Темные времена

День из жизни

Оригинальное название: Sherrilyn Kenyon / A Day In The Life (2012)

Перевод и коррекция: Solitary-angel

Вычитка: Hope

Аннотация

«Я получила диплом филолога, чтобы работать с писателями. Вместо этого мне следовало изучить психологию». — Эллиотт Лоусон.

Когда строгий редактор Эллиотт начинает получать странные письма и видения, её реальность рушится. Коллеги ведут себя подозрительно, призраки авторов прошлого требуют ответов…

Примечание: Шуточный рассказ написанный Шеррилин Кеньон своему редактору

***

— Дин-дон, эта сука мертва.

Эллиотт Лоусон оторвалась от электронной почты на «Блэкберри» и посмеялась над своей ассистенткой Лесли Дэйн.

— И это такая большая радость.

Одетая в розовый свитер и юбку в цветочек, Лесли с широкой улыбкой расхаживала по крошечному кабинету Эллиотт, прежде чем добавить ещё одну объёмистую рукопись на вершину горы бумаг, лежащих на столе начальницы. Ей показалось, или эта куча росла с каждым ударом сердца? Всё это походило на второсортный фильм ужасов.

Груда, которая отказывалась уменьшаться.

— Только представьте — больше никаких электронных писем с её оскорблениями и жалобами на всё: от названия до синопсиса… ну, вы знаете, вообще на всё, — продолжила Лесли.

Несомненный плюс. А минус?

— И больше не будет продано три миллиона экземпляров в день выхода.

Хотя Хельга Ист была самой большой занозой в заднице из всех, кто когда-либо писал книги, её триллеры побили столько рекордов по продажам, что её неожиданная смерть оставила огромную дыру в издательской программе. Чтобы заполнить её, понадобилось бы двадцать или больше авторов.

У Эллиотт свело живот — от реальности и от того факта, что она только что потеряла свою призовую лошадку в издательской гонке.

— И что нам теперь делать?

— Создать новый блокбастер.

Эллиотт горько усмехнулась, глядя на помощницу.

— Ты так говоришь, как будто это легко. Поверь мне, если бы всё было так просто, каждая книга, которую мы издавали, становилась бы хитом.

Но это далеко не так. Они даже не вышли в ноль по 90 процентам изданий.

— Да, но эта сучка всё равно мертва.

Наверное, радоваться было неправильно, но, как и Лесли, она не могла не почувствовать облегчения. Работать с Хельгой было настоящим наказанием.

Ох, кого она обманывала? Хельга была самой большой стервой на планете. Хроническая заноза, из-за которой у Эллиотт появились две язвы и постоянная мигрень на протяжении четырёх месяцев, предшествовавших каждому выходу её книг. Более того, Хельга кричала на неё по телефону в тот момент, когда у неё случился сердечный приступ, и она потеряла сознание. Это было действительно жутко. Только что она ставила под сомнение интеллект Эллиотт и её происхождение — и в следующую секунду…

Умерла.

Жизнь была такой хрупкой. Трагедии вроде этой обрушивались на их издательский дом с пугающей регулярностью.

У Лесли зазвонил телефон. Она вышла ответить, пока Эллиотт смотрела в крошечное окно на красное кирпичное здание напротив, где такой же трудоголик, как она, работал в банке по шестьдесят часов в неделю. Эллиотт не знала его имени, но многое знала о нём. Он приносил обед с собой, предпочитал коричневый твидовый пиджак и в моменты стресса теребил себя за волосы. Это заставило её задуматься: а какие неосознанные привычки он мог заметить у неё?

Они никогда не здоровались, не махали друг другу, но Эллиотт уже знала о нём достаточно, чтобы узнать его где угодно.

Не желая думать об этом, она вернула внимание к разложенным перед ней обложкам. Одна из них была для следующей книги Хельги — той, над которой та работала перед смертью.

Её телефон завибрировал — пришло новое письмо.

Вздохнув, она взяла «Блэкберри» и взглянула на экран.

У неё перехватило дыхание при виде последней фамилии, которую она ожидала увидеть меньше всего.

Хельга Ист.

Расслабься. Это просто старое письмо, которое переслал кто-то другой. Или оно задержалось в киберпространстве. Не паникуй. Ничего особенного.

И всё же, когда она открыла его, внутри всё скрутилось узлом.

«Скажи мне честно, Эллиотт, как ты терпишь свой тупизм? Правда? Как ты думаешь, какую часть этой отвратительной обложки я должна одобрить? Терпеть не могу зелёный цвет. Сколько раз мы будем к этому возвращаться? Уберите эту «красотку» с обложки, дурацкий шрифт — и скажите креативщикам, чтобы поставили на обложку что-то, что не позорит мой статус.

Хель.

P.S. Название «Нимфоманки за границей» отвратительно, унизительно и оскорбительно. Измените его, или я снова обсужу с твоим начальником твою некомпетентность».

Она тяжело вздохнула. Письмо касалось обложки, которая лежала перед ней. Обложки, которую Хельга не могла видеть — её прислали только утром. Двумя днями позже похорон.

Это точно не могла быть Хельга.

Гнев охватил Эллиотт, когда она нажала «ответить».

— Ладно, Лес, хватит надо мной издеваться. Я не в настроении.

Через секунду пришёл ответ:

«Лес? Ты принимаешь наркотики? Хотя, вряд ли — не можешь себе их позволить на свою жалкую зарплату. Я видела те дешёвые туфли, которые ты носишь, и это жалкое подобие дизайнерской сумочки, купленной на Таймс-сквер за пять баксов. А теперь прекрати тянуть время, перечитывая письма, — позвони в дизайнерский отдел и подбери мне обложку, достойную моего имени».

Эллиотт выглянула из кабинета. Лесли стояла спиной к компьютеру, разговаривая по телефону. Она не могла притворяться Хельгой.

Ну кто тогда? И нужно признать — у него это хорошо получается.

«Кто это?» — напечатала она.

«Хельга, дурочка! А кто, по-твоему? Твоя мать? Неужели в этом издательстве нет ни одного человека с работающими мозгами?»

Такого не может быть.

Однако адрес отправителя был настоящим: Numberonewriter@heast.com. Адрес Хельги.

Может, кто-то из её наследников решил пошутить? Но зачем? Они такие же жестокие, как и она?

С другой стороны, подлость Хельги казалась врождённой. Старуха словно жила и дышала ею.

Её наследники не видели эту обложку. Просто не могли.

Верно. Никто за пределами издательства её не видел.

Пришло ещё одно письмо.

«Почему ты всё ещё сидишь и уставилась в пустоту? Я же сказала, что делать! Обложку — немедленно!»

Холодок пробежал у неё по спине. Эллиотт даже вздрогнула, когда пришло уведомление о новом голосовом сообщении. Странно — она не слышала звонка.

Протянув руку, она открыла приложение и включила сообщение.

«Я не потерплю эту безвкусную, отвратительную обложку. Слышишь меня, Эллиотт? Удали её. Немедленно».

Сердце бешено заколотилось. Этот голос она узнала бы где угодно.

Хельга.

— Ты в порядке?

Эллиотт подняла взгляд. Лесли стояла в дверях и смотрела на неё.

— Я… я… — Положив трубку, она нажала на «повтор». — Скажи, что ты слышишь.

Лесли приложила телефон к уху.

— Блин, ненавижу случайные наборы, где слышен только фоновый шум из кармана. Кто не блокирует свой телефон? — Она вернула трубку.

Озадаченная Эллиотт прокрутила запись снова и поднесла к уху. Голос Хельги звучал так же отчётливо, как и стол перед ней.

— Это не случайный набор. Ты её не слышишь? — Она снова протянула трубку.

Лесли прислушалась.

— Нет, Эл. Только фоновые шумы. Кажется, грузовики на шоссе, или что-то в этом роде… и чей-то смех. Ты точно в порядке?

Похоже, нет.

Как они могли слышать одно и то же — и при этом такое разное?

Она забрала телефон у Лесли и с натянутой улыбкой сказала:

— Всё хорошо. Просто перенапряглась. Устала.

Свихнулась…

Откашлявшись, она положила телефон на стол.

— Зачем заходила?

— Напомнить: через пять минут встреча с маркетологами.

— Спасибо.

Эллиотт начала собирать заметки, изо всех сил стараясь не думать о письмах и голосе умершей писательницы. Это была не Хельга. Просто кто-то — больной шутник.

Или подруга с крайне жалким чувством юмора.

Да, именно так.

Это не смешно, ребята.

Но, работая редактором, она знала: юмор — дело субъективное. Сколько раз Хельга писала то, что вызывало у неё закатывание глаз — но миллионы читателей находили это уморительным?

Может, это как в «Подставе»?

Может, сейчас выскочит Эштон Кутчер.

Вот бы повезло.

Но Эштона на собрании не было. Лишь бесконечный поток бессмысленных обсуждений книг, которые они уже перемусолили тысячу раз. Это дало ей возможность отвлечься и сосредоточиться на главном: кто обращается с ней так жестоко и странно? Возможно, кто-то из присутствующих?

Она окинула взглядом коллег — измученные, скучающие лица. Нет, слишком поглощены собственной жизнью, чтобы тратить силы на дурацкие розыгрыши.

Почему это собрание тянется так долго? Просто пытка. Ад.

Она украдкой взглянула на часы — и замерла. Казалось, секундная стрелка делала тридцатисекундную паузу между каждым тиканьем.

К концу встречи она чувствовала себя так, словно её растянули на дыбе. Господи, ну зачем им всё это? Это напоминало изощрённую пытку испанского инквизитора Торквемады.

Но, по крайней мере, всё закончилось. С облегчением она собрала бумаги и ушла.

Вернувшись в кабинет, сразу проверила почту. Девяносто писем — всё от подражательницы Хельги.

Эллиотт удалила их, не читая.

Стараясь выкинуть всё из головы, повернулась к окну — к «другу» в соседнем здании. Там было темно. Впервые. Он никогда не уходил рано. Странно. Но что-то другое сразу привлекло внимание: на пробковой доске у двери появилось новое сообщение.

Что-то отражалось в стекле. Она ахнула, обернулась. Это была не иллюзия.

С бешено колотящимся сердцем подошла ближе. Протянула дрожащую руку — к обложке «Нимфоманки за границей».

Кто-то приколол её к доске кроваво-красной кнопкой. Вся обложка была исписана чёрным маркером. Почерк… точь-в-точь как у Хельги.

В ужасе сорвав листок, она пошла к столу Лесли. Недоговорив по телефону, помощница посмотрела на неё.

— Кто заходил в мой кабинет в моё отсутствие? — голос прозвучал надломлено.

— Никто, — удивилась помощница.

— Нет, кто-то был. — Эллиотт протянула ей листок.

Лесли нахмурилась:

— И зачем ты мне это показываешь?

— Скажи, кто это написал.

Лесли вгляделась внимательней.

— Это твой почерк, Эллиотт.

— Что?

Она выхватила лист и перевернула.

Никаких пометок Хельги. Только одобренные правки, подписанные инициалами «Э.Л.»

— Это не я.

— Эллиотт… — Лесли посмотрела на неё с тревогой. — Это твой почерк, без сомнений.

Но она не писала этого. Ни слова.

Как такое возможно? Как?!

В ушах зазвенело, голова закружилась. Она молча вернулась в кабинет и села. На доске всё ещё висела обложка — теперь без надписей.

— Я схожу с ума, — прошептала она.

Другого объяснения просто не было.

Кожу на затылке покалывало. Будто кто-то наблюдал. Она медленно обернулась. Пусто. Но ощущение не проходило. Невыносимое, липкое чувство чужого присутствия. Преследование. Тревожная неправильность.

Загнанность.

Что-то зловещее находилось здесь. В этой комнате. И оно дышало ей в спину.

Как призрак…

В панике она бросилась обратно к Лесли.

— Ты бледная, — заметила та с лукавым блеском в глазах. — Что случилось?

Она хотела всё рассказать. Но… не могла. Никто не поверит. Лесли сочтёт её сумасшедшей и вызовет санитаров с усмирительной рубашкой…

— Я… я провожу исследование. Для книги. Ты знаешь что-нибудь о паранормальных явлениях?

— Не особо, но…

— Что?

— У меня есть подруга. Экзорцист. Могу дать номер.

Эллиотт выдавила нервный смешок. Потом поняла: Лесли не шутит.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно. Моя лучшая подруга— экзорцист.

— У кого в подружках экзорцысты?

Она подняла телефон и ухмыльнулась.

— У меня. О чём мне узнать?

— Э-э… как думаешь, я могу поговорить с твоей подругой?

Её улыбка сменилась хмурым выражением.

— Конечно. Её зовут Триша Йейтс.

— Можешь отправить её контакт мне по почте?

— Конечно.

Нервничая, Эллиотт вернулась в кабинет и закрыла дверь. Лесли не должна была слышать этот разговор.

Механически взглянула в окно — и сердце остановилось.

Он висел под потолком. Тело раскачивалось перед столом.

— Нет… нет, это невозможно! Мне показалось!

Она зажмурилась. Открыла глаза.

Ей не померещилось.

Медики суетились в том кабинете, тщетно пытаясь его реанимировать.

Он был мёртв.

Два телефона зазвонили одновременно. Она вскрикнула, схватила сотовый.

— Алло?

Тишина.

То же самое на офисном. Только гудок.

— Знаешь, это не больно, — раздался мужской голос за спиной.

Она обернулась. В комнате стоял он — призрачный образ повешенного.

— Ч-что не больно?

Её тело оцепенело. Её охватило смятение, хотя внешне Эллиотт оставилась спокойной, даже собранной.

— Смерть. Мы все умрём. Та или иначе. — Он прошёл сквозь неё, как дым.

Судорожно дыша, она обернулась. Испуганная и дрожащая. Он ушёл в стену и… вернулся в свой кабинет.

Нет, нет…

Нет! Этого не может быть.

Стоило призраку приблизиться, как труп на полу повернул к ней голову. И улыбнулся.

Она отшатнулась, побежала к двери. В ужасе, рванула за ручку.

Лесли стояла с другой стороны.

— Ты пугаешь меня, Эллиотт. Что происходит?

«Ты не поверишь, я оказалась заперт в фильме ужасов». — Она не произнесла этого в слух.

Молча направилась в туалет, прижав телефон к уху. Нашла письмо. Набрала номер.

— Алло?

Голос был спокойным. Дружелюбным. Нормальным.

— Это Триша?

— Да. Ты… — Она замолчала, словно искала ответ у Вселенной. — Эллиотт Лоусон.

— Откуда вы…

— Я экстрасенс, милая. Я многое знаю.

Эллиотт это не понравилось, но прежде чем она успела что-либо сказать, звонок прервался. Она зарычала и попыталась перезвонить.

Бесполезно.

А почта тем временем снова заполнилась. Хельга. И десятки других авторов, которых она не редактировала уже годы.

— Почему вы отказались продлить мой контракт? — прошептал голос из соседней кабинки.

Оттуда вышла женщина — с сероватой кожей и безжизненными глазами. Лет тридцатипяти. Эллиотт взвизгнула, а потом узнала…

— Эмили?.. Что ты здесь делаешь?

Эмили. Одина из первых её авторов. Они издали около десяти её книг. Эллиотт вычеркнула её ради «перспективных». Продажи были стабильны, но не росли. Каждый редактор отвечал за прибыль, а из-за Эмили она могла забыть о повышении. Поэтому взяла других авторов.

— Зачем ты это сделал? Серия была в самом разгаре. У меня были фанаты. Я писала всё лучше и лучше. Не понимаю, почему?..

— Это бизнес, ничего личного.

Эмили покачала головой.

— Это не так. Я могу насчитать три десятка других авторов, которые продавались не так хорошо, как я, и которых ты поддерживала все эти годы.

— Неправда. — Она всегда увольняла тех, кто не мог справиться со своей работой.

Эмили опустила взгляд на свои руки, а затем подняла их, чтобы Эллиотт увидел.

— Я из-за этого покончила с собой. После пяти лет наших телефонных разговоров и совместной работы, ты без объяснений оборвала связь. Ни вшивой открытки. Ни слова. Только тишина.

— Я не знала…

— Ты не захотела знать.

Эллиоттт с трудом набрала номер телефона.

— Ты не умерла. Это всего лишь кошмар.

— Я мертва. Я отправлена в ад за то, что покончила с собой из-за тебя! — Ее глаза стали ярко-красными, а кожа на лице превратилась в кожу упыря. Она бросилась на Эллиотт.

Эллиотт кинулась к двери — но ручка исчезла. Она была заперта. С Эмили.

— Помогите! Кто-нибудь! Пожалуйста!

— Это то, о чём я просила. Ночь за ночью. Но никто не откликнулся, — злобно прошипела Эмили, дёргая её за волосы. — Ты уничтожила мою мечту. Я не просила многого. Как раз столько, чтобы хватало на жизнь. Две книги в год. Но ты не могла позволить мне этого, не так ли? Ты погубила меня.

— Прости…

— Слишком поздно.

Эмили выбросила её из комнаты.

Эллиотт очнулась в кабинете. Жарко. Невыносимо. Она рванулась к окну — не открывается. Радиатор обжёг руку. Пар ударил в лицо.

Она хотела убежать, но замерла.

На столе — новые записки от Хельги. Ещё злее.

Внезапно раздался смех. Он заполнил комнату и отдался эхом в её ушах.

Смех. Звонкий, издевательский.

Она обернулась пытаясь понять, кто это. Сначала рядом никого не было. Потом в углу появилась Лесли.

Эллиотт бросилась к ней, вцепилась, как в спасательный круг.

— Я хочу домой…

— Но ты дома, Эллиотт. Это всё, что у тебя есть. Это то, что ты любишь. — Лесли усадила её за стол. — Ну же. Редактируй. Ломай мечты дальше. Ты ведь так честно выражаешься. Помнишь?

Тысячи голосов раздались одновременно. Комментарии. Отказы. Её собственные слова, которыми она раз за разом уничтожала чьи-то надежды.

Ваш текст дилетантский и скучный.

Если не можете выдержать критику — вам не место в литературе.

Лучше узнать правду сейча, чем от читателей, которых у вас не будет.

Это убожество. Не тратье моё время.

Ваш лимит исчерпан. Не пишите больше.

Идея — интригующая, но написано бездарно. Я даже до второй страницы не смогла дочитать.

Поучитесь правописанию, а ещё лучше — ограничиваться публикациями в блогах и Твиттере для реализации своего творческого потенциала.

Снова и снова на неё обрушивался поток отказов и комментариев, которые она писала авторам.

И на этот раз она осознала, насколько была сурова.

Эллиотт покачала головой, пытаясь прийти в себя.

— Хельга! Почему ты преследуешь меня?! Почему не оставишь в покое?

Лесли покачала головой:

— О, дорогая, Хельга тебя не преследует.

— Ошибаешься. Знаю, мне следовало пойти на её похороны, но…

— Эллиотт, — Лесли указала на экран. Там — Хельга, счастливо печатающая в своём офисе. — Хельга жива. Это ты умерла!

— Не понимаю…

Лесли рассмеялась. Её тело исказилось, превратившись в алого демона с горящими глазами.

— Добро пожаловать в Ад, дорогая. С этого дня ты — личный редактор Хельги. На веки вечные. Ах да… теперь она пишет по книге в неделю.