Тёмный привкус восторга

Глава 16

— Черт побери, — выругался Гектор, заметив Ноэль. Ему нужно было уйти со свадьбы и удовлетворить потребность.

Он действительно уехал со свадьбы, но остановился через милю от часовни. «Я иду за Далласом», — продолжал уверять себя Гектор. Затем вспомнил красное платье Ноэль, лежавшем на полу спальни его друга рядом с костюмом. Он представил два обнаженных тела, прижавшихся друг к другу на матрасе, и даже вообразил наполненные наслаждением стоны.

Он чуть не уничтожил панель своего «Ягуара», когда вводил адрес часовни.

Оказавшись там, Гектор не пошел внутрь. Остался в машине, на парковке, затемнив окна как можно сильнее, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Он осмотрел здание и, да, позаботился о себе, представляя Ноэль. С ним.

Наконец он успокоился, жжение на руках утихло, а свечение полностью погасло.

Зато сейчас его жгло унижение и стыд. Его поведение в таком общественном месте… его желудок скрутило. По крайней мере, он покинул опасную зону. Слабое утешение, поскольку не было уверенности, что он останется снаружи.

Один из агентов внутри посылал всем своим контактам фотографии свадьбы, и уже через две минуты Гектор увидел Далласа на танцполе, обнимающего своими сильными руками Ноэль. А она ему улыбалась.

Он не ворвался внутрь и не разорвал их на части только потому что Ноэль продолжала излучать печаль. Увидев ее, он ощутил невыносимую боль в груди.

Гектор призывал себя вернуться домой, что Даллас применит свою магию, и Ноэль попадет под его чары. И они вдвоем отправятся в ближайший отель… ведь не смогут ждать, чтобы добраться до квартиры Далласа, поскольку, видит Бог, если бы ситуация кардинально изменилась, он не смог бы ждать… чтобы переспать.

И как только Ноэль переспит с его другом, Гектор перестанет о ней думать. Перестанет мечтать. Перестанет желать. Определенно. Ему нужно прекратить. Она стала занозой в его боку, агонией души, болезнью, нуждающейся в лечении.

Он никогда не станет тем, кто ей нужен, никогда не прикоснется так, как бы она желала. Более того, он для нее недостаточно хорош. Другой мужчина сделает ее счастливей. Намного, намного счастливей.

И все же Гектор открыл дверь машины и направился к Ноэль.

Ноэль услышала шаги и открыла глаза, приготовившись изобразить улыбку и помахать тому, кто вторгнется в ее личное пространство. Потом она заметила Гектора и выпрямилась. Уголки ее губ слегка опустились. Его присутствие стало полной неожиданностью.

Как всегда его большое тело выглядело великолепно, но излучало напряжение.

Его будоражащий аромат достиг ее раньше, чем он сам, заставив каждую клеточку гудеть. Затем Ноэль ощутила тепло его тела. А потом он остановился в нескольких футах от нее. На расстоянии прикосновения.

«Плохая Ноэль. никаких прикосновений».

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, все еще не решаясь встретиться с ним взглядом. Она слишком боялась того, что увидит. Возможно, раздражение. Или вовсе ничего, словно она пустое место.

— Пережидаю безумие. А на что это еще похоже?

Ладно. Такое мерзкое поведение не удивительно.

— Похоже, что ты мне досаждаешь.

И все равно он не пытался что-то объяснить. Просто пожал плечами и сказал:

— Ну, ты все равно прекрасна.

Фраза, сказанная с неохотой, прозвучала так, словно комплимент вырвали из его горла.

И все он впервые сказал ей что-то приятное, и Ноэль возбудилась. Вот так просто.

— Спасибо, — пробормотала она, борясь с желанием.

— Пожалуйста.

Наконец, она подняла взгляд.

Ее тело мгновенно отреагировало, словно она только что пробежала горный марафон длиной в десять миль. Ее дыхание стало настолько неглубоким, что началась отдышка, а легкие отказывались наполняться воздухом. Температура поднялась до небывало высокой отметки, а колени ослабли.

Напряженные золотистые глаза сузились, длинные ресницы почти соприкоснулись. Жесткие губы скрыли идеальные для укусов зубы, а хмурый взгляд призывал ее молчать. Упрямый подбородок чуть приподнялся, а ямочка пропала.

Галстука не было, костюм помялся и истрепался. Перчатки тоже исчезли.

Боже, она никогда не видела никого более прекрасного. А с этой короткой стрижкой… вау. Красивый — недостаточное слово для описания Гектора.

— Минуту назад тебе было грустно. Как и раньше. — Он склонил голову на бок. — Почему?

По ее венам словно пронесся холод. Он не знал. Не мог. По крайней мере, не заметил ее реакцию на него. Соски Ноэль напряглись, а живот затрепетал.

— Ты о чем?

— Ты явно чем-то расстроена.

Он заметил. Понял. «Но как?»

— Я не расстроена.

— Чушь.

Как он смеет обвинять её во лжи!

— Это особенный день моей лучшей подруги, и я никогда не была счастливей…

— … более жалкой.

— … чем сейчас.

— Не могу поверить, что когда-то велся на твой обман, — сказал Гектор с отвращением к самому себе. — Ты ужасная лгунья.

Как. Он. Узнал? Даллас не понял. Ава подозревала, но даже она не поняла глубину мучений, терзающих Ноэль. Она мастерски скрывала свои эмоции. Всегда. Иначе ее мать и братья поняли бы, как сильно задевают ее самолюбие и начали полноценную атаку.

— С чего… с чего ты решил, что я лгу?

Он закатил глаза.

— Будто я расскажу тебе все признаки.

Она изумленно на него уставилась.

— У меня нет никаких признаков.

— Вот и верь в это, чтобы утешить себя, милая.

«Милая». Он никогда раньше так ее не называл. Хотя вряд ли это имел в виду. Он не видел ее такой, как остальные парни. Но что самое забавное? Ей понравились его слова. Ноэль знала его год, и он ни разу никого не назвал ласковым прозвищем, даже с сарказмом. И все равно. Нельзя позволить Гектору выйти сухим из воды с таким отношением.

— Ты меня не знаешь, — процедила она сквозь зубы.

— Нет, — сказал он мягко, внезапно став таким серьезным, каким она его никогда не видела, — не знаю, так ведь?

К удивлению Гектора, он также отчаянно хотел понять ее эмоции, как и затащить в постель. Последнее слишком опасно, там что ему придется довольствоваться первым.

— Ты чувствуешь, что теряешь Аву или что-то похожее? Поэтому такая грустная?

Возможно, это удар ниже пояса, но вполне в его стиле. Никакой пощады, никаких пленников. Девиз, которого он придерживался. Девиз, которому его научила жизнь на улицах.

Ноэль сложила руки на груди, ткань ее платья натянулась, груди прижались друг к другу и создали восхитительную ложбинку, но скрылись восхитительные соски, которые он так жаждал облизать.

Она рявкнула:

— Я уже не раз говорила тебе, что в порядке.

— На самом деле, ты говорила мне дважды. Ты не в порядке, а с грустными девочками не так весело играть, так что начинай говорить.

Огонь в глазах, поджатые губы.

— Так вот что ты делаешь? Играешь? Но Гектор, дорогой, разве ты не привык к грустным девушкам?

Ох. Ноэль тоже ударила ниже пояса, но опять же он сам напрашивался.

Ему не следовало говорить ей о проститутках. Никто из его друзей не знал правды. Даже Даллас. Черт, весь А.У.Ч., вероятно, считал его геем. Но он рассказал Ноэль в надежде вызвать отвращение. И глянь-ка. Получилось. Удивительно.

— Тебе лучше ответить, гений, или я надеру тебе задницу! — Он услышал голос Авы, прежде чем придумал ответ. Гектор нахмурился и огляделся. Авы нигде не было видно. — Тебе лучше ответить, гений, или я надеру тебе задницу!

Ноэль подняла указательный палец левой руки, требуя секунду. А правой рукой вытащила телефон между грудей.

Черт, это сексуально.

— Я должна ответить на этот звонок, — сказала она, когда Ава вновь сказала: «Тебе лучше ответить, гений, или я надеру тебе задницу!» — Ноэль добавила:

— Ава украла мой телефон и запрограммировала это как свой персональный звонок. Мне так понравилось, что я установила рингтон для всех.

Он фыркнул, хотя был странно очарован ее признанием. Ноэль действительно обожала подругу. При этом каждая черта ее подруги, даже странная жестокость, была присуща обеим женщинам. Кроме того, Гектор испытывал странную зависть. Он мог поддразнить парней на работе, но не чувствовал достаточного комфорта, чтобы дурачиться. Даже с Далласом.

— Надеюсь, это важно, — сказала Ноэль абоненту. Ревность вспыхнула в его груди, когда он услышал эти слова. Она оставила свой телефон включенным для кого-то. Очевидно, это кто-то особенный. Он сжал кулаки.

— Я сказала тебе нет.

Ее взгляд скользнул в сторону, позволяя ему более детально изучить ее лицо. Этот красный рот… Гектор облизнул губы, внезапно представив, как вырывает из ее рук телефон и дарит жесткий поцелуй.

Она пахло чем-то роскошным и пьянящим, ароматом диких джунглей и звездами с небес. Его клетки нагрелись, кожа обтянула кости. Ничего опасного, пока нет, это позволило ему оставаться на месте.

И в этом таилась угроза.

Он хотел Ноэль так отчаянно, что мог попытаться обмануть себя и заверить, будто все хорошо, дабы ее заполучить. Если он причинит ей боль, испугает, навредит в любом плане, то возненавидит себя навечно.

«Ты не причинишь ей вреда. Ты уже дважды ее поцеловал. С ней все будет в порядке».

Он поймал себя, когда начал протягивать руку, чтобы погладить ее по волосам. К счастью, вовремя остановился. Гектор нахмурился. Ох, это темное, темное искушение.

«Оставь свои пошлые мысли. Ей нужна поддержка, а не домогательства».

Он попытался прислушаться к ее тихому разговору, но не смог ничего разобрать кроме как «Забудь об этом» и «Я подумываю стать лесбиянкой». Но это не может быть правдой.

Постепенно эти серебристые глаза покрылись инеем.

— Мама. — Ноэль перестала пытаться сохранить все в тайне. — Это свадьбы Авы. Я же сказала, что мы поговорим завтра. И для протокола, я точно не расскажу о том, как все было устроено.

С этими словами она оборвала звонок, убрала телефон и уставилась на Гектора, словно он во всем виноват.

Ее мать. Ревность испарилась… даже несмотря на то, что женщина пыталась ее контролировать. По крайней мере, Ноэль сказала «нет» и завтра тоже скажет «нет».

— Я могу это понять, — сказал он. — Моя мать была… — «Ужасной сукой. Паршивой. Садистом до мозга костей». — Настойчива, когда хотела чего-то добиться.

— Была? — Острый тон в ее голосе смягчился, и, как в первый день знакомства, она стала холодной, отчужденной и непробиваемой. Однако теперь Гектор знал, что это только внешняя оболочка.

— Она умерла.

«И именно я ее убил».

— Мне жаль.

— Не стоит. Мне нет.

Их взгляды встретились в долгой борьбе за господство. Сражение, в которое он вложил не все силы. Слишком отвлекался на любование. Ноэль была настоящим пиршеством для глаз, и он едва держался, чтобы не наброситься на нее. Такая женственная, созревшая для него.

«Осторожно».

— А почему тебя вообще волнуют мои чувства? — проворчала она, уступая первой.

Одно очко в его пользу. Наконец-то. Гектор всегда ощущал себя с ней не в своей тарелке, словно никогда не мог вырваться в перед.

— Меня не волнует.

Он произнес эти слова автоматически, но в этот раз не имел их в виду.

Ее спина выпрямилась, а плечи расправились, хищник приготовился к атаке.

— Это было довольно грубо.

Он подошел к ней, пронзая ее взглядом, и она нуждалась в этом. Нужно было выкачать из нее яд, каким бы он ни был.

— Я не стану извиняться за это.

В отличие от Далласа Гектор не заставлял ее смеяться. По крайней мере, он не считал, что может. Никогда не пытался очаровать женщину юмором. Но мог помочь ей, и, возможно, когда-нибудь она будет с нежностью его вспоминать.

Или нет.

— О, дорогой, — сказала она с присущей ей сладость. — Твои губы произнесли «нет», но твои глаза сказали «я никогда в жизни ни о чем так не жалел».

«Не рассмеюсь».

— Ты действительно думала, что вы с Авой состаритесь вместе? — спросил он, вложив в свой голос достаточно отвращения, чтобы привести в бешенство кого угодно. — Что ни одна из вас не влюбится? Не выйдет замуж?

После его слов повисла гнетущая тишина. Ноэль не двигалась… еще более хищная чем раньше. Раненая пантера, готовая нанести удар.

Что бы она ни приготовила, он примет. Хочет принять. Сделать что-то помимо того, чтобы уйти от нее или смотреть, как она уходит.

— МакКилл довольно быстро ее завоевал, так ведь? Я имею в виду, что ему потребовалось всего несколько месяцев, чтобы оторвать ее от тебя. Значит, она была в этому готова, может быть, устала от тебя.

Иии случился взрыв.

— Она не устала от меня, ублюдок! И никогда не устанет, так же как я никогда не устану от нее. Я ее лучшая подруга, и она меня любит. Она меня любит.

«Успех, — подумал он, — сладостно-горький вкус». Ему не нравилось видеть Ноэль расстроенной. Но неужели это помешает продолжить давить? Нет.

— А ты ее любишь? Достаточно, что уже скучаешь?

— Да. Ты это хотел услышать? Да. Я чертовски по ней скучаю. — Слезы навернулись у нее на глаза, и в них отражалась глубокая боль. — Я рада, что она счастлива, но ненавижу, что теряю ее. Она моя, не МакКилла. Моя. Я нашла ее первой и должна была получить… она должна…

Ее плечи поникли.

— Она должна была ценить тебя больше? Потому что ты ее создала? Сделала такой, какая она есть сейчас?

Пыл вернулся, быстро прожигая рану насквозь.

— Черт, нет! Она меня создала. — Ноэль ударила себя в грудь, прямо над сердцем. — Она сделала меня лучше. Я была на темной стороне, а Ава стала моим светом. Я люблю ее больше, чем… больше, чем… — Она подняла подбородок. — Я люблю ее больше, чем кого-либо другого. Я бы в лепешку разбилась, чтобы помочь ей разбить в лепешку кого-то другого! Я всегда буду рядом… если не найду место получше.

Может быть, боль еще не успела прогореть. Возможно, Гектор впитал все до последней капли, потому что его грудь снова начала покалывать. Она выкрикивала факты… свою любовь… но смешивала со своей болью… утверждая, что у нее есть место получше. Душераздирающая, удивительная смесь.

Слезы снова хлынули у нее из глаз и потекли по щекам обжигающим потоком. Ноэль вытерла их дрожащей рукой, затем уставилась с удивлением на влажную кожу.

— Я плачу. Дерьмо! Плачу. Я никогда не плачу.

Да, и вид этих слез почти лишил его сил для преодоления последнего отрезка пути. «Нельзя ее обнимать. Нельзя держать».

— Почему ты наказываешь себя за свои чувства?

— Потому что, — фыркнула она, прячась в скорлупу упрямства.

— Не заставляй меня вырывать из тебя ответ. Почему? — настаивал Гектор.

— Ну ладно. — Еще одно ворчание. — Я расскажу, но только для экономии времени. Не могу дождаться, чтобы сбежать от тебя подальше.

Едва ли. Если бы так, она бы уже сбежала. Разбила бы ему губу кулаком и сбежала.

Осознание того, что она хочет быть здесь, с ним… Он помнила, как Ноэль нежно умоляла о поцелуе. Умоляла просто попробовать, заманивая его прямо водоворот наслаждения, от которого невозможно отказаться.

«Нельзя ее обнимать».

— Я наказываю себя, потому что должна быть только счастлива за нее, — прошептала она, излучая стыд. — Я не должна грустить из-за себя.

— Просто, чтобы ты знала, одновременные чувства… радость за нее и грусть из-за себя… не делают тебя плохим человеком. Они делают тебя человеком.

— Наверное.

Как же жалко это прозвучало.

— А ты бы предпочла быть таким же холодным сукиным сыном, как я?

Она подняла голову. Первое, что он заметил — ее ресницы были длинными, заостренными и влажными. Второе — Ноэль была чертовски милой плаксой. Никаких опухших глаз или красных пятен на коже. Только ранимость и ангельская внешность.

— Почему ты так добр со мной? — спросила она тихо. — Ты же меня ненавидишь.

Ненавидит? Когда он жаждал ее как никого в жизни? Опять же, он же сделала все, чтобы выбросить ее из своей жизни, так? и ему нужно продолжать придерживаться этой линии поведения.

Если он перестанет, уступит ей, то последствия будут беспрецедентными.

Да. Гектор должен уйти. Сейчас же. Должен сбежать. Он уже доказал, что у него это отлично получается. Но вместо этого, он сказал то, что могло обречь их обоих на муки.

— Я не ненавижу тебя, Ноэль. Я чертовски тебя желаю.