Теперь вы знаете, кто я. Том I

Глава 19. В которой интерлюдии

За пределами Башни голлумов видно не было. Я шёл по дороге между брошенных автомобилей, готовый в любую секунду отреагировать на угрозу.

До борделя оставалось совсем немного. Уже был виден знакомый ориентир впереди.

Ножи приятно холодили руки. Моросил мелкий дождик, небо затянуло, далеко на горизонте виднелся просвет. Тучи не уйдут в ближайшие часы, а значит, я вполне могу встретить монстров.

Нападать никто не спешил. Даже странно.

Дождь усилился, меня чуть не оглушил раскат грома. Пахло сыростью, вода смешалась с пылью и источала определённый аромат.

План катился псу под хвост. Я хотел отойти как можно дальше, чтобы заставить голлумов изойти слюной и показать свои уродливые физиономии. Это стало бы отличной тренировкой. Но события разворачивались по другому сценарию.

Высматриваю ближайший к борделю дом.

Дверь выломана и висит на одной петле, внутри тихо и темно.

Перешагиваю порог, ощущая, как меня отрезает от дождя. Пахнет затхлостью, как и всё остальное в этом мире, интерьер не изобилует мебелью.

Всё, что могли, давно вынесли, а что не вынесли, то не представляет никакой ценности. Особенно в такой непосредственной близости к Башне.

Голые стены — не лучшая акустика, каждый мой шаг резонирует и прокатывается по помещению, режет слух. Тише идти невозможно — под ногами бетонное крошево.

Медленно двигаюсь в глубь коридора, давая глазам привыкнуть к встречающей меня темноте.

Посторонних звуков не слышу. Разыгравшийся на улице дождь, в двух шагах от меня, создаёт приличный фон. Потоки воды низвергаются с неба так, будто собираются затопить всю эту чёртову планету.

Раз в три секунды слышу раскаты грома.

Идея поохотиться загнала меня в природную ловушку. Надеюсь, пересидеть в этом доме удастся без особых проблем. Особенно, когда я начну отступать.

Пока я тешил себя этой мыслью. Позади раскатисто ударил гром, а затем сверкнула яркая молния. Она всего на мгновение озарила треклятый коридор, но мне этого хватило.

Прямо по курсу крались два уродца, опустив оскаленные пасти к полу так низко, что походили на две кляксы.

Я ломанулся в сторону, туда, где располагалась комната с окнами. До поворота оставался метр, и сейчас я пролетел его быстрее, чем олимпийский бегун.

Голлумы догадались, что просто так жертвы не бегают, а значит, их маскировка дала трещину. В дверном проёме позади меня образовалась давка. Тупые твари затормозили друг друга — они ринулись разом, сталкиваясь в узком проходе.

Я оказался в пустой комнате с парой окон, из которых поступало достаточно света для эффективной драки.

Метательные ножи всё так же были в руках. Недолго думая, метаю сначала один, а затем — второй.

Оба ушли в одного и того же монстра, один впился в корпус, второй — в шею. Тварь едва слышно взвизгнула и стала рваться ко мне. Пробка рассосалась, и оба голлума стартанули не хуже спринтеров.

То, что в нём целых два ножа, раненого монстра не беспокоило.

У меня же остался один кукри и большое желание не умереть.

С этим стандартным набором выживальщика я и принял неравный бой.

Неравный для уродцев, решивших устроить поздний завтрак, а не для меня.

Полупустая комната стала октагоном для боёв без правил. Перемещаюсь спиной к окну, надеясь, что сейчас полыхнёт.

Мои надежды и неловкие молитвы были кем-то услышаны. Возможно, даже самим Тором, скандинавским богом молний и грома. Раскат оглушил, вспыхнула молния, и готовые кинуться во второй и последний раз уродцы вдруг замедлились.

Довольно ухмыльнувшись, делаю несколько шагов вперёд, чтобы полоснуть одного по горлу. Задел, удар прошёл великолепно. Тварь замедлилась ещё сильнее, но остался и второй противник.

Надеюсь, я попаду в Вальгаллу, где буду вечно пировать за одним столом с Тором и столь же вечно его благодарить. Громыхнуло ещё раз, вспышка дезориентировала зашипевших тварей. Несильно, но достаточно для того, чтобы они пропустили мою следующую атаку.

Второй тоже получил удар, но на этот раз я не стал резать, а воткнул нож в глазницу, старым и проверенным способом.

Первый уродец умирал дольше, он барахтался на полу, изливая потоки крови.

Весь бой занял от силы двадцать секунд. За окном продолжает грохотать, а я собираю вылетевшие эски.

Принять эссенцию души?

Принять эссенцию души?

Да. Нет.

Использовать эссенцию для повышения способностей?

Кидаю всё в опыт для уровня, это — капля в море; если я хочу поднять его, лучшая цель — это люди.

До десятого, если не ошибаюсь, больше пяти сотен. Если собирать это на голлумах, будет сложновато.

Имя: Ворон

Раса: человек

Класс: Гравитон

Уровень: 9

Эссенция души: 343/900

Сила: 0

Выносливость: 0

Ловкость: 0

Мана: 200

Жизненная энергия: 745

Способности: Сжатие 3 уровень, Левитация, Баланс, Маркер

Стоять на одном месте глупо. Надо продолжать путь.

Достаю ножи, вытираю их о тело павшего смертью глупых. Здание, в котором я нахожусь, примыкает к борделю, а значит, отсюда можно попасть прямиком в него.

Ещё во время первого визита, часом раньше, я заметил выходящие на крышу этого дома окна.

Если мне не изменяет память, надо выйти на третий этаж. Планировка тут, слава всем богам, один в один земная.

С перемещением проблем быть не должно. Прошло вот уже несколько минут, а никто так и не появился. Если бы поблизости были ещё голлумы, любопытство и голод привели бы их на кухню, где я сегодня исполняю роль драчливого холодильника.

Выглядываю в коридор, снова давая глазам привыкнуть к темноте.

Иду в глубь здания в поисках лестницы.

Нахожу её через несколько метров. Дома устроены тут странно. Они многоэтажные, но часто имеют прямые входы в квартиры на первом этаже. В общем, логику другой расы не понять.

Лестничная площадка залита тусклым дневным светом.

Начинаю подниматься, аккуратно переставляя ноги. С первой же ступени нос улавливает запах гнили. Чем я выше, тем сильнее запах.

На втором этаже вижу человеческие останки, собираю мозаику ещё один пролёт. Такое ощущение, что кто-то тащил рваный мешок с разделённым на десяток частей человеком, постоянно теряя что-то по пути.

Кости прилично обглоданы, валяются не первый день, запах источают именно они.

На каждом лестничном пролёте есть окошки, но только с третьего этажа. Они-то меня и интересуют.

Добираюсь до окна, пытаюсь открутить заржавевший механизм.

Удаётся не сразу, но миссия увенчивается успехом.

Теперь надо рассчитать прыжок так, чтобы не сломать и не вывихнуть себе что-то важное. И не заставить кое-кого лысого обратить на меня внимание.

Высота небольшая, около трёх метров. Высовываюсь в окно и цепляюсь за его край, растягиваясь, повисая на руках. Небольшой толчок от стены и мягкое приземление.

Быстро добежать до вентиляционной шахты, выходящей из крыши русской буквой “Г”, чтобы не привлекать внимание с улицы.

Вижу вход в бордель, дверь, ведущая в здание, закрыта. Перемещаюсь к ней и прислушиваюсь.

Внутри тихо, где-то далеко звуки разговора, но, учитывая, что здание двухэтажное, они могут быть далеко.

Дверца заперта изнутри.

На ум приходит лишь один вариант — слегка постучать по двери, чтобы привлечь чьё-то внимание.

Через минуту слышу тяжелые шаги, отхожу. Дверь открывается в мою сторону, обеспечивая отличное укрытие. Открывший не успевает ничего сказать, я появляюсь перед ним, будто из-под земли, и бью в живот, сбивая дыхание.

Он хватает меня за плечи, в ответ остаётся только взять его за голову и приложить об косяк.

Тело с пробитой головой оседает на пол. Достаю кукри, чтобы добить и забрать эссенцию.

Обычная эска? У него что, нет десятого уровня?

Что за бизнес у Лысого, если он набирает столь низкоранговый персонал? Впрочем, я уже видел его главные “активы”, что тут говорить о ведении дел.

Прохожу вниз. Обирать тело убитого не стал, ничего полезного на нём не приметил, а потерять время страшно.

Спускаюсь по короткой лестнице, попадаю на жилой этаж.

В коридоре слева и справа никого. Лишь куча дверей и слабо мерцающая подсветка в виде странных желтоватых бра.

Лысый на первом. Комната с рабынями там же.

Я здесь не за спасением, а за опытом; если придётся оставить всех и уходить — оставлю, не раздумывая.

А сейчас требуется найти человека, обладающего десятым уровнем, так прокачка будет куда веселее.

В целом я уже достаточно хорошо разобрался в том, как всё здесь устроено.

Первый слой, нейтральное место. Здесь по какой-то причине запрещены убийства. Вернее, понятно по какой, а вот как это регулируется — нет.

Скорее всего, следят за этим группировки, тщательно поддерживая порядок, ведь, если все начнут убивать, долго этот шаткий мир не продержится.

Многие глупо полагают, что головорезы и психи не боятся смерти. Три раза “ха”.

К примеру, живёт где-то в Техасе фермер, который каждые выходные ездит в городок, что в двадцати километрах от его дома. Пьёт там лучший, по его мнению, ликёр и возвращается к часу ночи, виляя машиной по пустой дороге.

Все считают его добрым малым. Он много работает, редко отдыхает. А то, что нелюдимый, так это из-за семьи, наверное… Точнее, от её отсутствия.

У такого должна быть семья… А как иначе?

Раз нет, значит, случилось что-то ужасное.

Все его жалеют — естественно, за спиной.

Это первая ошибка. Все преступники — социопаты, а от социопата до психопата один шаг.

Социопат хорошо понимает психологию человека. Даже если он не знает всех этих модных интернет словечек типа “абьюз” и “газлайтинг”. Не носит кардиганы и очки в роговой оправе. Не закончил Кембридж, плевать! Он ближе к зверю, чем многие могут подумать.

Интуиция — вот, что является главным козырем в руках такого человека. Он чувствует, как влияет на людей, чувствует меру дозволенного и вовремя останавливается, подтачивая оппонента, будто тупая пила.

Может, он завёлся в семье, ему нравится обижать жену, мучить кота и ругаться с соседями. В любом из этих вариантов процесс доставляет такому человеку удовольствие.

Наш фермер встречает на дороге студентку. Она ещё не училась в Кембридже, да и не будет учиться, иначе бы не шлялась вдоль дорог в самом провинциальном штате Америки.

По какой-то причине он лжёт ей, что едет до следующего города.

Разговор льётся рекой, под капотом тает дорога, и вот ему надо сворачивать к своему ранчо. Поворот приближается, его ладони потеют перед тем, как крепко перехватить колесо руля и дёрнуть его в сторону.

Она спрашивает, что он задумал. Он не отвечает. Только ловит её за руку, когда та пытается выпрыгнуть из замедлившей ход машины.

Через сутки он входит в подвал, где привязанная студентка давно обмочилась и просит его о пощаде.

Вот только фермер её не отпустит, как бы она ни сопротивлялась. Ему нравится это, доставляет такой кайф, рядом с которым порошок — детская игрушка.

Так о чём это я?

Социальная система даёт фермеру все возможности для совершения преступления. Ведь когда все играют по правилам, чтобы выиграть, достаточно первым их нарушить.

В этом его сила, в этом его слабость. Он не хочет лишиться игрушки.

Даже самых отъявленных психов можно держать в узде.

Возможно, преступления тут караются смертью, это вполне поубавит жажду крови.

Если психопат погибнет, он не сможет больше наслаждаться этой жизнью. Он наслаждается, я уверен. Иначе бы давно пустил себе пулю в голову и оставил бы свои мозги на стенах, будто Кобейн.

Психи живут в системе, и она их питает. В какой-то мере руководство этого места совершило ошибку. Нельзя было устанавливать правила, они будто создали аквариум для убийц. Если есть правила, их можно нарушить.

Впрочем, я слегка углубился в размышления, обдумывая план действий.

Спуститься так, чтобы меня не заметили, достаточно трудно.

Я не стал идти напролом по двум главным лестницам, а двинулся в сторону узкого спуска в самом конце коридора. Здесь лестница была из дерева и скрипела под ногами каждый раз, когда я на неё ступал.

Спустившись на этаж ниже, обнаружил, что нахожусь в подсобке.

Вокруг сгрудились швабры и вёдра, впрочем, ими долго пренебрегали, судя по виду и общему состоянию дома.

Замечаю ещё одну дверь. За ней слышится разговор парочки охранников.

— Так я ей и присунул… Кричала, будто кошка, — довольно хвастался один.

Второй не разделял романтики первого.

— Ну, конечно, тебе бы хер в задницу засунули, не так бы кричал, а, учитывая разницу в размерах, получается, ты кошке…

— Завали пасть!

— Всё-всё…

Второй рассмеялся, а затем добавил, видимо, стараясь смягчить собеседника:

— Люблю я этих коренных, это как спать с эльфийкой! Или феей…

Он произнёс это так мечтательно, что первый фыркнул.

— Какие ещё, к чёрту, эльфийки? Тебе пять лет?

— Забей, ты не понимаешь…

— Ладно, я пойду отолью, — перебил первый.

Я услышал звук удаляющихся шагов.

Аккуратно приоткрываю дверь. Слава всем богам, она не скрипит. За дверью, спиной ко мне, сидит любитель эльфиек, раскачиваясь на стуле и что-то насвистывая себе под нос.

Помещение чем-то напоминает комнатку, в которой нас встретил Лысый.

Распахиваю дверь. Она всё-таки предательски скрипнула в самый последний момент.

Зэк резко обернулся, от неожиданности он не смог удержаться на стуле и звучно упал.

Делаю пару шагов к нему, спеша заткнуть ему пасть. Нога передавливает упавшему горло, сминая трахею, и я переношу на неё вес. Позвонки под подошвой хрустнули, руки, держащие мою ногу, обмякли, противник испустил последний вздох и выключился.

— Ты опять еб…улся со стула? — и уже тише. — Вот придурок…

Я успел только забрать эску, смахивая сообщение. На этот раз преступник был десятого, поэтому в шкалу опыта свалилось сразу пятьсот пунктов.

Дверь открывается, и второй заходит внутрь.

— Опа, а ты ещё к…

Метаю нож, целясь в лицо. Расстояние небольшое, должен попасть.

Каково же было моё удивление, когда нож впивается не в лицо вошедшего, а в дверь позади него.

Высокий лысый парень латиноамериканской наружности улыбнулся, оскалив зубы.

— Хочешь со мной поиграть, гринго? — он эффектно размял шею, хрустнув позвонками. — Боюсь, у тебя не хватит ловкости…

Мы встали друг напротив друга. На бедре латиноса висел пистолет, но он не спешил им пользоваться. Хищник, прямо по книжке, психопат, наслаждающийся страданиями другого человека. В данном случае — меня. Он ещё не знает, что кайфануть сегодня не удастся.

Я отступил.

Срочно открываю “маркер”, а затем “сжатие”.

Загорается уже знакомый круг, обозначающий радиус работы способности.

Применяю своё тайное оружие. Латинос тут же падает, его глаза закатываются и становятся красными от лопнувших капилляров.

Теперь понятно, почему Воронесса так хотела заполучить этот класс. По сути, это сродни какому-то читу. И это лишь на начальном этапе развития, что же будет потом?

Самое главное — латинос десятого уровня.

С великим удовольствием поглощаю эску, снимая с него пистолет. Рукоять холодит ладонь, вызывая давно забытое чувство силы.

Условия для использования огнестрельного оружия выполнены!

На Лейтон-стрит царила уже другая атмосфера. Всё было иначе, и виной тому был видеопоток с планеты Перегринус.

Сидящие в гостиной мать и дочь завороженно наблюдали за другим миром глазами сына и брата — члена семьи, которого, как им казалось, потеряли навсегда.

— Что это за жестокий мир?! — Кассандра укусила свой же сжатый кулак, но не оторвала взгляда от монитора.

— Это другая планета, — пожала плечами Лиз.

— Зачем он идёт туда? — Кассандра пыталась понять. — Они же его убьют. Этих женщин уже ничто не спасёт, он должен понимать.

Джек в этот момент вошёл в дом, замерев на входе.

— А-а-а-а! — воскликнули обе женщины.

Когда Джек расправился с монстрами, они выдохнули.

— Что это за хренотень?! — спросила Кассандра.

— Мам, я знаю не больше твоего, — поморщилась Лиз. — Видимо, мутировавшее население планеты.

— А если и мы превратимся в таких? — с ужасом произнесла Кассандра.

— Не превратились же ещё, — буркнула Лиз. — Смотри, жесть…

— Они порвали не одного человека, — заметила Кассандра. — Судя по частям тел, там двое.

— Угу.

Тем временем Джек поднимался на второй этаж и даже не представлял, что за ним наблюдают его близкие. Он бы искренне не хотел этого.

— Как он попадёт туда? — почему-то шёпотом спросила Лиз.

— Сейчас узнаем.

Они услышали шаги.

— Господи… Господи… Закрывай, я не хочу на это смотреть! — в который раз запричитала Кассандра.

— А чего это вы смотрите? — спросил голос сзади.

Кассандра и Лиз тут же захлопнули ноутбук, оборачиваясь.

Майк и Рэд подошли незаметно.

— Я хотела посмотреть на сына, — сказала Кассандра. — Если он тебе безразличен, это ещё ничего не значит.

— И как, довольна? — спокойно уточнил Рэд.

Они с Майком заняли кресла.

— Да, — Кассандра вдруг поникла. — Он погибнет, мой сын погибнет…

Лиз обняла мать. Кассандра заплакала.

— Ну, ничего… — прошептала Лиз.

Рэд отвёл глаза, Майк же при виде слёз матери растерялся. Он никогда не видел, чтобы она плакала.

— Ничего страшного, мам, он справится, поверь.

Майк подошёл и тоже обнял Кассандру.

— Он, как обычно, полез в самую гущу, будто ему это надо… — прошептала Кассандра, роняя слёзы. — Всегда идёт туда, где бьют больнее. Сколько раз говорила, не вмешивайся.

Она заплакала ещё горше.

— Десяток дилетантов, половина из которых даже не имеет при себе оружия, ничего ему не сделает, — неожиданно заявил Рэд.

— Так вы смотрели?! — Лиз обвела мужчин гневным взглядом.

— Да, — признался Майк. Увиливать было бессмысленно.

Кассандра не обращала на это внимания, она, будто заведённая, говорила:

— Всегда… Всегда… Всегда… Когда он был маленький, ты очень ревновал, Майки, — она улыбнулась сквозь слёзы. — А потом ты пошёл в школу и весь год приходил с синяками. Когда в школу пошёл Джек, ты возвращался целым.

Майк смутился.

— Меня колотил маленький уродец Хамви, толстожопый иранец без тормозов, — признался он.

— Теперь вы не дети и он уже не маленький, — заметила Кассандра, от разговора ей полегчало.

— Но всё ещё уродец, — Майк улыбнулся.

— Что тогда произошло? — спросила Кассандра. — Отец запретил мне вмешиваться. Сказал, что мужчина должен уметь за себя постоять.

Майк мельком глянул на отца, который делал вид, что его подобные беседы не интересуют.

— Джек, это всё Джек, — признался Майк. — Когда он появился, то увидел, как Хамви бросил мне в затылок мяч в спортзале. Я упал и разбил нос. Тогда Джек к нему и подошёл. Все сразу заржали, первоклашка встал на защиту второклассника…

Майк замолчал, ему вдруг стало грустно.

— И что? — подтолкнула Лиз.

— Джек взял мяч, Хамви стоял у стены, Джек кинул мяч, Хамви увернулся, — Майк изобразил бросок, взгляд его затуманился, он был далеко. — Но когда Хамви выпрямился, мяч отскочил от стены и прилетел смеющемуся уродцу в затылок. Он упал на колени. Тогда Джек пнул его в лицо, разбивал ему нос и сказал: “Один-один”.

Повисла тишина.

— Ты никогда не рассказывал, — произнёс Рэд, всматриваясь Майку в глаза.

— Это не то, чем я горжусь.

— Разве надо рассказывать только о том, чем гордишься? — спросил Рэд.

— Тебе? Да, — вдруг признался Майк. — Я всегда так хотел заработать твоё одобрение, что рассказать подобное было страшнее смертной казни.

— Сынок, — Кассандра обняла Майка, — ты никогда не рассказывал.

— Как-то не представилось случая, — пожал плечами он.

— Когда меня вызывали в школу, я не пошёл, — сказал Рэд. — Мне передали, что мой сын надрал задницу какому-то эмигранту. Я сразу понял, о чём речь. После этого ты больше не возвращался побитый. Я не связал это с Джеком. Но у меня всегда было чувство, что он что-то скрывает.

Рэд вздохнул и отхлебнул пива.

— Я хочу посмотреть, как он там, — Майк потянулся к пульту, собираясь включить трансляцию.