Темные времена

Пострефлексия

Оригинальное название: Sherrilyn Kenyon Madaug Hishinuma / Post Reflection(2022)

Перевод и коррекция: Solitary-angel

Вычитка: Hope

Когда алчность становится главным двигателем жизни, она уводит человека далеко от истинных ценностей и смысла жизни. К сожалению, адвокат Ларри Робб понял это слишком поздно…

Адвокат Ларри Робб гордился тем, что является властелином своей скучной вселенной. Тощий, лысеющий человечек, которого раздражала каждая мелочь в его жалкой, обыденной жизни.

Он начинал каждое утро с требования подать один и тот же завтрак: два яйца, поджаренных «глазуньей», два ломтика бекона, хрустящих, но не подгоревших, один слегка поджаренный тост с тонким слоем виноградного желе — к кофе без сахара, но с таким количеством молока, чтобы напиток был того же цвета, что и его скучные брюки цвета хаки.

Единственным разнообразием в его жизни был цвет рубашек на пуговицах — таких же скучных и однообразных, как его тосты и вкус в безвкусной музыке. Как и его характер.

На самом деле, Ларри знал, насколько он скучен, посредственен, как невысок его интеллект, убог вкус, чувство юмора и терпимость к окружающим. Это его злило. Озлобляло. И делало интриганом. Всё это он вымещал на окружающих. Например, на бедной официантке, которая утром подала ему слишком поджаренный тост и яйцо с запечённым желтком.

Озлобленный человечек посмотрел на неё с презрением.

— Ты что, тупая? Неудивительно, что работаешь за копейки. Думаешь, это стоит пятнадцати долларов в час? Не смеши! — зарычал он, бросив оплату на стол и схватив телефон. Он ушёл, оставив девушку в слезах и без чаевых.

А всё из-за того, что повар был перегружен заказами, а мистер Робб поленился приготовить себе завтрак дома. Официантка ни в чём не виновата, и если бы Ларри хоть на минуту включил свои слабенькие мозги, он бы это понял. Но, увы, его пустая голова была забита мыслями вроде: «Где я оставил машину?» и «Что бы съесть на обед?», — и не могла уделить внимания такой ерунде, как минутное сочувствие другому человеку.

Он направился в свой офис дальше по улице. Место, мягко говоря, такое же тривиальное и скучное, как и его владелец. Унылые серые стены. Строгая мебель, купленная целиком из каталога — Ларри не обладал ни вкусом, ни воображением, которое покинуло его ещё в детстве.

— Мистер Робб? Вам звонит…

— У меня нет на это времени. Скажи, что я на совещании, — буркнул он, проходя мимо секретарши в кабинет.

Он вздохнул, достал из кармана ключи от машины — всё ещё не помня, где припарковался — и бросил их в ящик. Без этого он бы их точно потерял. Как и саму машину. К счастью, у него было приложение для таких случаев.

Пошевелив мышкой, он сел в кресло и стал ждать, пока загрузится компьютер. Но вместо привычной заставки появилось нечто странное.

ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ.

Он в оцепенении смотрел на экран — одно слово повторялось снова и снова.

— Какого…?

— Шарлотта! — крикнул он.

В кабинет вбежала миниатюрная блондинка.

— Да, мистер Робб?

— Это шутка? — Он указал на экран.

Она распахнула глаза и покачала головой.

— Что это?

— Откуда мне знать? Кто заходил ко мне в кабинет?

— Никто, сэр.

Он свирепо уставился на неё.

— Кто-то был. Это очевидно. Кто это сделал?!

— Никто. Проверьте видеозапись.

— Поверь, я так и поступлю. И уволю виновника! — Он напрочь лишён чувства юмора. В офисе это знали все.

— Рассказать, кто звонил?

— Не имеет значения, — он отмахнулся и включил запись с камер.

Он промотал съёмку за всю ночь и утро — никто не входил в кабинет. Никто. Ни души. Секретарша не соврала.

— Наверное, кто-то сделал это удалённо.

Вероятно. Вполне логично.

Он позвонил в ИТ-отдел. Ответил Питерс — начальник. Такой же раздражительный и занудный, как Ларри. И внешность Питерса не заставляла Ларри комплектовать. Именно поэтому он и был нанят.

Ларри ценил эти качества у подчинённых.

— Да, Робб. Что нужно?

— Выясни, взломал ли кто мой компьютер ради шутки.

— Что-то пропало?

— Нет. Просто кто-то оставил мне грубое сообщение. Хочу знать, кто.

Питерс зевнул:

— Хорошо. Разберусь и перезвоню.

Ларри стиснул зубы.

«Разберётся он… Черт возьми!»

Хотел бы уволить этого идиота, но был слишком занят, чтобы искать замену. Поэтому приходиться терпеть придурка.

Со вздохом он подошёл к маленькому холодильнику у окна, достал бутылку воды и, мимоходом взглянув в зеркало на стене, потрясённо замер.

Вместо своего отражения он увидел уродливого, бородавчатого гремлина.

Задыхаясь, он обернулся — никого. Снова посмотрел в зеркало — та же отвратительная морда.

— Шарлотта!

Секретарша вбежала в кабинет.

Он указал на зеркало:

— Смотри! Видишь?

Она нахмурилась:

— Старинное зеркало, которое вы купили на прошлой неделе. Что с ним? Его повесили не там, где вы хотели?

— Нет! Посмотри. Что ты видишь?

Она взглянула в зеркало и пожала плечами.

— Себя?

Он поднял руку, на которой в зеркале тоже виднелись бородавки.

— Нет. Посмотри на меня.

Шарлотта подняла на него глаза.

— В зеркале, идиотка. Каким ты меня там видишь?

— Таким, каким всегда.

Он закатил глаза и презрительно рявкнул:

— Убирайся. От тебя никакого толку.

Она молча вышла. А гремлин с зеркала продолжал смотреть.

Может, это фильтр или спецэффект?

— Кто-то меня разыгрывает, — пробормотал он.

Это какой-то дурацкий трюк. Без сомнений.

Повернув своё искажённое, морщинистое лицо из стороны в сторону, он фыркнул, глядя на уродливое отражение.

— Ладно. Неважно.

Но в следующею секунду на стекле начали сами собой появляться слова:

ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ. ПОКАЙСЬ.

Какого черта?

— В чём покаяться?!

Ответа не последовало.

«Дурдом? Что за чертовщина?»

Зазвонил телефон. Взяв воду, он вернулся к столу, раздражённый происходящим.

— Да?

— Вам звонят по первой линии.

— Я занят. Прими сообщение.

— Говорят, это срочно.

— Не волнует.

Всегда одна и та же хрень с клиентами… Все считают себя важными. Будто он работает только на них. Для него они были просто папки в ящике. Он говорил то, что им нужно было слышать, чтобы получить аванс. А потом — пусть ждут. Работа есть работа.

Ещё один день. Ещё один доллар. Все дела практически одинаковые. Клиент что-то сделал не так. Или оппонент. Обе стороны лгали, и Ларри приходилось нести какую-то ахинею судье и подавать документы, одновременно споря с таким же мудаком, как он сам, по пустякам, чтобы они могли потратить как можно больше оплачиваемых часов на то или иное дело.

Выигрыш, проигрыш — не важно. Он получал деньги в любом случае. Клиенты не понимали, что каждый звонок или письмо обходились им в сотни долларов, только за то, чтобы услышать: «Ага».

Хорошо быть юристом.

в любом случае ему было глубоко на них плевать.

Телефон снова зазвонил.

Выругавшись он нажал кнопку.

— Это Чед Шеддикс, мистер Робб.

— О, соедините.

Это дело тянулось три года. Они обанкротили своих клиентов. Надо было закрывать вопрос.

Жалко. Они отлично поживились за их счёт, теперь их ждёт безбедная старость. Хотелось бы больше, но увы…

— Привет, Чед. Что там?

— Ты слышал?

— Что?

— Твой клиент вчера покончил с собой.

— Что?!

— Да. Понял, что разорён. Написал записку, заперся в кабинете и… ритуальное самоубийство. Харакири.

«Вот дерьмо».

— И что теперь?

— Если я не хочу судиться с его вдовой за поступок Казамы, нам крышка.

Это не столь важно. Их клиенты сами довели себя до разорения. По итогу, дело бы закрыли, когда нечем платить.

«Харакири? Зачем так радикально?»

Он зарычал:

— Вот же дерьмо.

Чет вздохнул:

— Попробую поговорить с моим клиентом. Убедить его отозвать иск.

— Ладно. А я попробую успокоить вдову. Наверняка она в истерике. Казама всегда твердил, что она — его родственная душа. Всё такое. Женщина наверно в смятении. Сам знаешь этих баб.

Чед фыркнул:

— Надеюсь, у них была страховка. Черт! Дело дошло до суда, как раз из-за отсутствия страховки! Этот придурок Казама тогда не застраховал свой магазин. А теперь не мог подождать с харакири, пока мои клиенты не оплатят судебные издержки? Они ещё должны мне двадцать тысяч. Не уверен, что теперь их получу.

— У меня веселей. Мой должен мне шестьдесят. Надеюсь, страховка покроет. Если не аннулируют из-за суицида.

— Может, нам стоит…

— Даже не думай, Чед. — Чёрт его коллега ещё больший мудак, чем он сам. Ларри вздохнул: — Судья тебя повесит, если попытаешься отсудить у скорбящей вдовы страховку.

— Всё зависит от судьи. Бабба поможет. Надо добиться, чтобы дело попало к нему.

Ларри задумался. Чед прав.

— Я подумаю и перезвоню.

— Только не тяни.

Он повесил трубку. Может, ещё можно выжать что-то из ситуации.

«Точно, пусть этим займётся Шеддикс!»

Монитор мигнул:

ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ. ЖАДНОСТЬ.

Он выключил экран и набрал Питерса:

— Поднимись и почини этот хлам!

— Буду через минуту. Сейчас закончу и приду.

«Конечно… И мне стоит уволить тебя, придурок».

— Мистер Робб?

— Что теперь, Шарлотта?

Но вместо ответа в кабинет вошла маленькая красивая азиатка в элегантном чёрном костюме. Ярко-красные туфли от Jimmy Choo, сумочка в тон. Высокий лоб. Изящная, умиротворённая, почти вечная. Он был очарован.

— Простите, мистер Робб. Она проскользнула мимо меня.

— Всё в порядке, Шарлотта, — он поднялся, когда женщина подошла к столу и посмотрела прямо в глаза.

Её интеллигентность нервировала.

— Чем могу помочь?

— Казама. Ванака Казама.

«Чёрт. Вдова».

Кто бы мог подумать, что старик у старика такая жена. С другой стороны не удивительно. В начале их тяжбы и до того, как они опустошили состояние мужчины судебными издержками, Казамы считался миллионером.

Несмотря на возраст любая бы сочла его хорошей партией.

Неудивительно, что старик прятать своё маленькое сокровище.

С сочувственной улыбкой, Ларри вышел из-за стола и прогнал секретаршу.

— Могу я предложить вам что-нибудь, миссис Казама? Я как раз собирался вам набрать.

— Правда? Я всё утро пыталась до вас дозвониться. Секретарша сказала, что вы слишком заняты, чтобы уделить мне время.

«Упс! Неловко вышло».

— Хм… Извините. Я только узнал. Очень жаль. Он был хорошим человеком.

В тёмных глазах плескались непролитые слёзы. Женщина облизнула красные губы:

— Хорошим. И невиновным.

— Знаю.

— Вы позволили оболгать его. Не вмешались.

— Я пытался…

Она покачала головой.

— Нет. Вы лжёте.

Ларри вздохнул.

— Закон — штука сложная, миссис Казама.

— Но это не так.

— К сожалению, закон не имеет отношения к истине.

Она горько рассмеялась и посмотрела на зеркало:

— Скажите, мистер Робб, вы слышали об унгайкё?

— О ком?..

— Унгайкё.

— Это марка часов?

Она покачала головой.

— Нет. — Положив сумочку на стол, она подошла к недавно купленному зеркалу, чтобы поправить причёску. — В моей культуре они играют очень важную роль.

— Какую же?

— В Японии, если предмет держать у себя достаточно долго или если его кто-то очень любит, он может обрести собственную душу.

— Правда?

Она кивнула.

— В некоторых случаях некоторые вещи можно полюбить настолько, что они сами начнут любить своих владельцев.

— Красивая легенда.

— Хм, — улыбнулась она ему. — Но унгайкё немного другие. Их можно создать только в Хадзуки, в пятнадцатую ночь, при свете полной луны. Только из стекла или хрусталя, которые можно освятить.

— И что же оно из себя представляет?

Она помедлила, прежде чем ответить.

— Демоническое зеркало.

— Демоническое зеркало?!.

Что-то странное промелькнуло в её взоре.

— Давным-давно мой народ использовал их, чтобы ловить ёкаев и демонов, которые причиняли беды этому миру. Чтобы изгнать их обратно в их владения.

— Любопытно.

— Да, но это не самое интересное, мистер Робб. А знаете что?

— Понятия не имею.

Она поманила пальчиком. Он пошёл к ней, как на привязи. Оказавшись рядом, она прошептала ему на ухо:

— Унгайкё… зеркало всегда показывает демонов и людей такими, какие они есть на самом деле. Никто не может скрыть от них правду. Что бы ты ни скрывал, оно всё выявит.

Неожиданно она толкнула его к зеркалу на стене.

Он увидел себя — гремлином, а Ванака вместо прекрасной женщины превратилась в ходячее зеркало.

— Мой муж нашёл меня в своём магазине, и его любовь дала мне жизнь и цель. — Она обняла его своими зеркальными руками.

Ларри пытался кричать, но он словно онемел. Несмотря на все усилия, его вытащили из кабинета в холодную, глубокую тьму.

Все звуки растворились, и всё стихло…

Шарлотта заглянула в кабинет и замерла, никого не обнаружив. Ни души.

— Мистер Робб?

Тихо. Пусто.

Никто не покидал кабинет. Но и внутри сейчас никого нет.

Странно.

Она подошла к столу. Всё как обычно.

Только зеркало… и на нём — пятно. Тёмно-красное. Похожее на кровь.

И что совсем странно, рядом на полке лежало — мерцающее на свету маленькое серебряное ручное зеркальце, инкрустированное чёрными и красными камнями.

— Какого?..

Распахнувшаяся за спиной дверь испугала настолько, что Шарлотта вскрикнула.

— Господи, Шарлотта! Сдурела?

Прижав руку к сердцу, она посмотрела на вошедшего в кабинет Питерса.

— Извините. Я просто… — Она указала на пустой стол. — Ларри был здесь, а потом… исчез.

— Он это умеет.

— Не так.

— Плевать. Этот придурок всё утро приставал ко мне, чтобы я пришёл посмотреть на его компьютер. И вот я здесь. — Он подошёл к столу и пошевелил мышкой.

Секундой позже он выдохнул:

— Что это?

— Что? — Она подошла и посмотрела на экран.

ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО. ПРАВОСУДИЕ ВОСТОРЖЕСТВОВАЛО.

Питерс фыркнул:

— Вероятно, это какая-то странная адвокатская шутка.