Точка невозврата. Волчья кровь

10 глава

Я почти не таилась. Не пряталась от людских глаз. Нарушив самый важный закон можно смело плевать на все остальные. Пусть увидят! Большинство заметит огромного пса. Лишь единицы, кто разбирается — волка. И не поверят глазам — таких волков не бывает! А если поверят… Что ж, одной легендой больше!

Бежала напрямую, не разбирая пути, ориентируясь только на маячок. Ливень стегал меня струями, словно пытался привести в себя, заставить одуматься, повернуть. Но я, как одержимая, стремилась только вперед. Все мысли были подчинены одной единственной цели, и плохая погода не могла свернуть меня с выбранного пути.

Ямки и рытвины на земле почти сразу наполнились водой, а тропинки на склонах холмов превратились быстрые ручьи. Пару раз пришлось проскочить через асфальтовую змею автотрассы, бросив тело между нескончаемым потоком машин.

Мышцы работали как отлаженный механизм. Я неслась не останавливаясь — казалось невозможным потратить хоть минуту из отмеренных удачей часов.

Усталость дала о себе знать только ближе к утру, и я перешла на легкую трусцу: мысль отдохнуть даже в голову не пришла. До города добралась к полудню, но сразу соваться в уличную толчею не стала, на это хватило соображения. Забилась в парк, выбрав куст погуще, и с тоской следила за солнцем, медленной черепахой клонившимся к горизонту.

И в тот момент, когда оно, погрузив город в расплывчатый сумрак, спустилось за лес, я тенью скользнула в знакомый подъезд. Ткнулась носом в темную кнопку лифта, но вовремя опомнилась и рванула вверх по лестнице, царапая когтями крашеный бетон. Сердце за одно мгновение разогналось так, словно спешило добраться до места вперед хозяйки. Случись навстречу человек, ему пришлось бы плохо — снесла бы, не заметив. Или перепугала до смерти.

Ступени закончились неожиданно, и я пролетела до самой шахты лифта, там замерла — последние шаги дались нелегко. Уверенность в правильности происходящего испарялась, как капли воды на горячей сковородке. Только отступать было поздно.

Я подошла вплотную к заветной двери, насторожилась, повела ушами. Квартира безмолвствовала — ни шороха, ни скрипа — но я знала, мой маяк не ошибся, и хозяин на месте.

Села, уткнувшись носом в вонючий ламинат обшивки, неуверенно тронула лапой, расчертив царапинами его гладкую поверхность. И замерла в ожидании.

Мне казалось, с каждой секундой тишина наливается тяжестью, как песочная форма расплавленным свинцом. Неопределенность давила: не найдя сил устоять на ногах, я скрутилась в клубок на бетонном полу и закрыла глаза. Вся моя смелость и вера растаяли словно дым, оставив внутри гулкую пустоту. Я бы ушла… если б могла. Если бы хватило храбрости остаться совсем одной.

В соседней квартире мерили время напольные часы, и через два сухих "тик-так" над головой едва слышно щелкнул замок. Я прижала уши, плотно зажмурилась, замерла и перестала дышать.

Целая секунда ушла на то, чтобы дверь распахнулась, а потом время растянулось в длинную бесконечную ленту, замотав меня в непроницаемый кокон.

Его прорвал изумленный вздох, и голос полный тревоги:

— Дичок?! Дичок! Тебя ранили?!!

Родной, любимый, желанный. И в нем не было слышно ни гнева, ни отвращения.

Втянула в загоревшиеся легкие воздух. Вместе со вздохом застучало сердце. Я открыла глаза и поднялась. Уже человеком. Забыв, где нахожусь и в каком виде предстану — мне было не важно. Валгусу, кажется, тоже — ребра сдавили железные тиски его рук, и я уткнулась носом в родное плечо. Мир на мгновение перестал существовать, он растаял словно мираж, словно никогда никого и не было, кроме нас двоих! Во всяком случае — для меня. А потом загудел лифт, заставив вспомнить о реальности.

Я ахнула, покраснев, Валгус рывком затащил меня в квартиру, захлопнул дверь, и сомкнул веки:

— Я не смотрю. Беги в ванную, я подберу тебе вещи.

Но прежде чем отпустить, снова привлек к себе, не открывая глаз, и тихо шепнул:

— Только не исчезай!

Не сумев придумать ответ, провела дрожащей рукой по любимому лицу.

Слова лишь звук! Мой друг и без них все поймет. Не может не понять!

А потом я приходила в себя от бегства под душем. Кожа на голых лопатках горела, помня ласковые ладони. Наверное, я совсем потеряла стыд, но мне было все равно. Даже в тот момент, когда дверь слегка приоткрылась — на вешалке повисли трико и футболка.

Горячая вода и шампунь быстро смыли дорожную грязь с волос и тела, и заодно вернули разум. А вместе с разумом возвратились все сомнения, терзавшие душу.

Я выбралась на мохнатый коврик и глянула в зеркало — прошло сто лет с тех пор, как стояла напротив него на Новый год.

Стекло запотело от пара: покрывшись серебристой матовой пленкой, оно отражало лишь смутные цветные пятна. Я автоматически протянула руку — протереть — и замерла, представив на мгновение, кого увижу. Сорвала с вешалки вещи, торопливо натянула, а потом снова уставилась в мутное серебро — отдельная капля проела на его поверхности волнистую дорожку. И я не удержалась — поелозила по зеркалу кончиками пальцев, пустив по стеклу несколько ручейков.

Ужасно… Та кто смотрела на меня из зазеркалья, отличалась от девушки в зеленой блузке, так же как отличается матерый волк от добродушного щенка.

Я тихо застонала, признавая свое поражение — разница слишком сильна! Валгус просто не успел посмотреть мне в глаза! Я больше не та девочка, которая была ему мила.

Дверь тут же распахнулась.

— Дичок!

И вопреки собственным мыслям, я вцепилась в Валгуса обеими руками — не хочу терять еще раз! Он точно луч света разгонял темноту в моей душе.

Не помню, как мы оказались в зале, на диване. Не знаю, сколько времени просидели обнявшись. Я все еще не могла говорить, словно сутки, проведенные в звериной шкуре, выветрили из памяти человеческую речь. На самом деле, мне просто не верилось, что все получилось. А Валгус целовал мои руки, лицо, губы. Кажется, он тоже не мог прийти в себя.

Наверное, я могла бы сидеть так бесконечно, но юноша опомнился и вернул меня на землю:

— Ты меня прогнала… Я не надеялся…

Он замолчал. Я судорожно вздохнула, и прошептала:

— Тебя бы убили… Я не … Ты не должен был туда приходить!

— А как же по-другому? — качнул головой юноша. — Я с ума сходил, не зная, что с тобой. Ты не представляешь, что чувствовал, когда тебя… когда ты… Исчезла! И потом… когда подумал, что ты стала как они. Что возненавидела меня!

Я закрыла глаза и уткнулась лицом в шею друга.

Так и было! Недолго, но было! Даже сейчас, часть моего "я" ежилась от запаха. Он выжжен в моей крови! Навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Но это… неважно. Это мелочь! Главное — другое. Совсем другое.

— Я не могу тебя ненавидеть, — шепнула, не поднимая взгляда. — Я слишком…

"Я слишком тебя люблю" — так хотела сказать, но слова застряли в горле, отказываясь выходить. Да разве они нужны?! И так все ясно.

— Дичок…

Объятья стали еще крепче. Если бы я была обычным человеком, наверное, было бы больно, а так… хорошо. Валгус приподнял за подбородок мое лицо, заставив посмотреть в глаза, и сказал:

— Ты для меня важнее всего в этом мире.

Это я знала, иначе он не пришел бы за мной. Рискуя жизнью. В самое логово вражеской стаи. Обрекая себя на верную смерть.

— Никуда больше одну не отпущу! — неожиданно зло вымолвил Валгус. — Будешь жить у меня!

Я вздрогнула. О том, что случится после того как вернусь, даже не задумывалась, решила только — домой не пойду ни за что. На миг показалось — остаться в квартире Валгуса самое правильное. И что скрывать, мне этого хотелось больше всего на свете, но только… что делать с охотниками? За спящую уже не сойти.

— А как же..

Я хотела спросить: "А как же твои родители", но меня опередили.

— Родители уехали. Им не было смысла задерживаться.

— А ты..

— А я отказался. Сказал, доучусь.

Невозможно было представить, как он убедил их оставить его одного.

Валгус правильно понял мой взгляд и усмехнулся:

— Мне доверяют. Я… немного старше, чем кажусь.

И недовольно сдвинул брови.

Кивнула, внутренне поежившись — понятно, почему он так со мной носился, я для него и правда как Лялька. Воспоминания о сестре заставили вспомнить и причину, по которой не могу больше жить дома.

— Валгус?

Я помедлила с вопросом, опасаясь услышать в ответ страшное.

— Что? — улыбнулся юноша и ласково погладил кончиками пальцев мою шею.

— Я опасна для людей, а для….тебя? Тоже?

— А разве сама не чувствуешь?

Улыбка так и не исчезла со счастливого лица. Похоже, он и секунды не сомневался в ответе.

— Нет! Я о другом. Мы тянем чужую жизнь… Я не хочу, чтобы ты… пострадал.

Валгус затрясся от смеха:

— Глупенькая! Ну конечно ты для меня не опасна! — снова стал серьезным. — И ты меня не бойся. Я не причиню тебе вреда.

Взгляд парня стал грустным:

— Хотя уже успел навредить. Как ты рассталась со стаей?

— Меня отпустили, — сказала почти правду.

— Не верю, — невесело хмыкнул юноша. — Они не могли тебя отпустить ко мне.

— Не к тебе. Нет.

Упираться не имело смысла. Теперь мы оба знали, насколько глубока пропасть между нашими народами.

— Просто отпустили. Они не знают, куда я пошла.

Мы замолчали, впервые осознав в полной мере, что натворили. И что еще натворим. Я поняла, что не только сама стала изгоем, но и… сделала им самого дорогого мне человека!

— Валгус? — ахнула. — Я должна уйти!

И кинулась бы к дверям, проклиная себя за безрассудство и глупость, если б мне дали.

— Нет! Не глупи! — рыкнул Валгус.

Гнев исказил красивое лицо, но через мгновение оно снова осветилось нежностью:

— Помнишь, что я тебе говорил? Неважно кто мы… Я не расстанусь с тобой. Даже если весь мир будет против нас.

А он и так против нас. Я знала это. Да и Валгус тоже знал.

Юноша улыбнулся:

— Выход есть всегда. Надо только хорошенько подумать.

Улыбка сама растянула губы: мне только что вернули фразу, которую я твердила, пытаясь вырваться из ельника.

Валгус прав. Выход есть всегда. Не может не быть!

Валгус уловил мой настрой и улыбнулся, а потом, словно разглядев что-то новое, нахмурился, зарылся пальцами в свои волосы на макушке и выдохнул:

— Ну и дурак я! Ты же голодная. И уставшая.

Пожала плечами в ответ. О еде не думалось, а заснуть я бы сейчас все равно не смогла, хотя мышцы и гудели от долгого бега.

— Все нормально, не беспокойся. Расскажи лучше, что случилось за это время.

Юноша отрицательно качнул головой, осторожно поцеловал меня в веки и сказал:

— У тебя круги под глазами. И щеки провалились. Так не пойдет! Сейчас что-нибудь сообразим. А пока будешь есть, я поделюсь всем, что знаю.

Пока закипал чайник, больше похожий из-за синей подсветки на летающую тарелку, мой друг готовил сэндвичи.

Я втянула запах свежей ветчины, хлеба и поняла насколько проголодалась. Вот только вместо свежих листьев салата предпочтительней был бы второй слой копченого мяса. Большого труда стоило сдержать себя и не наброситься на еду, поэтому назло аппетиту я откусила маленький кусочек, тщательно его прожевала и задала первый вопрос. Который больше всего сейчас интересовал.

— Как моя мама?

Валгус нахмурился и посмотрел на меня внимательным взглядом, словно решая, сколько правды можно сказать.

— Валгус… — выдавила я.

Голос от переживаний сразу сел, и друг поспешил меня успокоить.

— Все нормально, не волнуйся. К ней приходили пс… твои родичи. Они убедили ее, что с тобой все хорошо. Так что в милицию не заявили. Твоя мама даже собиралась забрать документы из школы, но я… уговорил подождать.

Я качнула головой, бездумно откусив еще один кусок.

Мои родичи умели убеждать, уговаривать, пугать собеседников. Наши враги поступали еще проще — они владели тем, что люди называют гипнозом.

По телу пробежала волна дрожи — это дрогнула одна из дверей.

Нет! Я не из стаи! Я сама по себе. Мне нет дела до того, что случилось триста лет тому назад! И это не враг.

Когда я снова взглянула на Валгуса, в глазах не осталось ничего от чувств, терзавших мгновение тому назад душу.

— Спасибо!

Валгус улыбнулся, сел рядом и шутливо дернул меня за волосы, стянутые в хвост:

— Я надеялся…. Нет, я верил, что ты вернешься.

Мне стало грустно:

— Врун, я помню, как ты смотрел на меня в лесу.

— Я все равно верил, — твердо сказал парень, — иначе уехал бы.

Есть расхотелось, и я потянулась к юноше.

— Ну нет, — рассмеялся Валгус, — такому большому волку одного бутерброда недостаточно. Жуй, давай! А я тебе еще что-нибудь расскажу.

Я схватила второй сэндвич, куснула его и все-таки не удержалась от вопроса. Глупого, конечно. И самого незначительного из всех, что крутились в моей голове.

— А что нового в школе?

Валгус только плечами пожал: — Не знаю. Не ходил. — Вздохнул: — Мне хватало других забот. Я не сразу сообразил, что случилось, искал тебя вслепую. А псо… твои сородичи хорошо умеют заметать следы.

Уже второй раз напряженные губы Валгуса спотыкались о какое-то слово.

— Как ты нас называешь?

У юноши дрогнули брови:

— Не тебя. Прости, это всего лишь привычка.

— А все-таки?

Любопытства мне не занимать.

— Дичок, я не хотел тебя обидеть. Просто мое племя так привыкло. Так… твой народ зовут уже не одну тысячу лет.

— Как?

— Псоглавые.

Я растерянно моргнула — вспомнился сухой голос училки по истории.

— Ну да, когда-то вы не особо скрывали свои тайны от людей. Вас было больше, и вы никого не боялись. И нас было больше.

Я вздрогнула — все изменилось. Никто не знает, с чего началось, в памяти лишь последствия первой ссоры. От которых наши народы не могут оправиться вот уже много веков.

Почему "псоглавые" я не спрашивала. Лучшие из нас были способны на частичную трансформацию. Те, кто мог контролировать даже биение собственного сердца. Они становились вождями семей. Я потомок одного из них. Непутевая правнучка, потерявшая от любви разум, поступки которой грозят всем ее близким бедой.

Я отложила в сторону бутерброд и сжала кулаки, пытаясь не удариться в запоздалую панику:

— Валгус, что с нами теперь будет?

— Не переживай, что-нибудь придумаю! — тотчас отреагировал юноша.

На красивом лице никаких чувств, кроме спокойствия, и я, глядя на эту невозмутимость, тоже перестала дрожать. Мне даже в голову не пришло задуматься, как следует. А может, это сказались усталость и пережитый стресс.

***

Валгус уступил мне свою кровать, постелив себе на диване. Юноша мог с комфортом устроиться в спальне родителей, но выбрал место, откуда мог видеть меня.

— Хочу, чтобы ты была на виду, — объяснил он.

Мне же и расстояние в несколько метров казалось огромным, хотелось быть еще ближе, чтобы в любой момент прикоснуться и удостовериться — друг по-прежнему рядом. Только разве признаешься в таком желании?

Я кивнула, послушно пошла в спальню, легла и закрыла глаза. Стоило это сделать, как в памяти вспыхнули образы: наливающийся молодой зеленью ночной лес, а в нем черный волк, не сводящий с меня обеспокоенного взгляда. И зверь казался таким настоящим, что я вскинулась и села, широко раскрыв глаза. Сердце снова сбилось с ритма — оказаться там, откуда сбежала, что может быть хуже? Только внезапно остаться одной в пустой квартире.

Я вслушалась в тишину, уловила размеренное дыхание Валгуса, стук его сердца, разглядела спокойное лицо с закрытыми глазами и перевела дух. А потом спустила ноги на пол и задумалась, что делать дальше. Мне мало было видеть Валгуса, мне требовалось чувствовать его, прикасаться. Иначе никак.

И я решилась. Встала, нервно одернула футболку, и сама — сама! — пришла к парню в кровать. Юноша лежал с закрытыми глазами, но не спал, я знала, что не спал — сердце билось часто.

— Валгус… — шепнула. — Мне страшно.

Прозвучало совсем по-детски: жалобно и жалко.

Мой приятель тут же открыл глаза, тихо вздохнул, словно смирился с чем-то, а затем подвинулся:

— Ложись.

Я, не раздумывая, нырнула под одеяло и облегченно перевела дух — теперь все хорошо, Валгус рядом, можно спокойно заснуть. Если получится.

Я прижалась к юноше и расслабленно вытянулась — в душе сразу воцарился покой. Зато сердце друга забилось чаще. И после того, как я неловко задела рукой его живот, Валгус выдохнул:

— Саша, постарайся хотя бы… поменьше двигаться.

Сначала подумала, что спать мешаю, а затем дошло, что он имел в виду, и я залилась жаром по самые кончики ушей. У меня в мыслях ничего такого не было! Просто я физически больше не могла оставаться на расстоянии! Во всяком случае — ближайшие пару дней, пока не успокоюсь.

Отодвинулась на самый краешек, только пальцы прижала к плечу, чтобы чувствовать — он никуда не делся. Валгус выдавил короткий смешок сквозь зубы, сгреб меня в объятия и прижал к себе:

— Так намного лучше. А я постараюсь держать себя в руках. Если забудусь, бей сразу в ухо, — и добавил. — Теперь — спи. А то ты похожа на приведение.

Я послушно закрыла глаза. Силы и правда закончились, уснула почти мгновенно.

Утром проснулась одна, но запаниковать не успела: услышала, как звякает посуда на кухне. Некоторое время лежала, бездумно пялясь в потолок, улыбаясь собственной безмятежности, и, конечно же, дождалась бодрого окрика:

— Саша, хватит вылеживаться! Я слышу — ты проснулась! Вставай, умывайся и за стол!

Голос у друга был совершенно счастливый, и от этого мне стало совсем хорошо.

В ванной сразу кинулась в глаза яркая зубная щетка в нарядной упаковке. Мелькнула мысль — "когда успел?", а сразу следом другая — "я и впрямь тут останусь". На этот раз она совпала с уверенностью в моей душе. Я открутила кран с холодной водой, плеснула ее в лицо и смело глянула в зеркало: девушка за стеклом казалась совершенно счастливой. Именно такой я себя и чувствовала тогда — совершенно счастливой.

Завтракали медленно, наслаждаясь теплыми булочками, которые Валгус купил в ближайшей пекарне, ароматным кофе, но, главное — каждой минутой простой домашней близости, такой доступной обычным людям.

А затем Валгус меня ошарашил:

— Допивай кофе и давай, переодевайся, а то в школу опоздаем.

Не ждала я, что так быстро все вернется на круги своя. Надеялась хотя бы один день провести просто рядом с любимым! Один на один!

Признаваться в своих желаниях не хотелось, поэтому сказала другое:

— Мне нечего надеть.

Валгус самодовольно улыбнулся:

— Напрасно ты так думаешь.

И потащил меня обратно в спальню. Там, убранной кровати, стоял знакомый баул, с которым меня обычно отряжали к бабушке.

— Когда же ты успел? — озадаченно прошептала, потянув железный язычок замка.

— Давно, — снова стал серьезным мой товарищ. — Перед тем, как отправился за тобой.

В горле словно ком встал — Валгус так верил в меня, намного больше чем я сама!

Я уронила обратно в сумку блузку, порывисто обняла друга и выдохнула:

— Спасибо!

Кажется, юноша понял, за что его поблагодарили. Ведь вещи тут были совершенно не причем.

Валгус на секунду прижал меня к себе, легко коснулся лба губами, отстранился и усмехнулся:

— Но взамен я продал душу одной маленькой чертовке, пообещав ей, что покажу тебя, как только вернешься!

Лялька!

Я рассмеялась, представив, через что пришлось пройти парню, чтобы заполучить ее согласие. Если только он не смошенничал, воспользовавшись своими способностями.

— А разве ты не…

Валгус качнул головой:

— Нет. Тебе бы это сильно не понравилось.

Я кивнула, соглашаясь. Еще как не понравилось бы!

Выйдя из квартиры мы, не сговариваясь, одновременно шагнули к лестничному пролету: лифт теперь казался крайне опасным. Опасным не своим изношенным механизмом — с поломкой мы как-нибудь справились бы — а тем, что можем оказаться на выходе лицом к лицу с нежданными гостями. Лестница в этом плане надежнее — врагов легко можно услышать или унюхать. Спустившись в темноту первого этажа, я нервно хихикнула, вспомнив мамины страхи: она жутко боялась, что вместе со мной в подъезд ворвется насильник или маньяк. Теперь человеческие монстры мне были не страшны, зато появилась новая угроза, справиться с которой не хватило бы даже невероятных сил оборотня.

— Переживаешь? — тут же спросил Валгус, тыкая в светящуюся зеленым "радиоактивную" кнопку подъездного замка. После того, как юноша это сказал, мне и впрямь стало не по себе.

— Немного, — призналась с неохотой.

Обычная человеческая жизнь за недолгое время моего отсутствия внезапно стала казаться совершенно чужой и странной.

Валгус с силой толкнул железную дверь, заставив открыться, оглянулся и протянул мне руку:

— Не бойся. Я же с тобой.

Я послушно кивнула, поймав себя на мысли, что жизнь загадочная штука. Кто бы мог подумать, что став почти вечноживущим, сильным, быстрым и опасным, как смерть зверем, я получу в довесок столько страхов, сколько не приходилось испытать за всю человеческую жизнь!

Вздохнув, сделала первый шаг из подъездного сумрака в мир людей. Мышцы сами собой напряглись, нос втянул засоренный городскими запахами воздух. Я в первый раз с тоской вспомнила другой аромат: терпкий, хвойный, с богатыми смолистыми нотами, с нежным привкусом распустившихся ландышей на языке. Затем посмотрела на счастливое лицо друга и улыбнулась — что стоит лес, раз в нем нет того, кто больше всех мне нужен?!

— Ну что, пойдем? — спросил Валгус, словно сомневаясь в моем решении. Я в ответ нервно рассмеялась, мысленно поежилась и вложила в надежную руку свою ладонь.