Толян и его команда

Глава 3

— Тихо, тихо! — успокаивал я заведенную Катю, вернее Кэт.

Секс с шестнадцатилетней девочкой в мои планы не входил. Девушка жила одна, и в той же гостинице, что и я, так что после кафе прошлось провожать её до комнаты. Далее меня, затащив к себе, пытаются раздеть, сопротивляться уже нет сил, да и желания. Хрен её знает, чего она завелась так? Сроду со мной такого не было!

— Что ты как малолетка! — злится девушка.

— Почему как? — иронично отвечаю я. — А сама ты кто? Кстати, а тебе шестнадцать-то есть? Это возраст согласия в нашей стране.

— Какого согласия? Согласна я! Дурак. У тебя девушки были, Толя? — не понимает моей фразы Кэт.

— Были, но ты слишком молода, все постарше были, — отвечаю я.

— А-а-а-а, вот ты про что! Что поверил, что мне шестнадцать лет? — засмеялась гимнастка, и, перестав меня терзать, торжественно протягивает свой паспорт. — Вот смотри!

Открываю и вижу, что моей подруге двадцать один год! Блин, ещё и замужем была, недолго, меньше года, но была. Сразу сказать не могла?

— Тогда препятствий не вижу, — пытаюсь обнять девушку я. — Ну, не выглядишь ты на свой возраст!

— Я вижу препятствия! Передумала я! — застегивая пуговички на моей рубашке, смеясь, говорит Катерина.

И ведь реально выставила из комнаты! Раздраконила и выставила!

Спал плохо, проснулся злой. На утренней тренировке ещё один спарринг. Мой летний обидчик Славка из Перми и раунда против меня не выстоял! Нокаут.

— Толя, зачем бить со всей дури, твой же товарищ, — укоризненно выговаривает мне Михалыч.

— Вчера по очкам проиграл, не хотелось и сегодня проиграть из-за того, что кто-то считать не умеет, — недипломатично наехал на Евгения Петровича я.

— Что? Нет, вы как хотите, Юрий Михайлович, но надо насчет Штыбы делать выводы. Что за хамство! По делу он вчера проиграл, — возмущался старший тренер моего веса.

— Не по делу, — потирая челюсть, влез в разговор Славка. — Витя больше пропускал, особенно первый и второй раунд.

— Кто ещё бой видел и так же считает? — грозно спросил Петрович, оглядывая нас шестерых. Игоря, по-прежнему, нет.

— Я и сам так считаю, и молчать не стану, — вдруг выдал Виктор.

— Я тоже, — сказал Иван, тот, который призёр чемпионата мира.

Остальные двое, Острецов и Никитин, промолчали, но Иван в авторитете, хоть и чудом отобрался на осень. Хотя, лично я у него летом выиграл, а уж Цзю его размотал как ребёнка.

— Стоп, братцы! — вдруг сказал Михалыч. — А с чего вы решили, что у вас тут соревнования? Эти спарринги для вас в первую очередь, чтобы понять, как работать с сильными соперниками. И решать мы будем не по их результатам! Уж поверьте главному тренеру сборной.

— Михалыч, моё мнение ты знаешь, резкий и сильный парень, но характер у него, — фамильярно обратился Петрович к старшему.

— Нормальный характер у парня, боксерский. И вы, ребята, молодцы — честные. Работайте дальше! И так, вместо восьми человек шестерых всего имеем. Цзю ещё ниже опустили. Два лучших боксера — Игорь и Костя уже выбыли.

— Так можно же было ему вес набрать, — подсказал уже без недовольства в голосе Евгений Петрович.

— Цзю? Так там нет смысла, ему самому проще будет, а в категории ниже один выбыл из-за травмы надолго. Так что, всё равно где — там или тут, у тебя.

— Вам все равно, а я потом на чемпионате Европы краснеть буду, — проворчал мой критик, когда начальник ушёл к другим весам.

Я с ним, в общем-то, согласен насчет Цзю. Силён тот, вижу это сейчас, когда он в своем спарринге технично замордовал оппонента.

— Видел как я? — хвастаясь, спрашивает Костя уже на обеде.

— А видел, как я? — подвигая к себе тарелку с бефстроганым, в тон отвечаю ему.

— Да, неплохо! А что там за фото в газете? Просто Милка рассказывала вчера, — полюбопытствовал Виктор.

Пришлось рассказывать подробности.

После обеда у нас теория, ведёт тот самый старый чекист — дедок-ветеран. Что приятно, указывает каждому на его сильные стороны, и на то, где надо поработать. Вот как он один всё успевает подметить?

— И последний по алфавиту, но не последний по мастерству, Штыба Толя. Что сказать? На «треньках» работает хорошо, и гимнастки на него не жалуются, — съехидничал дед, запомнив мой сленг. — Из минусов: техника у тебя построена на силовых коротких ударах, сейчас по малолетству этого тебе хватает, но смотри на перспективу, отрабатывай разные варианты и разные связки. У тебя их набор совсем жидкий. Ещё один минус — это эмоции, держи их в узде, голова должна быть ясная. Теперь из сильных сторон… Скажи, кто тебе защиту локтём ставил?

— Дома тренировал, — дипломатично выхожу из положения я.

Сидим в кафе почти той же компанией. Кэт, как ни в чем не бывало, опять донимает меня своим вниманием. Витя терзает гитару, он специально ездил за ней на свою московскую квартиру. Да, вот так, и в Чернобыле квартирка и тут, правда пустая, и далеко от центра. Два часа убил на дорогу до дома и обратно, а всё для того, чтобы произвести впечатление на Милу, скромную и неразговорчивую девушку. У девочек завтра с утра отъезд, может нам чего с Витей сегодня и обломится. Ещё сегодня «Брюгге» играет со «Спартаком», и если победят красно-белые, то я — богат. Немного покачивает, переживаю. Кэт это заметила и шепнула на ухо:

— Да будет у нас! Всё будет! Хоть всю ночь!

Она решила, что мой мандраж от волнений и переживаний — обломится мне чего от неё или нет? Смешная малышка. Матч не показывают по телевизору, и будут ли результаты утром в газете — непонятно, скорее всего, нет. «Советский спорт» зажрался, имея монополию на спортивные новости. Может поэтому позже «Спорт-Экспресс» легко откусит большой кусок рынка. Оперативность там была на высшем уровне. Но этой газеты пока нет, и радио нет. Буду утром пытаться узнать результаты у кого-нибудь. В грязь лицом я не ударил ночью, да и Катя постаралась. Обменялись адресами, писать обещала мне. Я точно не буду сам первый.

— Штыба, что с тобой? Спишь на ходу! — ругает меня Петрович, и за дело ругает.

Сил после бессонной ночи немного. Витя, судя по его довольной физиономии, тоже получил, что хотел, и орут на него так же, как и на меня.

— Артемьев! Ты чего спишь тоже? Чем вы там со Штыбой занимались ночью? Активнее работай, активнее! Всё, закончили! Спарринги. Первая пара — Никитин и Артемьев, потом Штыба пусть с Острецовым, если не уснёт до этого времени, — подколол меня тренер.

Секс перед боем, да и вообще перед соревнованием, не на пользу, тем более такой выматывающий. Более мастеровитый Витя своему сопернику откровенно сливает уже третий раунд подряд.

«Щас и меня так же отмутузят», — мелькает в голове мысль.

— Штыба, Острецов — на ринг! — слышу команду и нехотя иду в квадрат.

— Ген! Выиграл «Спартак», три-один! — слышу ликующий голос одного из тренеров другому.

Епть! Как не повезло Острецову. Он вис на мне, пытался зажать руки в захваты, бил в лицо шлемом, бегал как сайгак от моих плюх, только поэтому я не забил его в первом раунде. Но во втором, в самом начале, нашёл я щелочку в его защите и сунул джеб, пару двоек апперкот и хук справа. Соперник рухнул.

— Штыба! Ты всех угробить хочешь? Один остаться? — орёт тренер мне. — Спал же! Спал бы и дальше! Нет, проснулся! Или ты притворялся? Ох, хитрый. И злобный! Что там с парнем?

— Жить будет, — меланхолично кивнул доктор сборной, дав нюхнуть ватку, отчего Острецов выгнулся как вампир, которому загнали в грудь осиновый кол.

— Евгений Петрович, тебя не понять, то ругаешь парня, что он спит на ходу, то наоборот, что не спит, — гаркнул Михалыч, подкравшись откуда-то из глубины зала.

Пару раз ещё выбирались в город, но как гулять, если денег нет? Вообще, Москва этого времени мне нравится. Идём по улице с Цзю, смотрим — очередь собирается буквально на глазах, и длинная такая, уже из магазина выглядывает. Костя сразу окликнул последнего и встал в её конец.

— Ты хоть узнай, что дают, может тебе и не надо, — усмехаюсь я.

— А что дают? — послушно спросил улыбчивый паренёк у мордатой, недовольной жизнью тётки.

Та, против своей природы, обернувшись на Костю и увидев его широкую улыбку, не стала хамить, а ответила:

— Конфеты шоколадные, в коробках, по одной в руки!

Ясно, что если бы я сейчас ушёл и бросил своего приятеля одного, он бы мне этого не простил. Минут сорок потеряли, пока не купили две коробки импортных шоколадных конфет. Мне они не нужны, а Костя рад. Тут же ещё одна очередь, и что там дают — неясно, в конце очереди ещё не знают, а магазин только открыли. Костя и тут встал, но я подловил выходящего с покупкой мужика и выяснил, что дают индийские рубашки или футболки. Короче, типа батников что-то. Батник же нам предложила и цыганка около Лужников. Сто рублей, якобы импорт. Я посмотрел — самопал наш местный, ещё и ткань плохо покрашена. Зато с кнопками металлическими и иностранными надписями. Костя чуть не купил, но денег у него не хватило, а я не занял. Вот ещё.

Девятого у нас с утра тренировка, а потом общий сбор и нам сообщат, кто останется до весны, а кто вылетит. До утра я был уверен, что не вылечу из сборной, но увидев довольную рожу Петровича, победно глядящего на меня, засомневался.

— Юрий Михайлович, а какие у меня шансы? — поймал я в коридоре главного тренера сборной.

— Я за тебя сразу был, но решать будут коллегиально. Жди, — отмахнулся он от меня.

Ну да, отвечает за вес Евгений Петрович, будет с ним спорить Михалыч? Посмотрим.

И вот, наконец, момент истины. Нас шестеро и шесть человек тренеров. Хотя, тренеров пять, один врач, но он тоже участвует в голосовании.

Небольшая лекция от Михалыча о политической ситуации в мире, без этого сейчас никак, и приступили к обсуждению. Что приятно, открытому. Может тоже подстраховываются?

— Первым выступает врач или физиолог, хз кто он там, и рассказывает о проведенных тестах:

— Получается два худших — Никитин и Штыба, — не поднимая глаз на нас, зачитывает по бумажке он.

Капец! А чего у меня хуже всех? Ну растяжки нет, ну деревянный местами. Плохо развиты группы мышц пресса и ног? Да я ногами лучше всех работают, ан нет — какие-то там исследования проводили. Сговорился, сука.

Выступает Михалыч — он за меня, два лишних у него — Никитин и Острецов. За Михалычем встает главный тренер веса Петрович и спускает на меня всех собак! И дисциплины нет у меня, и не способен работать в темпе, то взрываюсь на тренировках, то засыпаю… И бубнит, бубнит.

Ладно, сам виноват, пустил это на самотёк.

— И совсем уж не по-комсомольски поступил он со своим товарищем по сборной Игорем, это с его подачи перспективный боец получил травму, и, мало того, у нас с гимнастками отношения испорчены! — завершил он.

— Вот тут они, — внезапно в открывшуюся дверь входит солидный молодой парень лет тридцати и ещё более солидный дядя, вроде как, в Лужниках главный.

— Штыба Анатолий здесь? — спрашивает товарищ, не смущаясь тем, что возможно помешал нам.

— А вы кто? И что он натворил? — хмурится Михалыч.

— Виктор Викторович. Я из ЦК ВЛКСМ, по поручению Пастухова Борис Николаевича, надеюсь, в курсе кто это такой. Анатолий, как вы знаете, получил высшую комсомольскую награду несколько дней назад. Так здесь он? Хочется пообщаться.

Далее почти как у Гоголя в «Ревизоре» — немая сцена …