавшая забрала. Ты только за этим приехал? Мог бы по телефону спросить. Ах да, — вспоминает подполковник, — ты садись, что стоять?

— Она же не сразу забрала, а только на следующий день, а его отпустили сразу. А если он вернулся бы и опять руки распускать начал? — расставляю факты на место я, — да и побои ещё не поздно снять и сейчас.

— Ну, знаешь, у Григория тоже след есть от удара это вашего, казаха-киргиза, причем заметный. Я из уважения к Павлу Стефановичу и к тебе попросил не писать встречное заявление, — голос Иннокентия Ивановича строжеет.

— А я думал, не захотели с директором рынка и его братом отношения портить. Он ведь ничего не понял, и ещё раз ударит, раз с рук сошло ему, а то и похлеще чего учудит, — обостряю я.

— Анатолий, у тебя всё? У меня дел много, — равнодушно говорит подпол.

— Всё, спасибо, но я все-таки посоветуюсь кое с кем, прямо сегодня позвоню, — встаю со стула я.

— Можешь от меня позвонить, и, нажав клавишу селектора, сказал: — Вера, зайди.

— Да, — моментально открывается дверь кабинета и входит Вероника. — Чаю вам или кофе?

— Анатолий куда-то позвонить хочет, набери ему, — командует шеф.

— В Москву хочу позвонить в приемную Власову, дежурному помощнику, — достаю я записную книжку.

— Надо же, а ты, оказывается, помощников министра МВД знаешь? — улыбается Иннокентий Иванович.

— Нет, помощников я могу и не знать, там меняются они, а вот они про меня в курсе должны быть, — протягиваю открытый блокнот Вере.

— Ну-ка, дай я сам наберу, даже интересно, — говорит Жердаков.