Ткач Кошмаров. Книга 4

Глава 10

Мир взорвался.

Не болью — абсолютной, всепоглощающей тишиной.

Сначала я почувствовал, как что-то холодное разливается по пищеводу, затем — по груди, животу, шее, рукам…

Замерший Поток. Яд для любой жизни, который должен был на этот раз спасти мою.

Энергия во всем теле стремительно застывала, создавая непробиваемую стену на пути хлещущего через связь Потока. Теперь он был не в силах хоть как-то навредить моему организму и, более того, сама связь из-за отсутствия утечки начала укрепляться и расширяться даже быстрее.

А тем временем замерший Поток, захватив все тело до самого копчика, начал своё движение еще дальше вниз, к ногам. Это было похоже на ледяную реку, текущую по моим венам. Каждое её движение сопровождалось странным ощущением — не болью, а скорее пробуждением чего-то давно забытого.

И тогда… я почувствовал их.

Не боль, не холод — а само присутствие. Мои ноги.

Лёд достиг колен, и вдруг…

— Чёрт возьми… — вырвалось у меня, когда я ощутил то, чего не чувствовал девятнадцать лет.

Пальцы ног. Они были там. Холодные, чужие, но неоспоримо мои. Я мог ощутить каждый палец, каждую косточку, каждую мышцу — всё было сковано льдом, но существовало.

Искажённый Поток в них сжался, как дикий зверь, загнанный в угол. Лёд не уничтожал его — он сковывал, создавая хрупкий, невероятный баланс. Впервые за всю жизнь я чувствовал свои ноги целиком, и это было одновременно мучительно и прекрасно.

Очевидно, почему «прекрасно», а «мучительно» потому, что я знал: это лишь на несколько минут.

Замерший Поток не был всесильным. Прошло какое-то время, и напор энергии из связи с Аном начал снова одолевать, вымывая застывшую энергию из тканей.

Это не было плохо, даже наоборот. Все-таки замерший Поток, если бы остался в теле, мог причинить вред ничуть не меньший.

Так что теперь мне нужно было очень четко попасть в тайминг.

Энергия старейшин могла настолько беспрепятственно проходить по нашей с Аном связи потому, что сейчас он проходил через прорыв и его Ледник был открыт нараспашку, без проблем пропуская через себя шквал Потока. Как только Ан прорвется и его уже полноценный собственный Ледник сформируется, напор старейшин просто разорвет этот Ледник на части.

С другой стороны, напор энергии, хлещущей в мое тело, пока что занятый вымыванием из последнего всего замершего Потока, как только справится с этой задачей, вернется к уничтожению самого тела, что в моем нынешнем состоянии, после пропитки всего организма, пусть и очень краткой, замершим Потоком, за считанные секунды приведет меня к смерти.

С третьей же стороны, оставлять в теле замерший Поток тоже было нельзя, так как даже небольшая его крупица могла очень быстро разрастись и заморозить вообще всю энергию во мне, а после ритуала у меня явно не будет никаких сил, чтобы этому помешать.

Потому я должен был подгадать так, чтобы прорыв Ана и уничтожение всего замершего Потока произошли идеально одновременно. И оказалось это намного сложнее, чем можно было подумать.

Я словно пытался уравновесить две чаши весов, одновременно безостановочно докидывая на каждую тысячи и тысячи разновесных грузиков. Если бы я в этом деле был один — точно бы не справился. Но всю дорогу у меня был напарник.

Поначалу Ан просто дергался в конвульсиях, но довольно быстро я ощутил не просто действующий в синергии со мной контроль. А где-то после того, как половина собственной энергии Ана оказалась пропущена через Ледник, его вмешательство в собственную энергетическую структуру стало даже более значимо, чем мое.

Это не была потеря контроля, но переход в сферу Сдвига Тверди определенно менял моего проводника на более глубоком уровне, нежели просто концентрация и очистка энергии.

И вот, тот самый момент настал. Все было сбалансировано и синхронизировано до долей секунды и больше всего проблем образовалось из-за того, что мне пришлось потратить силы и время, пусть и минимальное, чтобы набрать в легкие воздух и из последних сил выкрикнуть:

— Стоп!

Благо, старейшины мгновенно отреагировали, обрывая свои потоки энергии.

В тот же миг Ананси вздрогнул. Его тело начало трансформироваться. Не искажаться от переизбытка энергии, а именно изменяться, эволюционировать.

Хитиновые пластины сжались, стали тоньше, приобретая почти стеклянную прозрачность. Лапы удлинились, покрылись едва заметным узором, напоминающим морозную вязь на зимнем окне. Брюшко сузилось, став более обтекаемым, а сам он вырос еще раза в полтора, достигнув длины средней кошки.

— Мерзость… — прошептал кто-то из старейшин.

Ананси теперь напоминал изысканное произведение искусства, выточенное изо льда и лунного света. Его новые формы дышали смертоносной грацией, а в глазах появился осознанный, почти человеческий блеск.

— Сдвиг Тверди… — выдохнул я, ощущая, как наша связь углубляется, становится… объемнее.

Но сил наблюдать за этим чудом у меня больше не оставалось. Голова закружилась, в ушах зазвенело, и я почувствовал, как сознание выскальзывает из пальцев. Последнее, что я увидел — как отец бросается ко мне. Затем — темнота.

###

Сознание ворвалось в меня, как ледяной поток. Я резко вдохнул, и легкие обожгло резким запахом лаванды и жженой травы — стандартная смесь лазаретных бальзамов.

Глаза открылись медленно, веки будто налились свинцом. Но еще прежде, чем я осознал, что вижу ими, я понял кое-что другое.

Ноги. Я чувствовал их.

Не полностью — не так, как во время ритуала. Ощущение было… обрубленным, словно кто-то взял и стер половину нервных окончаний. А ниже середины икр и вовсе пустота, такой же мертвый груз, знакомый за годы паралича.

Но выше… Выше я чувствовал кожу, напряжение мышц, даже легкое покалывание.

Я сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Боль — острая, ясная — подтвердила: это не галлюцинация.

— Ты очнулся.

Голос Рагана. Глухой, ровный, без эмоций. Я повернул голову — движение далось тяжело, будто шею сдавили тисками.

Отец стоял у койки, опираясь на спинку деревянного стула. Лицо было как всегда — холодная маска, но в уголках глаз пряталась усталость, а пальцы слегка постукивали по спинке.

— Почти неделю, — сказал он. — Врачи говорили, что если сегодня не очнешься — уже вряд ли очнешься в принципе.

Я попытался приподняться. Мышцы живота дрогнули, но не подчинились. Руки дрожали, как у старика.

— Какие новости?

Раган усмехнулся. Невесело.

— Мне, конечно, нравится, что ты так ответственно подходишь к делу, но отдых тоже важен. Без тебя мир не остановится.

— Значит, какие-то новости есть? — хмыкнул я.

— Есть, — кивнул он после недолгого молчания. — Благодаря информации Шейзана мы наконец-то узнали что-то реально полезное.

— Не тяни, — поморщился я. — Какой смысл?

— Заброшенный форт в пятидесяти километрах от столицы. Через одиннадцать дней там будет встреча. Сумраки и кто-то еще. Клиенты. Кто именно не знаем, но явно крупные шишки, раз Теневое Сообщество посылает на переговоры аж Сумраков.

В Теневом Сообществе были приняты условные обозначения членов по уровню их важности и влиятельности в организации. От низшего к высшему: Скрытый, Туман, Мираж, Сумрак и Тень.

Последние были абсолютными лидерами, так что вряд ли хоть когда-то участвовали в деятельности Сообщества лично. Так что отец был прав. Наличие на переговорах Сумрака, причем не одного, означало крайнюю важность этой встречи.

— Я участвую, — сказал я.

Раган нахмурился. Его пальцы сжали спинку стула так, что костяшки побелели, а древесина заскрипела.

— Ты еле жив.

— Через одиннадцать дней восстановлюсь.

— Ты не понимаешь. — Он сделал шаг вперед, и тень от его фигуры накрыла меня. — Ты не чувствуешь себя. Ты не видел, как выглядишь. Кожа — как пергамент, губы потрескались, глаза… — Он резко оборвал себя.

Я поднял руку — тонкую, с проступающими венами. Да, я был слаб. Но…

— Они пытались убить меня. Даргана. Я их не отпущу просто так. Я должен быть там.

Раган замер. Его глаза — холодные, как лезвия — впились в меня. Затем он вдруг тяжело вздохнул и кивнул.

— Во время ритуала… — Он говорил медленно, будто каждое слово давалось с трудом. — Когда ты кричал… Я понял кое-что.

Я не отвечал.

— Настоящая сложность родительства — не смотреть, как дети растут. А отступать в сторону, когда они выросли.

В его голосе не было ни гнева, ни сожаления. Только факт.

Я закрыл глаза. Внутри меня что-то дрогнуло.

— Значит, рейд через одиннадцать дней, — пробормотал я.

— Если будешь готов.

Я открыл глаза.

— Я буду.

Тишина.

Потом Раган еще раз кивнул, на этот раз резко и уверенно, и вышел, оставив меня наедине с мыслями, болью и новой надеждой.

###

Лунный свет струился сквозь редкие облака, окрашивая тренировочный плац в серебристо-голубые тона. Я ступил на утрамбованный песок, ощущая, как крошечные камешки скрипят под металлическими пластинами ортезов.

Ноги я начал чувствовать только частично, да и они пока что были слишком слабыми, чтобы опираться только на них. Так что от этих железяк отказываться пока что было рано.

Прохладный ночной воздух обжигал легкие после душной палаты. Вдалеке мерцали огни столицы, но здесь, на этом квадрате размером сто на сто метров, царила почти медитативная тишина, нарушаемая лишь шелестом ночных насекомых в окружающих плац кустах.

Ананси шевельнулся у меня за спиной, его обновленное сорокасантиметровое тело, теперь напоминающее изящную, но смертоносную черную, или, вернее, белую вдову, излучало едва уловимую вибрацию. Длинные лапы с зазубренными кончиками непроизвольно постукивали по моей спине в ритме моего дыхания.

— Ну что, старина, — прошептал я, ощущая знакомый холодок энергии в основании черепа, — покажем этим снобам из главной ветви, на что способен настоящий паук?

В ответ по нашей связи пробежала волна одобрения, смешанная с хищным предвкушением. Это был первый и самый примечательный, как по мне, эффект прорыва.

Ананси обрел самосознание. Оно не было полноценно человеческим, он не мог думать как я и общаться осмысленными конструктами, но его интеллект был заметно выше, чем у любого животного, а благодаря нашей связи, теперь перманентно находившейся на уровне частичной синхронизации, он мог понимать суть моих и чужих слов и вообще всего происходящего на очень высоком уровне.

Но на тренировочный плац я пришел не для того, чтобы восхищаться разумностью своего проводника.

Первый тест — полет. Я сосредоточился, представляя, как энергия конденсируется под ступнями. Ортезы слегка затрещали под давлением, когда сгусток Потока начал формироваться. Энергия распределилась идеально ровно, как будто кто-то вылил под меня жидкий металл, принимающий нужную форму.

Я оттолкнулся — сначала осторожно, потом сильнее. Воздух подо мной зашипел, и я взмыл вверх, как на невидимой платформе.

Пять метров… десять… пятнадцать. Выше башенных часов центра. Ветер свистел в ушах, но равновесие не терялось ни на мгновение. Я сделал сальто назад, бочку, мертвую петлю…

— Гладко, — пробормотал я, опускаясь обратно к земле, уже запыхавшись, ощущая, как уголки губ сами собой растянулись в улыбке. — Теперь скорость.

Я рванул вперед, и плац подо мной превратился в размытую полосу. Двадцать метров пролетел за секунду, резко затормозив у противоположного края. Песок взметнулся вихрем, образуя миниатюрный песчаный смерч.

В груди приятно горело — не от усталости, а от возбуждения. Это был эффект чистой энергии, а с использованием нитей я смог бы ускориться еще минимум вдвое.

Следующий тест, уже посложнее. Я сжал кулаки, и нити взметнулись вверх, словно тысячи серебристых змей.

Они сплетались, перекручивались, формируя каркас. Через три секунды передо мной стоял энергетический двойник Ананси — трехметровый паучий кошмар, каждая лапа которого заканчивалась изогнутым, как ятаган, когтем. Его брюшко переливалось тем же металлическим блеском, что и нити, а восемь глаз светились холодным синим пламенем.

Почти такой же фантом, только чуть побольше, полтора месяца назад сражался с замершим волком и тогда одно только его создание выжало из меня все соки. Теперь же поддержание конструкта из нитей стало вполне сносным, хотя Поток фантом все равно жрал очень жадно.

Теперь можно было попробовать перенести в него сознание Ана, чтобы проверить, получится ли контролировать огромного проводника также просто, как обычного. Полная синхронизация, впервые с прорыва. Запуск.

Ох ты… а вот это было уже странно.

Раньше, при синхронизации, мое сознание полностью переносилось в Ана. Теперь же я одновременно видел плац своими глазами и через восемь глаза фантома, ощущал песок под ботинками и вибрацию нитей в лапах двойника.

Вот только это ни капли не дезориентировало и не мешало. Разделилось не только восприятие, но и сознание. Словно появилось два меня, самостоятельных, но при этом прочно связанных.

— Две мысли, — прошептал я, пробуя одновременно моргнуть своими веками и поднять переднюю пару лап фантома. — Два фокуса. Полный контроль.

Фантом внезапно дернулся — не по моей команде. Он повернул голову (если это можно было назвать головой) и уставился на меня с явным любопытством, опять же, не моим.

По нашей связи пробежала волна… чего-то. Не слов, не образов, а чистых, нефильтрованных эмоций: интерес, нетерпение, легкое раздражение от ограниченности этой формы.

— Ты… — я замер, осознавая. — Ты хочешь действовать сам?

В ответ фантом резко ударил лапой по земле. Ударная волна разнесла песок веером, оставив вмятину глубиной в полметра. Снова без моего прямого приказа.

Я рассмеялся, ощущая странное возбуждение в груди.

— Ладно, покажи, на что способен.

Сознание на этот раз не разделилось. Скорее один из Меня как бы отошел на второй план, позволив Ану перехватить управление. При этом Ану остались вычислительные возможности моего мозга, а я, благодаря нашей связи, без проблем мог продолжать использовать энергию.

А это значило, что можно было провести спарринг. Дуэль с самим собой, что-то новенькое.

Фантом рванул вперед с грацией настоящего хищника. Я создал щит — плотное переплетение нитей, закрывающее половину плаца. Первая атака пришлась точно в центр — проверка прочности. Вторая — серия ударов по краям, ищущая слабые места. Третья — попытка обойти, зайти с тыла.

Я наблюдал, анализировал его стиль: скорость реакции — на уровне заметно выше человеческого, контроль энергии лучше, чем у отца, адаптация — Ан учился на лету, меняя тактику после каждой неудачи.

Единственное: ему недоставало изобретательности. Он отлично использовал тот арсенал, что ему предоставляла форма фантома, но вот как-то изменить ее, что я бы на его месте сделал если не в первую, то точно во вторую очередь, Ан додуматься уже не мог.

Что же, не стоило ожидать идеала от того, кто всего неделю назад даже не осознавал своего существования.

— Отлично, — кивнул я, чувствуя, как по нашей связи бежит ответная волна гордости. — Теперь попробуем так.

Я поднял руку, и из песка взметнулись десятки тонких нитей, пытаясь опутать фантома. Ан отреагировал мгновенно — фантом подскочил в воздух, тут же выпуская собственную паутину, уцепившуюся за стены, окружающие плац, и по ним перебрался ко мне, с какой-то игривой угрозой рухнув на землю прямо передо мной. По связи пробежала откровенно насмешливая нотка.

— Умник, — фыркнул я, но не смог сдержать ухмылки.

Мы продолжали еще полчаса — атаки, контратаки, все более сложные комбинации. Ану не доставало изобретательности, но копировать меня он мог почти идеально с первого раза и, стоило ему запомнить какой-то трюк, как он тут же отправлялся в его арсенал и в дальнейшем примешивался к новым тактикам.

Изменение траектории в прыжке за счет прямой манипуляции Потоком, создание миниатюрных копии себя для отвлекающих маневров, использование нитей для «телепортации» путем разборки и соборки тела фантома в новом месте.

И в какой-то момент он внезапно замер, затем резко прыгнул вверх — и растворился в воздухе, рассыпавшись на отдельные нити, которые тут же втянулись обратно в обычного Ана, усевшегося на мое плечо.

— Что, надоело? — поинтересовался я.

В ответ пришло сложное сочетание эмоций: удовлетворение от тренировки, легкая усталость и… что-то вроде «мне это нравится, но пока что достаточно».

Я отпустил щит, нити с шуршанием свернулись обратно.

— Значит, так, — прошептал я, протягивая палец. Ан осторожно коснулся его кончиком лапы. — Теперь ты не просто инструмент. Не просто часть меня. Ты — партнер.

Песок хрустнул под ногами, когда я развернулся к выходу. Где-то вдали прокричала ночная птица. Тесты закончены. Пора возвращаться.