Точка невозврата. Волчья кровь

9 глава

Белая крашенная дверь, заляпанная у ручки серыми отпечатками — мой пропуск в класс. Первый день в новой школе. Как это глупо… Зачем? Разве можно сломав жизнь теперь склеивать ее так неумело?

Раздражение заставило руку сжаться в кулак. Пришлось на миг остановиться, прежде чем сделать последний шаг.

Ярослав сказал — надо доучиться, получить аттестат, обещал все устроить. Я была не против, вот только заканчивать эту школу не собиралась. Я вернусь домой! Но пока надо сделать вид, что приняла все, таким как есть.

Снова вздохнула, толкнула дверь, она поддалась напору и распахнулась, привлекая всеобщее внимание. Оно не смутило — ерунда, мелочь, моя кожа стала слишком толстой, чтобы конфузиться.

Я оглядела притихших старожилов, выбирая себе место. Хотя в классе не было трубы, он все равно делился на две части. Ровно посередине. Пустым оставался весь средний ряд. Почти пустым — занята была одна единственная парта, она невольно притягивала внимание. Я зацепилась взглядом за сидящего за нею светловолосого вихрастого парня и вздрогнула — его глаза были отражением моих собственных: те же огонь, ярость и прожитые века. Пробужденный. Несчастный. Одинокий. Слишком молодой для свалившегося на плечи.

Ярослав сказал, что ритуал проводят не раньше двадцати пяти, чтобы гормоны успокоились, а психика окрепла, хотя иногда выходит по-другому. Если в дело вступает господин случай, как со мной, как с этим мальчиком, как с ним самим когда-то и как с моим отцом много лет тому назад. "Несчастливое стечение обстоятельств" — так сказал Ярослав. Всего лишь.

Я замерла, оглядывая остальных, в раздумье, куда отправиться. Ивановские смотрели на меня с большим интересом, но спешно отводили глаза, стоило только встретиться взглядами. Подгуляевкие тоже отворачивались, но не сразу. Все знали, кто я и откуда (в деревне такой тайны не сохранишь), но вот что случилось на самом деле, был в курсе только один из класса.

Я выбрала первую парту в среднем ряду. Так проще. Пусть смотрят, если хотят. Через мгновение рядом скрипнул стул.

— Можно?

Кивнула, не глядя — отказывать собрату в поддержке нельзя. А затем погрузилась в себя. Я умела отключаться от окружающего мира, пропускать взгляды и слова мимо себя.

До конца учебы оставалось всего пятнадцать дней. За этот срок надо найти способ научится справляться с собой.

Меня легко пихнули в бок, привлекая внимание — в класс вошла учительница, и все встали, приветствуя ее. Она мельком мазанула взглядом по незнакомому лицу, но посмотреть в глаза не решилась.

Человек или… спящая?

Я раздула ноздри, вобрав ее запах. На три четверти человек. Впрочем, тут все такие. Меньше примеси почти и нет. И эта труба не более чем символ. Выбора. Между болью и ее отсутствием. Или даже — готовностью принять судьбу. Не все кто живет в Погуляево оборотни, но вот в Иваново точно нет ни одного, хотя любой его житель старше двадцати пяти лет может войти в ельник, а потом вернуться обратно… если сможет. Если захочет.

Я откинулась на спинку стула и уставилась перед собой невидящим взглядом, потом прислушалась к тому, о чем шла речь и поморщилась от досады — какое нам дело до истории людей? Они не ведают, что творят! И не видят, каков мир собой. Дразнят наглостью и быстротечным могуществом, испытывают наше терпение неразумностью. Глупцы!

Я вздрогнула — эта мысль не моя!! Я не могла так думать!

Вздохнула глубоко, представив мысленно первую комнату в длинном коридоре, и дождалась пока на ней с железным лязгом встанет на место засов. Прислушалась к себе… затем опять к учительнице. Дверь содрогнулась, но чувства остались неизменными — ни злости, ни презрения, лишь сожаление и жалость к чужой слепоте. Хорошо! Это сгодится! Лучше жалость, чем ненависть. Может, не зря Ярослав заставил меня сюда ходить?

В душе в первый раз шевельнулось что-то похожее на благодарность к черному волку. Признательность за его терпение и поддержку. Я передернула плечами — привязываться к стае нельзя! Иначе от ельника не уйти.

***

Перемена показала, что с выводами торопиться не стоило: новый сосед по парте вовсе не был одинок. Напротив — он оказался заводилой затрубных. Вожаком маленькой стайки одиннадцатого класса. Подгуляевские вились вокруг него плотным роем, ивановские — поглядывали с завистью и досадой и отводили в сторону носы — мол, нам нет до вас дела. А ведь и правда — завидовали. Бесшабашной удали, что проскакивала у "затрубных", веселой злости во взглядах. Я пригляделась — ребята из Подгуляево, даже непосвященные все равно отличались от ровесников с другой стороны. Они были крупнее, мускулистее и… живее, что ли. Словно отказ от волчьей судьбы лишил детей отступников части жизненной силы. А я? Я тоже раньше такой была? Вспомнила блеклую девчонку с фотографии — да, была. Я уже знала — оборотни живут много дольше обычных людей и тех, кто отказался от волчьей шкуры. Так ради чего моя бабка решилась на такой шаг? Позволила себе умереть? Почему отец ушел из стаи? Почему?

Сосед по парте, заметил мой хмурый внимательный взгляд и криво усмехнулся, истолковав его по-своему:

— Ничего, освоишься. Меня, кстати, Борис зовут! А это… Он кивнул на стоящих рядом ребят, — … Егор и Сергей.

Я прищурилась — знакомиться желания не возникло — и нехотя выдавила:

— Саша. — И тут же поправилась, — Александра.

— Сашок, значит, — усмехнулся Борис.

Я стиснула руку в кулак.

— Собаку свою Сашком зови!

Уставилась в упор на невежу.

Мальчишка на миг оторопел, не сумев с ходу понять, что вызвало такой отпор, и нахмурился:

— Прости, если обидел. Только зря ты так… я же не со зла.

На мгновение стало стыдно — за что набросилась на парня?

— Ладно, забей! — буркнула в ответ и отвернулась, надеясь, что от меня отстанут. Не тут-то было!

Борис кивнул друзьям, чтобы отошли, а сам сел рядом и как ни в чем небывало сказал:

— У тебя ведь наставник Ярослав? Я тоже его подопечный. Хорошо, что ты появилась, а то он от меня ни на шаг не отходил.

Сначала слова мальчишки принесли облегчение — значит, дело не во мне. Затем досаду — черный волк будет ходить по пятам до самого ухода, если новый ученик не подвернется! За няньку он у них что ли?!

Но своим правом доставать наставника вопросами я воспользовалась, как только вернулась домой, задав тот, что больше всего интересовал:

— Почему не все хотят оставаться оборотнями?

От такого вопроса у Ярослава затвердели скулы:

— По-другому нельзя, если судьба повязана с людьми. Иначе им рядом с нами не выжить.

Я не сразу поняла, а когда дошло, со свистом втянула сквозь зубы воздух — когда сравнивала себя с ядовитым плющом, не думала, что угадаю. Мы тянем силу из людей! Когда есть возможность… Когда живем рядом…

От такой правды я съежилась в комок — во что бы вылилось через пару лет соседство с монстром Ляльке? А маме? Выходит Влад не ошибался, ненавидя меня? Что он тогда кричал? "Чем меньше ей достанется от такого отца, тем лучше?!.. Чертово отродье?!" Неужели он что-то про нас знал?! Нет! Не может быть! Наверное, у него просто сработал инстинкт. Теперь я была почти благодарна, что меня вовремя выдернули из дома, не позволив причинить вред маме и сестре.

Замотала головой — никогда больше не превращусь в волка! И тут же от мысли, что надо отказаться от собственного "я" стало плохо, словно от приказа отрезать собственную руку. Мне не по силам такая жертва! Пока не по силам… Зато реально другое — ни за что и никогда не возвращаться в бывший дом.

— Без этого обойтись нельзя? — прошептала, едва шевельнув губами.

— Нет, — твердо ответил Ярослав. — Это получается непроизвольно. Ты же не можешь перестать дышать? Организм просто восполняет энергию, что мы тратим на превращение. Одной едой тут дело не решить.

— А как же…

Я хотела спросить: "А как же вы тут живете без людей?", но Ярослав меня опередил:

— Здесь нет необходимости в сильной подпитке. Наш народ неспроста выбрал себе это место.

Ну да, ельник, лес, а может и сам холм, понятно.

Мы еще немного помолчали. Я думала о своей жизни. Прошлой жизни. О том, что люди не так просты как кажется, что они чувствуют опасность и бегут от нас. При первой же возможности. Обходят стороной, не дружат, не садятся рядом. Все правильно! Так и надо. Иначе никак.

— Чего притихла? — тронул за плечо парень.

Я вздрогнула и незаметно вздохнула, хотела отмолчаться, как обычно, но на этот раз не смогла.

— Это ужасно, Ярослав, — тихо сказала, справляясь с ознобом. — Я так не хочу!

— Это жизнь, — мрачно бросил парень. — За все надо платить. Поверь, мы тоже… жертвуем многим.

Жертвуем? Да, конечно… но разве это оправдывает или утешает?

После таких новостей хотелось побыть одной.

Я вскочила на ноги, бросив:

— Пойду, прогуляюсь.

Ярослав едва слышно вздохнул, ему не нравились мое одиночество и нежелание примкнуть к стае. Я знала, что вызываю интерес у свободных парней. Только мне до этого нет дела, хотя мой наставник предпочел, чтобы получилось по-другому. Если бы у меня появился друг, я бы быстрее смирилась. Мой опекун не подозревал, что это невозможно… Волки любят один раз в жизни — это я уже знала. И он знал. Все знали. Они оставались в неведении только на счет одного… что я уже полюбила.

— Возвращайся пораньше! — крикнули вслед, — С завтрашнего утра приступим к твоему обучению!

Видимо одной школой не обойтись…

Я мотнула головой, давая понять, что услышала и выскользнула за калитку. Ноги сами несли меня на край леса к лежке. Мне требовалось почувствовать, что маячок в сознании никуда не делся. Пусть к нему нет теперь дороги, но ясный огонь не давал забыть, что когда-то и у меня был дом.

Я боялась, что после разговора с Ярославом маяк исчезнет, что сама его погашу, лишив себя шанса вернуться. Однако этого не случилось, напротив… он словно стал ярче. Вопреки всему. Даже моему собственному желанию.

***

Ноги несли меня по лесу. Больше не требовались тропы, каждое дерево являлось указателем и знаком… Меня учили искать по следу. Светлая маленькая волчица Майя, скрытная как ласка, с вредной душой росомахи — вот мой сегодняшний урок! Как только я найду ее, могу бежать на все четыре стороны и не появляться до утра. Это мне и требовалось. Если делать вид, что играешь по правилам, тебя не трогают. Ты свободна.

То, что надо.

Ярослав все также не спускал с меня глаз, но теперь старался держаться в стороне. Он сильно надеялся, что я приму новую судьбу, хотя иногда мне казалось — парень чувствует подвох. Только придраться не может — не к чему.

След потерялся, и я закрутилась на месте, пытаясь определить, куда скакнуло "задание". Трава, земля, и сам воздух таили подсказки, надо только их найти.

Я прошла по кругу и обнаружила в стороне новою нитку следов — Майка вернулась назад по собственному следу, ступая лапа в лапу, а потом сиганула вправо, прямо на льдистую корку снежника, притаившегося в неглубоком овраге. Я подняла голову, прогоняя через нос воздух. Лес пропах насквозь прелой листвой, раскрывающимися почками, капающей из обломанных веток смолой и первоцветами, что кучковались на пригорках. Майкин запах я не учуяла, зато заметила, что к солнцу подкрадываются плотные облака — кажется, собиралась первая весенняя гроза.

Снова принюхалась: запах влажной земли стал острее. Уши немного заложило, я потрясла головой и вздохнула — надо найти хвостатую юлу, пока нас обеих не промочило насквозь. Опустила нос к земле и потрусила к снежнику, ловя след. За снежником брал начало ручей.

Опять в воду полезла!

Я прошла ручей широким челноком, цепляя остаток следа. Минуло несколько часов, прежде чем мне объяснили задачу. Запах в воздухе успел рассеяться, но земля его хорошо держала. Было бы желание обнаружить.

Ярослав честно старался сделать из меня полноценного волка. Я не отказывалась.

Как там кто-то умный сказал — все, что не убивает, делает нас сильнее — это про меня сейчас.

Метрах в ста едва слышно треснул сучок. Я замерла и улыбнулась, оскалив зубы. Характер "добычи" я успела выучить — хватило пары совместных вечеров, чтобы понять, в душе тридцатилетняя Майя застряла в подростках и понятия не имеет, что значит слово "терпение". Майя существо суетливое, ни на минуту не сомневалась, что услышу ее!

Еще раз повела носом, а потом пошла в обход, по широкому кругу, ступая легко и бесшумно. Можно не торопиться: девушка не захочет обнаружить свое убежище, она уверена, что ее не найти! Первый поиск редко удачен. Только Майя не учла двух вещей… Собственного норова и того, что я давно в курсе ее методов — добрый Борис поделился тайком от наставника.

Выйдя против ветра, остановилась и резко сменила направление. Запах Майи усилился, взгляд поймал мелькнувший над неглубокой ложбинкой кончик пушистого хвоста. Попалась!

Я напряглась, сжимаясь пружиной, а потом прыгнула, лишая шанса вскочить. Ударила лапами, прижимая к земле, и схватила за шею, там, где ближе всего подходит артерия. Майка взвизгнула от неожиданности и досады, но дергаться не стала, признавая проигрыш. Я разжала челюсти и отошла в сторону. Светлая волчица тотчас заворчала и повернулась ко мне спиной. Я знала, чем она недовольна: задание дали найти, а не победить. Но… раз мы играем в такие игры, нечего обижаться. Я демонстративно зевнула и заскребла лапой под горлом, совсем как дворовая шавка.

Едва слышное шуршание заставило повернуться на легкий шорох шагов: Ярослав и еще один волк — почти белый и помельче, выскочили из-за деревьев. Ярослав держал в пасти пакет с одеждой. Значит, опять мне грозила беседа по душам!

По телу пробежала дрожь — эти разговоры за жизнь сразу стали для меня настоящей пыткой. Правда в них был один большой плюс — я злилась. А злость помогала отделить "мои" мысли от "не моих". И с каждым днем число закрытых дверей увеличивалось.

Чем больше взывал к чужой памяти Ярослав, тем дальше я загоняла ее вглубь. И раз за разом твердила — Не мое! Не надо! Заветное имя старалась не вспоминать, вместе с ним всплывал и запах, а следом… а следом в глазах вставали кровавые круги… Ненависть ста поколений сильна, с ней справиться трудно, поэтому я старалась не думать о нем. Так легче. Вот когда захлопнется последняя дверь… я вспомню! И пойду домой. Но не к себе… А там. Будь что будет!

— Ты молодец! — улыбнулся Ярослав. — Быстро справилась!

Я пожала плечами и спросила:

— Могу теперь погулять?

Мне резко расхотелось прятаться под крышей дома. Я снова стремилась на край леса.

— Опять одна? — недовольно спросил опекун.

Сказать было нечего, и я отвернулась в сторону, притворившись глухой. Ярослав едва слышно вздохнул и спросил без особой надежды:

— Может, Бориса прихватишь или меня подождешь?

— Ты сказал, что если все выполню, то смогу заняться, чем хочется! — ощетинилась попытке подсунуть соглядатая. — Я все сделала, ведь так?

— Ладно, — махнул рукой Ярослав, — поступай, как знаешь. Только не задерживайся, пойдет дождь.

Я шагнула в лес, вслушиваясь в строгий голос Ярослава. Он пенял Майе, выговаривал за ошибки. Оглянувшись, увидела, что взгляд парня по-прежнему прикован ко мне. Значит, стоит задержаться, и черный волк снова станет на след. На мгновение мелькнула мысль удрать на другую сторону леса, подальше от натоптанной тропы. Вот только ноги не согласились с таким решением, они упрямо сворачивали на свет манящего огонька.

***

Мощный порыв ветра продул опушку леса, прежде чем затеряться среди зазеленевших кустов. Сначала я не поняла, что произошло…. Нос сам повернулся в другую сторону, хвост отвис поленом, а мышцы закостенели от напряжения. Вязкий запах смерти проник в сознание. Все что загоняла день за днем, все, с чем, как думалось, рассталась навсегда, оживило легкое дуновение, принесшее ненавистный аромат. Ураган пронесся внутри меня, с яростным хлопаньем распахивая двери для рвущейся ненависти, сметая замки запретов! И мое собственное "я" растворилось в горящем потоке. Я опять, как тогда на поляне, потеряла себя. Стае грозила опасность! Я щелкнула зубами и, крадучись, пошла выслеживать чужака.

Выть, предупреждая остальных, не стала — к чему пугать врага? Как только он пересечет границу, об этом узнает вся деревня. А я просто окажусь ближе всех! Не дам сбежать безнаказанным! Заманю или загоню к ельнику, туда, где буду не одна.

Став невесомой, незримой, как тень, вылетела к тропе, на которой провела столько времени. Впереди мелькнуло светлое пятно. В конце опушки у привычного лежбища стоял белый волк. Не крупнее обычного. С шерстью, отливающей на солнце серебром. Мой первый враг! Моя добыча!

Красная пелена застлала глаза, и я, забыв об осторожности, сделала то, на чем попался не один волчонок — рванулась прямо на врага! Воздух замерцал, и на месте зверя появилась человеческая фигура. Вот так они и поднимались в моей памяти, закованные в броню, с оружием в руках, готовые поспорить с нашими зубами.

Яростный рык разорвал мою глотку — остановиться уже не могла. И не хотела. Слишком кипела от ненависти кровь. Требовала вонзить клыки! В белую шею. В беззащитное тело, прикрытое лишь тонкой тканью обычной одежды…

Открыла пасть, хватая воздух перед последним броском, и вместе с ним, глубоко внутри всколыхнулось воспоминание. Я знала этот запах! Давно. Безнадежно давно. Любила его. Вдыхала с удовольствием, от него кружилась голова.

Я не смогла заставить мышцы расслабиться, не смогла остановиться, удержаться на месте, зато получилось упасть. Гася инерцию, последние метры прокатилась кувырком и испугано замерла у самых ног кровного врага.

— Дичок! — выдохнул измученный голос.

Так меня звали, когда-то…. Как больно!

Медленно поднялась, широко расставив лапы. Тело сотрясала крупная дрожь, мысли путались, меня разрывали на части два чувства: чужая ненависть и еще… что-то. Оно не давало шагу ступить.

Ну как же вспомнить?! Его звали… Его звали…

Мысли сбивались и путались, в голове мелькали чужие злобные лица, а сердце то бешено колотилось, то замирало на бесконечно долгие секунды.

— Дичок! Дичок… я нашел тебя!

Нет… Нет! Нет!!

Я боялась шевельнуться, боялась двинуться, выпустить разум и силу из-под контроля. Взглянуть на того, кто взывал к моей умершей душе.

С неба пахнуло холодом: невидимая черная тень расправила крылья. Оборачиваться, чтобы убедиться в визите Гостьи не требовалось — ее ледяное дыхание поставило дыбом каждый волосок моей шкуры.

Кто: он или я? За кем она слетела?!

Вслед за вопросом пришел ответ: выбор за мной.

С трудом победив закостенелые мышцы, взглянула собственной погибели в лицо. Если я не убью его, он убьет меня — так вопила память. Пусть нет клинка в руках, зато найдется пуля. Или клыки. Но моя смерть, в отличие от тех, что хранила память, не будет безлика. У нее есть имя. Светлое и ясное, как солнце в зимний день. Валгус….

И словно корка льда сковала сердце… Пусть лучше я! Не он! Нет, не он!

Обреченно шагнула вперед, уткнулась лбом в его грудь, вобрав напоследок любимый запах, но вместо острых как бритва клыков или холодной стали сильные пальцы зарылись в шерсть:

— Дичок! Ты вспомнила… Ты вспомнила!!

А потом он упал на колени, обнял за шею, подставив мне свою. Я закрыла глаза, выметая из души чужое, то что не имело к нам никакого отношения! И как только справилась, пришла в себя, не успев обрадоваться, ужаснулась: мы оба сошли с ума! Ему нельзя быть здесь! Это верная смерть! Его… и моя. Потому что я буду его защищать до последнего вздоха!

Отскочила назад, взвизгнув от ужаса. Юноша как привязанный дернулся за мной следом:

— Я пришел за тобой! Пойдем домой!

Как будто нам дадут! Пока разум лихорадочно соображал, уши ловили шорохи. Казалось, я слышу шаги.

Мой бог! Я же пришла на запах! И любой, кто пойдет за мной следом…

Меня пробила дрожь от этой мысли. А потом пришло решение… Единственно верное в этом случае..

Снова шагнула вперед, дернув в сторону голову от протянутой руки, давая понять, что сторонюсь прикосновений, хотя ничего больше не жаждала так страстно. Пихнула снизу вверх головой, заставляя подняться, а затем медленно, с тихим рычанием, стала выталкивать юношу из леса. Уходи! Уходи! Ну, уходи же!!

Он не верил… Не хотел уступать, не желал оставлять. И тогда я сделала то, что должна — позволила проснуться памяти, выглянуть и зажечь злой ненавистью глаза. Оскалилась… снова пихнула мордой. Валгус словно окостенел и больше не сопротивлялся. Хотел, но не мог. А меня колотило от страха, что он не поверит и останется. Тогда я боялась только этого и молила в душе, чтобы мне повезло. Обещала самой себе, что потом будет все хорошо — я его найду. Объясню! Он поверит, поймет. Отругает, взбесится, но поймет! Потерять не боялась — за секунду до этого я поняла, что за огонек не гас в моем сознании: он не был домом, как я думала сначала. Моим маяком способен стать только тот, кто мне нужен больше всего на свете. Только он. Валгус… И сейчас я его гнала.

Он ушел, навстречу грозе. Навстречу черной туче, закрывшей горизонт. А я осталась. Душа рвалась за ним следом, пришлось собрать все силы, чтобы не двинуться с места. Я следила, пока была возможность. Ловила родной запах, мысленно прощалась навсегда. На всякий случай. И пыталась отрешиться от боли, его и своей, чтобы не кинуться следом.

Валгус сначала едва передвигал ногами, затем остановился и вдруг, сорвавшись с места, бросился бежать.

Все…. Он не вернется. Он поверил.

Черная тоска накрыла меня волной, я помотала головой — сейчас требовался ясный разум. С трудом развернулась и поплелась обратно, жадно втягивая воздух. Резкий порыв ветра взъерошил шерсть и заставил прищуриться: с неба полыхнуло молнией. Я вздохнула с облегчением — ливень приберет следы, собьет из воздуха запахи. И может мне не придется умереть.

Отошла на пять шагов прочь от того места где чувствовался запах Валгуса и замерла, не пытаясь спрятаться от стены дождя, что сплошной пеленой двигалась на меня с запада. Первый раз в жизни так радовала непогода!

Вокруг потемнело, стало почти как ночью. Сильный порыв ветра пробил лес насквозь. Я прикрыла глаза и замерла, прижимая уши только при очередном раскате грома. Страх, облегчение, боль, надежда и ожидание сменялись поочередно. Ожидание было хуже всего. Я знала — меня пойдут искать, хотя надеялась, что гроза загонит стаю домой, под крышу. Не повезло. На тропу выскочил черный волк. Я вздыбила холку, опустила голову и напряглась, готовясь остановить его, если вздумает пройти вперед. Зверь вопрошающе и недоуменно махнул хвостом. Я оскалилась и сделала маленький шаг вперед.

Пусть думает что хочет, я не дам ему учуять след!

Ярослав остановился и замер, не понимая, какая муха меня опять укусила. Наклонил голову вбок, ощупал осторожным взглядом кусты — парень сообразил, что я кого-то охраняю. Пытался понять — от кого и почему. А сильные струи уже били по веткам в ста шагах от нас. Ярослав подвинулся вперед, и я ощетинилась, оскалилась, зарычала, сделала выпад, лязгнув зубами у черной морды, и отскочила назад, не причинив вреда. Меня выворачивало изнутри, ломало — напасть на сородича и друга непосильная задача.

Черный зверь снова замер, напрягся, пытаясь осмыслить, что происходит.

В желтых глазах непонимание и вопрос. И боль. За меня.

Я прижала уши, подскочила, лизнула в морду, извиняясь, и снова отпрыгнула.

Я не дам ему ступить на тропу! Иначе кому-то из нас придется умереть. Нет, не кому-то, а мне! Убить Ярослава я не смогу. И пропустить не смогу.

Словно прочитав мои мысли, черный волк попятился, уселся на землю и потянул носом воздух. В душе все оборвалось — вдруг его нюх острее, чем мой?! Вдруг снова дунет ветер? Но вместо ветра нас накрыла волна дождя, словно кто-то разом открутил все вентили на небесах. Ливень хлестал с такой силой, что пришлось закрыть глаза. Я так и не сдвинулась с места. Ярослав тоже не ушел. Он сидел, вглядываясь в меня, решая сложную задачу, а потоки воды смывали мое предательство. Мое отступничество от рода.

По шкуре прокатилась волна дрожи. Не от холода — от облегчения.

Белая вспышка озарила все вокруг, выхватив мрачный взгляд янтарных глаз. Я переступила с ноги на ногу — вслед за облегчением, пришло нетерпение и чувство вины. Посунулась вперед, подставляя шею, черный волк отвернул мокрую морду и встал, приглашая идти за ним.

Нет! Дорога назад заказана. Я мотнула головой и попятилась. И тут до него дошло, что я ухожу. Он напрягся, и я снова подскочил к самой морде, умоляюще заглядывая в сердитые глаза — не держи! Ну, пожалуйста, не держи! Ты же сказал — вольна уйти!

Ярослав смуро опустил голову. Он отпускал меня. Я благодарно взвизгнула и снова лизнула волка в морду. Человеком на это не решилась бы.

А потом повернулась и потрусила прочь, за ту границу, что не желала пересечь всего лишь день тому назад. И с каждым шагом внутри рвались невидимые нити, делающие меня одной из стаи. Теперь я волк одиночка. Беззащитный оборотень. Глупый оборотень, который решил, что может поспорить с судьбой и со всем миром.