Темные времена

Свидание

Оригинальное название: Sherrilyn Kenyon / The Data (1995)

Перевод и коррекция: Solitary-angel

Вычитка: Hope

Работа в офисе навевает на жизнерадостную Робин тоску, развеять которую поможет таинственный пианист.

Примечание: Данный рассказ написанный Шеррилин Кеньон ещё в далёкой юности. Выложенный в просторы интернета, как подарок поклонникам за поддержку и помощь в тяжёлые времена.

Всему своё время: работать и веселиться. В тот пятничный день, сидя в своём шикарном кабинете, Робин Гаррет хотелось именно веселиться.

С тоской она посмотрела в угол монитора — время будто издевалось над ней.

Четыре часа.

«Этот день когда-нибудь закончиться?»

Вздохнув, она забарабанила фиолетовыми, аккуратно наманикюренными ноготками по столу, перелистывая журнал «Вог».

Что тут скажешь? В десять сорок она пришла уже с опозданием, а уровень работоспособности с самого начала стремился к нулю. После обеда, в два часа, производительность окончательно канула в Лету — и вернуть её к жизни было уже невозможно.

День был в самом разгаре.

На секунду ей захотелось сказать начальнице, что она подхватила желудочный грипп. Но если она ещё раз использует этот предлог, Ариша наверняка вызовет врача.

Подперев щёку кулаком, Робин подняла глаза на проходившую мимо Триш Харрис. Ей нравился строгий чёрный костюм от «Армани», в котором сегодня была Триш. Элегантный, изысканный, с единственным смелым акцентом — леопардовой отделкой. Весь образ великолепно подчёркивал насыщенный кофейный оттенок её кожи.

— Знаешь, чего мне хочется? — спросила Робин.

Триш остановилась и приподняла левую бровь с тем самым выражением, которое Робин мысленно называла: «только-не-ещё-одна-из-твоих-безумных-затей-Робин».

— Даже не представляю.

Робин развернула журнал на развороте с изображением их талантливой художницы и указала на гремящую костями модель в мешковатом платье.

— Мне нужен мужчина, у которого эта фотография вызовет аналогичную мысль.

Триш взглянула на фото, потом снова на Робин.

— И какую именно?

— Кто-нибудь, принесите ей чизбургер — и заставьте его съесть, пока она не умерла с голоду.

Триш рассмеялась. Но как только Ариша Бентли выглянула из-за двери кабинета, Триш моментально посерьёзнела и вытянулась по стойке смирно — как солдат перед командиром. В конце концов, именно Ариша возглавляла их брачное агентство.

— Робин, скажи-ка, работать сегодня необязательно? — спросила она с привычным раздражением.

— Именно за это ты мне и платишь, — пробормотала Робин, пряча журнал в ящик стола.

Ариша нахмурилась, но по выражению лица было ясно — она не разобрала, что та сказала.

— Что?

— Что именно? — переспросила Робин с невинным выражением.

Ариша перевела взгляд с Триш обратно на Робин:

— Что ты сказала?

— Когда?

Бросив на неё раздражённый взгляд, Ариша вернулась в кабинет. Триш шагнула назад и прошептала:

— Девочка, однажды тебя за такие фокусы уволят.

Учитывая её везение, Робин в этом не сомневалась. Как пелось в старой передаче:

Не было бы счастья — так несчастье помогло.

Мрак, отчаяние и мука обрушились на неё.

Глубокая депрессия и уныние — как из рога изобилия[9].

Но её не переделать.

Она любила Алишу и всех здешних женщин — считала их больше семьёй, чем собственных родственников. Но сидящий внутри чёртик не позволял Робин сдерживать острые комментарии. Впрочем, тот же чёртик подталкивал её делать и другие вещи, которые она прекрасно знала — делать не стоит.

Возможно, ей просто нужен был хороший старый экзорцист.

Она встряхнула головой, отгоняя глупые мысли, и встретилась с обеспокоенным взглядом Триш.

— Сегодня я буду вести себя хорошо, — прошептала она больше себе, чем Триш.

— Вот и правильно, — прошептала Триш в ответ, прежде чем скрыться в своём кабинете.

Робин развернулась в кресле, повернувшись спиной к монитору.

«Работай, Робин, работай…»

«Смотри не переработайся, работяга», — ухмыльнулась она про себя. Кому вообще захочется работать в такой прекрасный летний день?

Взгляд Робин привлекло яркое, манящее солнце. Она никогда не умела устоять перед соблазнами. По крайней мере, долго сопротивляться не могла.

За окном был один из тех волшебных летних дней в Вашингтоне, когда больше всего хочется сбросить скучное розовое офисное платье (и лавандовые колготки, больше похожие на орудие пыток, чем на модный аксессуар), надеть обрезанные джинсы и майку — и пройтись босиком по газону у Смитсоновского института.

Закрыв глаза, она представила себя на лужайке у Капитолийского холма: ест хот-дог от уличных торговцев и наблюдает за суетой туристов.

А если мечтать по-крупному, то рядом с ней был бы Дейв.

Губы сами собой растянулись в мечтательной улыбке.

— Дейв… — прошептала она со вздохом.

«Интересно, чем он занимается днём?»

По какой-то причине она представляла его как таинственного, соблазнительного вампира, дожидающегося наступления ночи. А с закатом — оживёт и направит на неё свои чары.

С лицом красивее, чем у Леонардо Ди Каприо, и телом Брендана Фрейзера, он был поистине совершенен. Робин не раз наблюдала за ним издалека в клубе «Тёмно-синий бархат», где он играл на пианино лучше Ван Клиборна. Но осмелилась поговорить с ним лишь несколько раз.

Обычно она легко могла подойти к любому парню и получить, что хотела. Но Дейв был другим. Совсем другим.

И она не понимала почему.

— Ты всё ещё здесь? — голос Донны Ройял вырвал Робин из грёз.

— Что? — переспросила она.

— Уже пять сорок, Робин. Обычно ты вылетаешь отсюда как летучая мышь из ада без пяти пять.

Робин вздрогнула, посмотрела на часы на экране — половина пятого. Вот в такие моменты она жалела, что не носит наручных часов. Хотя… тогда у неё не было бы отговорки на обед.

— Ладно, — громко сказала Робин, — кто из вас, потаскушек, перевёл мои часы?

— Значит, это я потаскушка? — заметила Алиша Бентли, неспешно выходя из кабинета и закрывая за собой дверь.

Робин мило улыбнулась — обычно этой улыбки хватало, чтобы Алиша простила ей что угодно.

— Это было не к вам, Алиша. Если бы я знала, что это вы, ни за что бы не сказала.

— Хм. Даже не сомневаюсь.

Робин рассмеялась:

— Я всё равно вас люблю, даже если вы меня обманули.

— Обман? Считай это наказанием за то, что всю неделю ты опаздываешь на сорок пять минут.

Робин оторвалась от таблиц и текстовых редакторов.

— Что тут сказать… Я просто обожаю откладывать будильник. — Она выключила компьютер комбинацией клавиш. — Удивительно, что эта кнопка до сих пор работает, учитывая, сколько раз я её жму.

Алиша закатила глаза:

— До понедельника. Хороших выходных. И, ради Бога, Робин, постарайся в этот раз не влипнуть в какую-нибудь историю.

Робин взяла сумочку и отдала честь:

— Есть, мэм. Обещаю быть паинькой.

Последнее, что она слышала, проносясь сквозь офис к своему красному мустангу у кирпичного здания — это хор голосов коллег, зовущих её по имени.

Сев в машину, она взглянула на часы на приборной панели — 17:35. Меньше чем через час ей нужно было встретиться с подружкой Рейчел.

— Ну и ладно. — Она вставила ключ в замок зажигания. — Рей от шока умрёт, если я хоть раз приеду вовремя.

Сдав назад, она выехала с парковки и направилась к своему таунхаусу в Джорджтауне — подарку от «папочки», когда он узнал, что она живёт в оружейном клубе.

Робин давала прозвища всем своим бывшим: Умник, Грубиян, Скряга, Маллет… Тот самый морпех ростом метр восемьдесят сантиметров из клуба был ещё одним — весёлым вариантом, но точно не партнёром для семьи. По крайней мере, если ты не безнадёжна или не полная дура. А она не была ни тем, ни другим, несмотря на сплетни коллег.

Робин знала, чего хочет: привлекательного, немного опасного мужчину, с которым она будет чувствовать себя по-настоящему живой.

Который полюбит её безоговорочно.

Родители вечно были заняты: мать — светская львица, отец — бизнесмен с головой в работе. А коллеги, хоть и добрые, упрекали сильнее любой старомодной училки.

Ей хотелось рядом кого-то, кого радовал бы просто факт её существования. Кто смог бы оценить её особый взгляд на мир.

Это было её единственное, заветное желание.

И казалось, оно — из области несбыточного.

Переключившись на третью передачу, Робин объехала Дюпон-сёркл и изменила маршрут. Заезжать домой смысла не было — ей срочно нужно было развеяться. Чем быстрее она заберёт Рейчел, тем лучше.

— Свобода, — проворчала Робин четыре часа спустя. — Да, чёрт возьми!

С низким рычанием она затормозила у своего таунхауса.

— Из всех возможных дурацких поступков!

Ладно, Джейсон-без-шеи был симпатичным, но все эти бодибилдерские мышцы — явно не в её вкусе.

— Ты же не будешь возражать, если я уйду пораньше, Робин? Я знаю, мы договаривались, но у Джейсона «Рендж Ровер». — передразнила она Рейчел.

Выпустив пар, Робин вздохнула. Возможно, стоило бы возненавидеть подругу… Но это всё равно что винить леопарда за его пятна. Рейчел была одной из тех высоких, эффектных женщин, которые притягивают взгляды мужчин в любом месте. Куда бы они ни пошли, обязательно находился кто-то, кто становился клоуном, лишь бы произвести на неё впечатление.

— Вот и получай, Робин, за поход в паб в пятницу.

Конечно же, сама Рейчел не стала бы сидеть рядом, пока мужчины пускали слюни на статную брюнетку с внешностью модели.

Захлопнув дверцу машины, Робин бросила взгляд на своё отражение в окне. На каблуках она едва достигала полутора метров.

Её прямые светло-каштановые волосы без обесцвечивания выглядели мышиного цвета. Каждое утро она тратила уйму времени и косметики, чтобы добиться «шикарной небрежности». Серые глаза ничем не выделялись.

И это мы ещё не говорим о фигуре.

Рядом с Рейчел она всегда казалась блёклой копией.

Робин дотронулась пальцем до своего вздёрнутого носа, будто пытаясь сделать его орлиным.

— Может, ринопластика бы помогла?

Она усмехнулась отражению и отпустила нос.

— Хотя, если подумать, пересадка головы была бы куда эффективнее.

Перекинув сумочку за спину, Робин подошла к входной двери — и застыла. Не хотелось заходить.

Не в таком состоянии. Одинокой. Уставшей. Обескураженной.

Для двадцатичетырёхлетней женщины она чувствовала себя старухой.

Если бы только она знала, чего хочет от жизни… Триш, Алиша, Элис и даже Донна всегда знали. А она? Она металась, меняла специальности, искала захватывающее, новое. Парни — та же история. Вечно в поисках…

— Смысла существования, — прошептала она.

Она хотела, чтобы в её жизни было что-то важное.

Проведя руками по лицу, Робин покачала головой.

— Хватит, Робин, ни к чему устраивать вечеринки жалости. Что с тобой?

Она резко развернулась и пошла вдоль тротуара. Вечер с шоколадным мороженым? Нет уж. Жизнь коротка. Её надо проживать, а не пережёвывать. В клуб! Найти парня. Прогнать сомнения.

Наконец она была готова. Подойти к Дейву.

До паба было рукой подать, но он оказался забит до отказа. Вишенка на торте — сегодня пятница, двойной вход, и… Дейв не играет.

— Великолепно, — пробормотала она. — Просто идеальное завершение «идеального» дня.

Что дальше? Атомная бомба? Привет от Горбачёва?

Робин моргнула.

А он вообще ещё у власти? Жив, нет? Вечно она не в курсе новостей.

— Какая, к чёрту, разница? Жив или мёртв, он наверняка веселится больше, чем я.

Ещё более подавленная, чем десять минут назад, она повернулась — и врезалась в стену. Из мускулов.

Робин уже открыла рот, чтобы извиниться, но, подняв глаза, заглянула в знакомые тёмно-синие глаза из своих снов.

— Привет, — Дейв улыбнулся той самой улыбкой, от которой у неё подкосились ноги.

— Привет, — выдохнула она, слишком растерянная, чтобы придумать что-нибудь остроумное. Он был так близко, что она буквально чувствовала его тепло. Слышала терпкий запах его лосьона «Брют». Видела лёгкую щетину.

Пирс Броснан этому парню в подмётки не годился.

Он оглядел переполненный бар.

— Если ты ищешь свою подругу, она ушла около часа назад.

— Подругу?

— Высокая, длинноногая блондинка. Как её зовут… Дана?

Она сообразила не сразу. Потом кивнула.

— А, Донна. Вот засада. — Щёлкнула пальцами. — Хотела с ней пересечься.

Конечно, не признается же, что пришла сюда посмотреть на него, насладиться музыкой, и попускать мечтательные слюнки.

— Засада? — усмехнулся он. — Давненько не слышал это слово.

— Оставайся рядом, услышишь ещё кучу слов, которые никто не использует.

Он хмыкнул и губы растянулись озорной улыбке.

— Это приглашение?

Впервые за долгое время Робин вспыхнула. Растерянная, горячая, взволнованная… Молчала.

Где твоё красноречие, Робин?

С тем же успехом можно было спросить, где её здравый смысл. Ответ один — отсутствует.

«Точнее и не скажешь!»

Она тряхнула головой, пытаясь придумать ответ. Но в голове было пусто. Совершенно.

«Проклятье!».

— Думаю, мне пора.

«Трусиха!»

«Заткнись. Я не могу с ним разговаривать».

«А ты пробовала?»

— Ты одна? — спросил он.

— Ага.

— А машина где?

— У дома. Я пешком пришла.

Он с недоверием прищурился:

— Серьёзно?

— Это недалеко. Минут двадцать отсюда.

Он ткнул пальцем в ухо, словно недослышал.

— Девочка, из какого ты века, если гуляешь ночью по городу одна в таком виде, надеясь вернутся домой целой и невредимой?

Робин скрестила руки на груди.

— Знаешь, папа, я уже большая. Даже сама завязываю шнурки и могу жевать жвачку одновременно.

— Да, но сколько таких «взрослых девочек» вчера вечером оказались в морге?

Это остудило её пыл.

— Я всё равно собиралась домой. Провожу тебя, — сказал он.

Она замерла не веря своим ушам — не ослышалась ли?

— Ты хочешь меня проводить? — спросила она ели сглотнув

Он пожал плечами:

— Не бойся, Маленькая Красная Шапочка, я не Большой Злой Волк. Со мной ты в безопасности.

Робин чувствовала, что эта сказка братьев Гримм для неё не страшна. Дейв её не тронит.

Вот только, сердце и душа её в будут опасности. Это точно.

— Конечно. Хотя, подозреваю, это же говорили и те парни, после которых девочки оказались в морге.

Он рассмеялся, попрощался с барменом и открыл перед ней дверь. Такой галантности она давно не встречала.

Любая девушка к таком может быстро привыкнуть.

Минуты шли в тишине, нарушаемой только шумом проезжающих машин.

— Я люблю ночь.

— Я тоже, — кивнула она. — Даже в детстве я проверяла, как долго смогу не уснуть. — Она мысленно вернулась в те беззаботные дни. — У нас в гостиной было огромное панорамное окно, и я, свернувшись калачиком на диване, просто наблюдая за луной на небе.

— Ах, значит ты не Красная Шапочка, а богиня Луны.

— Возможно. А ты?

— Я точно не богиня.

Она рассмеялась.

— Даже не сомневаюсь.

Он вдруг посерьёзнел.

— Я нечасто выглядывал в окна после наступления темноты.

— Почему?

— Брат в детстве сказал, что если выглянешь в окно ночью, увидишь дьявола.

Она ушам своим не поверила.

— Что?

— Да. И я дурак, пытаясь доказать обратное выглянул… и увидел дьявола.

Робин оступился.

— Что?

— Да, брат подговорил своего друга Юджина спрятаться в кустах в маске.

Она рассмеялась.

— Нет он не мог так поступить.

— Ещё как мог!

— Невероятно!

— О нет, это ерунда по сравнению с поджогом дома.

— Что?!

— В восемь лет я проснулся от шёпота: «Я дьявол».

— Опять твой брат?

Он кивнул.

— Спросоня я не понял, что это он. Придурок зажёг спичку, я испугался, ударил его — и спичка упала на кровать.

В голове не укладывалось, что это правда.

— Боже! И что сделали ваши родители?

— Выбили из него всю дурь.

Она звонко рассмеялась и он вместе с ней.

— Полагаю, дьявол больше не возвращался в твой дом после этого? — От смеха на глаза навернулись слёзы и она их быстро смахнула. — И, чем он занимается сейчас?

— Пожарный.

Она рассмеялась ещё сильнее, пока не поняла, что он не шутит.

— Серьёзно?

— Ага. Из пиромана — в пожарные. Лучше, чем поджигатель, как говорят родители. Они им гордятся.

— А ты?

Он пожал плечами:

— Мой девиз: каждому своё.

Робин улыбнулась.

— Мой тоже! Не привычно слышать его от кого-то другого.

— Да, нужно таких как мы побольше.

Робин фыркнула.

— Я тоже так считаю, но мои коллеги утверждают, что и одной меня — выше крыши.

— Почему?

Она пожала плечами:

— Думают, я болтушка.

— Это правда?

— Смотря, кого спросить.

Он засмеялся.

— Ты изучала философию?

— С чего ты взял?

— Только философ может так красиво уводить разговор в сторону. Последний раз я в универе с таким столкнулся на риторике.

— А ты зачем пошёл на неё?

— Думал, легче, чем матанализ.

— А по итогу?

— Ну… через четыре недели я перевёлся с риторики еле дотянув до среднего бала, а по математическому анализу получил высший бал, вынужден признать — ошибся.

— А! Плавали знаем.

— Тоже отличница по матанализу?

Она покачала головой.

— Пропускала занятия. Мой научный руководитель называл меня «Метод Шалтай-Болтая Робин Гаррет».

— Почему?

— Потому что я менял специальность одиннадцать раз за три года.

— Одиннадцать? Боже, ты бы понравился моему отцу. Я сменил пятнадцать.

— Да ну!

— Серьёзно. Давай попробую их перечислить. Искусство, черчение, история, драматургия, бизнес… и, да, маркетинг — три часа.

— Не верю!

— Поверь. Отец записал меня в бизнес-школу. Профессор не успел дойти до сути, а я уже вышел в деканат менять направление. Понимал, что два года не выдержу этого дерьма.

— В итоге ты стал музыкантом?

Он покачал головой.

— Музыкантом не становятся. Если бы я жил только на музыку, был бы бездомным. Ночевал на лавочке у торгового центра, если бы зарабатывал только игрой на пианино.

— О значит у тебя есть другая работа? А чем занимаешься?

— Кража машин, наркотики… Всё, чтобы заработать побольше.

Робин замерла, не зная верить ему ли нет.

— Что?!

— Шутка! — хохотнул он игриво подталкивая её.

— Да? Колись, где работаешь?

— На ФБР.

Робин споткнулась.

— Снова шутишь?

Его улыбка согревала и обезоруживала.

— Каюсь. Всё банально. Я программист у провайдера. Неинтересно, но мозги напрягает.

— Да ладно!

Он кивнул.

— Компьютерщик до мозга костей.

— Правда?

— А как ты думаешь, почему я так много знаю о твоей работе? Промышленный шпионаж.

— Ох, чёрт, надеюсь, это шутка. Алиша меня убьёт!

— Шутка. Я просто веб-разработчик.

Она покачала головой. Они подошли к её дому.

— В голове резонанс, ты не похож на компьютерщика.

— Согласен, но кушать всем хочется. А я ещё тот гурман.

— Охотно верю. Учитывая какие зарплаты у программистов.

— Я питаюсь по высшему разряду. крошка, — он игриво ей подмигнул.

У её двери он остановился. Робин прикусила губу.

— Спасибо, что проводил, — прошептала она, как в юности, когда боялась разбудить родителей.

— Мне было приятно, — прошептал он ей на ухо.

От его дыхания побежали мурашки, а аромат лосьона возбуждал. Хотелось прикоснуться к его коже губами и попробовать на вкус.

Боже, как же не хотелось, чтобы он остался.

Ты снова ведёшь себя глупо, Робин.

Но сердце не спорит с логикой.

Дейв слишком красив. А такие не замечают её. Сколько ещё она будет вставать на одни и те же грабли? Ведь уже не впервой раз открывает своё сердце, а по итогу остаётся одна.

Тем не менее, сердце умоляет довериться ему.

— Думаю, мне пора, — сказал он, целуя ей руку.

Её сердце дрогнуло. Столь галантный жест тронул её. Не отпуская её руки Дейв заглянул ей в глаза.

Робин поняла, что пропала.

— Может… зайдёшь на кофе? — спросила она хрипло, неузнавая свой голос.

— Можно, но позволь спросить. ты всех провожающих приглашаешь?

— Честно? Никого. Никто раньше не провожал меня.

— Мне кажется, ты что-то недоговариваешь.

Она вопросительно приподняла бровь.

— Это сейчас завуалированное оскорбление?

Он покачал головой.

— Ни в коем случае, Робин Шалтай-Болтай. Просто пытаюсь понять тебя.

— А ты всех девушек, которых провожаешь пытаешься понять?

Он рассмеялся.

— Никогда ещё никого не провожал так.

Она открыла дверь.

— Предложение остаётся в силе… если хочешь.