Ткач Кошмаров. Книга 4

Глава 20

Дубовые двери особняка, обычно тщательно охраняемые, сегодня были распахнуты настежь, что уже само по себе настораживало. В прихожей царил хаос — разбитая и разбросанная по полу мебель, валяющаяся посреди холла хрустальная люстра, куски штукатурки и мрамора со стен. На каменных плитах темнели пятна — вино или кровь, я не мог определить.

До меня снова донесся грохот.

Звук битого стекла, тяжелых ударов, сдавленных криков. Все это доносилось из западного крыла — из кабинета отца. Я ускорил шаг, ортезы жужжали, перенаправляя потоки энергии.

Когда я распахнул дубовую дверь кабинета, передо мной предстала картина полного разрушения.

Отец, могучий Раган иф Регул, которого я привык видеть воплощением холодной рассудительности, стоял посреди комнаты, опираясь на опрокинутый дубовый стол.

Его дорогой камзол был расстегнут, черные волосы растрепаны, лицо багровело от алкоголя и неконтролируемой ярости. В одной руке он сжимал пустую бутыль виски, в другой — обломок мраморной статуи основателя клана.

Найла, всегда такая собранная и уверенная, с растрепанными волосами и порванным на плече платьем, пыталась удержать его за плечо.

— Раган, остановись, ради всего святого! — ее обычно мелодичный голос звучал хрипло, на лбу блестели капли пота.

Отец резко развернулся, смахнув ее руку с такой силой, что она едва удержалась на ногах.

— Оставь меня! — его рык сотряс воздух, заставив дрожать стекла в еще целых окнах. — Всех их… всех до одного…

Он замахнулся обломком статуи на книжный шкаф из черного дерева. Дубовые полки треснули с громким хрустом, десятки редких фолиантов рухнули на пол, поднимая облака пыли.

Я сделал шаг вперед, подошвы скрипнули по паркету, покрытому осколками.

— Отец.

Он замер, медленно поворачиваясь ко мне. Его глаза, обычно такие пронзительные, были мутными от алкоголя, но в них все еще горел дикий огонь ярости.

— А… — он сделал неуверенный шаг, чуть не пошатнувшись. Пожалуй, я впервые увидел своего отца по-настоящему пьяным. — Пришел… мой калека-сын.

Найла бросила на меня взгляд, полный отчаяния и немой мольбы.

— Он с утра… — начала она, но отец перебил ее, швырнув бутыль в камин.

Стекло разлетелось на сотни осколков, разбрызгивая остатки алкоголя, который вспыхнул синим пламенем.

— Они убили их! — закричал он, и в его голосе была такая первобытная боль, что я невольно сжал трость до хруста в костяшках. — Моих детей… моих внуков… сначала Пайра, теперь это⁈ Почему⁈

Он схватил со стола хрустальный графин с фамильным гербом и швырнул его в стену. Дорогой сосуд разлетелся вдребезги, оставляя на дубовых панелях мокрый след.

— Раган, пожалуйста… — Найла снова попыталась подойти к нему, но он оттолкнул ее так, что она споткнулась о разбросанные книги и упала на колени.

Благодаря своему опыту она сумела вернуться в сферу Буйства Стихий за эти два с лишним года, но выше уровня Вихря ей скорее всего было не суждено подняться банально из-за возраста. Так что по сравнению с Раганом она была не сильнее ребенка.

Я сделал еще шаг, чувствуя, как Ананси выпускает больше нитей, готовясь к действию.

— Отец, — сказал я твердо, стараясь перекрыть шум собственного сердцебиения. — Мы отомстим. Но если ты будешь и дальше пить, то не сможешь ровным счетом ничего.

Он захохотал — горько, истерично, с нотками безумия в голосе.

— Отомстим? Ты? — он показал на мои ортезы дрожащей рукой. — Что ты можешь, калека?

Потом его взгляд упал на Ананси, и в глазах что-то мелькнуло — осознание, стыд, отчаяние.

— Нет… прости… — он покачал головой, вдруг став похожим на потерянного ребенка. — Я знаю… Но ты не поймешь… ты не мог знать их всех…

Он опустился на колени среди осколков, не обращая внимания на то, что они впиваются в плоть. Капли крови смешивались с вином на паркете.

— Они были такими маленькими… — прошептал он, и его могучие плечи содрогнулись. — Когда-то все были маленькими…

Найла бросилась к нему, обнимая его плечи.

Зря. Раган уже начал успокаиваться, но касание Найлы будто бы задело другие его обнаженные нервы. И я прекрасно знал, какие.

— Зачем она это сделала⁈ — взвыл Раган, на этот раз не просто отбрасывая Найлу, но и вкладывая в это движение Поток.

Хорошо, что я успел подхватить ее нитями, иначе от столкновения со стеной на такой скорости Найлу могло ждать даже сотрясение.

— Отец, остановись! — мой голос прозвучал резко, разрезая спертый воздух кабинета. Ананси мгновенно выпустил паутину из сотен энергетических нитей, окутывающих меня и Найлу защитным коконом. — Ты ведешь себя как последний пьяница с доков, а не как глава ветви Регулов!

Раган замер, повернувшись ко мне. Его налитые кровью глаза сузились до щелочек. Капли пота стекали по его багровому лицу, смешиваясь с сажей на щеках. Вены на шее пульсировали, как живые существа.

— Ты… — он сделал шаг вперед, с трудом сохраняя равновесие. Пол под ним покрылся паутиной трещин. — Сопляк… в ортезах… смеет указывать мне?

Про то, что буквально только что извинялся за почти такое же оскорбление, он благополучно забыл.

— Вон! — его рык сотряс воздух, заставив задрожать хрустальные подвески люстры. — Чтоб духу твоего… здесь больше не было! А иначе и ты можешь…

Он не договорил, но я прекрасно понял, что он имел в виду. Вот только оставлять его в таком состоянии я точно не был намерен.

— Ты хочешь, чтобы я ушел? Хорошо. Но сначала ты выслушаешь меня трезвым.

Ананси взметнулся с моего плеча, его хитиновое тело вспыхнуло ослепительно-белым светом. Я вложил в удар всю ярость последних дней — сферу сконцентрированного Потока, способную пробить бронедверь. Воздух зашипел, искривляясь вокруг сгустка энергии.

Раган даже не пошевелился.

Его ладонь рассекла воздух с пугающей скоростью, несмотря на опьянение. Волна силы встретила мой удар посередине комнаты — взрывная волна разметала осколки стекла и обломки мебели.

— Ты… — Раган покачнулся, но его вдруг прояснившийся взгляд стал холодным и острым, как лезвие. — Выродок! Ты должен был умереть, даже не родившись, тогда все было бы хорошо!

Вот как… даже если сделать скидку на алкоголь… теперь прости, ПАПА, сдерживаться я не стану.

Он сделал шаг вперед. Воздух вокруг него заколебался, как над раскаленной пустыней, паркет под ногами обуглился и рассыпался в пепел.

Мое сердце бешено заколотилось, кровь стучала в висках. Ананси выпустил дополнительные защитные нити, но я уже знал — это будет самый тяжелый бой в моей жизни.

Все-таки отец находился на поздней стадии уровня Вулкана, и моя начальная стадия уровня Ледника, даже с учетом заметно большего, чем предполагала эта стадия, объема энергии, была по сравнению с ним пустым местом.

Единственное, что могло мне хоть как-то помочь и обеспечить шанс на победу — его опьянение, не только мешающее нормально соображать, но и тормозящее движение Потока в теле.

Раган медленно разжал кулаки. На его ладонях вспыхнули ярко-желтые, искрящиеся молниями рукавицы.

— Я покажу тебе… Что значит… настоящая боль.

Я едва успел создать защитную сферу, когда первая атака отца пронзила воздух. Ударная волна ударила в грудь, отбросив меня через весь кабинет.

Если бы не демпфер из нитей, мое хрупкое тело без грамма усиливающей энергии уже превратилось бы в кашу.

Раган стоял в центре комнаты, его массивная фигура подсвечивалась алым заревом горящих документов в камине.

Я резко перекатился за перевернутый дубовый стол, едва уклоняясь от очередного удара. Кулак отца пробил каменную стену с грохотом, сравнимым разве что с артиллерийским залпом.

Обломки гранита дождем посыпались на некогда роскошный ковер, теперь превращенный в решето.

Белые энергетические нити прочертили воздух, цепляясь за запястья Рагана, но он лишь рванул на себя, вырывая целые пласты паркета вместе с балками перекрытия. Деревянные щепки вонзились в мои щеки, оставляя горячие полосы боли.

— УМРИ, НЕДОНОСОК! — его рев сотряс остатки витражей в окнах.

Раган размахнулся, и ударная волна снесла половину стены, открывая вид на ночной сад. Холодный ветер ворвался в помещение, разбрасывая обгоревшие документы и осколки хрусталя.

Я перекувыркнулся через разбитый письменный стол. Ананси выпустил серию точечных ударов по нервным узлам и сразу же бур из нитей, такой же, каким я обезвредил теневика в форте Талвар, вонзился в подреберье отца — удар, который должен был парализовать любого другого бойца.

Раган лишь захохотал — хриплым, животным смехом — и бросился в рукопашную.

Я отступал, продолжая атаковать его нитями со всех сторон. Он ломал стены и перекрытия, как бумажные ширмы. Вскоре, пробив еще и пол второго этажа, мы оказались в саду, начав уничтожать изящные статуи, аккуратные посадки и парочку фонтанов.

— Ты… не мой… сын! — он выплюнул эти слова вместе с кровавой слюной (десятки моих атак все-таки находили бреши в его нестабильной обороне).

Ананси дрожал на моем плече, его нити пульсировали слабым светом.

Когда Раган рванул на меня вочередной раз, я уже был готов. Его удар раскрошил мраморный фонтан, но я успел отпрыгнуть, одновременно выпуская Ананси вперед.

Паук выпустил не просто нити — а целую энергетическую сеть, насквозь пропитанную Потоком. Подготовка этой техники вынудила меня ограничиваться сравнительно простыми контрударами, ежесекундно рискуя пробитым черепом, но оно того стоило.

Сеть накрыла отца, затягиваясь, как удавка. Он принялся рвать ее, но, в отличие от обычных нитей, эти затягивались и срастались сами собой.

Тогда Раган, взревев будто дикий зверь, поднялся в воздух на энергии Потока и, пока сеть на нем продолжала стягиваться, устремился ко мне и сумел, прорвав своей перчаткой несколько звеньев, схватить меня за горло.

Его пальцы, обожженные тончайшими нитями едва ли не до костей, впились в шею. Мир поплыл перед глазами, окрашиваясь в черно-красные тона. Но я успел ударить ладонью ему в солнечное сплетение, выпустив почти весь оставшийся у Ананси Поток прямо в Ледник отца, дестабилизируя его энергию.

Он рухнул на колени. Ананси в последнем усилии восстановил сеть, используя стремительно покидающую тело отца энергию против него же.

— Сам… напросился… — прохрипел я, потирая шею, на которой наверняка остались четкие следы его пальцев.

Раган завалился на бок, тяжелый, как поваленный дуб. Его дыхание стало ровным, но глубоким — он не потерял сознание, но был обездвижен. Глаза, наконец, прояснились.

Вокруг нас лежали руины — исковерканные металлические конструкции, когда-то бывшие лавками обугленные растения, лужи воды и обломки мрамора.

Ананси слабо пошевелился на моем плече, его энергия почти иссякла. Я выпрямился, глядя на отца, который теперь смотрел на меня ясным — и бесконечно усталым — взглядом.

Тишина после битвы была оглушительной. Даже ветер стих, будто затаив дыхание. Вдалеке, за дырами в стенах, слышался треск пожаров, охвативших восточное крыло.

— Лейран… — прошептал отец. — Прости…

— Не хочу тебя слушать, пока ты в таком состоянии, — отрезал я, — Ты пришел в себя? Или мне ждать очередного нападения?

— Все в порядке, — выдохнул он. — Я себя контролирую.

Взмахом руки я развеял энергетическую сеть.

— Приходи в себя. И не забудь извиниться перед Найлой. Я буду ждать где-нибудь в той части дома, что ты не порушил.

С этими словами я развернулся и направился обратно в поместье, нашел уцелевшую комнату и тяжело рухнул спиной на кровать. Понятно, что сказанные Раганом слова стоило делить на пять, а то и на десять. Опьянение и неизбывное горе от потери почти всех детей и внуков разом — сложно было представить, что творилось в его голове и на сердце.

Тем не менее, после того, как Раган столько раз демонстрировал свою готовность и желание поддерживать меня во всем, что я действительно начал вполне искренне ему доверять и даже почти что признал, как настоящего отца, его слова были, мягко говоря, неприятны.

Особенно на фоне всего того, что мне сказал врач. Силы, которые я копил для разговора с отцом, чтобы спокойно и уверенно объяснить ему необходимость поездки в Холодную Звезду (я в любом случае намеревался запросить у королеского клана сведения, вытянутые из пойманных агентов, но почти не сомневался, что мне откажут), испарились как дым. И дело было не в сражении, как таковом.

М-да. А ведь так храбрился, чтобы не думать о том, что меня может ждать, если я не смогу найти технику белого шума. Что же, ладно. Все равно после того, что произошло, отец не решится пытаться меня останавливать или переубеждать. Так что силы на разговор особо не понадобятся.

Ощущая продолжающую стремительно нарастать усталость, я, тяжело вздохнув напоследок, закрыл глаза и почти тут же заснул. С учетом того, что я собирался начать действовать сразу после того, как вернусь из поместья иф Регул, вероятно, это был мой последний мирный сон на следующие месяцы, так что им стоило насладиться по полной.

Очнулся я, когда на улице уже было темно, лежа не поперек кровати, а по-нормальному — вдоль, и накрытый одеялом. В комнате тоже царил полумрак, разгоняемый лишь небольшим настольным светильником, выхватывавшим из черноты фигуру отца. Он сидел в кресле перед столом, развернув его в вполоборота, постукивая по столешнице одной рукой.

Когда я открыл глаза, он повернул голову в мою сторону и грустно улыбнулся.

— Прости, Лейр. За все.

— Перед Найлой извинился? — спросил я.

— Конечно.

— Тогда забыли. Сколько я спал?

— Часов… — он глянул на стену, где тихо тикали старинные часы с большим медным маятником. — Тридцать, наверное. Может чуть больше.

— Тридцать⁈ — я, разумеется, не стал подскакивать, но осознание было неприятным. Я потерял день, который мог потратить на поиски средства своего спасения.

Впрочем, через несколько секунд вместе с ощущением приятной легкости в теле пришло и осознание того, что этот сон мне, похоже, был реально необходим, так что смысла убиваться нет. Если бы продолжил себя перенапрягать, в какой-то момент просто рухнул бы и провел в кровати не тридцать часов, а все триста.

Судя по тому, что Раган, собиравшийся встать и что-то сказать, расслабился и молча кивнул, он мне хотел сказать то же самое.

— Пока ты спал, я узнал насчет твоей ситуации с ногами, — произнес он спустя еще секунд десять. — Я не стану тебя ни в чем убеждать, просто хочу еще раз спросить: ты уверен, что не хочешь ампутации?

— Нет, — кратко ответил я.

— В таком случае мне остается лишь помочь тебе всем, чем смогу.

— Мне ничего не нужно, — начал было я, но Раган поднял руку, останавливая меня.

— Я знаю, что у тебя уже даже больше влияния, чем у меня, и денег достаточно, и что Курт обещал оказать всестороннюю поддержку. Единственное, чего тебе сейчас недостает — это времени. Вернее, тебе не хватает силы, чтобы обеспечить себе дополнительное время.

Я недоуменно поднял бровь. В целом Раган был прав. Если бы моя, точнее, Ананси, сила была выше, мне бы удалось дольше сдерживать искаженный Поток в ногах. Вот только…

— Пока я трачу все ресурсы на стабилизацию Потока в теле, я даже использовать смогу лишь где-то процентов тридцать, что говорить о развитии.

— Если только ты, или, вернее, твой паук, не поглотит еще один Ледник. И я собираюсь отдать тебе свой.

— Что⁈ — вот теперь я действительно подскочил на кровати. — Зачем⁈

— Я тебе уже объяснил, зачем, — грозным тоном рыкнул Раган, напомнив мне о временах детства, когда от отца в нем была только биологическая составляющая. Его лицо нахмурилось, лоб искривился от морщин, но затем вновь разгладился, а сам он выдохнул и пожал плечами. — Мне больше не нужна эта сила. Она не помогла мне уберечь ни Пайру, ни тебя, ни своих детей и внуков, пришедших в тот день в особняк. К тому же три дня назад мне пришло сообщение из главной ветви. Ветвь иф Регул будет распущена и переформирована заново, уже без моего, Ригана, Ивы или кого-то еще из нашей семьи участия.

По спине пробежал табун мурашей. Я знал о такой практике. В истории герцогских семей не раз происходили случаи, когда по тем или иным причинам исчезали целые ветви.

Неудачные боевые операции, наказание за измену, деградация силы членов ветви — причин могло быть множество, но итог был один: контролирующий ветвь род отстраняли, а на его место ставили какую-нибудь семью из главной ветви.

Я знал, что с нашей семьей скорее всего поступят также. Ведь у иф Регул, фактически, не осталось представителей, достойных, по оценке главной ветви, занять пост главы. Но я думал, что в качестве жеста доброй воли в мой адрес главная ветвь сделает исключение.

Что же, похоже, я был слишком наивен, полагая, что внесенный мной до сих пор в развитие клана вклад стал достаточно большим, чтобы перевесить вековые устои. И хотя я мог бы попытаться поговорить с Куртом или Йоранианом, это бы скорее всего ничего не изменило.

— Но все равно, — произнес я. — Отказываться от того, ради чего работал без малого шестьдесят лет?

— Я не отказываюсь, — покачал головой Раган. — Я передаю эту силу тебе, зная, что ты с ее помощью достигнешь куда большего, чем я сам. Пока ты жив, Курт нас не бросит. Те, кто выжил, останутся на своих должностях, а мне обеспечат пенсию, так что не пропаду. За свои семьдесят лет я провалился как муж, провалился как отец, и теперь еще и провалился как глава ветви. Должен же я сделать хоть что-то правильное.

Почти минуту я смотрел ему прямо в глаза. А потом просто кивнул, поняв, что с ним нет смысла спорить.

— Когда мы это сделаем?

— Ты восстановился достаточно?

— Да.

— Тогда можем прямо сейчас.